Жасмин между тем кричала плачущим голосом:
— Думаете, раз вы призраки, вам это с рук сойдет! Даже если вы разлетитесь по всему свету, я пошлю за вами агентов! И они вас по ветру развеют!
В ответ дудки просвистели ей в уши еще раз. Потом чинно поплыли обратно к крыльцу.
— Я же говорил, — тихо прошептал мне на ухо инспектор, — что это забавно. С Барсуковой все время так, но она все-таки хочет чего-то добиться своими методами.
Он подошел к своей коллеге, которая уже освобождалась от пут (вручную), и обратился к собравшимся:
— Послушайте, не будьте столь строги, девочка только что из института. Она хочет быть любезной, но пока не знает как.
— Мы ее научим, — отозвалась мать Орхидеи, бодро тряхнув лиловой шляпкой.
— Отлично, — сказал инспектор и обернулся к девице: — Ну, Жасмин, тогда я со спокойной душой оставляю тебя здесь работать. — А потом склонился к самой ее голове, осторожно отодвинул запачканные яйцом патлы и что-то тихо ей сказал.
Та нехотя кивнула.
Инспектор стряхнул мяклую помидорку с эполета гусарши, вернулся ко мне и сказал:
— Я подозреваю, что Весловский нам чего-то не договорил и его дочь вполне могла направиться на остров Ла Гомера. Тем более что свадьба в тропическом стиле стоит на втором месте в романтических представлениях Мелиссы…
Ах, это типа когда вместо платьев и костюмов — пальмовые листья, и кокосы вместо лифчика. А вместо свадебного торта и шампанского, наверное, бананы и кактусовая брага. Или что там пьют на тропических островах?
— Но я бы все же проверил, куда они направились на ступе, — продолжал инспектор. — На острова на ней не улетишь, конечно. Но так как ступе не нужна дорога, можно улететь хотя и недалеко, но в любом направлении.
— Тогда как же мы узнаем, куда они двинулись?
Инспектор ухмыльнулся:
— Ступы легко берут след друг друга.
— Как это? Как собаки?
— Ну не совсем. По-своему.
Так вот зачем ему понадобилась вторая ступа!
И мы бегом направились к роще у озера.
По дороге я спросила Бондина:
— Я вот что не поняла. Отец Мелиссы говорил о какой-то перенастройке ключей… Они, ну, какие-то компьютерные, цифровые?
Бондин рассмеялся:
— Магические. Вы же на территорию «Золотых тополей» тоже не просто так проехали. Что предъявляли у ворот?
— Браслет, — показала я.
Он сухо кивнул:
— Обручальный браслет! Да, многие так делают. Чтобы члены семьи могли беспрепятственно заходить-выходить. Ну вот, твой браслет и есть ключ.
— Миша называет их пропусками.
— Да, и так можно назвать.
Недалеко от берега озера, на слегка пожухлой траве, у пламеневшего ягодами куста боярышника, стояла огромная, с метр в высоту и не меньше метра в диаметре, бочка. Опираясь о бочку задом, стояла Орхидея и держала в руках метлу.
— Ну, — сказала она, выпрямляясь, — полетели?
— Да, — сказал инспектор.
— Мама любит летать с комфортом, — сказала Орхидея, показывая рукой внутрь бочки.
Я увидела там небольшое, обитое красным, мягкое сиденьице. Занимало оно треть бочки.
— Я буду управлять, поэтому полечу стоя, — сказала Орхидея. — А вы садитесь, пожалуйста… Только я не знаю, хватит ли места на двоих. Ну, ты, Вика, можешь присесть инспектору на колени, — и Орхидея мне подмигнула.
Еще чего не хватало!
— Я тоже полечу стоя, — сказала я.
— Отлично, — сказал наглый инспектор. — Значит, мне будет удобнее. Вы, я думаю, довольно тяжелая, еще все ноги отдавите.
Что? Это он намекает, что я толстая, что ли? Ну, может, моя фигура и не идеальна, а вот он — так вообще доходяга! И, кстати, мог бы, как джентльмен, возразить, что стоя полетит он, а не я!
Орхидея открыла дверцу ступы.
Инспектор зашел внутрь и уселся. Я зашла, постаравшись наступить рыжему на ноги (кеды ведь очень мягкая вещь, даже если маскируются под туфли). Но этот проныра быстро поджал свои длинные ноги, сплясав какую-то полечку.
В бочку вступила Орхидея, закрыла дверцу, которая закрылась с таким же звуком, с каким захлопывается дверца автомобиля, выставила метлу наружу, как весло, и сказала:
— Вверх.
Я взялась руками за край. Ступа оторвалась от земли и, слегка покачиваясь, поднялась над макушками деревьев. Ой, как качает! Мы будто в лодке. Да еще в небольшой шторм, пожалуй. (Хотя я никогда не каталась в лодке в шторм. Да и вообще не каталась. Но, думаю, ощущения должны быть примерно те же.)
— Мы хотим пойти по следу предыдущей ступы, — сказал инспектор Орхидее.
— Да-да, — отозвалась она, — я помню. — Она легонько похлопала метлой по боку недвижно зависшей в воздухе ступы и сказала: — В стаю! В стаю!
Чего? В какую еще стаю?
Недоумение, похоже, отобразилось на моем лице, потому что инспектор сказал мне тихонько:
— В дикие древние времена ступы любили собираться стаями и летать куда им вздумается, попастись на воле, так сказать.
«Попастись на воле»! Они что, коровы, что ли, эти ступы?
Нет, ступа не была коровой, она была больше похожа на собаку: сначала стала вертеться то в одну сторону, то в другую, так что я будто очутилась на каком-то диком аттракционе, и у меня моментально голова закружилась.
— След берет, — радостно обернулась к нам Орхидея.
— Отлично, — сказал инспектор и обратился ко мне: — Может, присядете?
— Да, — сказала я. — Если вы встанете.
— Вот еще, — сказал он.
И я вдруг догадалась — по тому, как он избегал выглядывать наружу:
— Высоты боитесь?
Он хмуро посмотрел на меня и ничего не ответил. А в следующий миг бочка рванула вперед так, что я упала на инспектора. Он обхватил меня за талию, пробормотав:
— Держитесь.
А Орхидея, как заправский морской волк, над которым не властна качка, крепче перехватила руками метлу и будто вросла в дно бочки.
Ехать в ступе сидя гораздо удобнее, скажу я вам, даже если сидишь на коленях непонятно у кого.
Вдруг раздалось громкое пиканье. Раз, два… трижды.
— А! Работают, — сказал инспектор. Поднял левое запястье — часы мигали красным светом. Бондин обхватил меня с другой стороны правой рукой и нажал кнопку на часах. Те погасли. — Мы пролетели над границей поместья, — пояснил он мне.
Как приятно сбежать из-под ареста. Даже если это и не побег вовсе, а разрешенная инспектором вылазка. Потом я вдруг подумала… И спросила, перекрикивая шум ветра:
— А если люди увидят нас?
— В смысле, что вы меня обнимаете? — лукаво спросил он.
Я и правда держалась за его плечи. Ну не улетать же из этого ведра!
— Что по небу летит бочка! — возмущенно крикнула я.
— А, нет, они видят, что по небу летит дельтаплан, правда, с тремя планеристами, — он улыбнулся. — В наш век довольно просто замаскироваться. В технику верят, в чудеса нет.
Я почувствовала, что мы снижаемся, потом — что резко падаем, но затем мы довольно мягко приземлились. Я отлепила лицо от пиджака инспектора и открыла зажмуренные от страха глаза. Рыжий улыбнулся:
— Приехали.
Я и сама увидела, что приехали: мы остановились на берегу реки, и метрах в десяти от нас невысоко над землей выделывала кульбиты похожая на нашу бочка. Судя по всему, ей было очень весело: она шныряла в полуметре над травой, переворачивалась, вдруг резко взмывала на метр-другой вверх, потом снова летела к земле.
Я вскочила с колен инспектора.
— А вот и ступа Маргариты Петровны, — сказала Орхидея и похлопала метлой по боку нашей бочки: — Стоянка. — Потом поверглась к инспектору: — А теперь что?
— Это ведь недалеко от «Золотых тополей», — сказал инспектор, поднимаясь и оглядываясь.
— Ага, — сказала Орхидея. — А на том берегу, чуть подальше, выше по течению, наша с мамой ферма. Да и это место я знаю, мы сюда на Ивана Купала приходим, водяные нам гадают.
— Кто? — не поверила я своим ушам.
— Да живут тут два прозрачных увальня, — сказала Орхидея, — в реке. Ты им венки кидаешь. Если утащат, то не будет у тебя в этом году жениха, — голос ее погрустнел. — Мои всегда утаскивают.
Мой бы тоже в этом году утащили, наверное.
— И зачем они сюда приехали? — тихо недоумевал инспектор, выходя из бочки.
Я и Орхидея вышли тоже.
— Там, у берега, причал, — сказала Орхидея. — Лодки.
— Лодки? — переспросила я. — Но зачем? Они ведь могли и дальше лететь в ступе.
— Ступы не любят летать над большой водой, — объяснила Орхидея. — Боятся.
Ступы. Боятся. Почему бы и нет? Если они берут след, сбиваются в стаи и иногда пасутся на воле, то почему бы им не иметь страхов?
Мы пошли за Орхидеей по тропинке. Я разглядела, чем занимается Маргаритина бочка: она ловила собою белых бабочек-капустниц.
Потом мы спустились к старому серому причалу. Около него колыхались на воде сбившиеся в кучу лодки.
— Куда они могли поплыть? — спросил сам себя инспектор, присаживаясь на корточки и глядя на лодки.
— Как куда? — удивилась Орхидея. — Конечно, к Бабе-Яге.
Чего? Они бы еще сказали, что Кощей Бессмертный существует!
— Точно! — воскликнул Бондин, ударяя себя по лбу. — И как я сразу не догадался! — Он вынул из кармана бумажку, которую дала ему мать Мелиссы. — Она идет первым пунктом!
— Кто-кто? — спросила я.
— Баба-Яга, — сказал инспектор, засовывая бумагу обратно в карман, так что я не успела в нее заглянуть и прочесть, что там на самом деле написано.
А может, они сговорились и издеваются надо мной? Я даже в раннем детстве в Бабу-Ягу не верила.
— Но зачем им местная устроительница, — продолжал рассуждать, будто сам с собой, инспектор, — если они едут на остров?
— Ну что вы, инспектор! — воскликнула Орхидея. — Она же лучшая! Самая крутая! Я к ней все время захожу.
— Зачем? — удивился инспектор.
— Ну, — смутилась Орхидея, — планирую…
— Даже вопреки предсказаниям водяных? — улыбнулся он.
— Да ну их, вредные твари, — махнула полной ручкой Орхидея. — И потом, я оптимистка.
— Это правильно, — покивал инспектор, поднимаясь. — Тем более у вас в наличии есть, я думаю, большой запас некоего средства.
Что за ахинею они несут? Я ни черта не понимаю. Крикнуть им: «Вы вообще о чем, люди?»
Но рыжий повернулся ко мне:
— Вы, наверное, не в курсе, Вика?
Я кивнула.
— То-то я смотрю, вы примолкли.
Чего? А что, я обычно много болтаю?
— По пути объясню, — сказал он и обратился к Орхидее: — Вы можете возвращаться в поместье, Орхидея, спасибо за помощь. — Он спрыгнул в лодку и протянул мне руку: — Вы едете?
— Конечно, — сказала я. Вот и покатаюсь на лодке, пойму, каково это. Штормов на речке не бывает к тому же. Я осторожно спустилась с причала в лодку и села.
— А вдруг я вам понадоблюсь? — сказала Орхидея. — Мы с хозяйкой хорошие знакомые, а она женщина довольно вредная и просто так вам ничего рассказывать не будет.
— О, — сказал инспектор, — тогда добро пожаловать на борт! — Он помог Орхидее спуститься в лодку.
— О ком вы все время говорите? О Бабе-Яге? — не выдержала я. — О настоящей Бабе-Яге?!
Орхидея уселась на скамеечку рядом со мной.
Инспектор посмотрел на меня и расхохотался:
— Ты подумала о Бабе-Яге из сказки?
А мы уже на «ты»?
— А о чем я должна была подумать? — обиделась я.
— Неужели ты не знаешь о Бабе-Яге? — удивилась Орхидея. — А ведь у тебя свадьба совсем скоро!
— Если она вообще состоится, — хмуро заметила я.
— Состоится, — проговорил инспектор сердито и уселся на скамейку напротив нас, — я позабочусь об этом… — А потом сказал другим, веселым, тоном: — Баба-Яга — это фамилия. Устроительницы свадеб.
— Самой лучшей в этом полушарии, — сказала Орхидея. — Если бы я собиралась замуж, обратилась бы только к ней.
Фамилия. Например, Анюта Баба-Яга.
Инспектор спросил, приподнимая со дна лодки два весла:
— Мне грести или вы, дамы, колдовством поможете?
— Гребите, — сказала я.
— Разумеется, поможем! — сказала Орхидея.
Не объяснять же мне этому инспектору, что я осталась без искры. Хотя даже если бы с ней — мне не особенно хотелось ему помогать.
Он только усмехнулся в ответ на мою нелюбезность. Орхидея что-то нарисовала в воздухе руками, лодка дернулась и поплыла вперед.
Я повернула кольцо. Впереди лодки, вспахивая воду, неслись два гладких, серых, с высокими спинными плавниками, дельфина. От дельфинов к лодке тянулись серебристые веревки.
— А зовут ее как? Она ведьма? — Ведь если ведьма, то имя у нее — название цветка.
— Ведьма, да еще какая, — кивнула Орхидея. — Очень мощная. Тоже глава клана. То есть… Не такая глава клана, как ты, — она слегка сбилась, — она уже давно, поэтому на все руки мастер…
Да уж. Какая из меня глава клана. Я даже свою магию проспала.
— А зовут ее, — сообщил инспектор, придерживаясь руками за борта лодки, — очень красиво. Роза.
Роза Баба-Яга. Нормально. И откуда такие фамилии берутся? Последнюю фразу я невольно произнесла вслух.
— Известно, откуда, — сказал инспектор. — От дальних предков, как и у всех. От их прозвищ или еще от чего подобного.
— Значит, ее дальнего предка прозывали Бабой-Ягой? — пожалела я этого предка.
— Нет, — сказал инспектор. — Ее предок был Бабой-Ягой. То есть была… Не такой, как в сказках изображают, — предупредил он мой вопрос. — А милой дамой, кажется, даже придворной.
— Да? — удивилась я. Вот о придворных светских бабках-ежках я точно никогда не слышала.
— В те давние времена, — сказала Орхидея, — это кажется, при Екатерине Великой было… Бабами-Ягами называли самых м-м… суровых ведьм, которых все боялись.
Типа Далии, что ли?
Мы плыли посередине реки, по обоим берегам зеленел ивняк, только редкие крапинки светло-желтых листьев выдавали, что уже сентябрь. Перед лодкой взметались в воздух брызги воды, а иногда поднимались два смешных фонтанчика. Плыли мы быстро. Похоже, магические дельфины знали свое дело.
Послышалось далекое жужжание где-то в небе. Оно приближалось, становилось громче.
— Кукурузник, — сказала Орхидея, вглядываясь вдаль. — Гудит совсем как мой. — В руках ее появились очки, потом они превратились в круглое стеклышко на цепочке, потом — в лупу, потом вдруг — в тяжеленный микроскоп, который Орхидея уронила на дно лодки, подняла, и микроскоп превратился в капитанскую фуражку.
Орхидея все эти мгновения ругалась как извозчик Правда, почти беззвучно. Но все же я поняла, что уроки особой лексики у нее брать можно.
Самолет пролетел мимо в высоте и исчез за облаками.
— Елки, — сказала Орхидея. — Не получился.
Тут в ее руке появился бинокль.
— Теперь уж ни к чему, — сказала Орхидея и выкинула его в воду.
— У вас есть самолет? — удивилась я.
— Да, чтобы летать за покупками, — ответила Орхидея.
Недурственно. Я представила стоянку возле супермаркета, где сейчас работала, вернее, работу в котором только что бросила, и как на эту стоянку приземляется самолет. Круто.
А Орхидея продолжала:
— Мама обожает французские вина, а я бельгийский шоколад. Вот и приходится. Далековато немного. Зато вкусно.
— А вы не можете разве их магией сотворить? — поинтересовалась я спустя секунды две, когда мой мозг свыкся с мыслью, что вместо супермаркета можно каждый день летать за покупками в другие страны.
— Мы любим настоящее. И потом, в них есть чуточка магии, это точно. Особенной. Так что просто так их не сотворишь.
Я кивнула и вдруг вспомнила:
— А как же ступы? Мы их там оставим?
— Да пусть резвятся, — махнула рукой Орхидея. — Нагуляются, сами домой вернутся.
— Ну вот, кажется, и приехали, — сказал инспектор.
Орхидея шевельнула рукой, брызги и фонтаны исчезли, лодка замедлилась.
Инспектор надел свои гламурные очки и поглядел на правый берег:
— Ага, точно.
Я повернула кольцо: торчавшая на берегу кривая палка оказалась затейливо декорированным золотым указателем: «Свадебный салон Розы Бабы-Яги». Возле указателя цвели большие кусты розовых роз.
К воде спускались широкие беломраморные ступени.