— Да! — воскликнул Николай. — Начальство велело проверить. Им сообщили, что Михаил Реймс, возможно, двоеженец!
— Кто это им накляузничал? — возмущенно воскликнула Мелисса и поглядела на меня.
— Вообще-то я, — сказал инспектор.
Жаль, что не я.
— Это ведь ложь! — с обидой выпалила Мелисса, повернувшись к инспектору.
Тот ответил, не отводя глаз:
— Я хотел задержать свадьбу.
Мелисса насупилась.
А Николай кивнул Бондину:
— Понимаю… А списки я проверил. Чего их там нынче проверять-то? Мой, за этот год, я по дороге в самолете прочел…
Так вот что за книжка в кожаной обложке у него была!
Николай продолжал:
— Меня ведь редко свадьбы зовут проводить — основная моя специализация другая…
— Но ведь общий список очень длинный! — воскликнул Бондин.
— Ну и что, — сказал Николай. — Он же теперь в компьютере. Нажал поиск фамилии — и вся недолга.
— Как в компьютере? — удивился Бондин.
Николай нахмурился:
— Реформу провели в этом году. Я тоже теперь должен в конце года подавать в этом… ну, впечатывать в компьютер. А мне и так тридцать первого декабря некогда. Да и компьютеры я не люблю!
— Я бы могла тебе помочь, — улыбнулась Орхидея Николаю. — Я разбираюсь в компьютерах и печатаю быстро.
— Правда? — расцвел Николай. — Я был бы счастлив!
— А почему это, интересно, вы Деда Мороза пригласили? — спросил инспектор Мелиссу.
Та растерялась на секунду, потом ответила:
— У него… пальто красивое.
Похоже, она что-то не договаривает. И Бондин, видимо, тоже так решил, потому что пробормотал недоверчиво:
— Ну да, ну да.
А я подумала о том, что одна ведьма очень любит все снежное, зимнее и морозное. И она вполне могла посоветовать позвать Деда Мороза как шамана. Только вот… Далию ведь саму заколдовали. Значит, есть кто-то еще, кто тоже любит все зимнее? Или кто просто хотел перевести стрелки на Далию? Но кто?
Орхидея уже кусала куриное мясо, я тоже положила себе на тарелку курицу и салат. Мелисса ела с какой-то затаенной грустью. И если бы Миша был не моим женихом, а чьим-нибудь еще, то мне бы, наверное, стало ее даже жалко.
Мишу пришлось кормить буквально с ложечки. Потому что он начал ужин с того, что попытался фужером загрести салат из салатницы, и когда это ему в какой-то степени удалось, он перевернул фужер себе на шевелюру. Когда я забрала у него фужер и стряхнула листики шпината с его волос, он взял куриную ножку и спросил меня:
— Это микрофон?
Все прыснули. А Миша сказал, поднеся ножку к губам:
— Раз. Раз-раз. Раз-два-три…
По крайней мере, он может сосчитать до трех.
Я забрала куриную ножку, сама отрезала от нее филе, положила ему на тарелку и сказала, чтобы он ел.
Мелисса угрюмо посмотрела на Мишу и сказала:
— С любовным зельем он, по крайней мере, соображал.
— Угу, и соображал он только о тебе, — сказала я свирепо.
Мелисса уткнулась в свой салат.
Николай ел печенье, которого тут была целая гора на большой плоской тарелке, и запивал молоком. И такая еда ему явно была очень по вкусу.
— Чай? — спросила всех Орхидея.
Николай и Бондин сказали, что уже сыты. Я тоже. Миша равнодушно пожал плечами. А Мелисса сказала:
— Возьмем торт с собой на виллу?
Она сама и взялась его тащить. Орхидея «убрала» со стола: махнула ладонью — и все исчезло.
Мы погрузились в две ступы: я, инспектор и Мелисса — в одну (Мелисса на вытянутых руках держала снаружи ступы белоснежную пирамиду-торт), а парочка влюбленных и Миша — в другую.
Долетели до виллы без приключений. Орхидея сказала мне, что надо только сказать ступе: «Обратный путь». Что я и сделала, как только мы поднялись вверх, (ступа плавно и быстро полетела над деревьями назад к вилле.
Мелисса сначала тихо жаловалась, что она не виновата, что она слишком молода, чтобы ехать в Сибирь, что там и приличной магической тусовки нет, и парни дикие, бородой заросшие.
Потом спросила:
— А мои родители очень переживали, когда узнали?
— Разумеется! — сказала я.
— Ну она им хоть записку передала?
— Собака? Боб? — спросила я.
— Какой еще Боб? — удивилась Мелисса.
— Собака Маргариты Петровны, — сказала я. — Она твою записку принесла.
Мелисса возмутилась:
— Она что, отдала записку собаке?!
А инспектор спросил:
— Кто — она?
Мелисса прикусила язык.
— Зато в тайге свежий воздух, — сказал Бондин. — Полезно подышать… Лет десять.
Мелисса вздрогнула, потом всхлипнула и сказала вдруг:
— Не буду я за нее отдуваться!
— За кого? — спросил Бондин.
Она примолкла, потом призналась:
— Это была не моя идея — с Мишей убежать. Она мне сказала, что он до сих пор меня любит.
— Кто — она? — спросила я.
Мелисса бросила на меня враждебный взгляд, потом сказала Бондину:
— Я расскажу все только лично вам.
— Хорошо.
Далия — вот кто мог бы подбить Мелиссу! Далия даже Весловских нарочно в гости позвала! Да только ведь Далию саму заколдовали. Тогда кто эта таинственная «она»? Мать Мелиссы? Но она вроде не мечтала породниться с Далией… А что? Какая-нибудь тетушка Миши, которой я не понравилась? Да я всем тетушкам Миши не понравилась. И вряд ли когда понравлюсь. Я ведь не из их круга.
Ступа стала снижаться. И вот мы приземлились на знакомом дворе. Орхидея с Николаем и Мишей уже выходили из своей ступы.
Орхидея накинулась на Мелиссу — хорошо, что у той в руках был торт, иначе Орхидея ее бы точно поколотила.
— Я видела свой самолет! Ты что, не могла потерпеть и проехать пятьсот метров?! Не владеешь самолетной магией, так нечего было колдовать! И вообще, воровать чужие самолеты — подло!
Так же, как чужих женихов, например. Но у некоторых людей, похоже, просто нет совести.
— Даже не пойду смотреть, что там с винтом, — утирая слезу, сказала Орхидея.
— Я уверен, мы сможем все починить, — сказал Николай.
— Ах, даже думать об этом не хочу, — отмахнулась Орхидея.
— Не думай, — сказал Николай. — Я подумаю. Мои сани куда только не врезались… И Карлов их всегда чинит.
— Карлов?
— Если ты не починишь винт сама, вызовем его — он отлично все наладит.
— Хорошо, — согласилась Орхидея грустно.
Кота во дворе видно не было — наверное, ушел по своим кошачьим делам.
Мы зашли внутрь дома, потому что, несмотря на то что солнце снижалось, было еще довольно жарко. А внутри толстостенного белого дома ждала прохлада.
Мелисса увидела выломанную дверь чуланчика, справа от выхода на задний двор. Возмутилась:
— Не могли сначала дверь открыть, а потом ступу звать?
— Извините, — сказал Бондин.
Мелисса сказала:
— А теперь я ее даже поставить на место не могу.
— Я починю, — выступила вперед Орхидея. Взмахнула рукой, половинки двери взлетели, соединились и встали на место.
Бондин раздвинул в разные стороны стеклянные двери, ведущие на задний двор.
— Хоть ветерок, — сказал он.
Потом открыл пару окон.
Орхидея провела рукой по направлению к окнам и дверям, пояснила:
— Чтобы насекомые не залетали.
С помощью ока я увидела, что там появились тонкие, из мелкой сетки, занавеси.
Мелисса унесла торт на кухню. Бондин повесил пиджак на стул и увел Мелиссу в кабинет для разговора. Вернее, для допроса, насколько я понимаю. Шорох длинного подола ее свадебного платья был слышен, пока не хлопнула, закрываясь, дверь.
Миша пошел, улегся на узорчатый коврик у камина и заснул. Бедный. Два сильных зелья подряд любого собьют с ног. Ладно, может, проспится и станет нормальным. То есть вспомнит, что любит меня. И вообще меня вспомнит.
Орхидея и Николай отыскали где-то настольную игру — простенькую, вроде «Догони меня!». Позвали и меня играть, да я отказалась: голова была занята всякими мыслями, и я бы не смогла сосредоточиться на игре.
Они расположились на диване у низенького квадратного стола. Николай снял красный наряд Деда Мороза и снова остался в гавайской цветной рубашке и брюках-сафари. Орхидея читала вслух правила, а Николай любовался ею. И, кажется, правила совсем не слушал.
Я сидела на кресле и перебирала в уме гостей, размышляя о том, кто мог надоумить Мелиссу выкрасть моего Мишу.
И о чем эта кукла Мелисса так секретно сообщает инспектору? Мне ужасно хотелось услышать их разговор. А почему бы и нет? Я поднялась с кресла. Орхидея и Николай, поглощенные игрой, а вернее говоря, флиртом во время игры, не обращали на меня никакого внимания. Я вышла через открытые стеклянные двери во дворик, невидимая занавесь коснулась моего лица, будто паутинка, парящая в воздухе осенью.
Я направилась вдоль стены дома к угловому окну, это должно было быть окно кабинета. Вечерело, воздух становился прохладнее. Под этим окном рос большой круглый кактус с длинными колючками — высотой он доходил до подоконника. Я подобралась к окну ближе, кактус потянулся ко мне. Из кабинета падал полупрозрачный золотистый отсвет — похоже, там зажгли небольшую лампу. Я заглянула сбоку в раскрытое окно, так и было: горела белая, матового стекла, лампа на письменном столе. Бондин сидел на краю стола, а Мелисса — на стуле.
Ай! Я чуть не вскрикнула. Дурацкий кактус пребольно уколол мою коленку несколькими колючками, которыми смог дотянуться. Какую же фразу тогда я зачитывала с телефона?! Не помню, ни одного слова не помню! Что значит никогда в жизни не ругаться! Пожалуй, надо бы начать. Полезная вещь, особенно для ведьмы.
Разговаривали Бондин с Мелиссой негромко, но некоторые фразы до меня долетали.
— А потом она сказала, что Миша до сих пор меня любит! — восклицала Мелисса. — И посоветовала напоить его любовным напитком!
— Значит, это она передала вам напиток? — спросил инспектор.
— Да, — ответила Мелисса и всхлипнула. — Мне оставалось только бросить в зелье свою ресницу.
«Она… она…» Кто она-то?!
Я подступила поближе, чтобы расслышать самое главное, и какой-то камешек хрустнул у меня под ногой.
— Там, кажется, что-то шоркнуло у окна, — настороженно сказала Мелисса.
Инспектор подошел к окну, я едва успела спрятаться за створку ставен.
— Нет никого, — сказал он. — Ветер, наверное.
Он вернулся в глубь комнаты.
— Пусть ее наказывают, это она во всем виновата, — насупленно сказала Мелисса.
Кто? Да кто же эта таинственная «она»?
— Ну, знаете, вы тоже хороши, — заметил инспектор. — Вы ведь заледенили Дмитрия Васильевича и Далию Георгиевну.
— И Далию Георгиевну? — удивилась Мелисса. — Мужа она сама заледенила. А потом мы с Мишей улетели.
Так это Далия заледенила мужа? Это Далия организовала побег!!! «Снежная королева»! И никто на нее никаких подозрений не наводил! Она просто не смогла изменить своему фирменному стилю колдовства!
Мелисса продолжала:
— А кто заледенил ее, я не знаю.
Зато я знаю. Она сама себя и заколдовала. С помощью зеркальца!
Мне прям захотелось запрыгнуть в комнату через окно и сообщить им об этом. Ладно, потом Бондину лично расскажу. А пока послушаем, что Мелисса ответит на следующий вопрос. А вопрос был:
— Ну а ступу-то вы сами выкрали?
— Нет, — помотала головой Мелисса. — Я не воровка!
А увоз чужого жениха воровством уже не считается? А самолет Орхидеи? Мне опять захотелось запрыгнуть в комнату.
— Ступу Далия Георгиевна дала, — сказала Мелисса.
Разумеется! Кто же еще мог знать пароль от сарая Маргариты, как не кто-нибудь из семьи?
— И научила, как с нею управляться? — спросил инспектор.
Мелисса гордо заявила:
— Я умею управлять ступой. Я окончила Институт благородных ведьм.
А я и без Института ступой управляю, и что.
— Потом вы выпросили у родителей ключи от виллы… — сказал Бондин.
— Нет, я рассказала Далии Георгиевне, что если уж выходить замуж, то здесь, на прекрасном острове! Но ключи в ремонте. Тогда она позвонила в мастерскую, и ключи прислали прямо в «Тополя»…
Да-а, если б я пошла на какое-нибудь преступление, то Мелиссу в подельники я бы точно не взяла!
Признания сыпались из Мелиссы, как горох из сухого стручка.
— Далия Георгиевна посоветовала одолжить самолет у этой толстой Мишиной тетки… — тараторила она.
— У Орхидеи Семеновны, — сказал Бондин.
— И шарфик ее мне дала, чтобы чудовище усмирить, — продолжала признаваться Мелисса.
Ну Далия! Еще и шарф у Орхидеи сперла! Да она дьявольски хитра! Просто Ришелье какой-то!
— И скидку в салон Бабы-Яги! — добавила Мелисса. — На полпроцента!
Какие большие скидки бывают в салоне Бабы-Яги! Хм. А мне Далия даст свою скидку, когда я за Мишу буду выходить? Навряд ли. Хотя если оплачивать покупки будет Миша — у меня же нет митрилок! — то, может быть, и даст…
Тут Мелисса подтвердила мою догадку насчет Деда Мороза:
— И она посоветовала заказать регистрацию Санта-Клаусу.
— Почему ему? — спросил Бондин. И тут же сказал: — Ах да…
— Его редко зовут, — сказала Мелисса. — Кроме Нового года он всегда свободен. Болтается без дел. Вон, сразу нас женить примчался. А нам же надо было быстренько пожениться, пока кто-нибудь нам не помешал.
Не кто-нибудь, а я.
— Невеста Михаила, например, — сказал Бондин.
— Да ну, какой от нее толк! — возразила Мелисса. — Вот вы — да. А она — дурында абсолютная. Одарили ее такой сильной магией, так будто мартышке компьютер вручили…
Ах ты!.. Еще и обзывается!
— …Я Далии Георгиевне так и сказала, не тратьте время, не замораживайте ее силу, все равно она ею пользоваться не умеет.
— Так это Далия Георгиевна навела холод на магию Вики? — отрывисто спросил Бондин.
— Разумеется! — подтвердила Мелисса. — Я-то эту простушку не боюсь.
Ну я покажу тебе! Да я тебя точно сейчас в лягушку превращу! А лучше в жабу!
Бондин что-то пробубнил. Мне послышалось, что он произнес мое имя. Что он там говорит обо мне?
— Подумаешь! Что я такого сказала? — возразила Мелисса. — Это же не нецензурщина.
— Однако я попрошу вас так о Виктории не говорить, — строго сказал Бондин.
Ух ты! Он меня защищает! Я невольно двинулась к окну, и мне в руку вонзились несколько сухих игл. Я отскочила, прикусив губу, чтобы не вскрикнуть.
Чертов кактус!
Я повернула перстень. Может, удастся его чарами обезопасить? В серебряном сиянии магического мира кактус мигал недоброжелательным ярко-желтым светом, типа огромной лампочки сигнализации.
Так… Я вообразила, что надеваю на кактус огромную шляпу-цилиндр. Ха. Вот и сиди себе в шляпе, злая колючка. Я сделала шаг к окну. Шляпа затрещала, сквозь черный атлас прорвались длинные бледные иглы. А в следующий миг цилиндр растворился в воздухе, будто его и не бывало. Ах ты, зеленый коротышка!
Тут позади раздался тихий голосок;
— Подслушиваешь?
Я аж подпрыгнула. Обернулась: около меня на дорожке сидел рыжий кот.
Ну, навряд ли там, в комнате, инспектор и Мелисса включили гляделки. Так что услышать они должны были только вкрадчивое кошачье «мяу».
Я приложила палец к губам, чтобы кот меня не выдал. Но он и не думал, похоже. Он подошел к кактусу, тот навострил колючки. И тут котяра выругался на него той самой фразой, которую я никак не могла припомнить.
— Ни фига себе! — восхитилась я беззвучным шепотом. И откуда он знает пароль? Ладно, спрошу как-нибудь, когда будет время и место для разговора.
Кактус спрятал колючки. Кот уселся на песочек возле него, полил и зарыл. Ну и наглец. Кактус даже не шелохнулся в ответ на оскорбление.
А мне вдруг вспомнились слова Мелиссиного папаши о том, что к ним вор повадился.
— Я понимаю, закуски, — прошептала я коту одними губами, — но журналы-то тебе зачем?
— Листать! Шуршать! — сказал он, а потом вдруг взял и запрыгнул на подоконник.
Ох, лишь бы он меня не выдал!
— Кыш, рыжий! — послышался голос Мелиссы. Обращалась она, думаю, не к инспектору.
Кот в ответ мелодично и мягко сказал:
— Стерва.
— Это же наш хороший знакомый, — сказал улыбчивым голосом инспектор. — А вы его напугали.
Раздались шаги, и вдруг руки инспектора возникли в проеме окна — я едва успела отпрянуть и распластаться по шершавой стене — и взяли котика.