— Какую весть принёс, Вей-ри? — спросил задорно и мягко.
Ветер зашумел в кронах деревьев. Вей-ри просмотрел на Тир-ши круглыми глазами, зелёными, как молодое яблоко.
«Лесничую надо вернуть, — наиграл Вей-ри на флейте, потому что общался со своим народом только голосом ветра и стрекотом птиц. А вот с остальными можно было говорить только с помощью волшебной флейты: — Шаман в этот раз закончит быстро. А туман-оборотни не хотят прятаться в гнёздах».
— Ну и дураки, — лениво заметил Тир-ши. — Тут толпа чародеев. Всё равно же выкурят, порежут на кусочки и потом продавать будут в лавках, завернув в бумагу.
Вей-ри хлопнул водяного по плечу и гневно застрекотал. На перламутровой коже осталась золотистая пыльца. Тир-ши усмехнулся:
— Какой ты эмоциональный. Говорю же, ничего туман-оборотни лесу не сделают. Хотя бы потому, что они тоже его дети. Бестолковые, но дети. С людьми может выйти нехорошо, но те всё же могут за себя постоять. Не думаю, что надо лезть.
Вей-ри надулся, зелёные глаза вспыхнули изумрудным пламенем. Он вновь приложил флейту к губам, громко заиграл.
«Погубят ведь друг друга. Хозяин Леса будет недоволен».
Тир-ши закатил глаза. Осторожно взял крошку ри и посадил на листик кувшинки.
— Ой, давай без морали? Хозяин Леса у нас часто недоволен. Стареет, что поделать…
Вей-ри топнул ножкой, прострекотал что-то оскорбительное, гордо повернулся и, взмахнув крылышками, взмыл в воздух. Только замерцала золотистая пыльца, медленно оседая на листьях тёмно-зелёных кувшинок.
Тир-ши задумчиво постучал по колесу, потом нырнул с головой. Колесо вдруг недовольно заскрипело: старое, чуть подгнившее, оплетённое чарами.
Что тут думать и что решать? Дождаться надо, когда шаман закончит своё непотребство с ритуалом. А там уже Вийору затянуть в лес любым способом. Нельзя лесу без лесничей. Ведь замерзнет же без человеческого тепла. Этим же чародеям только дай что выморозить.
Стайка серебристых рыбок испугано отпрянула от водяного. Не обращая на них внимания, Тир-ши проплыл вперёд. Надо поговорить с Дого. Тот хоть и нелюдимый мельник, не признающий ни друзей, ни подруг, но как поступить правильно всегда подскажет. А раз колесо запело, значит, чует хозяина поблизости.
Тир-ши вынырнул. Ветерок приятно холодил кожу. Захотелось беззаботно разлечься на водной глади и послушать болтовню нижних течений. А ещё просто посмотреть в небо и полюбоваться звёздами. Только ещё нет звёзд. Подождать надо.
Тир-ши вдруг отчетливо осознал, что соскучился по Вийоре. Такая открытая, такая добрая. Это не фрэйре с лунным серебром вместо крови. И не ширы, в чьих глазах живёт тьма. Это…
Да уж. Вот тебе и простая человеческая девчонка.
— И снова ты тут, — неожиданно сверху раздался хриплый скрипучий голос.
Тир-ши поднял голову и чуть прищурился.
Слепой Дого стоял на берегу, в нескольких шагах от дома. Опирался на вырезанную из ольхи палку. Невидящие глаза, скрытые белой повязкой, были устремлены поверх головы водяного. И пусть мельник ничего не видел, но ощущение всё равно было гнетущее. Казалось, вот-вот опустит голову и вынет всю душу.
Тир-ши почти привык, а вот Вийора всегда подходила с опаской. Хоть и уважала Слепого Дого безмерно. Мука у него была чудесная. Поговаривали, что в венах Дого течёт кровь фрэйре. Будто он нежеланный ребёнок принцессы лесной и человека. И что не принял его род фрэйре, а потом отреклась мать. Только бабушка порой наведывалась к внуку и помогала, чем могла. Но это лишь домыслы… Никто и никогда не видел родню Дого. Да и не знал, как он тут появился. А сам мельник рассказывать об этом не спешил. Высокий, ладный, в льняной светлой одежде. Ходил босиком, словно презирал обувь. Немного прихрамывал, поэтому не расставался с ольховой тростью. Белые волосы, перехваченные лентой на лбу, спускались на плечи. И сам по себе Дого бледный, словно почти не видит солнца.
И говорит скрипуче и хрипло, будто совсем не на природе живёт на целительном воздухе.
— Конечно, — довольно улыбнулся Тир-ши. — Я тут живу.
Он закинул руки за голову и принял горизонтальное положение, мягко покачиваясь на воде, и посмотрел на Дого. Тот стоял, словно изваяние на Площади Семи Королей. Положа руку на сердце, Тир-ши никогда не видел этой площади и королей, но уже это выражение настолько закрепилось в языке амритов, что грех было его не припомнить.
— Что случилось? — скрипуче спросил Дого.
— Земляной шаман скоро порадует нас своей пляской, — сообщил Тир-ши с такой важностью, будто оглашал приезд Кейрана II.
— Cкажи то, чего я не знаю, — скупо бросил Дого и, кажется, собрался развернуться и уйти.
— Надо вернуть Вийору, — невинно сказал Тир-ши, и тот замер.
Водяной едва сдержал усмешку. Так-то. Ведь знает же, что лесу нужна лесничая, которая будет оберегать и дарить тепло. А лесничую раз — и умыкнули. А Дого… Дого относился к ней с особой нежностью: что-то среднее между любовью старшего брата и вниманием влюблённого. Никогда ни словом, ни жестом он не намекнул на это самой Вийоре, однако от проницательного ши такого не укрыть. Вода многое слышит. Особенно то, что не предназначено для чужих ушей.
— Туман-оборотни могут забуянить, Дого, — тем временем продолжал Тир-ши. — Пусть нам не в первый раз, и Хозяин Леса знает, что с ними делать… Но знаешь, кажется мне, что нельзя оставлять всё в руках чародея.
— Какого чародея? — безэмоционально спросил Дого.
Тир-ши на миг восхитился. Ну, надо же какая выдержка! Эх, жалко, что слепой. А так бы обладал таким взглядом, что не надо было бы и другого оружия. Только взглянул — и недоброжелатель свалился замертво.
— Ализар дранг Талларэ, — с улыбкой произнёс водяной, переворачиваясь на бок и подпирая щеку кулаком, при этом удивительным образом держась на воде.
— Королевский чародей? — холодно спросил Дого.
Однако Тир-ши хорошо разобрал нотки удивления. Да уж, сам удивился, чего уж тут говорить. Обычно чародеи на лесничих не смотрят. А тут прям… Почувствовал же, что Талларэ взревновал так, что чуть по морде не вмазал. Только вот воспитание да манеры… Собственно, благодаря им и сдержался. Но как смотрел, а! Будто на месте хотел заморозить! А Вийора смутилась, будто где-то нашкодила.
— Королевский, — подтвердил Тир-ши. — Вот как думаешь, зачем ему потребовалась наша девочка?
— Понятия не имею, — ровным тоном ответил Дого и резко направился в дом.
Тир-ши расхохотался вслед и плеснул рукой по воде. Так-так, как всегда сам себе на уме, бирюк мучной. Но этого ничего… Главное, водяного он услышал. А там — так просто не оставит.
Тихонько скрипнула дверь, и Слепой Дого скрылся с глаз. Тир-ши огляделся. Почему-то возникло странное ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Нахмурился и прислушался. Справа что-то зажурчало.
Тир-ши чуть склонился, всё ещё хмурясь и пытаясь всмотреться в водную гладь.
Сотни брызг ударили его в лицо, и он от неожиданности охнул и отпрянул. Тут же раздался женский звонкий смех. На воде расходились круги, вырисовывая миловидное личико.
— Льяна-ши, — укоризненно покачал головой водяной. — Я чуть не умер от страха, а ты смеёшься. Разве тебе не жалко меня, бедного и несчастного?
Она снова рассмеялась:
— Ты мне ещё скажи, что отчаянно влюблённого!
— И отчаянного влюблённого! — не растерялся Тир-ши, картинно хватаясь за сердце и делая вид, что сейчас утонет.
Однако Льяна-ши и не подумала кидаться на помощь. А вместо этого сказала:
— Я слышала разговор.
Тир-ши резко посерьёзнел, перестав валять дурака:
— И? — вопросительно приподнял он бровь и склонился ниже, почти к змеившимся на воде чертам.
Изящная рука, чуть переливающаяся перламутром, вынырнула из реки и обняла его за шею, пальцы вплелись в огненно-рыжие пряди.
— У меня есть идея, — выдохнула Льяна-ши и утянула довольно улыбнувшегося водяного за собой.
* * *Вечер выдался прохладным. Чародеи двигались быстро и бесшумно. Я, кутаясь в меховой жилет, одолженный Ализаром, уже несколько раз пожалела, что выбралась из тёплого дома. И хоть долг звал, всё равно хотелось оказаться подальше. В комнате чародея, где урчит, довольно прикрыв глаза, огромный совокот. Или же возле Карона, шедшего приличными темпами на поправку.
В один миг родной лес вдруг стал незнакомым и чужим. Холодным. Хотя… на улице середина весны. Откуда такой ветер?
Ализар и три молчаливых чародея шагали рядом и проверяли прочность нитей заклятий, наброшенных с целью защиты. Потом в какой-то момент троица осталась позади, а мы вышли к моему дому. Точнее… к месту, где когда-то он стоял.
Первоначально я просто не поверила собственным глазам: ни следа не осталось от деревянного дома с чуть покосившейся крышей и добротным крыльцом. Ничего. Словно и не было.
Я сглотнула, чувствуя, как сжалось всё внутри. Этого не может быть. Прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок.
Ализар положил руки мне на плечи:
— Сочувствую, — шепнул он.
— Я жила тут четыре года, — непонятно зачем сказала я. — Четыре. Это место стало мне родным.
Снова вдох. Слишком глубокий и рваный. Ещё чуть-чуть — и сорвётся на хрип, а то и всхлипывание. Нет, Вийора, держи себя в руках. Не за этим сюда пришли. Однако смотреть на пустую Широву горку внезапно оказалось очень больно.
— Кем были твои родители? — неожиданно мягко спросил Ализар, осторожно поглаживая меня по спине.
И от этих прикосновений разливалось приятное тепло, и появлялся покой.
— Простыми людьми, — чуть пожала я плечами. — Отец ловил рыбу, часто ездил аж за лес, к Быстрице. Там рыба такая, что и не снилось здесь. Вкусная, жирная, большая. А мать торговала травами. От бабки ей досталось знание лекарских всяких вещей. Так и жили.
Ализар молчал и лишь по-прежнему поглаживал, словно безмолвно поддерживая и показывая, что готов выслушать всё, что скажу. Я чувствовала, что он хочет узнать, что было дальше, однако понимает, что говорить — больно.
— Они погибли на Быстрице. Оба. — Слова давались с трудом, однако я поняла, что надо всё же это озвучить: — Утонули. А дядька Сатор забрал к себе, ему помощница нужна была.
— А дом как? — вдруг поинтересовался Ализар.
Я только ухмыльнулась. Дом… Жили бедно, домик маленький. Продала соседу. Тот давно посматривал на наш участок. А деньги тогда нужны были катастрофически, поэтому продала задёшево. И старалась об этом больше не вспоминать, полностью посвятив себя лесу.
Я всё это рассказала Ализару. Кратко и скупо, однако на душе стало легче. Вот уж правду говорят, что поделишься с кем-то и будет лучше. Только ведь я не хранила это, как тайну. А всё равно…
— Живи у меня, — просто сказал чародей. И я была благодарна ему, что не уточнял: сколько, как и на правах кого. И внезапно перевёл тему: — Ты что-нибудь чувствуешь?
- Кроме угнетённости — ничего, — честно призналась я. — Ощущение, что это какое-то незнакомое место, не мой родной лес.
За нашими спинами что-то затрещало. Ализар нахмурился, а я насторожилась. Чародей обернулся и вскинул руку в предупреждающем жесте:
— Не двигайся.
Не успела я и спросить почему, как он исчез за деревьями, оставив меня в полном недоумении. Впрочем, простоять столбом мне так и не дали. Земля вдруг дрогнула. Я охнула от неожиданности и едва удержала равновесие.
— Это ещё что такое? — пробормотала под нос.
Землетрясений в этих краях никогда не было. Да и откуда бы? Однако лёгкое подрагивание никуда не исчезло. Только через мгновение до меня дошло: будто кто ритмично бьёт в барабан под землей. И поэтому не устоять без опоры. Только что это за новости?
Широва горка дрогнула так, что посыпались мелкие камешки. Внутри всё сжалось от страха. А… может, всё правда, что говорят старики про лес? Что ширы живут тут за каждым пригорком, просто не показываются нам на глаза? Не зря же назвали так это место. И хоть об этом я думала много раз, всё же упрямо не верила в сказки и суеверия. Этак можно что угодно навоображать. А у стариков языки длинные. Особенно, если это бабушки-сплетницы из близлежащей деревеньки.
Послышался скрип, от которого кровь в жилах застыла. Сердце замерло, словно никогда не билось. Стало ещё холоднее. Вдох отозвался болью в лёгких. Серый туман, как щупальца чудовища из сказок, вдруг пополз над поляной.
«Ализар», — хотела крикнуть я, но губы так и не шелохнулись.
Руки и ноги онемели, глазам стало больно смотреть. Туман медленно поднимался, клубился, окутывая собой всю Широву горку.
Я ощутила, что в спину мне кто-то смотрит. Зло, внимательно, с лютым голодом. Только шелохнуться — кинется диким зверем и вцепится.
Я напряглась, однако так и не смогла сделать и шага. Мысленно воззвала ко всем небесным духам и защитникам лесным. Помогите, не оставьте. Я хранила лес, я помогала в беде. Теперь помогите и вы.
Сама не верила, что что-то получится. На миг показалось, что кто-то коснулся моего плеча. Я ойкнула, но с губ никакого звука так и не слетело.
Помогите. Пожалуйста.
Над ухом утробно зарычали.
А потом резко разошлась земля, и я с ужасом рухнула вниз.
Глава 8. Земляной шаман
Рядом что-то громыхнуло, на миг уши заложило, и я зажмурилась. Тут же ударилась боком и едва не завыла от боли. Оглушённая и ничего не соображающая, я некоторое время пролежала, не чувствуя ни рук, ни ног.
Грохот стих, появилась странная, какая-то немая тишина, от которой пробежали мурашки по коже. В носу защекотало, и я, не выдержав, чихнула. Звук получился таким, словно я рухнула в огромный зал, а эхо разнеслось по невероятных размеров площади. Приподнявшись на локтях, я попыталась оценить ситуацию. Куда меня занесло?
Однако, осмотревшись, поняла, что это достаточно сложно. Я находилась в темном проходе. Сверху свисало что-то похожее на корни деревьев. От их вида становилось не по себе, сразу возникала ассоциация с когтистыми руками широв, что вот-вот схватят и уволокут в подземное королевство.
Неожиданно сама для себя я усмехнулась. Как же, королевство. Учитывая, что я провалилась под землю, то уже и уволакивать некуда. Пахло землёй и ещё чем-то острым и резким. Здесь было душно, совсем не так, как наверху, после дождя и холодного ветра.
Я медленно поднялась на ноги. Сделала глубокий вдох и постаралась привести мысли в порядок. Никакой паники, никакого волнения. Только поддамся — вовек не выберусь. Земля же разошлась сама, значит, тут кто-то этим руководил.
Конечно, надежда, что Ализар это всё так не оставит и начнет мои поиски, была сильна, однако расслабляться не было смысла.
Неожиданно раздался гулкий удар. Проход содрогнулся. Не так сильно, чтоб испугаться, но достаточно, чтобы насторожиться.
Снова удар. Ещё один. Будто кто-то колотил в шаманский тунгур. Я такой как-то видела на ярмарке: локоть в диаметре, с натянутой светлой кожей на деревянный каркас и расписанный непонятными символами. К тунгуру всегда прилагалась колотушка. Рукой бить в тунгур — к несчастью. Почему — не знаю, просто предания северных народов.
Откуда-то раздалось шипение, и вдруг от моих ног пролегла витиеватая огненная дорожка, исчезнувшая за углом. Я сглотнула. Кто-то явно приглашал меня идти дальше. Отряхнув колени от земли, медленно двинулась вдоль дорожки. Каждый шаг давался с трудом. Не так даже от ноющих мышц и ушибленного бедра, как от страха, что может предстать взору.
Удары стали теперь чаще и яростнее, быстрее. Словно тот, кто выбивал ритм, терял терпение. Однако я не спешила. В какой-то момент даже замерла, так как на лбу выступила испарина, и потребовалось снять меховой жилет, чтоб не зажариться. Ну и ещё старалась не обращать внимания, что сердце бьётся как бешеное, а руки едва не дрожат. Страшно. Неизвестность. Куда меня тянет? Может, надо бежать со всех ног, а я сама иду в пасть к врагу?
И в то же время, словно кто-то шептал на ухо, что лес не причинит мне вреда, а подземные жители — всего лишь подземные жители. Пусть и не такие, к которым я привыкла наверху, но всё же не чудовища. И неважно, что название Широва горка носит место, где стоял наш дом.
Огненная дорожка вдруг истончилась, а потом быстро свернулась ярким клубком. Он замер на несколько мгновений, и вдруг запрыгал, словно живой. Я невольно охнула и отшатнулась. Клубок снова развернулся, и на меня посмотрел искрящийся оранжевыми и красными искрами небольшой зверёк. Круглые глазки, будто раскалённые угольки, смотрели внимательно и цепко. Но достаточно доброжелательно. Он оскалился, острые зубки вспыхнули ослепительно белым. Ушки поднялись, словно он прислушивался к каждому удару в тунгур.