– Дело когда делать будешь? Я тебе что, такси бесплатное?!
– Какое дело? – не поняла Лиза.
– Ты что, совсем дура? Зачем голосовала?
И он объяснил, какого именно дела от неё ждёт. От дикости услышанного Лиза оторопела. С ним?! С этим вонючим уродом?! А дядька уже гнул её к себе, к своим грязным штанам, покрытым отвратительными пятнами...
– Отпусти! – Лиза замолотила кулаками по волосатому брюху, стараясь попасть между ног.
– Ах, ты, шалава! – зарычал водитель и отвесил Лизе крепкого тумака. В голове зазвенело, Лиза охнула. Справа подуло холодом, и Лиза обнаружила себя сидящей на колючей щебёнке.
– Пёхом топай, уродина! – раздался над головой его голос. Хлопнула дверца, взревел мотор, и Лиза осталась в одиночестве.
Стемнело. Справа, за канавой, тянулась чёрная лесополоса, слева проносились авто. Пахло пылью и выхлопом. Потом, будто назло, пошёл дождь. Холодный, заунывный, совсем не летний.
Она даже не знает, какой здесь сезон... Весна? Осень? Мысль заморожено вильнула хвостиком и пропала. Почти не замечая ничего вокруг, Лиза брела вдоль дороги. В попытках согреться она куталась в жакет, но тщетно, тот обильно напитался водой и уже не держал тепла. Мокрая юбка липла к бёдрам, вода текла между лопаток, ветер задувал между ног. Вдобавок на Лизу напал чих. Видимо, она простыла. И не согреться, собственной магии осталось совсем мало, а черпать местную она не умела.
На неё никто не обращал внимания. Грязная, мокрая, жалкая чумичка — никто не хотел с нею связываться. На миг Лиза пожалела, что не сделала того, чего хотел толстяк. От этого не умирают, зато она, по крайней мере, была бы в тепле...
В довершении несчастий захотелось есть. Последними в её желудок попали бутерброд и чашка кофе. Ещё в конторе, перед поездкой в ювелирную лавку.
Кажется, это было так давно, в другой жизни, а ведь прошло всего несколько часов. Максимум полдня.
Запахло съестным, в животе у Лизы громко и требовательно заурчало. Метрах в двадцати от дороги стояло двухэтажное кирпичное здание с башенками слева и справа. «Кафе «Сосенка» – гласила вывеска над входом. Рядом, на асфальтированном пятачке, расположились два или три авто. Не поем, так погреюсь, решила Лиза.
За одним из столиков восседала компания из четырёх человек, остальные шесть столов пустовали. То ли кафе не пользовалось популярностью, то ли время оказалось неудачное. С обратной стороны прилавок подпирал чернявый парень в несвежем фартуке и неожиданно чистом колпаке. Лотки в витрине заполняли бутерброды, салаты, мясо и ещё что-то непонятное, но аппетитное на вид.
К каждому лотку крепилась бумажка с названием и ценой.
Лиза глотнула. Перекус откладывался. С какой стати она решила, что здесь кормят задаром? В кармане жакета, кроме коробочки с подарком, обнаружилось несколько монет. Парень за прилавком, который заинтересованно следил за её поисками, при их виде скорчил кислую гримасу.
– Рубли давай, красавица. Или доллары, – сказал он. – Твоих денег я не знаю.
– Их можно продать коллекционерам, – сделала попытку Лиза. – Таких ни у кого нет, очень редкие монеты.
– Откуда я знаю, что ты не врёшь? – пожал плечами продавец. – Откуда у придорожной девки редкие монеты? Украла?
– Я не воровка, – оскорбилась Лиза.
Пальцы правой руки сами собой сложились в заклинание огня. Никто не смеет безнаказанно подозревать её — магистра магии — в воровстве! Увы, в ладони не родился белый шарик, который мог бы поучить нахала. Здесь она — обычный человек, во всяком случае, пока...
– Нету денег, вали отсюда, – заявил продавец. – Пока клиентов не распугала.
– Подожди, Марат...
Из подсобки появился ещё один человек. Чуть постарше, бородатый и лысый, с большим вислым носом.
– Денег нет, это бывает, это не беда, девушка, – сказал он. – Другим заплатишь.
– Чем?
– Во-он, колечко у тебя на пальчике, – оскалился Марат. – Гони колечко, красавица, в обмен на шаварму!
Обручальное кольцо. Лиза и забыла о нём.
– Нет, – сказала она. – Кольцо — никогда.
– Правильно, девушка, – разулыбался бородатый. – Зачем кольцо? Отдашь кольцо — и нет кольца. У тебя много чего другого есть. Правильно, Марат?
Чернявый Марат облизал губы, жадно рассматривая Лизу.
– Пойдём с нами, красавица, развлечёмся. Сначала со мной, потом с ним. Или наоборот, как сама выберешь.
Лиза испугалась. Сейчас она беззащитна, и эти гады могут сделать с нею всё что угодно. Даже убить! Она оглянулась на занятый столик. Там на происходящее никто не обращал внимание. Или, в самом деле, не замечали, или привыкли к подобным картинам.
– Помогите... – на всякий случай позвала Лиза.
– Ай, девушка, – выходя из-за прилавка, сказал бородатый укоризненно. – Зачем плохо говоришь? Обидела. Отработать придётся.
Он больно ухватил её за руку. Марат тоже оказался рядом, дыхнул в лицо нечищеными зубами.
– Нет!
Лиза лягнула бородатого и бросилась к выходу.
– Вот сучка, дерётся!
Лиза выскочила наружу. Куда бежать? Налево и направо вдоль дороги стояли фонари. Стояли редко, но давали довольно света, не спрячешься. Вперёд! Авто двигались не очень быстро, она сможет перебежать, а там пусть ловят…
– Попалась!..
Сзади схватили за рукав жакета, дёрнули. Затрещала ткань. Вот уроды! Не успела! Чужие руки тащили с плеч жакет, шарили по телу, норовили залезть под юбку...
***
Иван Иваныч возвращался на дачу.
По-настоящему его звали иначе. Однако, большие города не очень жалуют таких как он простодушных провинциалов, особенно с национальных окраин. Над ним смеялись, а имя коверкали — и смеялись ещё больше. Тогда он стал Ванькой, над Ванькой смеялись не так злобно, почти без издёвки.
Шли годы. Авторитет Ивана Иваныча рос, а с ним уменьшалось число охотников пошутить. Шутники умолкали, всё больше стараясь держать языки за зубами. Никто не хотел замолчать совсем, как самые оторванные, самые непонятливые из зубоскалов. У Ивана Иваныча были хорошая память и изощрённая фантазия, которая заставляла потенциальных юмористов бледнеть.
Потом никого из тех, кто знал его мальчишкой, знал его настоящее имя, не осталось в живых. Он навсегда остался Иваном Иванычем. Зачем напоминать? – мудро рассудил он. Кто старое помянет, тому глаз вон. А какая ему польза от одноглазой братвы?
Законником Иван Иваныч не стал, но беспредела не любил, и с ворами держал нейтралитет.
Сегодня вечер не задался. Иван Иваныч держал маленький ресторан — для своих. Хорошо иметь место, где можно спокойно и без помех обсудить дела, решить накопившиеся вопросы, прояснить недоумения. Дурак-управляющий не уследил, подал на стол острое, а у Аркадия язва. Аркадий обиделся и сидел хмурый. Конечно, потом повар расстарался, но настроение уже безнадёжно испортилось, и разговора не вышло. Одно из предприятий, задуманных Иваном Иванычем, без помощи Аркадия не двигалось с места. Иван Иваныч нёс убытки. Теперь предстояло снова договариваться, обещать, идти на уступки.
Иван Иваныч не любил отступать, но с Аркадием можно было только договариваться. Трудно давить на генерала, особенно, когда у тебя на него ничего нет, а у него — наоборот.
– Останови, – попросил Иван Иваныч водителя. – Отлить надо.
Мог бы и не объяснять, Лёха знал о его проблеме.
– Сделаем, Ван Ваныч! – весело ответил он, и скоро уже парковался возле придорожного кафе.
Удивительно, но железный Иван Иваныч, глава одного из мафиозных кланов, человек, при виде которого у многих холодело в животе, стеснялся врачей. Поэтому он запустил давнюю простуду, которую подхватил в то время, когда приходилось ночевать на вокзале или вовсе под открытым небом. По молодости болезнь почти не беспокоила, но с годами практически привязала его к сортиру. Иван Иваныч злился, но не мог заставить себя лечиться. Ему казалось, все узнают про его трудности, и это нанесёт удар по авторитету. Мафиозо, который не отходит от горшка, – что может быть глупее? Ещё Иван Иваныч помнил двоюродного деда, который умер на операционном столе. От тех же дел. Может, жил бы ещё и жил, не свяжись с эскулапами.
В Лёхе Иван Иваныч был уверен, парень с понятием, не разболтает.
В кафе было пустовато, только за одним столиком расположились четверо, да у прилавка продавец втирал что-то промокшей девице. Девица с растерянным видом рылась в карманах. Искала, чем расплатиться? У таких деньги не задерживаются, вот и промышляют на трассе. Девица, правда, отличалась от обычных плечевых. Свежее, что ли? Вульгарность не лезет в глаза? Недавно занялась первой древнейшей?
Кого-то она напоминала. Ивану Иванычу на миг стало не по себе. Вот чёрт, из-за проститутки!
– Серёжа, подожди здесь, – бросил Иван Иваныч охраннику. Тот сделал каменную рожу и замер возле двери туалета. Куда там Терминатору...
Через пять минут, расслабленный и благостный, Иван Иваныч вышел из кафе. На стоянке давешняя девица отбивалась от продавца и ещё одного парня. Иван Иваныч собирался пройти мимо, какое дело ему до этой дуры, но вспомнил…
Тамара её звали. Тома, Томка! Дочь русской математички, приехавшей вслед за мужем на какую-то всесоюзную стройку. Тогда вообще много строили. Она ему нравилась, они даже целовались за школой, раз или два. Жива ли?
Девушка, которой крутили руки местные чайханщики, была похожа на Тамару. Не один в один, но всё же.
Пусть она не будет плечевой проституткой! Это внезапно показалось ему важным… Иван Иваныч удивился собственной сентиментальности и скучным голосом осведомился:
– Что здесь происходит?
***
– Что здесь происходит? – спросил кто-то скучным голосом.
Напор уродов сразу ослаб, её отпустили, только бородатый не отпускал правый рукав жакета. Лиза дёрнула плечами, освобождаясь, пнула бородатого в последний раз.
Кажется, он даже не заметил.
Вопрос задал немолодой мужчина с плоским желтоватым лицом. За его спиной меланхолично двигал челюстью парень в кожанке.
Марат и бородатый молча смотрели на плосколицего. Потом Марат неуверенно сказал:
– Уважаемый, она… это…
– Что? – так же скучно поинтересовался плосколицый.
– Она украсть хотела! – решился бородатый. – Поучить решили.
– Украла? – спросил плосколицый.
– Нет, но хотела, – упорствовал бородатый. – Без денег пришла, шалава, высматривала. Я таких каждый день вижу, я знаю!
– Серёжа, объясни беспредельщикам, – повернулся плосколицый к парню в кожанке.
Тот лениво шагнул вперёд. Что было потом, Лиза не поняла, но через секунду оба урода лежали на земле и хрипели от боли. Серёжа так же лениво, не переставая жевать, вернулся на своё место.
– Псы, – выплюнул плосколицый и обернулся к Лизе: – Как звать тебя, девушка?
– Лиза.
– Меня Иван Иваныч называй, – сказал плосколицый. Кажется, он ожидал чего-то иного и был слегка разочарован. – Куда тебя отвезти, Лиза?
Судя по обыденности и жестокости расправы, это был очень непростой человек и явно не полицейский или священник. Но Лизе так хотелось ему поверить!
– Мне некуда ехать… Иван Иваныч, – сказала она. – Совсем некуда.
– Вот как? – наклонил голову, словно прислушиваясь, Иван Иваныч. – Хорошо. Решим потом, а пока поживёшь у меня. Ты не против? Садись.
Только сейчас Лиза заметила ещё одно авто на стоянке. Большая чёрная машина с элегантными обводами и незнакомой эмблемой на капоте. Телохранитель Серёжа предупредительно открыл Лизе заднюю дверцу, дождался, пока она заберётся внутрь, и расположился по соседству. Иван Иваныч сел впереди.
– Поехали, Лёша, – распорядился он.
Водитель без слов тронул авто с места. Через минуту они уже неслись по автостраде.
Никогда ещё Лиза не ездила так! Лёша невозмутимо бросал авто то влево, то вправо, и объезжал попутные машины почти не снижая скорости. Виктор никогда так не ездил, мало того, она представить не могла, что это возможно. Быстро, но мягко. И тихо. Мотор почти неощутимо взрёвывал, когда Лёша обгонял очередных неудачников, не имеющих столь мощного агрегата.
От мерного покачивания, от уютного запаха кожи Лизу сморило. В полусне она лежала на волнах. Светило солнце, но было зябко: мимо Лизы плыл зелёный айсберг, похожий на малахит в подарке Виктора. С айсберга задувал ветер, проникал под воду, холодил ноги и живот. Сквозь дрёму она услышала слова: «Выключи кондишн, Серёжа». Ветер стих, Лиза постепенно согрелась и окончательно уснула.
***
Охранник Серёжа тягал железо. Приседал со штангой на плечах, отжимал её, лёжа, от груди. Лязг, глухой грохот, скрип тренажёров. В спортзальчике повис терпкий запах пота.
Второй день шёл дождь, за окнами комнаты, где её поселили, было серо и промозгло. От недосыпа и обилия информации – полночи она провела за компьютером – у Лизы гудело в голове. Здешнюю сеть переполнял мусор, найти полезное и важное среди моря чепухи было не так-то просто. Лиза устала, спустилась со второго этажа и сейчас сидела в углу, на маленьком диване, и просто получала эстетическое удовольствие. Заслужила же она маленькую женскую награду?
Серёжа не обращал на неё внимания. К своей физической форме охранник относится чрезвычайно ответственно. Ещё бы, от неё зависела его жизнь! Половину свободного времени Серёжа, по его собственным словам, – а они успели переброситься вчера несколькими фразами, – проводил здесь, в зале, а вторую – в подвале, где находился тир. Туда Лиза ещё не добралась, отложила на потом.
Серёжа повёл плечами, стащил с торса мокрую футболку и задорно подмигнул Лизе. От неожиданности Лиза закашлялась, снизу живота поднялся и лопнул под диафрагмой прохладный мятный пузырь. Парень был очень хорош собой, хорош животной, бесстыдной красотой. О чём ты думаешь, дура? При живом муже? Проклятье, как он смотрит! Как он... Что же делать?
От замешательства Лиза спасла вошедшая в зал Зульфия.
Очень полная, немолодая, но пышущая здоровьем женщина с густой чёрной, убранной под платок шевелюрой, с чёрными толстыми как карандаш сросшимися бровями и чёрными же пикантными усиками над ярко-красными губами. Лиза могла поклясться: Зульфия в жизни не держала в руках помады, таким ярким, сочным цветом наградили её природа и незыблемая уверенность в себе.
– Хозяин зовёт, Лизочка, – сказала Зульфия. – Спешить надо, хозяин не любит, если опаздывают.
– Как же я, тётя Зульфия, – развела руками Лиза. – В чём?
Вчера вечером Зульфия сама отобрала её изгвазданные тряпки, даже бельё, сказала, что стирать, и сейчас Лиза куталась в мохнатый банный халат.
– Если прикажет, то и голой, – усмехнулась экономка. – Шучу, не бойся, милая. К себе иди.
На кровати Лиза обнаружила всю свою одежду, чистую, выглаженную. Над нею витал тонкий цветочный аромат. Рядом кучкой – содержимое карманов.
– Спасибо, тётя Зульфия, – Лиза чуть не полезла обниматься.
– Ладно, ладно, – ответила та, – какая я тебе тётя. Просто Зульфия. Собирайся, иди, хозяин ждёт.
Пока одевалась и спускалась, настроение испортилось. Не было коробочки с полозом, стащили! В кабинет Ивана Иваныча Лиза вошла чуть не плача от обиды, но сдерживаясь изо всех сил. Сейчас решается её судьба, надо быть внимательной и осмотрительной. Порыдать над несчастливой собою она успеет и потом.
Иван Иваныч в шёлковом халате сидел в большом кожаном кресле. Позади него стену подпирал Серёжа – безукоризненно выбритый, причёсанный, в неброском костюме. Когда успел? Серёжа показал Лизе язык и замер с отсутствующим видом.
– Садись, – кивнул Иван Иваныч на кресло напротив себя. – Угощайся.
Лиза послушно устроилась в кресле, взяла с блюда на журнальном столике виноградину, положила в рот. Сложила руки на сжатых коленях и, почувствовав себя готовой, посмотрела, наконец, в глаза Ивана Иваныча.
Главарь, не мигая, смотрел на неё. Именно главарь, в этом Лиза уверилась окончательно. Помогли сеть и общение с прислугой, да и дома ей тоже попадались подобные типы. Он мог быть злым или – по своим понятиям – добрым, излишне жестоким или справедливым, но одно Лиза знала точно: дураки не становятся предводителями мафии. Нигде и никогда.