— Он верный.
Я покосился на бывшего наставника. Человеческого в нем почти не осталось, кажется, он окончательно переродился. Слишком долгое и непрерывное нахождение рядом с темным артефактом смертельно опасно, а мой бывший учитель недостаточно силен, чтобы сопротивляться. Но к демонам Кархана, я пришел не для того, чтобы размышлять о его судьбе.
— У меня к тебе вопросы, — я тоже сел на камень.
— Я тебя слушаю, повелитель.
После того, как я отпустил Ланту, прятать ее не приходилось, теперь она могла принимать любую форму или просто исчезать до той поры, пока я ее не позову своей волей и кровью. Совершать призыв в Бастионе я не рискнул, слишком много магистров, могут заподозрить неладное. А мне не хотелось раскрывать свой козырь. Зато теперь представилась возможность.
— Во-первых, как мне избавиться от этого, — я расстегнул куртку и показал на медальон ловцов. — Ты можешь его снять?
— Увы, — она покачала головой. — Ты уже и сам понял, что это ошейник, мой повелитель, но в нем магия Бастиона. Снимет лишь тот, кто надел.
— Вот паскудство, — выругался я. — А так надеялся. Совсем никакого шанса?
Ланта развела руками.
— Я мало знаю о Светлой магии, мой властелин, мне она чужда.
— Ладно, проехали, без тебя разберусь, — огрызнулся я. — Тогда что ты знаешь об этих тварях? — я как смог живописал ей прозрачно-серых монстров, которых видел днем.
Лантаарея задумалась. Поперечная морщинка пересекла ее лоб, когда она нахмурилась.
— Ну же, — поторопил я молчащую девушку. — Ау, детка, не спи! Это у тебя впереди вечность, а я состарюсь, пока ты вспомнишь!
— Я ищу совпадения, — задумчиво протянула она. — Но…
— Но?
— Но ближе всего твое описание к марашерам. Правда, их не существует.
— Да ладно? — приподнял я бровь. — Эти несуществующие зверушки сегодня утром чуть не откусили от меня пару кусков. Для воображаемых у них весьма материальные и дурно пахнущие клыки!
— Марашеров описывал древний летописец в манускрипте сотворения, — так же хмуро отозвалась Ланта.
— Так, — я потер озябшие ладони. — А теперь еще раз и по-человечески. Без своих книжных заумностей.
— Глупый Лекс, — неожиданно закудахтал Кархан.
— Убери свою живность, не то я его убью. Что за летопись сотворения? Какой-нибудь древний и жутко запутанный трактат для светлых умников?
— Там описаны круги сотворения, — Ланта пожала плечами, словно говорила о всеобще известном факте. — Разве ты этого не знаешь?
— Круги сотворения?
Я задумался, пытался выудить из памяти жалкие крохи воспоминаний. Тухлый орк, и почему я так плохо учился?
— Кажется, это что-то из культа древних богов? — напрягся я. Ну да, точно. Древние боги, которых чтили до Богини Равновесия. Их храмы до сих пор остались в империи, как и жалкие горстки их приспешников. Помнится, в одном из таких храмов мы оказались, когда меня вытащили из застенок Лаора. И там же я провел ночь с Одри, будь она неладна…
Да что со мной? Сколько можно ее вспоминать?
Это все от слишком длительного воздержания, отсутствие нормального секса плохо сказывается на моих мозгах.
Вернусь и отымею сразу двух подавальщиц. Или трех.
— Мой господин, кажется, немного отвлекся? — насмешливо протянула Ланта.
— Я велел тебе не копаться в моей голове? — разозлился я.
— Даже и не собиралась, мой властитель. Просто когда ты думаешь о… сношении, у тебя глаза темнеют. И на лице появляется такое выражение, м-м-м, как бы это сказать…
— Хватит! — оборвал я. — Так что там с древними богами?
— Тысячи лет назад они пришли в наш мир и сотворили человека.
— Ну, это понятно, — махнул я рукой. — Лавры сотворения все боги приписывают себе, хотя никто не может этого доказать. Пока ничего нового.
— Древних богов было двое, хотя они были едины, — Ланта откинула с плеча темную прядь. — Их культ запретили еще и потому, что по преданию боги пришли из Огненного Мира. Жрецы Богини Равновесия считают, что это была Изнанка.
— Они были демонами?
— Богами, — пожала плечами Ланта. — В трактатах они названы так. Домыслы могут быть любыми.
Я махнул рукой.
— Ладно, дальше.
— В ту пору наш мир как раз переживал Эпоху Драконов. И по преданию это было ужасное время крови и огня.
— Ну, понятно, и боги решили наш мир улучшить. Очень благородно с их стороны.
— Двуединый бог создал семь кругов сотворения и вдохнул жизнь в первого человека.
— Так, — я подпер кулаком подбородок. — А причем здесь эти ужасные твари, что вылезают из могил?
— Марашеры — это стражи Огненного Мира, они пришли вместе с богами. Древние верили, что ничего нельзя получить, не отдав что-то взамен. Из этой истины впоследствии вырос культ Богини Равновесия.
— И что у нас значится первыми кругами? — я все больше запутывался. И замерзал.
— На первом нужно этот круг начертить и принести первую жертву.
— Отличное начало, — одобрил я. — Что дальше?
— Дальше — второй круг и две жертвы.
— Ух ты, эти ребята мне уже нравятся, — хмыкнул я, жалея, что не захватил с собой хелль. Разбираться с этими древностями на трезвую голову — просто мучение, а я успел окончательно протрезветь, пока добрался до кладбища. — Продолжай. И постарайся изъясняться понятнее.
— Я лишь пытаюсь поведать так, как известно мне! — сверкнула она глазами. — Не забывай, что в меня вложили древние знания, но это знания людей, а не богов. Я не могу рассказать больше, чем знали они. Летопись сотворения очень древняя, она написана на исчезнувшем языке.
— Да, а еще древние очень любили загадки и иносказания, — хмыкнул я. — Нет бы написать нормально, так надо тумана нагнать такого, чтобы Грохх переломал все ноги! — Ладно. — Я поднялся и повертел головой, разминая затекшую шею. — Так что там с сотворением?
Ланта повела плечами. Отчего полоски голубой ткани разошлись еще больше. Я сглотнул. Вот и как тут думать об этих проклятых серых тварях?
— Пока я понял, что двое богов объединились, чтобы тешить свое самолюбие и приносить жертвы. Ну, понятно, надо же как-то развлекаться. Что там с кругами? Надеюсь, оргии будут? А то я совсем затоскую.
— День за днем боги создавали новый круг, и мир менялся. К сожалению, как я уже говорила, на каждом требовалась новая жертва, или жертвы, потому ничего нельзя получить даром, всегда приходится что-то отдавать.
— Скукотища, — я зевнул, — но продолжай. Дай угадаю, на седьмом круге боги погубили всех драконов и создали новый мир?
— Вы совершенно правы, мой повелитель. — Губы Ланты тронула улыбка. Эх, хороша демоница. Жаль, жаль.
— Ну, понятно, куда ж без этого, — хмыкнул я. Глаза начали слипаться, плюнуть, что ли, на эту древнюю чушь? Ладно, дослушаю.
— И когда был открыт седьмой круг, боги создали венец сотворения, спектр из семи лучей. Венец позволяет создать новую жизнь или вернуть утраченную.
— Погоди- ка, — я встрепенулся. — Что они увидели?
— Венец Сотворения. Спектр.
— Та-а-ак…, — протянул я. Сон слетел, как и не было. Воспоминания нахлынули мутным потоком нечистот, от которых пахло дурно и хотелось отмыться. Но, увы, это вряд ли получится. И вновь я возвращаюсь в день своей смерти под ножом Шинкара. Он тогда тоже обронил это слово. Спектр. Сказал, что я лишь одна из ступеней на пути к нему. И если начать рассматривать все с такой точки зрения, то…. — Та-а-ак, — снова протянул я, нахмурившись.
Вскочил и принялся мерить шагами дорожку между могилками. Огонь трещал на пальцах, и я в сердцах кинул файер, поджег куст. Ланта осталась безучастной, зато Кархан завизжал и спрятался. Но мне уже было не до него. И даже прелести Лантаареи перестали меня отвлекать. Если предположить, что Шинкар говорил о том самом Спектре? Он считал меня уже трупом, от того и был откровенен. Но тогда получается, что кто-то решил повторить путь древних богов? Неужели это возможно? Неужели нашелся безумец, который решил это сделать?
Звучит бредом. И я отмахнулся бы от этой мысли, как любой здравомыслящий человек, если бы не побывал в Пустоши, и если бы меня там не убили ради этого Спектра.
Понимал я мало, но беспокойство появилось, и избавиться от него не получалось.
— А для чего нужны были эти самые марашеры? — насторожился я. — Об этом ты знаешь?
— Стражи Вечного Города приносили богам силу. В древности они поедали драконов, как источник силы и магии, — Ланта откинула с плеча темную прядь.
Я замер с занесенной ногой. Бред. Полный. Но если предположить на минутку… Если предположить, что я не сошел с ума, и Шинкар хочет создать семь кругов, что погубят мир? А марашеры появляются там, где есть маг. Один или двое. В уединенном месте. Например, в пустой комнате ловца или в домике могильщика. Там, где этих полупрозрачных тварей не увидят. Сжирают мага, забирая его силу, а потом просто исчезают?
Марашеры напали на нас, когда мы с Хартом использовали магию, чтобы прибить друг друга. Магия приманивает этих тварей, как волков — запах крови?
Отрыжка степного буйвола! И что мне со всем этим теперь делать?
И Харт назвал их тварями Изнанки. А потом сделал все, чтобы я забыл об этом случае. Впрочем, если речь идет о древней летописи, то его опасения не так уж и напрасны.
Кто нам поверит?
Да никто.
Я ведь не стану рассказывать, что где-то в запретной Пустоши бродит давно померший Шинкар Меченный с ритуальным ножом и камнями внутри своего тела.
— Ланта, — я покосился на посветлевший горизонт. — Все это мне очень не нравится. Просто до зубовного скрежета. Гнилье! — я ударил кулаком по камню и обернулся. — Мне надо возвращаться, скоро рассвет. Кстати, где ты проводишь время, пока я тебя не позову?
— Все там же, — Лантаарея вздохнула.
— В склепе? — изумился я.
— Мне там хорошо, — она пожала плечами. — И там тихо. Я отвыкла от людей.
Покачал головой. Но дело хозяйское, нравится ей склеп, и ладно. Кстати…
— Слушай, но ты ведь можешь прогуляться по Кайеру? — протянул я. — Посмотреть, как там…
— Кто?
Я отвернулся. Демон меня за язык дернул!
— Никто. Забудь. Все, исчезни, позову, когда смогу.
— Прощай, мой повелитель.
— Глупый Лекс! — вылез из кустов Кархан.
— Сдохни, — хмуро пожелал я и пошел в сторону городка.
* * *Когда я добрался до таверны, во дворах вовсю орали петухи. Спать хотелось неимоверно. Я забрался в свое окно, зевнул, стянул парку, собираясь завалиться в кровать. Надеюсь, этим утром никто не решит замутить конец света, подождет да завтра, когда я буду более бодрым.
Я откинул покрывало и нахмурился. В слабом рассветном мареве видно было плохо. Поднес покрывало к окну и хмыкнул. Посередине был порез. Тонкий, скорее всего от стилета. Кто-то с силой вогнал сталь в мое импровизированное чучело, понадеявшись меня прирезать. Так-так. Сон слетел, словно и не было, на его место пришла злость. Я выбил ногой дверь, уже не заботясь о своих охранках, разрушая их. Искры тлели на пальцах, грозя спалить эту проклятую таверну вместе со всеми ее обитателями. Кстати, мысль неплохая.
Комната Харта была в конце коридора. Я забарабанил сапогом в створку, она распахнулась почти сразу, словно меня ждали. Ну, раз ждали, я задерживаться не стал, врезал Флаю, не перешагивая порог. От души так врезал. Целился в нос, да говнюк увернулся, мой кулак пошел по касательной, впечатываясь в скулу.
Харт отскочил, оскалился, стирая кровь с разбитой губы. Глаза полыхнули зеленым огнем.
— Вот как расправляешься с должниками, ловец? — ухмыльнулся я. — Стилетом в грудь?
— Ополоумел, темный? — прохрипел он. Предметы в комнате мелко завибрировали. Его сила выплеснулась, словно взрыв, меня отбросило через весь коридор и впечатало в стену с такой силой, что я не удивился бы, увидев свой хребет вылезшим из горла.
— Мать твою… — просипел я.
Харт шел вдоль стены, кажется, он собрался меня убивать. А я все еще лежал на полу, пытаясь собрать свое бренное тело.
— Нираринхунта!
Ударил ладонью по полу, и доски встали дыбом, выгнулись, выбивая гвозди, словно снаряды, и посылая их в ловца.
— Ших, — коротко рубанул Харт, и мое заклятие нейтрализовалось, как будто его и не было. Я ругнулся. Снова хлопнул, активируя сразу несколько рун. Запрещенных. Смертельных. Разрушительных.
— Хватит, Раут! — Флай выставил щит. Голубоватое мерцание окружило его стеной. — Чего ты добиваешься? Чтобы я убил тебя?
— Ты это и собираешься сделать! — рявкнул я.
— Если бы я хотел тебя убить, то сделал бы это!
— Тешишь себя иллюзиями, Харт? Сильно расстроился, когда обнаружил, что стилет кромсает подушку, а не меня?
Харт помрачнел.
— Тебя пытались зарезать этой ночью?
— Еще скажи, что это был не ты! — сплюнул я.
Флай помрачнел еще больше и убрал щит. Выглядел ловец неважно. Я бы даже сказал, что совсем хреново он выглядел. Неужели это мой хук слева его так обескуражил? Не похоже что-то…
— Эй, Харт, что с тобой? — я, наконец, соскреб себя со стены и шагнул к противнику. Может, прикидывается? Правда, не знаю, как можно изобразить такое серое с зеленью лицо.
Ловец оперся рукой о стену. Я шагнул ближе. И выругался, когда ловец сполз вниз.
— Гнилье! Что с тобой?
— Яд рионской змеи, — прохрипел он. — Я думал, это ты…
— Предпочитаю нож, — процедил я, подхватил Харта под мышки и потащил к своей комнате. Из дверей уже выглядывали перепуганные постояльцы в ночных сорочках и исподнем, так что я даже изобразил улыбку. — Расходитесь, господа, ничего интересного. Мы с другом не поделили одну цыпочку. Но уже выяснили, что можно любить ее и вдвоем, мы ребята не гордые.
Дама справа наградила меня возмущенным взглядом и хлопнула дверью. Дама слева — окинула заинтересованным, но дверью уже хлопнул я.
Толкнул Харта на стул, он упал, словно мешок с требухой. На сером лбу выступила испарина. Я же вывалил на пол содержимое своего мешка, нашел пузырек с черной жидкостью, вытащил пробку, запаянную смолой. И сунул Харту под нос.
— Пей. — Он попытался отвернуться, и я сдавил ему нос, одним махом опрокинул вонючую жидкость в приоткрытые губы. Харт был слабым, как котенок, что и неудивительно. Странно другое. Яд рионской змеи убивает почти мгновенно. А ловец смог еще и покидаться силой в коридоре. И выводы у меня снова получились занятными.
— Что это? — он упал на колени, сдавливая горло. Лицо поменяло цвет с серого на багровый, глаза норовили вылезти из орбит. Я безучастно завалился на кровать, решив, что находился я сегодня достаточно.
— Противоядие, — улегся прямо в сапогах, на которых осталась кладбищенская земля и, кажется, навоз. — Кровь некроманта.
— Запрещено…
Харт уже валялся на полу, дергая руками и ногами.
— Конечно, запрещено, — снисходительно хмыкнул я, зевнув. — У вас, светлых, все запрещено, у вас можно только гордо сдохнуть. И если бы я не оказался рядом, тебе бы это удалось.
— Зачем?…
— Мне нужны ответы, — я снова зевнул. — А у мертвеца я их вряд ли получу. Кстати, кровь некроманта имеет и еще одно приятное свойство, побочный эффект. Несколько минут ты не сможешь мне соврать и ответишь на все вопросы. — Я покосился на извивающегося Харта. Увы, очищение организма от яда весьма болезненный и не слишком быстрый процесс. Затянется примерно на час, так что я успею вздремнуть. — И будь паинькой, мучайся молча, — бросил я, закрывая глаза. — Мне твои стоны спать мешают.
— С… ка, — выдал Харт, и я хмыкнул. Ну, раз ругается, значит, жить будет.
Примерно через полчаса я приоткрыл один глаз и увидел, что Харт подполз к столу и тянется к графину с водой. Сделал жадный глоток, другой.
— А вот это зря, — выждав, сообщил я.
Новый приступ боли скрутил ловца, и он упал ничком, уткнувшись лицом в доски.
— Яд еще не вышел, а ты его разбавил, — я сладко потянулся, снова закрывая глаза. — И чему вас только в вашей Академии учат?
Харт снова ответил ругательством, на этот раз более забористым. Я перевернулся на другой бок.
Еще через час я потянулся и встал с кровати.