— Нет…
— Это был и мой ребенок! — завопил он, его тело содрогалось. Он кричал с такой болью, что я подпрыгнула на сидении. Я замолчала, ощущая себя глупо, пристыжено и очень маленькой.
Прошло пару мгновений, его слова пропитали атмосферу, сделав ее тяжелее, чем раньше. Я ерзала, думая, что ошиблась, поехав с ним. Не только я злилась, но мне казалось, что право на это есть только у меня.
Я ощущала, как он повернул голову и смотрел на меня.
— Не только ты имеешь право злиться, Перри, — сказал он, старясь звучать спокойно.
Я поежилась и пораженно посмотрела на него.
— Что?
— Забудь, — он тряхнул головой. — Уже не важно.
Это было важно, это еще долго будет важно. Но не сейчас.
— Ты только что услышал мои мысли? — спросила я, глядя на него с опаской, пытаясь заметить ложь.
Он нахмурился.
— Как это понимать?
— Я думала об этом. Ты прочитал мои мысли?
— Я знал, о чем ты думаешь, если ты это имеешь в виду.
Он немного растерялся, но больше ничего не добавлял. Его плечи немного расслабились, и я решила не давить. Все уже было странно и натянуто без продолжения. Если он не мог читать мои мысли, не стоило ему и рассказывать.
Я хотела скрывать все в себе.
* * *
Сиэтл поприветствовал меня ударами ледяного дождя и тяжелыми серыми зданиями. Это не успокаивало, а, когда я увидела его дом в парижском стиле у монорельса, стало еще холоднее.
Мы припарковали машину в подземном гараже, и я как в тумане притворялась, что не собирала осколки своего сердца, забираясь на мотоцикл, в последний раз, когда была здесь. Мы поднялись на лифте с моим чемоданом и первыми ящиками, и у его входной двери и сделала вид, что не захлопнула ее перед его лицом, сказав, что бросаю шоу. И когда мы вошли в его квартиру, я отвела взгляд от кухни, притворяясь, что не там мы занимались любовью.
Мы не создали любовь. Мы сотворили ненависть.
И теперь мне нужно было жить с этим.
— Ну, — Декс кашлянул, — посмотрим твою новую комнату.
Я пошла за ним к логову, где спала раньше. Там был бардак, на кровати не было постельного белья, она была запихана в угол. Его стол был завален бумагами и тяжелыми книгами. Я задумалась, не прятал ли он до сих пор таблетки в книге.
Он потер тревожно лоб.
— Я не планировал, что ты приедешь. Прости, я уберу. После того, как Джен ушла, тут бардак. Она была аккуратной.
«И сукой», — невольно подумала я. Хотя так уже нельзя было думать. Она изменяла Дексу, но Декс изменил ей со мной, это было не круто. Я не была невинной, и это порой грызло меня. Она оставалась противной, и Дексу было лучше без нее. Это факт.
— Не переживай, — сказала я, опуская ящики на стул. — И не переживай насчет оставшихся вещей. Думаю, мне нужно немного побыть одной.
Он был удивлен.
— Уверена? Это займет секунду. У меня, думаю, найдется запасная простыня в шкафу. Или я могу одолжить у Ребекки, когда пойду забирать Жирного кролика.
— Все хорошо, — я отвернулась от него и боролась с подступившими слезами. Это было слишком. Быть здесь. Оставить дом. Не знать, что будет дальше. Хоть я не была одна, я ощущала себя ужасно одиноко.
— Перри, — прошептал он за мной. Я ощущала, что он подошел ближе, его энергия грела мою спину. Кожу покалывало, я боролась с желанием развернуться и уткнуться головой в его грудь, чтобы выплакать все без остатка. Я знала, что он будет держать меня, сколько потребуется. Я знала, что его прикосновение отгонит все мои страхи.
Но это само по себе пугало.
Я покачала головой и посмотрела на люстру, быстро моргая.
Он опустил ладонь на мое плечо, и мои нервы тут же успокоились, словно их окутало вино. Я закрыла глаза, теплая слеза медленно покатилась по моей щеке.
— Перри, — сказал он уже мягче. Его пальцы напряглись. — Малышка, прошу.
Это слово гвоздем вонзилось в мою грудь. Реакция была инстинктивной.
Я развернулась к нему с пылающими глазами и выбросила как можно больше яда.
— Не называй меня так больше, — рявкнула я. — Я не такая для тебя. И никогда не была.
Он отпрянул со страхом в глазах. Может, это была боль. Я не знала. Мне было все равно.
— Прости, — сказал он, вдохнув. Не важно, за что он извинялся.
— Уйди, — сказала я, стараясь держать голос ровным. — Прошу. Уйди.
Он замешкался, а потом кивнул и направился к двери.
— Я ненадолго отлучусь за Жирным кроликом, — сказал он, замерев на пороге. Я ощущала напряжение в его теле, его мышцы не знали, двигаться или нет. Я тоже разрывалась. Я хотела остаться одна, но и хотела, чтобы он был здесь. Я хотела, чтобы все стало нормальным. Чтобы он касался меня, и это не казалось неправильным. Чтобы мне нравились его слова, чтобы я не ненавидела себя за то, что любуюсь им.
Не знаю, выдавало ли это мое лицо. Но он чуть опустил голову, его взгляд смягчился.
— Если понадоблюсь, ты знаешь, где я. В соседней комнате.
И он ушел, закрыв за собой дверь.
Я стояла несколько минут, во мне растекалась пустота. А потом я рухнула на кровать, тихо плакала, а после — уснула.
* * *
Когда я проснулась, веки слиплись от засохшей туши, а за дверью слышался шорох. Свет лился в щель под дверью, тень двигалась туда-сюда.
Я нахмурилась, на миг забыв, где я, и прижала ладонь ко лбу, пытаясь стереть оттуда усталость и сонливость. Я устала из-за того, что уснула в слезах, из-за всего случившегося раньше. Но это была хорошая усталость, когда глаза опухли, а сердце было твердым, и чувств больше не было, потому что их уже было слишком много. Сил больше не было. И, к счастью, ничто не беспокоило. Слезы и сон были лучшим лекарством.
Я медленно села и глубоко вдохнула. Нужно держаться. Если я буду оглядываться на прошлое, я так и не встану с кровати. Я сама решила приехать в Сиэтл. Я решила покинуть дом. И я решила оставить Декса в декабре. Все было в моей власти, нужно было помнить об этом.
Я слушала Декса снаружи, уловила тихую музыку, закрывались шкафчики на кухне. Шорох за дверью продолжался. Но я не переживала, что это призрак или сверхъестественное существо. Это не был демон. Это был Жирный кролик. И он точно мог меня взбодрить.
Я добралась до двери в темноте, открыла ее и смотрела, как голова французского бульдога поднимается, он улыбнулся мне, свесив язык. Он прошел в комнату со светом из коридора и тут же принялся прыгать вокруг меня и лизать руки.
— Эй, толстячок, — услышала я певучий голос Декса из кухни.
Я выглянула в ту сторону. Пришлось дважды моргнуть, чтобы глаза прояснились. Декс пританцовывал у плиты под «Personal Jesus» от «Depeche Mode», крохотный фартук на нем смотрелся смешно, он молол перец в кипящую кастрюльку. Увидев меня, он застыл с мельницей для перца в руке, а потом спокойно выключил звук на проигрывателе.
Я попыталась подавить удивление.
— Ты меня звал?
Он взглянул на меня и продолжил молоть перец.
— Нет. Теперь Жирного кролика зовут Толстячок. Толстячок Кроль, если официально.
— Вот как, — я посмотрела на радостного пса, который выглядел толще. Он точно не придерживался одной диеты с Дексом.
Я осторожно прошла к нему, посмотрела на фартук.
— Поцелуй повара, — прочитала я вслух. — Классика.
Он посмотрел на себя и улыбнулся.
— Это скорее предложение, чем приказ.
— Удивительно, что ты готовишь, — сказала я и заглянула в кастрюлю.
— Это макароны с сыром и нарезанными сосисками, — он вскинул бровь. — Еще одна классика.
— Ага, — сказала я и села на высокий стул. — Это твой ужин.
— Наш ужин, малыш, — сказал он, добавив соль и схватив бутылку острого соуса. — Знаю, ты привыкла лакомиться по вечерам, но в «Чез Дерри» ты получишь это.
Я вскинула брови, но не прокомментировала «Чез Дерри».
— Ты питался этим? Судя по тому, как твоя грудь пытается вырваться из фартука, ты, похоже, ел только сырые яйца и протеиновые коктейли.
В его улыбке была тень удовольствия, словно он ждал, когда я скажу что-нибудь про его новый вид. Я отвела взгляд, жалея, что упомянула это. Но было любопытно, и его футболка уж очень тесно сидела.
— Я о том, — продолжила я, изучая линии на стойке, делая вид, что я не побывала на ней в порыве страсти, — что ты вообще делал?
Он сглотнул и перевел взгляд на еду.
— Может, сначала поедим?
Я вскинула голову.
— Серьезно, Декс. Ты этого не объяснял.
Он вздохнул и вернул деревянную ложку в кастрюлю, выключил горелку. Он уперся руками в стойку и посмотрел на меня.
— Когда ты ушла, — начал он, облизнув губы, — я был не в лучшем состоянии. Это если мягко описать. И я ненавидел себя за то, что сделал с собой. Я презирал себя. Знаешь, что такое — презирать себя? Так, что даже в зеркало на себя смотреть не можешь?
Я пыталась удержать лицо бесстрастным, но знала, о чем он.
— И через какое-то время, — продолжил он, — я решил, что не хочу больше быть таким. Тот я принес лишь кучу боли мне и многим другим. И я начал с самого простого — своего здоровья. Я пошел в спортзал. Я начал бегать, бросил курить, переделал диету… в большей части. Я не собираюсь оставлять виски или порой баловаться макаронами с сыром и сосисками на ночь.
Я сидела в тишине, разглядывала его лицо. Его глаза были темнее обычного, уголки губ были мрачно опущены.
Он опустил голову.
— Я пытался стать лучше, Перри. Для тебя.
Я заерзала на стуле.
— Декс…
— И я все еще пытаюсь, — быстро сказал он тихим и серьезным тоном. — Пока не исправлю.
Ох, мое сердце трепетало. Я крепче сжала кулаки и быстро расслабила пальцы.
— Прошу, не пытайся, — сказала я, хотя от этих слов все внутри болело. — Это в прошлом. Прошло. Забыто.
Он потер ладонью грудь.
— Не прошло. И не забыто. Я вижу это по твоим глазам.
Я глубоко вдохнула, меня мутило, и я сосредоточилась на своих ногтях. Он обошел стойку и оказался рядом со мной. Мне было тепло и тяжело, я боролась с собой, чтобы оставаться сильной.
— Это не в прошлом, пока ты не простила меня, — сказал он тихим и хриплым голосом, волоски на моей шее поднялись от этого. — Знаю, тебе нужно время…
Я не смотрела в глаза, что впивались в мою голову.
— Мне не нужно время. Я… прощаю тебя.
Вдруг его ладонь обхватили мое лицо, они были жаркими и держали крепко. Он повернул мою голову так, чтобы я посмотрела на него.
Он смотрел мне в глаза, искал трещины.
— Нет. Ты так говоришь, но так не думаешь. Я хочу, чтобы это было искренне. Мне нужно, чтобы ты говорила правду.
Поэтому я здесь? Потому он попросил меня переехать к нему? Чтобы завоевать меня?
Но я не могла сказать это. Рот открывался и закрывался, я затерялась в его глазах, попала в ловушку его взгляда.
— Ты разучилась врать, Перри, — сказал он.
И поцеловал меня. Потрясение от его приоткрытых губ на моих оставило меня беспомощной на миг. И я могла лишь целовать его в ответ, потому что этого хотело тело, а мозг не работал. А тело всегда этого хотело. Его.
Он издал тихий стон, который скорее ощущался, чем слышался, его рука пропала в моих волосах, притягивая меня ближе к нему. Он был таким же на вкус, как я помнила, и от этого мои ноги раздвинулись, мышцы расслабились. По спине пробежала дрожь. Я хотела водить пальцами по его рукам и груди, ощутить, каким твердым он стал, спуститься ниже и почувствовать, где он еще тверже. Только целуя его, ощущая его язык своим, я хотела его как наркоман новой дозы.
И это меня ужасало.
Я отпрянула, может, слишком сильно. Декс вздрогнул и убрал руки от моего лица. Он застыл, стоял близко и тяжело дышал, его глаза блестели, зрачки были огромными.
— Прости, — сказала я, было сложно подбирать слова. — Это не… это…
Он кивнул и выпрямился.
— Нет, прости. Ты права… Это не…
Он тоже не смог закончить. Это не было ошибкой, но и не ощущалось правильным. Все так запуталось.
Я слабо улыбнулась ему и пригладила волосы.
— Если мы будем соседями какое-то время, стоит, наверное, избегать… этого. Нужно ввести правила.
Он резко выдохнул носом, но я видела смирение на его лице.
— Это как готовка по определенным дням, стирка по расписанию, не курить, не целоваться, никакого секса?
Мои уши горели.
— Да. Как-то так.
— Это звучит не весело.
Я убийственно посмотрела на него, он вскинул руки.
— Шучу, — сказал он. Декс кашлянул и вернулся к плите. — Проголодалась?
Нет. Я могла думать лишь о том, как рот ощущался без него, еда это не исправила бы. Но я сказала ему, что проголодалась, чтобы мы устроились на диване, чтобы есть и рассеянно смотреть телевизор. Он сел в центре, а я устроилась в уголке, побаиваясь, что, если коснусь его, тут же захочу оседлать.
Я рано ушла спасть с постельным бельем, которое он нашел. Списавшись с Адой, в очередной раз убедившись, что устроила дома хаос, я осталась в темной комнате наедине со своими мыслями.
Я впервые покинула дом, ранила этим всех в семье, не знала, что делаю, но думать могла лишь о Дексе. Спящем в соседней комнате. В одиночестве.
Я сжалась, вспоминая поцелуй. Переезд не был ошибкой. Но переезд к Дексу мог быть. Я не знала, как долго продержусь с таким, как он, все время рядом. Вычеркните это. Не с таким, как он. С ним. Что бы ни случилось, он оставался Дексом, а я — Перри, и это сочетание вело к беде.
С сонной головой я начала продумывать план: получить работу и переехать как можно быстрее.
ГЛАВА ПЯТАЯ
— Заткнись уже, Толстяк! — завопил Декс из ванной, я слышала, как шумит электробритва.
В дверь постучали, и это обрадовало бульдога, хоть это просто Ребекка пришла забрать меня за обед.
— Я разберусь, — сказала я Дексу и вытерла руки о джинсы. Я немного нервничала из-за встречи с Ребеккой. При прошлой встрече я вела себя не лучшим образом. Она приехала в Портлэнд, чтобы убедить меня дать Дексу еще шанс, и я послала ее подальше. Я скривилась, вспоминая свое поведение. Может, я уже тогда была не в себе.
Я быстро вдохнула и открыла дверь. Ребекка была безупречна, как всегда, в красном платье под серым пальто с меховым воротником, колготками в сетку и на платформах. Ее волосы все еще были блестящим черным каре, а на лице была только красная помада. Рядом со мной с моим хвостиком, джинсами в слюнях Толстячка и черно-белом свитере она выглядела звездой Голливуда.
Она мягко отодвинула Жирного кролика, пытающегося порвать когтями ее колготки, и с широкой улыбкой обняла меня. Мои тревоги рассеялись.
Она отодвинулась, удерживая меня на месте, ее глаза сияли теплом.
— Прости, что поздно сообщила. Знаю, ты приехала только прошлой ночью, и я писала тебе, забыв, что у меня нет твоего нового номера.
— Ага, спасибо за звонок в семь утра, — прокричал Декс из ванной. — Я же не собирался спать.
Она закатила глаза и быстро обняла меня.
— Так как ты здесь? — спросила она.
Я посмотрела на стопку коробок рядом с нами, которые еще не добрались до логова.
— Я еще не совсем здесь.
Она с сочувствием улыбнулась, заметила мои глаза, что были чуть опухшими после вчера.
— Ты освоишься. А пока всего слишком много.
Я вскинула брови и понизила голос.
— Ты даже не представляешь.
Она похлопала по моей руке и закричала мимо меня:
— Эй, Декс. Я ее забираю. Ты тут потом будешь?
— Я везу машину в мастерскую, — сказал он, я ощутила укол вины в груди, вспомнив, как он пытался увести машину, вспомнив ужас аварии. Я была не в себе тогда, но все же. — Но ты можешь дать Перри свои запасные ключи, — продолжил он и вышел из ванной. — Они все равно теперь принадлежат ей.
Я постаралась не раскрывать рот, когда он подошел к нам. Он побрился, и был уже не таким заросшим, теперь было видно сильные линии его челюсти, его карие глаза блестели. Но не это пробудило во мне похоть.
Он был лишь в полотенце, обернутом на поясе, и выглядел… невероятно. У него всегда было хорошее и крепкое тело, но теперь он подкачал мышцы. Его грудь была твердой, хорошо выраженной, и я не узнала бы ее, если бы не слова на ней «И с безумием приходит свет». Теперь это было убийственное сочетание.