— А что бы ты сказал, если бы речь шла о твоей Брунечке? — спросила я у саламандра. — Она же тоже только ездовой ящер.
— Делай что хочешь, но если ослабнешь и не сможешь контролировать себя, я тебя усыплю, — недовольно ответил бакалавр.
Вот она, цена жизни. До этого момента я считала Пиротэна честным, великодушным и понимающим. Сейчас же поняла, что для него важен лишь успех его очередного проекта. И этим проектом опять стала я. Саламандр стремился к цели — обуздать дракона, а цена успеха его абсолютно не интересовала.
За последние два часа мы несколько отклонились от моего первоначального пути, но, тем не менее, немного приблизились намеченной мной изначально цели.
— Здесь наши пути расходятся. Если вы хотите найти способ избавить нас от прародительницы — поспешите. Но я с вами не поеду. Вы не оправдали моего доверия, — проговорила я, гладя оленя по спине.
— Глупая девчонка! — воскликнул Пиротэн. — Ты не справишься без меня.
— Но с вами я потеряю себя еще быстрее. Идите туда, куда собирались, и принесите то, что поможет нам. А я пойду своим путём. Обещаю вам, я не причиню вреда кошиярам.
— Не забывай, твоя сила в слабости, Фидэлика! — на прощание крикнул мне саламандр, и умчался вперёд. Бруня обернулась и одарила меня испуганным взглядом напоследок.
Неужели теперь так и будет — я буду вызывать только страх и желание убежать как можно дальше?
Как бы то ни было, но внушение Пиротэна всё ещё действовало на оленя, а после моих манипуляций он снова был бодр и готов к пути. Я подвела животное к ветвистому, склонившемуся под тяжестью навалившегося на него собрата стволу дерева и забралась на подрагивающую от напряжения спину животного.
— Больше я не сделаю тебе больно, — прошептала я, склонившись к голове оленя.
Дальнейший наш путь пролегал через лес, и передвигались мы довольно быстро, но я вспомнила всё, чему учил меня магистр Жринкер, и сделала это путешествие как можно безопаснее, как для меня самой, так и для моего скакуна. Столько магии я еще никогда не использовала, и, когда впереди показались размытые фигуры кошияр, стоящих на страже границ владений клана лесных Ши, я уже была не в силах не то, что сказать что-то, я даже пошевелиться не могла. Контроль над оленем был потерян, как и ощущение реальности. Мне едва хватало сил, чтобы повернуть голову в нужном направлении, и я была готова к тому, что вот-вот олень сбросит меня и умчится в лесную чащу. Но этого не произошло. Животное подошло прямо к кошиярам и замерло перед ними. Внушение Пиротэна? Нет, я была уверена, что олень уже освободился от него.
— Спасибо, — прошептала одними губами, обессилив окончательно, и закрыла глаза, провалившись в беспамятство.
* * *
— Фидэлика, — кто-то звал меня по имени, похлопывая по щекам тёплыми пальцами. — Очнись, девочка.
Я открыла глаза и увидела Самирунь.
Резко села, чтобы обнять её и едва не упала.
— Тихо-тихо, маленькая. Ты ещё слишком слаба, — ласково проговорила кошияра, подхватив меня за плечи и прижав к себе.
— Я добралась, смогла, — шептала я, обнимая мудрую женщину ослабевшими руками.
— Ты умница, девочка моя. Да, ты смогла, — гладила меня по спине Самирунь.
— Нет, вы ошибаетесь. Я совсем не умница, я совершила катастрофическую ошибку, — всхлипывая призналась я.
— Ну что ты, милая. Никакой ошибки нет. Ты выполнила своё предназначение. Теперь всё изменится, как и было предначертано, ты станешь нашей спасительницей. Ты выжжешь скверну тёмных, и мы воцаримся в чистейшем из миров! Только женщина чиста в праве своём и породит она чистый мир. Мир для всех нас, верящих в её чистоту.
— Боги, что вы говорите, Самирунь? — ужаснулась я.
— Богов нет, есть только она, единственная и чистая. Мать-прародительница всего и вся, — встряхнув меня за плечи ответила Самирунь. — И тебе пора покориться ей. Разве я не учила тебя? Разве мои девочки не объяснили тебе, какова истина? Ты дошла до цели, ты приняла её силу, так неужели ты не осознала?
— Осознала, я всё поняла, — проговорила я затравленно.
— Вот и хорошо. Отдохни, мы позаботимся о тебе, как и ты заботишься о нас, — заверила меня Самирунь, и покинула шатёр, в котором мы находились.
Это действительно был шатёр, большой и уютный. Здесь даже имелись осветительные шары, которых при прошлом моём посещении клана лесных Ши я не видела. Но, встав и попытавшись отодвинуть полог, я поняла, что заперта. На первый взгляд обычная ткань на поверку оказалась неподъёмной и крепкой как металл.
Вот и ответы на все мои вопросы! Самирунь оказалась фанатичной последовательницей матери-прародительницы. А я? Я всего лишь сосуд, оболочка, которую использовали для вселения миссии.
Шорох за спиной отвлёк от удручающих мыслей. Я обернулась и увидела, как лезвие ножа разрезает плотную ткань полога. Когда же в прорехе показалось лицо Раникэ, я не смогла удержаться от радостного вскрика.
Рани приложила палец к губам и приглашающее раздвинула для меня края разрезанного полога. Снаружи меня встретили Калико и Тарпиша. Раникэ ещё раз прижала палец к губам и поманила меня за собой.
Мы довольно долго крались по лесу. Тарпиша и Кали следовали за нами, заметая следы.
— Теперь можно говорить, — прошептала Раникэ, когда свет от лагеря кошияр затерялся за деревьями.
— Зачем? — тут же спросила я. — Вы понимаете, что вам грозит за это?
— Поверь мне, понимаем. Но не желаем мириться с тем, что задумала Самирунь, — ответила Кали.
— Мы знаем, что она продала душу, и не хотим следовать за ней, — пояснила Рани.
— Мы пойдём за тобой, если ты отважишься выступить против, — добавила немногословная Тарпиша.
— Но что я могу? Ведь она во мне, и я не в силах её контролировать, — беспомощно ответила я.
— И, тем не менее, сейчас ты контролируешь её. Мы поможем тебе удерживать контроль, — сжала мою руку Раникэ. — Только сначала нам нужно уйти подальше.
— И в этом нам поможет твой верный друг, — улыбнулась Тарпиша.
Я не сразу поняла, о ком речь, но едва не расплакалась от щемящего чувства благодарности и восторга, когда увидела моего оленя.
— Пора дать тебе имя, мой хороший, — прошептала, погладив его по боку. — Ты моя спасительная соломинка, так почему бы тебе не быть Солом? Сол — мой стремительный и прекрасный олень.
— Это, конечно, замечательно. Но нам следует поспешить, — вернули меня к безрадостной действительности слова Рани. — Не думаю, что твой новый друг будет в восторге от наших боевых ипостасей. Поэтому тебе придётся ехать вперёди, а мы пойдём по следу оленя. Надеюсь, ты помнишь дорогу к Безымянному Восхождению?
— Приблизительно помню, но зачем нам ехать к Восхождению? — ответила я, продолжая гладить оленя по спине.
— Попробуем вернуть эту древнюю рухлядь туда, где она была все эти столетия, — улыбнулась Калико.
— И остаться при этом в живых, — добавила Тарпиша.
— Не думаю, что это работает в обе стороны, — неуверенно покачала я головой. — Источник даёт силу, а не отнимает её.
— Но попробовать-то можно, — пожала плечами Раникэ. — В любом случае, это лучше, чем сидеть сложа лапки и ждать.
Произнесла она это таким тоном, что можно было не сомневаться — имелось в виду, что хуже от этой затеи не будет, потому что хуже уже некуда.
— У бакалавра Пиротэна есть какая-то идея, мы разошлись на пути к вам. Он думает, что я буду ждать его у вас и привезёт туда что-то, что должно мне помочь, — вспомнила я про саламандра.
— А, это та бесхвостая ящерица на хвостатом ящере, с которой спуталась наша Пармия, — протянула Кали, брезгливо сморщив носик.
— Не привезёт, Пармия на нашей стороне. Она должна связаться с Пиротэном и привести его к источнику. Мы, как почуяли его запах на тебе и твоём животном, сразу всё обсудили, и она отправилась на его поиски, — выдала неожиданно длинную тираду Тарпиша.
— В путь, не стоит дразнить голодную кошку. Самирунь может в любой момент обнаружить твоё исчезновение, — напутствовала меня Рани, и кошияры скрылись за деревьями.
А я посмотрела на своего Сола, улыбнулась и повела его к ближайшему дереву, с которого смогу взобраться на своего верного скакуна.
Всё же я не одна, это и радовало, и настораживало в тоже время. Доверие стало для меня роскошью, о чём свидетельствовало предательство Самирунь. Я поверила ей, надеялась на помощь и поддержку, а в результате угодила в ловушку. Но и не доверять никому я тоже не могла, твёрдо зная — одна не справлюсь. А на кону теперь была не только моя судьба, но и жизни тех, кого не пощадит прародительница, если вырвется на свободу.
Теперь мы передвигались гораздо медленнее, я всё еще была слаба и не могла поделиться с оленем ни магией, ни жизненными силами. Но, в какой-то момент Сол чего-то испугался и припустил с такой скоростью, что я едва не слетела с его спины. Кошияры! Они следовали за нами и мой скакун это почувствовал. Наверняка, в своей животной ипостаси лесные кошки не раз загоняли дичь и покрупнее оленей. Но сейчас они не загоняли, а подгоняли. Мне пришлось прижаться к спине Сола, чтобы не собрать попадающиеся на пути ветви деревьев. Но, когда в нос опять ударил запах крови, я обхватила оленя за шею и заставила его остановиться, растратив часть и без того скудных запасов магии.
Когда откуда-то сбоку выпрыгнула огромная чёрная с белой полосой на спине кошка, даже я вздрогнула, Сол же попятился и замотал головой. Да, мои навыки внушения были намного слабее, чем у Пиротэна, не говоря уже об умениях Альтанира. Когда же кошка начала меняться, превращаясь в Рани, олень предпочёл поддаться внушению и замер, даже не моргая. Мне никто ничего не внушал, и я была вынуждена отвернуться, чтобы не упасть в обморок. Кошияры, как оказалось, перевоплощались не столь стремительно и магически, как драконы. Они по природе своей были оборотнями и трансформировались гораздо медленнее, мучительнее и страшнее… Когда напоминающий треск ломаемых сухих веток звук стих, а рычание мучающегося от боли зверя сменилось человеческими стонами, я набралась смелости, чтобы обернуться.
Раникэ спешно натягивала одежду, свёрток с которой прежде, как я поняла, был привязан к её ноге.
— Ты почему остановилась? — нервно спросила она, подёргивая плечами и потягиваясь, словно только проснувшаяся кошка. — Самирунь обнаружила наш побег и пустилась в погоню. Кали и Тарпиша увели её на восток, а я гнала вас к владениям лалилен. Ещё пара миль и мы будем под защитой духов лесного дождя. Взбирайся на своего рогатого, и вперёд. Я пойду за вами, чтобы убедиться, что девочки справились с задачей и погони нет.
— Сол выдохся, а я ещё не восстановила силы, чтобы подкрепить его, — ответила я. — И даже если бы это было не так, уж лучше Самирунь, чем живые кровожадные лианы!
— А вот тут ты ошибаешься, Фидэлика. Лалилены тоже порождения так называемой тьмы, и они считывают мысли тех, кто проходит через их владения. Духи леса на нашей стороне, они укроют нас от последователей прародительницы. Тьфу, какая из неё прародительница! — Девушка брезгливо сплюнула. — Она не порождает жизнь, а губит её. Теперь я понимаю, почему лалилены пытались нас остановить, они знали, к чему приведёт наше паломничество. Так что возьми себя в руки и вперёд! Пока мы тут с тобой разговариваем, возможно, Самирунь уже расправилась с Калико и Тарпишей, и теперь идёт по нашему следу.
— Но Сол совсем обессилел, — напомнила я подруге.
— Не проблема, продержится еще пару миль, — отмахнулась кошияра и извлекла из кармана жилета маленький мешочек.
Когда Раникэ подошла к оленю, он ощутимо задрожал и мотнул головой, но вот девушка извлекла из мешочка щепотку какого-то порошка, велела мне задержать дыхание и дунула на ладонь, распыляя зеленоватую пыль прямо в морду Сола. Олень встряхнулся, фыркнул и заметно приободрился.
— Этого хватит ненадолго. Потом он падёт. Не теряй время, — резко произнесла Рани и ударила оленя по крупу ладонью.
Раньше я считала, что жизнь — величайшая ценность. Так меня учили родители, а потом и магистр Жринкер. Жизнь — единственная величина, которая всегда перевесит все остальные ценности. А теперь мне даже выбора не предоставили. Я чувствовала своим телом тепло жизни другого существа, возможно неразумного, но умеющего быть верным и отважным. И это существо сейчас отдавало свою жизнь за мою. Олень умирал, умирал для того, чтобы дать мне шанс спастись от преследования. Я пыталась остановить его, тратила остатки своей магии, чтобы излечить, но Сол мчался вперёд, хрипя и разбрызгивая перед собой кровавую пену. Свою боль от бешеной скачки, да еще и без седла, я уже не чувствовала. Я плакала, молила и кляла богов, но продолжала бегство от врагов… или от себя?
Когда олень упал, придавив своим весом мою ногу, я даже не пыталась высвободиться. Если Раникэ была права, то лалилены меня не тронут, если же нет — пешком мне точно не уйти, ни от духов лесного дождя, ни от Самирунь. Я лежала на влажной траве и бездумно смотрела на полог увядающей красоты осени. Зелень дикого леса предгорья гармонично сочеталась с желтизной и красными всполохами листвы сезонных деревьев, впадающих в спячку до наступления весны. А рядом тяжело дышало, едва цепляясь за жизнь существо, доверившееся мне, поверившее в меня и отдающее свою жизнь, возможно, совершенно напрасно.
Когда зашуршала листва и трава вокруг зашевелилась, я позволила себе на мгновение обрадоваться, что лалилены вознегодовали и пришли за мной. Но лианы не стремились навредить, они приподняли Сола, освобождая мою ногу от его веса. А потом произошло чудо! Оленя оплели изумрудные, сочные стебли. Их свечение походило на свет светлячков, и в какой-то момент весь мой олень засиял. Но это длилось не больше пары секунд. Потом лианы расползлись, прячась в гуще леса, а Сол встал, встряхнулся и подошёл ко мне. Он так ласково и доверчиво потёрся мордой о мою щёку, что я отринула все сомнения и, вскочив, обняла его. Разве это не знак, что боги благоволят мне и не желают воскрешения прародительницы? А когда тебе благоволят боги, можно побороться и с древней, жестокой сущностью, поселившейся в твоём теле!
— И чего мы тут расслабились? — поинтересовалась Рани, заставив и меня и Сола вздрогнуть от её неожиданного появления.
— Тебя ждём, — попыталась я скрыть страх перед грядущим за приветливой улыбкой.
— Не старайся, ты сейчас выглядишь как кошка, которую окружила свора собак. Жить страшно, но и умирать не хочется, — усмехнулась Раникэ. — Я здесь потеряла свою паракоши, Фидэлика. Мне всё ещё больно, но, по благоволению, или издёвке судьбы ты стала моей паракоши. Пока ты этого не понимаешь, но придёт время, и ты постигнешь суть нашей связи. А сейчас постарайся загнать свои страхи поглубже, потому что я их чувствую и они передаются мне, и иди вперёд.
Я не знала что ответить, но знала, что делать. Я встала и пошла. Рани шла рядом со мной, поддерживая и направляя, как и в прошлый раз. И Сол следовал за нами по пятам, хотя больше никто не держал его магией. Олень шёл, двигался вперёд, не выпуская меня из виду, как верный друг. Да он и стал мне другом, я чувствовала незримую связь с ним и не хотела её потерять.
Лалилены больше не тревожили нас и мы беспрепятственно выбрались из леса.
— Знаю, ты устала, да и я не в лучшей форме, но останавливаться нельзя, — произнесла подруга, когда я споткнулась и едва ни упала.
Мы были в пути уже почти сутки. Я была голодна и измотана. Ноги словно одеревенели, но я шла, свыкнувшись с болью, разливающейся по всему телу от каждого движения. Чувствовала ли я себя сильной? Нет, я была слабой, жалела себя и да, плакала, иногда только для того, чтобы не позволить себе разозлиться.
* * *
До того самого ущелья, в котором произошло столько запоминающихся событий мы добрались на рассвете. Сол остановился перед пропастью и посмотрел на меня, словно моля не идти дальше. И он был не единственным, кто не желал, чтобы мы шли дальше!
— Рани! — позвал кто-то мою подругу кошияру.