Рыжеватые глаза женщины были мрачными, когда она смотрела на темноту высоко над собой, слёзы катились по щекам и падали в воду.
Были раны, которые невозможно исцелить. Некоторые болезни, которые не могла исцелить даже магия. Если люди немного опоздали или не заметили симптомов.
Целительница не смотрела на неё, когда Ирэн молча села рядом с ванной и взяла руку девушки в свою.
После невыносимо бесконечных пары минут, женщина в ванной пробормотала:
— Ей было три года.
Ирэн сжала влажную руку целительницы. Не было слов, которые могли бы успокоить.
— Я хочу… — голос женщины сломался, всё её тело била крупная дрожь. — Иногда я хочу, чтобы у меня не было этого дара.
Она, наконец, обернулась к Ирэн:
— Ты когда-нибудь такое чувствовала?
Такой неосторожный вопрос.
Нет. Она никогда не чувствовала ничего подобного. Ни разу. Даже когда дым от смерти её матери обжигал глаза, и она знала, что не сможет ничем помочь. Девушка никогда не ненавидела дар, который ей подарили, потому что она никогда не была одна за все эти годы благодаря ему. Даже когда магия ушла с родины, Ирэн чувствовала это — как тёплую руку, сжимающую её плечо. Поддержку. Напоминание о том, кто она и живая связь с бесчисленными поколениями женщин-целительниц Тауэрс, которые прошли этот путь до неё.
Целительница искала в глазах Ирэн ответ, который был ей нужен. Ответ, который девушка не могла ей дать.
Поэтому она просто сжала руку женщины и уставилась в темноту.
«Ты должна войти туда, куда боишься».
Ирэн знала, что ей нужно делать. Но жаль, что она этого не сделает.
* * *
— Неужели Ирэн не исцелила вас?
Сидя за высоким столом в большом зале кагана, Шаол обернулся туда, где принцесса Хасар заняла несколько мест. Охлаждающий ветерок, пахнущий надвигающимся дождём, пробрался в комнату сквозь открытые окна, развивая белые ткани, свисающие на верхних рамах.
Кашин и Сартак посмотрели в их сторону — последний с неодобрением нахмурился.
— Ирэн очень талантлива, — осторожно начал Шаол, понимая, что многие подслушивали. — Но мы находимся только лишь на начале длительного пути. Она ушла сегодня днём, чтобы провести исследование в библиотеке Торре.
Губы Хасар скривились в ядовитой улыбке:
— Какое счастье, что вы еще долго будете радовать нас своей компанией.
Как будто бы он добровольно согласился бы остаться здесь хоть на минуту.
Но Несрин ответила:
— Любой шанс пообщаться нашим двум народам — большая удача.
— В самом деле, — ответила Хасар.
Её любовницы не было видно, но ни одна из них не была с Ирэн. Страх целительницы он чувствовал даже в воздухе. Разумеется, она хотела сохранить хладнокровие, но всё равно.
Действительно, какая-то небольшая часть его надеялась, что Ирэн останется в стороне, хотя бы для того, чтобы избежать душевных разговоров.
Он ясно дал бы понять ей завтра, что сам сможет исцелить свою душу.
В течении долгих минут затянулась тишина, и Шаол заметил слуг, проскользнувших мимо, охранников у окон и арок.
Еда в животе превратилась в свинец при виде униформы, на то, как они стояли прямо и гордо. Сколько времени он сам охранял короля? Сколько ругал своих людей за то, что они говорили или нарушали другие правила?
Один из стражников кагана заметил его и коротко кивнул.
Шаол быстро отвернулся, его ладони вспотели. Но он заставил себя продолжать наблюдать за окружающими его лицами, тем, что они носили, как двигались и улыбались.
Никакой злой силы не было. Пока что он её не заметил.
Аэлина говорила, что от Валга плохо пахнет, и их кровь чёрная, а не красная. Было бы куда проще ранить всех здесь и проверить.
На самом деле, это была не плохая идея. Можно было бы предложить такую идею кагану.
Встреча с каганом, чтобы рассказать об этой опасности, и, возможно, добиться определённого прогресса в договорённости. Чтобы те, кто сидели рядом с ним, никогда не носили ошейник Вэрда. Чтобы их близкие не узнали какого это, смотреть и видеть ничего, кроме древней жестокости, ухмыляющейся в ответ.
Шаол вздохнул и наклонился вперёд, посмотрев на кагана. Он беседовал с визирем и Дувой.
Теперь самая маленькая принцесса, казалось, больше слушала, чем участвовала в беседе, и, хотя её милое личико было украшено сладкой улыбкой, глаза следили за всем. Только когда визирь глотнул вина, Дува повернулась к своему спокойному мужу, Шаол прочистил горло и сказал кагану:
— Еще раз спасибо, Великий Каган, за то, что вы позволили мне воспользоваться услугами ваших целителей.
Каган скользнул усталым взглядом к нему:
— Они принадлежат мне ровно столько же, сколько и вам.
Шаол ответил:
— Я надеялся, что мне будет предоставлена честь встретиться с вами наедине.
Несрин вцепилась в подлокотники стула, предупреждая. Шаол не отводил взгляд от кагана.
Урус только сказал:
— Вы можете обсудить это с моим главным визирем, который складывает мой ежедневный график встреч. — он указал подбородком на мужчину, который внимательно следил за всем. — Моё же внимание сосредоточено на том, чтобы помочь моей жене пережить траур.
Блеск печали в глазах кагана не был притворным. Действительно, за столом не было никаких признаков жены кагана, даже свободного места.
Сейчас не время настаивать. Человек скорбит о потерянном ребёнке… Он был бы дураком, если бы настаивал.
Шаол опустил голову:
— Простите меня за вторжение в это трудное время.
Он проигнорировал ухмылку Аргуна. Дува подарила ему милую улыбку, как бы говоря дать ему немного времени.
Шаол еле заметно кивнул принцессе, прежде чем вернуться к еде.
Возможно, были и другие способы передать ему информацию.
Он посмотрел на Несрин. Она рассказала ему утром, что когда вернулась перед обедом, ей не удалось найти Сартака. И вот, когда принц сидел напротив них, потягивая вино, Шаол спросил:
— Я слышал, что ваш легендарный ракин, Кадара, здесь, принц.
— Злобный зверь, — сердито пробормотала Хасар, чем заслужила полуулыбку от Сартака.
— Хасар всё еще помнит то, как Кадара пыталась съесть её при первой встрече. — сказал принц.
Хасар закатила глаза, хотя там сверкнул юмор.
Кашин сказал:
— Вы могли слышать даже в Адарлане её визжание.
К удивлению Шаола, Несрин спросила:
— Принцессы или ракина?
Сартак рассмеялся, холодные глаза загорелись. Хасар только сердито посмотрела на Несрин, прежде, чем заговорить с визирем рядом с ней.
Кашин ухмыльнулся Несрин и прошептал:
— Обе.
Шаол тихо засмеялся. Несрин тоже улыбнулась и склонила голову, как бы извиняясь перед принцессой.
Тем не менее, Сартак внимательно наблюдал за ними.
Шаол спросил:
— Ты много летаешь здесь на Кадаре?
Сартак кивнул:
— Как можно чаще, обычно на рассвете. К счастью, я успел вернуться к обеду.
Хасар пробормотал Несрин, не отрываясь от разговора с визирем:
— Он никогда не упускал возможности поесть за всю свою жизнь.
Кашин рассмеялся, и даже каган оглядел всех за столом. Аргун нахмурился. Когда они в последний раз смеялись после ухода сестры?
Сартак перебросил длинную косу через плечо и погладил свой живот:
— Почему, думаешь, я так часто возвращаюсь домой, если не ради вкусной еды?
— За планом и схемой? — ласково спросила Хасар.
Улыбка Сартака дрогнула:
— Если бы у меня было время для остальных вещей.
Тень, казалось, промелькнула на лице Сартака, и Шаол заметил, что взгляд принца скользнул к белым тканям. Он, вероятно, пожалел, что у него было так мало свободного времени для общения с сестрой.
Несрин тихо спросила:
— Ты летаешь каждый день, принц?
Сартак оторвал взгляд от смертельных тканей, чтобы оценить её. Скорее как воин, нежели придворный, но он кивнул — в ответ на невысказанный вопрос.
— Да, капитан.
Когда Сартак обернулся, чтобы ответить на какой-то вопрос Дувы, Шаол обменялся взглядом с Несрин — это всё, что ему было нужно, чтобы передать свой приказ: будь готова на рассвете и узнай на чьей он стороне в этой войне.
Глава 10
Летняя буря продлилась до полуночи.
Даже в библиотеке, Ирэн чувствовала и слышала гром.
Ветер пробирался сквозь трещины в белом камне, задувая свечи на своём пути.
Большинство из них были в стеклянных футлярах, чтобы они не могли случайно зажечь книги и свитки. Но ветер нашёл их и там. Он качал стеклянные фонари, свисающие с арочных проёмов.
Сидя за дубовым столом, находящимся в нише библиотеки, подальше от ярких огней и более оживлённых участков, Ирэн смотрела на металлический фонарь. Звёзды и полумесяцы были вырезаны на нём, и заполнены цветным стеклом, от чего каменные стены превратились в живое море света.
Гром вновь прозвучал, так громко, что целительница вздрогнула, а старый стул жалобно заскрипел.
Несколько женских взвизгов послышалось и с других уголков, а потом хихиканье.
Студентки готовились к своим экзаменам.
Ирэн рассмеялась, в основном с себя, и покачала головой, вновь сосредоточившись на текстах.
Ирэн и главный библиотекарь не были хорошими друзьями, и девушка не просила бы Ноушу о помощи, если бы не встретила её в столовой. Ноуша свободно говорила на пятнадцати языках, некоторые из них были уже мёртвыми. Девушка обучалась в знаменитой Библиотеке Парвани на западном побережье, расположенной среди пышных и богатых на специи земель за пределами Барлуха.
Если Торрэ-Кэсме был знаменит целителями, то Парвани — знаниями. Даже большая дорога, которая связывала Балрух с Дорогой Сестёр, которая тянулась через весь материк, от Антики до Тиганы, называли Дорогой Учёных.
Ирэн не знала что привело Ноушу сюда, но девушка была бесценным источником знаний. И часто помогала целительнице, независимо от того, насколько её просьба была глупой.
Женщина не была довольна, когда Ирэн прервала её ужин, но девушка быстро извинилась и подождала пока Ноуша поест.
Затем выслушала запрос: раны от демонов. От тёмной магии. От потусторонних сил. Которые оставляли след и продолжали наносить ущерб жертве.
Ноуша нашла информацию. Много книг и свитков. Молча положила их на стол и ушла. Несколько были на языке халху. Некоторые на родном языке Ирэн. Другие на эйлуэйском. А третьи…
Ирэн посмотрела на свиток, придавиленный с двоих сторон гладкими камнями из оникса, которые она взяла в банке, стоящей на каждом столе библиотеки.
Даже Ноуша призналась, что не узнала этого языка.
Ирэн провела пальцем по символам перед ней, проследив каждую линию.
Пергамент был очень старым, так что Ноуша даже угрожала сжечь Ирэн живьём, если она замарает его. Ему было больше сотни лет — может, даже больше.
Ирэн съёжилась над свитком и убрала камни.
Ни одна из книг на её родном языке не принесла ничего полезного.
Ничего похожего на то, что описал лорд Вэстфол.
Слабый, отдалённый стук послышался во мраке справа от неё, и Ирэн подняла голову, всматриваясь в темноту, готовая прыгнуть на стул при любом признаке мыши.
Казалось, даже любимые Кошки Бааст, которые жили в библиотеке — ровно тридцать шесть штук — не могли уничтожить всех паразитов, несмотря на их тёзку — богиню-воина.
Ирэн вновь посмотрела на мрак справа, поёжившись. Жаль, что она не может призвать одну из кошек.
Но никто и никогда не мог подозвать их. Они появлялись тогда, когда хотели. И настолько, насколько хотели.
Кошки Бааст жили в библиотеки с тех пор, как она начала существовать, но никто не знал как они здесь оказались. Каждая из них была индивидуальна, за исключением того, что у всех них были белые глаза.
Некоторые целители могли поклясться, что видели как кошки проходили сквозь тени, появляясь на другом уровне библиотеки; другие, что поймали кошек за тем, как они сидели над открытыми книгами, вглядываясь в текст — читали.
Ну, конечно, было бы полезнее, если бы они меньше читали и больше охотились.
Но коты не отвечали ни перед кем, кроме, может, их тёзки-богини. Оскорбить одну кошку — означало оскорбить всех и богиню в придачу.
Ирэн любила большинство животных, исключая некоторых насекомых, и поэтому относилась к кошкам любезно, изредка оставляя для них кусочки пищи.
Но не было никаких признаков белых глаз или бегущей мыши, поэтому Ирэн вздохнула и отложила в сторону древний свиток, аккуратно положив его на край стола.
Следующая книга была обтянута чёрной кожей и очень тяжёлая. Она знала немного эйлуэйский благодаря маме. Конечно же, не от отца, которого она ни разу не видела.
Ни одна из женщин Тауэрс не выходила замуж, предпочитая либо любовников, которые оставляли их с подарочком, который появлялся через девять месяцев, или которые уходили через пару лет. Ирэн никогда не знала своего отца, и ничего не спрашивала. Было достаточно знать, что он был путешественником, который на ночь остановился в домике её матери, ища убежище от дикой бури.
Ирэн проследила пальцем по золотистым буквам, пытаясь разобрать слова, которые она не вспоминала годами.
Она постучала пальцем по названию. Ей следовало бы попросить о помощи Ноушу, но она уже и так обещала перевести некоторые другие тексты. Девушка вздохнула.
— Стихотворение… лирика… Песня! — выдохнула она. — Песня о… Начале.
Песня о начале.
Демоны — Валги — были древними, если верить лорду Вэстфолу. Они ждали вечность, чтобы ударить сейчас.
Были частью давно забытых мифов, немного большим, нежели страшными сказками.
Ирэн открыла книгу и присмотрелась к буквам. Книга была рукописной. Может, на каких-то забытых диалектах.
Пронёсся звук грома, и Ирэн вздрогнула, когда продолжала листать страницы.
Книга по истории. Вот и всё…
Взгляд целительницы зацепился за страницу, и она остановилась. Иллюстрация.
Она была нарисована рукой мастера — к тому, что было написано внизу.
Ужасная тёмная скала, армия солдат в тёмных доспехах, стоящих на коленях перед ней.
Перед тем, что было на вершине.
Высокие, большие врата. Никакой стены, прилегающей к ним. Как будто кто-то построил врата из чёрного камня просто так.
Внутри даже не было дверей, только пустота. Из этой пустоты появлялись непонятные лучи, падая на солдат, стоящих на коленях.
Она прищурилась, пытаясь увидеть то, что за буквами на переднем плане. Их тела были людскими, но когтистые руки сжимали мечи.
— Валги. — прошептала Ирэн
Гром отозвался на её слово.
Ирэн хмуро посмотрела на раскачивающийся фонарь.
Она пролистала еще несколько страниц, к следующей иллюстрации. Три фигуры стояли всё перед теми же воротами, достаточно далеко, чтобы разобрать всё, что закрывали их мужские, высокие тела.
Она провела пальцем по надписи ниже и перевела:
Оркус. Мантикс. Эраван.
Три короля.
Обладатели Ключей.
Ирэн прикусила нижнюю губу. Лорд не упомянул об этом.
Но если были ворота…тогда был и ключ. Или несколько.
Если книга не лгала.
Стрелка часов уже подбиралась к полночи.
Ирэн вновь листала страницы, ища еще одну иллюстрацию. Эта была разделена на три картинки.
Она, конечно, верила лорду, но это… было доказательством.
На первой картинке, молодой человек, привязанный к алтарю из тёмного камня попытался освободиться, испугавшись приближения коронованной тёмной фигуры. Что-то кружилось вокруг руки этой самой фигуры — какой-то тёмный туман и злая мысль.
На второй картинке… Ирэн съёжилась.
Ибо этот молодой человек открыл рот в крике, глаза широко открыты и полны ужаса, когда тварь прикоснулась к его горлу.
От последней картинки кровь девушки похолодела.
Опять прозвучал гром.
Лицо молодого человека стало бесчувственным. Его глаза… Ирэн посмотрела на первый рисунок и финальный. Его глаза были серебряного цвета на первых двух, а в конце… стали чёрными. Всё еще похожими на человеческие, но вместо серебра — чернота.