— Маркус! — вновь жалобно позвала Лина, но он так и не ответил. Лишь начал читать слова заклинания немного громче.
Я снова повернулась к Лине, находя слабое утешение в том, что хотя бы в ней я не ошиблась. На ее лице отражалось страдание и… сострадание. Ей явно не нравилось происходящее, она бы остановила Маркуса, если бы могла.
Наши взгляды на мгновение снова пересеклись, и болезненное выражение на лице моего двойника сменилось яростью. Почти такой же, как и утром, когда она билась кулаками в дверь палаты. Сейчас ее пальцы тоже сжались в кулаки, она напрягла мышцы плеч и потянула руки вверх, зарычав от напряжения.
— Лина, стой!
Маркус наконец прервал речитатив и обратил на нее внимание, но было поздно: одна из фиксирующих лент лопнула, вторую Лина распутала освободившейся рукой.
— Лина…
Маркус попытался уложить ее обратно, но она резко оттолкнула его. С такой силой, что он отлетел к стене. Прежде, чем он успел подняться, она освободила обе ноги и спрыгнула с ложа.
— Лина, нет! Потоки… — попытался вразумить ее Маркус, но это уже не имело смысла.
Потоки энергий сбились и схлопнулись. Жар с моей груди исчез, как исчез и крюк из солнечного сплетения. Теперь на грудь упал воображаемый камень, вышибив из меня воздух и придавив к ложу. С новым вдохом тяжесть ушла, а вместе с ней исчезли холод и покалывание. Остались только головокружение и резко накатившая слабость.
— Что ты делаешь?
Сквозь пелену, застлавшую мне глаза, я увидела, как Маркус подскочил к Лине и схватил ее за локоть. На его лице теперь появились эмоции и главной из них была досада.
Лина вырвала локоть из его хватки и оттолкнула.
— Хватит, Маркус! Все зашло слишком далеко.
Она шагнула к двери, но он схватил ее за плечи, пытаясь удержать. Лина резко обернулась и ударила его. Потом еще раз и еще. Первый удар он пропустил, второй сумел блокировать. Когда она занесла руку в третий раз, он попытался ее перехватить, но она ударила его ногой. А потом еще раз, высоким ударом достав ступней до груди и снова впечатав его спиной в стену. Голова Маркуса с силой ударилась о стену, он обмяк, потеряв сознание, и медленно осел на пол, оставляя на поверхности кровавый след.
Лина снова бросилась к двери. Я не видела, что она с ней делала, но услышала, как та распахнулась, впуская в ритуальный зал сотрудников охраны и службы безопасности. Несколько безопасников сразу нацелились на Маркуса, двое других направили оружие на Лину. И только ворвавшийся следом Берт догадался развязать меня.
— Ты в порядке? — спросил он, пытаясь поймать мой взгляд.
Но я смотрела не на него.
— Оставьте ее в покое! — потребовала я и, как только смогла встать, попыталась оттолкнуть безопасников от Лины, встать между ними. — Не трогайте ее, она меня спасла!
Безопасники неуверенно обернулись на Берта, и к моему облегчению тот медленно кивнул. Оружие тут же было опущено.
Я повернулась к Лине. Она жалась к стене и настороженно смотрела на меня сквозь завесу растрепавшихся светлых волос, тяжело дыша и мелко дрожа. Я осторожно коснулась ее плеча.
— Все, не бойся, тебя никто не тронет.
— Прости… — ее голос сорвался, но, тяжело сглотнув, она продолжила: — Он обещал, что никто не пострадает. Что ты не пострадаешь. Он говорил, что все рассчитал… Я не хотела, чтобы тебе было плохо. Я просто… Просто хочу остаться собой.
Ее губы дрогнули, в глазах блеснули слезы. Я приблизилась к ней уже смелее, обнимая за плечи и гладя по голове, как ребенка. На шокированных охранников я старалась в этот момент не смотреть.
— Все будет хорошо, — в который раз пообещала я, не испытывая в этом никакой уверенности. — Мы придумаем, как тебе помочь. Найдем другой способ.
Она кивнула, всхлипнув, и уткнулась лицом мне в шею, обнимая в ответ неожиданно крепко. Я снова успокаивающе погладила ее и обернулась на Маркуса. Тот лежал на полу под прицелом двух автоматов, один из сотрудников службы безопасности сцеплял ему за спиной руки наручниками.
Маркус уже снова был в сознании. Он мрачно смотрел на нас с Линой исподлобья, и от этого взгляда у меня по коже вновь побежали мурашки. Но уже совсем не такие, как раньше.
Глава 10
С того дня, как его жизнь изменилась навсегда, Маркус знал точно: нет ничего страшнее неизвестности. Она выматывала, раздавливала. С ее помощью можно было легко манипулировать человеком. Поэтому он понимал, что в неизвестности последние пару часов его держат намеренно.
Сидя в маленькой переговорной, в которой еще утром он участвовал в совещании как полноценный член команды, Маркус смотрел на сковавшие запястья наручники и злился. Отчасти на Корпус, который использовал те же методы, что и Рантор в своей лаборатории, но в основном на себя. Следовало догадаться, что сравнительный анализ ДНК проведут достаточно быстро. Надо было быть аккуратнее, но ему так хотелось расправиться с Рантор, что он не думал об осторожности. За что и поплатился.
Впрочем, Фрай все равно вылез бы со своими расчетами. Вся эта задумка изначально была обречена на провал. Но что поделать? У него не было времени придумать план лучше. Все из-за того, что эта глупая девочка отказалась бежать с ним, как он предлагал. Нет, она решила дождаться Корпус. Дождаться ту, из кого ее слепили. Наивная дурочка, верящая, что ей помогут. Видимо, такой была и Лионелла, когда у нее взяли кровь, которую потом использовала Рантор в своих экспериментах: восторженной идиоткой.
Боковым зрением он уловил движение за прозрачной дверью и оторвал взгляд от рук. У входа в переговорную стояла Нелл. Бледная, но решительная. По губам Маркуса скользнула усмешка: надо же, все-таки пришла она. Кто бы сомневался, да только не он. Он хорошо помнил, как она, дрожа от страха, отправилась допрашивать серийного убийцу, когда требовалось. Глаза боятся — руки делают. Того другого, кем он когда-то был, это восхищало.
Пару секунд поколебавшись у порога, Нелл вошла в переговорную и прикрыла за собой дверь. Охрана осталась снаружи. Бросив на него быстрый взгляд, Нелл судорожно вздохнула, прикрыла глаза, бледнея еще сильнее, но тут же взяла себя в руки.
Когда она села напротив него и заговорила, ее голос звучал ровно. И это его почему-то разозлило.
— Хочу заранее уведомить, что наш разговор записывается и может быть принят на суде как официальное свидетельство. Если до этого дойдет.
— Вы отдадите меня под суд? — он изобразил удивление, смешанное с презрением, глядя на нее исподлобья, хотя эта перспектива вызвала у него волну мурашек. Внутренности скрутило от ужаса, но он не подал вида. Он умел держать себя в руках даже лучше, чем она. — Я смотрю, за время моего отсутствия Корпус стал смелее, раз готов вынести сор из избы.
— Хватит этого притворства, — оборвала она чуть резче, чем он ожидал. Ей это тоже, очевидно, не понравилось, поскольку она крепче сжала сцепленные в замок руки, лежащие перед ней на столе. — Мы уже знаем, что ты не Маркус Фрост, случайно выживший два года назад.
— И тем не менее, — продолжил он, стараясь выглядеть угрожающе несмотря на свое положение. — Тем не менее, мои воспоминания о Корпусе обрываются как раз незадолго до этого. Когда он последний раз сдавал кровь.
— Кто ты? — все так же ровно спросила Нелл.
— Не люблю вопросы, на которые и так все знают ответы. Спроси что-нибудь другое.
— Почему у тебя человеческие глаза?
Он удивленно пожал плечами.
— Разве вы еще не разобрались в записях Рантор?
Нелл промолчала, сверля его все таким же спокойным взглядом. Куда только делись нежный румянец и надежда во взгляде? Маркус решил, что за такой железный самоконтроль может ее немного поощрить.
— Я был создан на год позже, чем Лина. Версия 3.0, как я тебе и говорил. Более совершенная, более стабильная. Рантор училась на своих ошибках.
— Это ты ее убил?
— Ответ на этот вопрос ты тоже прекрасно знаешь, — едко прошипел он, чуть подавшись вперед. — Ведь поэтому я здесь в таком, — он приподнял руки в наручниках, — виде.
Они сидели по разные стороны маленького стола, но Нелл смогла удержаться и не отпрянуть. Лишь чуть выше задрала подбородок.
Она держалась молодцом. Маркус некстати вспомнил их первое собеседование. Тогда она была другой. На самом деле он никогда не видел ее до вчерашнего дня, но он помнил ее другой. Более эмоциональной, более ранимой. Так странно было ее помнить, от этого кружилась голова.
— Признание сильно облегчило бы нам жизнь.
Ее холодный тон вернул Маркуса в реальность и снова разозлил его.
— Я здесь не для того, чтобы облегчать вам жизнь. Еще вопросы?
— Только один, — на этот раз голос Нелл немного дрогнул. — Зачем? Зачем были все эти слова… о нас? К чему? Между мной и Маркусом никогда ничего не было. Зачем было делать вид, что могло быть?
Он хотел ответить все в той же язвительной, надменной манере. Сказать, что так ею, дурочкой, было проще манипулировать. Маркус уже открыл рот, чтобы выплюнуть эти слова ей в лицо и насладиться реакцией, но что-то его остановило. Он вздохнул, как будто признавал собственное поражение в невидимом споре с кем-то.
— В наследство от старшего следователя Фроста мне досталась не только его внешность, — пояснил он, глядя в пустой угол комнаты. — У меня его воспоминания, часть его личности. Все, что я говорил, — он посмотрел на Нелл с непонятно откуда взявшейся досадой, — в каком-то смысле было правдой. — Он задумался на мгновение, мысленно уточняя формулировку. — Могло бы быть правдой, если бы это был действительно он.
На лице Нелл не дрогнул ни один мускул. Маркус снова мысленно восхитился ее выдержкой. Он ждал увлажнившихся глаз, тревожной складки между бровями, может быть, даже слабой улыбки, призрак воскресшей надежды во взгляде, но ничего этого не увидел.
Интересно, ответь он так, как собирался сначала, удалось бы ей остаться такой спокойной?
— Еще вопросы? — насмешливо повторил он, снова стараясь ее задеть.
— У меня больше нет вопросов, — холодно сообщила Нелл, вставая и собираясь уходить.
— Тогда вопрос есть у меня, — задержал ее Маркус. — Что со мной будет дальше?
— Это будет решать Антуан, — Нелл едва заметно пожала плечами, как будто ее совершенно не интересовала его дальнейшая судьба. А ведь всего пару часов назад с такой готовностью отвечала на его поцелуй.
— А с Линой? — он постарался, чтобы его вопрос прозвучал все так же резко и дерзко, и в нем не было заметно волнения.
— С ней, надеюсь, все будет в порядке. Она пока не сделала ничего плохого. Мы найдем способ ей помочь.
Маркус выразительно посмотрел на нее, и Нелл уточнила:
— Другой способ. Который не потребует жертв.
— Жертвы неизбежны, — возразил он, но на этот раз его тон не был вызывающим. Голос прозвучал скорее устало.
Она медлила, не уходила. Смотрела на него, все еще стараясь изображать равнодушие, но маска спокойствия уже давала трещину. Маркус видел, как Нелл тяжело сглотнула, проталкивая вставший в горле ком. Когда она заговорила, голос все-таки ее выдал, дрогнув:
— Ты бы не остановился? Даже если бы понял, что ритуал действительно меня убивает? Принес бы меня в жертву? Ради чего? Чего ты хотел добиться? На что ты рассчитывал?
Маркус вновь хотел съязвить в ответ, но вновь что-то — или кто-то, живущий в его голове с момента создания, — остановило его, и он признался, неотрывно глядя ей в глаза:
— В чем я не лгал, так это в том, что хотел помочь Лине. Химера подавляет ее, рано или поздно сотрет. Она станет ящерицей, как и ребенок, которого она носит. Я просто хотел остановить это. И да, ради этого ребенка я убил Рантор и убил бы тебя, если бы потребовалось. И если бы мне дали возможность.
— Почему? Кто для тебя этот ребенок?
Теперь она заметно дрожала, Маркус видел это. Как видел собирающиеся в глазах слезы. Ей было обидно. Нет, хуже: ей было больно, и у нее не получалось это скрыть. Ее невозмутимость разваливалась на части, чего он и хотел добиться с того момента, как она вошла. Но почему-то он не испытывал триумфа, победив ее.
— На этот вопрос ты тоже знаешь ответ, — мягко ответил он. Точно так, как сделал бы тот, другой. — Это мой ребенок. И я был готов на все, чтобы защитить его. Я принес бы любые жертвы. Если это делает меня монстром в твоих глазах, то подумай, хорошо ли ты знала человека, которого так искренне любила все эти годы, память о котором так бережно хранила. Потому что ради своего ребенка он поступил бы точно так же.
Она резко втянула в себя воздух. Вдох оказался больше похож на всхлип, поэтому Нелл поспешно повернулся и почти выбежала из переговорной, захлопнув за собой дверь с такой силой, что было непонятно, как стекло не треснуло. Не иначе было зачаровано.
Глава 11
Я толком не знала, зачем пошла с ним говорить сама. Антуан отговаривал, аргументируя это тем, что мне нужно отдохнуть после неудавшегося ритуала, но я понимала, что была и другая причина. Он не верил, что я справлюсь. И оказался прав. Почти.
Наверное, мне просто нужно было еще раз встретиться с Маркусом, посмотреть в его глаза. Не с твердого ритуального ложа, а сидя за одним столом лицом к лицу. Посмотрела. Как я сразу не заметила, что у него совсем другой взгляд? Или он так умело притворялся? Или я так отчаянно хотела верить? Конечно, последнее было самой верной причиной. Я слишком хотела верить в чудо.
Я знала, что теперь меня ждут в другой переговорной, из которой Берт, Маль и Антуан наблюдали за нашим с Маркусом разговором. Предстояло решить, что делать дальше. И с ним, и с Линой. Но я позволила себе зайти к своему двойнику прежде, чем идти на совещание. Сегодня уже ничто не могло разбить мне сердце сильнее, чем оно было разбито. Существуют пределы боли, которую человек может чувствовать. Сегодня я шагнула за этот предел, а потому собиралась этим воспользоваться. Мне нужно было поговорить и с Линой тоже. Лучше всего было сделать это сейчас.
Она, конечно, снова находилась в своей палате. Даже не переоделась после ритуала, сидела в той же длинной свободной робе из грубой ткани. Я свою сняла сразу, как только выбралась из ритуального зала.
Когда я вошла, она лишь скосила на меня глаза, но позу не сменила, осталась сидеть на узкой койке, стоявшей у стены, обхватив руками колени. Вероятно, она все еще была под действием успокоительного, а потому так безучастна.
Я села рядом с ней и даже смогла заставить себя улыбнуться.
— Как ты?
Лина пожала плечами.
— Как я могу быть? Все так же. Только… — она замолчала, подбирая правильные слова. — Пожалуй, менее оптимистично. Знаешь, я правда думала, что этот ритуал поможет. Он был так уверен в этом, что и я поверила.
— Маркус?
Она кивнула.
— Может быть, ритуал и помог бы, но чуть раньше, — объяснила я. — Или если бы ты не была беременна вовсе.
— Пока я не забеременела, мы не думали о побеге, — призналась Лина. — И даже не знали, что я теряю себя.
Я тяжело сглотнула, глядя на нее. Мне не хотелось углубляться в эту тему, не хотелось слышать о том, как она жила, о ее отношениях с Маркусом, об их ребенке, но моя работа состояла в том, чтобы добывать информацию. Все возможные крупицы, которые помогут составить максимально объективную картину, провести анализ и сделать выводы. Поэтому я спросила:
— Твоя беременность — часть эксперимента?
Лина отрицательно покачала головой.
— По крайней мере, мне показалось, что Рантор удивилась, когда узнала. Но как еще все могло закончиться? Я была одна почти год. Потом появился Маркус, и нас стало двое. А ты же знаешь, как я к нему отношусь. — Она посмотрела на меня, и я впервые обратила внимание не на вертикальные зрачки, а на то, что радужка у нее такого же цвета, как и у меня. И на то, сколько печали в ее взгляде. — У меня это от тебя.
— Но он не тот Маркус, которого знала я, — не удержалась я от возражения. — Совсем не такой.
На ее губах появилась слабая улыбка.
— Ты ошибаешься. Он похож на него гораздо больше, чем ты думаешь. Поверь, я знаю, о чем говорю. Ведь в каком-то смысле я знала обоих. Ты просто пока не понимаешь, каково это. Что значит быть нами.