Не могла даже его попросить, несколько раз будучи близкой к тому, чтобы сдавить проклятую сферу и все закончить, но…
Что-то все-таки меня останавливало.
Не то желание пойти до конца, не то эти дикие ласки. В миг, когда кисть заскользила по внутренней стороне бедер, я окончательно утратила ощущение реальности. Чем ближе узор подбирался к набухшим и влажным складкам, тем сильнее нарастал внутренний жар. Сладкий, исступленно-желанный, собирающийся внутри почти болезненным напряжением. Мир в абсолютной темноте рассыпался золотыми искрами, из-за этого казалось, что я парю в усыпанном звездами небе.
И даже почти не удивилась, когда кисть в последний раз дотронулась горящей кожи на границе с самым чувствительным местечком, чтобы снова перейти наверх.
Второй сосок он расписывал значительно дольше, а может быть, мне просто так показалось. Потому что мучительные, легкие касания, подводящие к пику наслаждения и расчетливо выдергивающие из него, стали мне жизненно необходимы. Сейчас я уже ни за что не отказалась бы от этого, от идущей по телу от кончиков пальцев ног до вскинутых, натянутых струнами над головой рук дрожи.
Это держало крепче любых веревок, и когда Эрик чуть отстранился, а запах шоколада стал более далеким, я по-прежнему была неподвижна.
Сердце билось ровными, сильными толчками.
Ударялось о ребра, чтобы отозваться эхом в каждой клеточке дрожащего от напряжения и сгустившегося желания тела.
Позволять себе чувствовать?
Я сама была чувством, вся я, каждое мгновение, и если бы Эрик сейчас коснулся меня где угодно, закричала и забилась от освобождающей тело сладкой разрядки. Но он не касался, только легкий шорох поблизости говорил о том, что он все еще здесь. Что он делал в этот момент, я не знала: до той минуты, пока кисть не скользнула по моим губам.
— Сейчас я сниму платок, — негромко произнес он. — Закрой глаза, Шарлотта.
Подчинилась, подхватывая новый сильный удар сердца на выдохе.
— Можешь говорить.
— Зачем… — голос не слушался, поэтому вышел сдавленный, низкий шепот. Такой низкий и гортанный, что рядом раздался судорожный вздох Эрика. Дождавшись, пока я смогу произнести что-то осмысленно, все-таки приоткрыла глаза и спросила: — Зачем?
— Говорить? — его жадный сумасшедший взгляд ударил в напряженное, растянутое по покрывалу тело острее любого прикосновения.
— Нет… платок…
Кажется, говорить нормально я так и не научилась, и неудивительно: когда все внутри горит, это очень сложно.
— Хочу тебе кое-что показать.
Пространство над кроватью полыхнуло изумрудными искрами, разорвалось, и в следующий миг я увидела себя в зеркале. Себя или не себя: на кровати лежала белоснежная бабочка. Покрывающий мое тело узор едва уловимо мерцал, от вытянутых рук на темном атласе раскрывались шоколадные крылья.
Шоколад оказался белым.
Об этом мне подумалось как-то отстраненно, сквозь дурман раскаленной нити чувственного напряжения.
А еще я не выглядела обнаженной. Искусный рисунок напоминал тонкие одежды, под которыми взгляд притягивали только пламя расплескавшихся по покрывалу волос и… огненный треугольник между ног.
Содрогнувшись от странного дикого чувства, замерла, глядя в свои шальные глаза.
Шальные и такие светлые, какими они не были никогда.
— Что… это? — хрипло спросила я.
— Магия жизни дает о себе знать таким образом.
Прежде чем я успела ответить, он рывком наклонился ко мне, выпивая тихий гортанный стон, родившийся во мне отдельно от меня самой.
— Сладкая, — рваным голосом Ормана произнес Эрик, оторвавшись от моих губ. — Девочка… моя.
Горячее дыхание скользнуло по моей груди и ниже.
Я смотрела в шальные глаза своему отражению, а потом перевела взгляд на Эрика.
Который повторял поцелуями мерцающий узор, обтекающий полушарие груди, спускающийся на живот. Узор, созданный им, в который вплеталась моя магия, и все это сейчас отражалось в «висящем над нами» зеркале.
Бессовестная возбуждающая картина, от которой я не могла оторваться.
Не могла оторваться, даже когда подхватив меня под ягодицы, он широко развел мои бедра. Коснулся губами чувствительного, пульсирующего бугорка, и внутри все болезненно-сладко сжалось. Низ живота пронзило, так остро и сильно, что выдох сорвался на крик.
Я выгнулась дугой, перед глазами полыхнула темнота, которая тут же расцвела тысячей золотых искр, осыпающихся на меня, прокатывающихся по телу теплом и волнами ни с чем не сравнимого удовольствия. Я вздрагивала снова и снова, подхваченная его отголосками, затихающей пульсацией, рождающейся в самой чувствительной точке, которую все еще обжигали его губы.
Прежде чем я успела это осознать, он мягко опустил мои бедра на покрывало.
— Сладкая, — повторил еще более хрипло, проводя языком между чувствительных складок.
Я дернулась, и крылья на покрывале шевельнулись, словно пытаясь обнять целующего меня мужчину.
Мужчину, который запретил мне двигаться.
Искры медленно гасли, в ладони вместо крохотной упругой сферы чувствовалась пустота. Легкая, как я сама.
Только сейчас осознала, что все-таки раздавила магический шарик.
Приподнявшись на руках, Эрик потянулся ко мне новым поцелуем, когда в его глазах вспыхнуло золото. Мгновением позже отравленное растекающимися прожилками пугающей глубинной тьмы.
С шипением захлопнулось пространство, отрезая от нас зеркало, а Эрик отпрянул так стремительно, что я не успела вздохнуть. В мастерской стало холодно, даже магические светильники чуть померкли, и этот зловещий полумрак заставил меня вспомнить тесное пространство кареты. Когда мы возвращались домой из полицейского участка, и бледность заливала лицо Эрика. Когда он открыл глаза, а в них плескалось раскаленное золото, запечатанное в жутковатом черном ободке.
Так же, как сейчас.
В минуту, когда наши взгляды встретились, пространство разошлось снова.
— Эрик, нет! — крикнула я.
Взвилась с постели, оставляя крылья за спиной, но он уже шагнул в искрящийся ядовитой зеленью разрыв, который тут же сомкнулся, спаивая края невидимой раны.
Воцарившаяся после его ухода тишина звенящим эхом рассыпалась по мастерской. Не в силах поверить в то, что произошло, растерянно огляделась. Магические светильники по-прежнему парили под потолком, таяли в воздухе искорки магии.
Точно так же таяли отголоски его присутствия: каким-то образом я чувствовала, что Эрика нет не только в мастерской. Его нет в этом доме.
Подавив желание обхватить себя руками, зацепилась взглядом сначала за лежащую на полу одежду, потом — за халат, сложенный в изножье кушетки. Подхватила, завернулась в него, плотно стягивая полы. Тонкий аромат аламьены, не возбуждающе-пьяный, густой, а легкий, согретый солнцем и подхваченный ветром в шумящих травах, заставил вздрогнуть. Присмотревшись к узору, поняла, что это тот самый халат, в котором я поднималась сюда, чтобы позировать в последний раз.
Он что, лежал тут все это время?
Зачем?
Накрытый полотном мольберт неподвижно застыл в углу.
Подчиняясь какому-то странному чувству, шагнула к нему и потянула за край ткани. Она поехала вниз, дюйм за дюймом открывая мне картину, но не ту, что я готова была увидеть.
Вместо оплетенной веревками меня взгляду представилась темно-серая, как выжженная земля под ненастным небом, половина картины «Девушки в цепях». Написанная с такой точностью, что я сама не отличила бы ее от оригинала, если бы она была закончена.
Несколько мгновений я смотрела на нее, не в силах отвести взгляд, пытаясь справиться с комом в горле, а потом опрометью бросилась к двери. По коридору, сквозь вспышки светильников-артефактов. Перепрыгивая через ступеньки, цепляясь за перила, чтобы не улететь вниз, вылетела в холл. Воздуха не хватало, но я все же пролетела до самой двери, заколотила кулаками по артефакту вызова.
Тхай-Лао появился спустя пару минут, окинул меня с головы до пят своим ничего не выражающим взглядом. Запоздало мелькнула мысль, что я стою перед ним в халате, босая и простоволосая, но я от нее отмахнулась.
— Куда мог пойти Эрик?! — выдохнула я.
— Не имею ни малейшего представления, мисс Руа.
Он даже в лице не изменился: ни дать ни взять, иньфайский болванчик. Разве что голова туда-сюда не мотается и улыбки нет.
— Послушайте, — я сложила руки на груди. — Ему сейчас очень нужна я. Где бы он ни был… вы должны мне помочь. Пожалуйста!
— При всем уважении, если бы вы были ему нужны, мисс Руа, сейчас вы бы не спрашивали меня о том, где он.
— Тхай-Лао, — глубоко вздохнула. — Я понимаю, что вы меня не любите, но речь сейчас не только обо мне. Точнее, совсем не обо мне. Эрику плохо, и я хочу быть рядом с ним.
Иньфаец молчал. Молчал, а я смотрела на него и ждала.
Теряя драгоценные минуты, потому что где-то там, непонятно где, Эрик снова сходил с ума в одиночестве.
— Возвращайтесь к себе, мисс Руа. Это лучшее, что вы можете для него сделать.
Несколько мгновений я смотрела на этого непробиваемого типа, а потом резко шагнула к нему.
— Демоны с вами! — прошипела ему в лицо. — Сама найду!
Рывком бросилась к лестнице, чувствуя, что меня душат слезы. Начну с этого дурацкого дома, где я провела несколько дней, а если его там не окажется, обойду весь Лигенбург. В каждый уголок его загляну, но найду Эрика. Потому что не должен он в таком состоянии оставаться один. Что бы с ним ни происходило, не должен мужчина, в котором столько нераскрытых чувств и добра, запирать себя непонятно где из-за того, что считает себя опасным.
Я почти взлетела на второй этаж, когда за моей спиной раздался голос Тхай-Лао:
— Одевайтесь теплее, мисс Руа. В мобиле будет достаточно холодно.
Я оглянулась на него лишь на миг, чтобы удостовериться, что мне не почудилось, но он уже повернулся ко мне спиной. Я же бросилась в коридор, ведущий к спальням, распахнула дверь к себе в комнату, на ходу сдернула с вешалки первое попавшееся платье. Тепло или холодно… быстро натянула чулки, совершенно неподобающе выругалась, когда поняла, что белье осталось в мастерской. Ну и демоны с ним, обойдусь без белья.
Когда я спустилась вниз, в том самом облике, в котором не то что приличная леди, даже неприличная мисс не позволит себе появиться на людях (в частности, под платьем не было не только белья, но и корсета, из-за чего контуры груди совершенно бессовестно под ним просматривались), Тхай-Лао уже стоял внизу. В руках он держал мое пальто и накидку, шляпка пристроилась на стоящей у стены гостевой оттоманке.
— Я же сказал, чтобы вы одевались теплее, — произнес иньфаец, глядя на мои ноги.
На них были те самые драные ботинки, в которых я ходила до появления новых.
— Мне некогда было тащиться за ними в мастерскую.
Я правда сказала тащиться?!
— Мы едем?
— Едем. Мобиль уже готов.
Действительно, из-за неплотно прикрытой двери тянуло холодом и негромким урчанием. Словно в ночи проснулся огромный зверь, которого только что покормили.
— И вам не оторвало руку, когда вы его заводили?
Тхай-Лао как-то странно на меня посмотрел. Как будто был удивлен тому, что я о таком знаю.
— У меня есть возможность снять защитное заклинание.
Я не стала продолжать разговор, просто завернулась в предложенную мне одежду, банты на шляпке завязывала уже на ходу. Получилось, наверное, криво-косо, но как уже получилось. Ехать в мобиле не с Эриком было странно, и я терзала платье напряженными пальцами. Комкая юбку, потом старательно ее разглаживая, стараясь глубоко дышать и не думать о том, что сейчас чувствует Эрик.
Возможно, Тхай-Лао прав, и если бы он хотел меня видеть…
— Я не должен был говорить с вами в таком тоне, мисс Руа, — донеслось с водительского сиденья. Иньфаец, несмотря на просьбу ко мне, был одет на удивление легко: под тонким пальто угадывалась его обычная одежда. Хорошо хоть сандалии сменил на ботинки, и то ладно.
Представила, как мы выглядим вместе, и с губ сорвался нервный смешок.
Отмороженный Тхай-Лао в тонких одеждах с родины, в пальто и ботинках, и я, с растрепанными, торчащими в разные стороны волосами и… в шоколаде. Только сейчас до меня дошло, почему иньфаец на меня так смотрел. Шоколадная краска под халатом с меня стерлась, но весьма избирательно.
Хорошо, что сейчас зима.
Иначе на меня слетелись бы все окрестные пчелы.
— Я не уверен, что он вас подпустит, — не дождавшись ответа, продолжил Тхай-Лао. — Но даже если такое случится… не уверен, что вы готовы к тому, что вам предстоит увидеть.
— Просто отвезите меня к нему, — ответила я. — А с остальным я справлюсь сама.
И отвернулась, давая понять, что разговор окончен. Во-первых, потому что дико, несказанно волновалась и боялась, что начну заговариваться, а во-вторых, Тхай-Лао явно не тот, с кем я готова была поделиться своими страхами.
За окнами мелькал город, но я его не замечала. Перед глазами стоял раскаленный взгляд Эрика, в которые вплеталась тьма. Исходящий от него холод, короткий взгляд — и его шаг в раскрывшийся портал.
Руки вспотели, я стянула перчатки, но тут же снова надела обратно.
Кусала губы, глядя на то, как Тхай-Лао замедляет ход.
Рядом с домом, в котором я так недолго жила.
Иньфаец молча остановил мобиль, молча открыл передо мной дверцу, и так же молча подал руку. Негромко звякнули ключи, а вот дом впустил нас совершенно бесшумно. Половицы под моими ногами отзывались упругостью, но не скрипом.
Новенький дом, который якобы принадлежит Тхай-Лао.
Новенький дом, в котором на самом деле никто не живет. Или живет, но для вида.
Что только не лезло мне в голову, пока мы прошли через холл и свернули направо, в короткий коридор. Одна из дверей выделялась, обозначенная тонкой полоской протекающего из-под нее света. Тхай-Лао пропустил меня вперед, и мы оказались в кабинете. Небольшом. Первое, что бросилось в глаза — ветхие обои и вытоптанный ковер. Затертые медные ручки книжного шкафа, старая мебель. Кабинет был выдернут из реальности этого дома, как неудачная вставка на уже завершенной картине. Не нужно было даже присматриваться, чтобы понять, что ремонт здесь не делался.
Все осталось таким, как было до…
До чего?!
Прежде чем я успела спросить, что мы тут делаем, Тхай-Лао наклонился и резким движением выдернул ковер из-под стола. Под ним обнаружился люк, ручка которого тяжело звякнула, когда иньфаец сначала поднял ее, а затем резко, на манер дверного молотка, опустил.
— Пауль, — негромко произнес он.
Ответом ему была тишина. Такая громкая, что я слышала, как бьется мое сердце.
— Пауль, позволь мне спуститься.
Молчание.
Я коротко взглянула на Тхай-Лао и опустилась рядом с люком, коснувшись истерзанных временем досок кончиками пальцев.
— Эрик.
— Уходи, — донеслось глухое снизу.
Настолько глухое, поглощенное разделяющим нас деревом, что поначалу я не поверила своим ушам.
— Уходи, Шарлотта.
— Эрик, я не уйду, пока тебя не увижу.
— Увези ее отсюда, — в сухой лед прорвалось раздражение. — Немедленно. Это приказ.
Обернулась на Тхай-Лао, готовая в любой момент вскочить, но иньфаец покачал головой. А после развернулся и вышел, оставив меня одну. За спиной щелкнула дверь, и я вернулась к созерцанию рассохшихся досок.
— Эрик, он ушел, — негромко произнесла я. — Тхай-Лао ушел, а я останусь здесь. Буду сидеть здесь всю ночь, за этим самым столом. Или под столом. Ты еще помнишь про агольдэра? Что, если он вернется за мной?
Я бормотала всякую чушь, только чтобы заставить его отвечать, поэтому легкий щелчок стал для меня полнейшей неожиданностью.
Фиолетовая дымка над вдетым в петлю кольцом вспыхнула и растаяла в воздухе.
Защитное заклинание? Точно такое же, как в библиотеке?
Вот сейчас мне стало по-настоящему страшно, тем не менее, я потянула крышку на себя и откинула в сторону. Снизу плеснуло холодом, уводящая в подпол лестница оказалась очень крутой.
Я глубоко вздохнула и шагнула на первую ступеньку. Перил здесь не было, поэтому приходилось внимательно смотреть под ноги. Удивительно, но снизу пробивался свет, неяркая золотая дымка, как если бы в подполе заперли небольшое солнце.