— Да, что-то вроде ресторана, где можно просто выпить кофе и съесть что-нибудь вкусное.
Выпить кофе и съесть что-нибудь вкусное не дома и не в ресторане? Чудно как-то!
Эрик кивнул на столики.
— Пойдем.
— А разве мы не должны сначала что-то купить?
— К нам сейчас подойдут.
И правда, стоило нам устроиться за столиком, к нам тут же приблизилась девушка со скрученными в тугую косу волосами, в персиково-солнечном платье и белом переднике. К фартучку был прикреплена бумажечка в форме рогалика, на которой было написано ее имя: мадемуазель Сесиль.
— Добрый день, месье. Мадам. Прошу.
Хотела сказать, что никакая я не мадам, но меня опередили.
— Добрый день. Благодарю, — Эрик принял меню из ее рук. Одно протянул мне. — Что мне нравится в «Кофейном уголке», в любой стране чувствуешь себя, как дома.
Последнее он произнес, когда девушка отошла.
Я тоже успела обратить внимание, что здесь повсюду вэлейские мотивы: плетеные стулья, столики с узорчатыми ножками, панно с видами Ольвижа и Лавуа, столики украшены букетиками сушеной лаванды, в интерьере преобладают светлые тона. В кофейне было так тепло, что я порадовалась возможности оставить одежду на тяжелой кованой вешалке рядом с импровизированным комодом (ее туда отнес Эрик). Сейчас он странным пустым взглядом смотрел на крохотные ящички, ручки которых были украшены (видимо, к предстоящему празднику), множеством милых мелочей.
— Скучаешь по дому? — спросила я.
— Мне не по чему скучать. — Эрик кивнул на меню и раскрыл свое.
Я последовала его примеру, и едва взглянула на первую страницу, как у меня разбежались глаза. Столько самых разных сладостей мне видеть еще не доводилось. Успела лишь бегло просмотреть треть представленных здесь лакомств, когда меня огорошили предложением:
— Как ты смотришь на то, чтобы переехать в Вэлею?
— А говорил, не скучаешь.
За этой фразой я попыталась спрятать неловкость, возникшую после его слов. Переехать в Вэлею? Это же совсем другая страна! Другая, далекая от моей родной Энгерии, со своими традициями и укладом жизни. Не говоря уже о том, в качестве кого я поеду с Эриком.
— Не скучаю. А вот тебе будет проще в Вэлее.
— Проще? Чем?
— Например, никакая свиристелка, встреченная тобой на улице, не сумеет испортить тебе настроение.
Я хотела сказать, что Лина вовсе не испортила мне настроение, но в эту минуту к нам снова подошла девушка.
— Кофе. Без сахара, — коротко произнес Эрик, откладывая меню.
— А вам? — девушка улыбнулась мне, и на ее щеках заиграли ямочки.
— Не представляю, что выбрать, — честно призналась я.
— А что вам нравится?
— Тарт с лавандовым сиропом, — Эрик, по всей видимости, решил, что наш разговор слишком затянулся. — И кофе. С молоком, ванилью и сахаром.
— Спасибо, что позволил выбрать, — заметила я, когда девушка снова оставила нас одних.
— Ты все равно не представляла, чего хочешь, Шарлотта.
Вздохнула. И в этом он весь, ничего с этим не поделать.
Разве что снова объяснять, что я не привыкла, чтобы за меня принимали решения, но настроения на это сейчас не было. Тем более что впереди маячил гораздо более серьезный разговор, чем выбор тортика в кофейне.
— Я не уверена, что хочу переезжать.
— Почему?
Вопрос поставил меня в тупик. Для него что, действительно все так просто?
— Во-первых, потому что у меня есть работа и обязательства…
— Если тебе так угодно, работу всегда можно найти в Вэлее.
Угодно ли мне?!
— Хотя я считаю, что сейчас тебе нужно сосредоточиться на учебе. Обучение магии гораздо важнее того, что ты будешь корпеть над декорациями или чем-то подобным.
— Это позволь решать мне, — я внимательно посмотрела на него. — Ты что, всерьез считаешь, что я могу просто так бросить все и сорваться в другую страну?
— Почему нет?
Снова это «почему»!
— Потому что! — в сердцах воскликнула я. — Потому что здесь мой дом…
— Где?
Действительно, где?
В Фартоне, рядом с леди Ребеккой, которая видеть меня не хочет и знать не желает, которая будет рада, если я исчезну с лица земли. Или в Дэрнсе? Где у меня есть одна на двоих с Эриком кровать и несколько футов личного пространства, которые появляются, когда он того пожелает?
— Спасибо, что напомнил, — сказала я.
И отвернулась к окну, скрывая готовые выступить на глаза слезы. К счастью, мне удалось с ними сладить: такой сыростью, как я разводила в последнее время, можно было подточить с десяток основательных камней и уничтожить парочку небольших библиотек.
— Шарлотта, — Эрик коснулся моей руки, но я ее тут же отдернула. — Шарлотта, посмотри на меня. Я вовсе не это хотел сказать.
— Но сказал ты именно это, — я подняла на него глаза. — Может, у меня пока ничего нет, Эрик, но у меня есть сердце. И я всем сердцем люблю Энгерию, потому что это моя страна. Лигенбург… может, это не идеальный город, укрытый под вуалью промышленного дыма, но он мне нравится. Мне нравятся промозглые вечера и летняя жара, отражающаяся от пыльного камня. Нравятся закаты, играющие в куполе Миланейского собора. Да, я люблю место, где я живу, и я не считаю, что мне стоит бежать отсюда только потому, что сейчас у меня нет дома, как ты выразился. Потому что мой дом здесь.
Удивительно, но только сейчас, во время этого разговора я наконец поняла, что люблю этот город. Несмотря на душивший меня камень, несмотря на удаленность от моря, природы и суету, я действительно полюбила столицу Энгерии. Такой, какая она есть.
— Ты любишь все, Шарлотта.
Прежде чем успела возразить, Эрик поднял руку.
— Просто потому, что не умеешь иначе. Мне кажется, ты даже дождь любишь просто за то, что он идет, а снег — за то, что падает тебе на щеки.
— Это плохо? — спросила я.
— Нет. Это не плохо. И я не предлагаю тебе бросить все это сразу. Я просто хотел сказать — когда задал вопрос «где» — что кроме Энгерии ты не бывала ни в одной стране. Так откуда ты знаешь, где твой дом?
На такое я даже не нашлась, что ответить. Именно в эту минуту девушка приблизилась к нам с подносом и на удивление ловко составила на стол кофейник, соусницу, сахарницу и крохотный кувшинчик со сливками, тарелочку с тартом, приборы, чашки и блюдца.
— Приятного аппетита, месье. Мадам, — она снова улыбнулась, и, прижимая поднос к груди, отошла.
Эрик подал мне белоснежную накрахмаленную салфетку, и занялся своей, после чего наполнил мою чашку густым ароматным кофе. Я смотрела за тем, как он добавляет сливки и ванильный соус, и думала о том, что он прав.
Отчасти.
— А ты уже нашел свой дом? — спросила я.
Эрик покачал головой.
— Я слишком много путешествовал, чтобы считать своим домом какое-то одно место.
— Но ведь ты родился в Вэлее?
— Да, и с ней у меня связано слишком много воспоминаний, о которых я хочу забыть. Иньфай — страна, где я обрел другого себя и настоящих друзей, но жить там… нет, пожалуй, я бы этого не хотел. Разве что заглянуть ненадолго, чтобы вспомнить как это было. Маэлония для меня слишком шумная, в Намийе еще больше правил и ограничений, чем в Энгерии. Какое-то время я думал о том, что смогу остаться здесь, но пуританские нравы — это тоже не для меня. От них хочется не то задушиться, не то придушить кого-то.
— Да, — с губ сорвался смешок. — Вам сложно угодить, месье Эльгер.
— Сложно — не то слово, — он усмехнулся и пригубил кофе. — Мне кажется, Вэлея тебе понравится. Особенно Лавуа и побережье. Хочу показать тебе эти места.
— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой, — ложечка в моей руке дрогнула, так и не коснувшись тарта. — Почему?
— Ты больше подходишь полям аламьены и лаванды, Шарлотта, — ответил он. — Гораздо больше, чем пыльному камню. Так что подумай над моими словами.
Наверное, в его словах не было ничего такого, но ложечка все-таки звякнула о край тарелки. Наверное, я ждала других.
Каких?
Будь моей женой, Шарлотта?
— Подумаю, — сказала я.
Лаванда немного горчила, и кофе тоже. Если не обращать на это внимание, их мягкая сладость была потрясающе тонкой, а крем и песочное тесто таяли на языке. Тарт исчезал с моей тарелки непростительно быстро для мисс, на нем я и сосредоточилась.
Стараясь не думать о легкой горечи на сердце.
И о том, каким для меня окажется послевкусие нашего знакомства, если я не захочу уезжать.
Глава 9
— Ты научишь меня делать магические огоньки?
— Что?
— Магические огоньки, — повторила я. — ну, как тот, который нужно было сжимать в руке, если мне что-то не понравится?
Эрик поперхнулся кофе. Вообще-то сейчас он восседал в кресле, с блюдцем и чашкой, и это единственное, что выбивалось из образа строгого учителя. В остальном он себе не изменял: темные одежды, запечатанные под горло, и тяжелый, сосредоточенный взгляд. Таким он становился всякий раз, когда мы практиковались с магией (Эрик следил за каждым моим движением с таким видом, словно я могла по меньшей мере разрушить мир).
Вот и сейчас передо мной на столе в горшке стояло несчастное растение. Несчастное, потому что оно увяло и единственный цепляющийся за жизнь листочек уже начинал желтеть. Откуда Эрик его притащил, я не имела ни малейшего понятия. Оставалось только надеяться, что цветок не специально приморили ради моего первого экзамена. По крайней мере, Эрик назвал это именно так. За две недели обучения (не считая дней до ночи нашего примирения) мне впервые предстояло нечто столь ответственное.
— Не отвлекайся, Шарлотта, — напомнил он. — Магические огоньки не имеют никакого отношения к тому, что тебе нужно сделать. Хотя вообще-то это называется сигнальная сфера.
— Как?
— Сигнальная сфера. Приступай.
У меня слегка вспотели ладони.
Да, одно дело — случайно оживить букет срезанных роз, совсем другое — то, что отчаянно пытается выжить, с крохотными корешками в пересохшей земле. При мыслях об этом глаза подозрительно защипало, и я поспешно сосредоточилась на текущей внутри меня силе. Все-таки это оказалось удивительно: чем больше она раскрывалась, тем ярче я чувствовала окружающий меня мир.
Растения, птиц, животных… мисс Дженни, например, которая сгрызла ботинки Эрика и разодрала его подушку. Когда она собралась сделать ему пакость в третий раз, я это почувствовала и успела предотвратить. Вытащила ее из ящика комода за пару секунд до пакости. Все потому, что кошачье недовольство отпечаталось внутри меня и заставило оторваться от картины.
Да, я снова писала, в свободное от работы и занятий магией время. Снова поймала этот порыв, когда бежишь в мастерскую, чтобы творить, даже если глаза уже слипаются. Мастерская, кстати, у нас была одна на двоих, и мне отчаянно нравилось изредка бросать взгляд над своим мольбертом, чтобы увидеть, как пишет Эрик. Я ни словом не обмолвилась о том, что он восстанавливает для меня «Девушку» (и он тоже, к счастью: должно быть, посчитал, что ткань с мольберта съехала сама).
Так мы и писали.
Он — ее, а я… а я образ, который не давал мне покоя.
Временами я чувствовала на себе его взгляд, и тогда мне хотелось улыбаться. Мне вообще в последнее время хотелось то улыбаться, то плакать, но Эрик сказал, что это нормально. Раскрытие магии, особенно магии жизни, влечет за собой пробуждение самых глубинных чувств, поэтому такие смены настроения — в порядке вещей.
Глубоко вздохнула и сосредоточилась на цветке.
Тоненький сухой стебелек торчал из земли, и я прикрыла глаза, чтобы почувствовать в груди согревающую искорку. Эта искорка разгоралась, становясь уютным теплом, какое обычно чувствуешь, сидя у камина. Я помнила, что Эрик рассказывал про безопасность, поэтому в кончики пальцев направила самую малость. Ровно столько, сколько, как мне казалось, нужно для спасения несчастного цветка.
Приоткрыла глаза, глядя, как с рук сорвалось серебристое сияние. Мягко окутало цветок, вплетаясь в живой листочек, перетекая по стеблю к корням. Я смотрела, как зелень снова набирает краску, возвращаясь в растение жизненной силой, как сморщенная кожица разглаживается, и в стебелек тоже возвращаются краски. Медленно, и я решила немного добавить силы, снова направляя в пальцы тепло.
Вместо сухих обломков появились новые крохотные отростки.
Получается!
Я плеснула силой в цветок, чувствуя, как все внутри раскрывается от счастья.
Крак!
Горшочек разлетелся на части, а в следующий миг мне в лицо ударил порыв ветра. Точнее, порыв ветра скользнул по моему лицу, потому что меня отбросило от стола. Отбросило, оттащило: это я поняла уже когда шлепнулась на пол, глядя на Эрика, медленно вырастающего над креслом.
В библиотеке, где мы занимались, вырастал не только он.
Растение, которое пару минут назад сухим задохликом торчало из небольшого горшочка, разбросало мощные корни вокруг стола. Стеблем вонзалось в потолок, по прожилкам многочисленных листьев бежали серебристые искры, в точности такие же, какие сейчас сыпались с моих рук.
— Ой, — сказала я.
— Ой? — Эрик недобро прищурился.
Нет, ой — это вот та штуковина, которая сейчас опасно кренилась на столе. А Эрик с таким выражением лица — это ой-ой-ой.
— Давай ее в садик… посадим?
— В садик?!
— В садик. У тебя за домом.
— Сейчас зима, Шарлотта, — напомнил он. — Это раз.
— А два? — я осторожненько (благо, платье позволяло), отползала к ступенькам и перилам. Рядом с ними подниматься проще.
— А два — это то, что я говорил про перерасход силы.
— Какой перерасход? — руки у меня дрожали вовсе не потому, что я что-то там перерасходовала, а от напряжения.
— Силы. А ну, иди сюда.
— Зачем? — и правда, держась за перила, подниматься гораздо проще.
— Потому что я предупреждал тебя, что будет, если ты станешь рисковать собой.
— Тогда в большой горшок, — я прикинула расстояние от лестницы до двери, и сделала вид, что дверь меня совсем не интересует.
— Думаешь, это шутки, Шарлотта?
— Нет, разумеется! — я мило улыбнулась, а потом шустро взлетела по ступенькам, дернула дверь на себя и нырнула в коридор.
До неприличия задрав платье, петляя коридорами, пролетела аккурат до столовой (где нам должны были накрыть ужин), распахнула дверь и чуть не сбила с ног Тхай-Лао. Благо, он успел отступить в сторону и подхватить меня.
— Мисс Руа, что случилось? — в его голосе слышалась искренняя тревога.
Надо отдать должное, наши отношения после откровенности Эрика стали значительно теплее. После той ночи он перестал смотреть на меня с видом подмороженной рыбины, и я при всем желании уже не могла злиться на него за прошлое. Учитывая, через что им с братом и Сюин пришлось пройти, и наши с Эриком непростые отношения, его поведение можно было понять.
— Ничего, — я оправила юбки и глубоко вздохнула. — Просто я сдавала экзамен и проголодалась. И сейчас мы будем…
— Не будем. Точнее, будем, но позже, — появление Эрика заставило меня взвизгнуть и спрятаться за спину Тхай-Лао.
— Что происходит, Пауль? — пробормотал совершенно сбитый с толку иньфаец.
— Мисс Руа рисковала собой, — коротко ответил тот. — Шарлотта, иди сюда. Тхай-Лао тебе не поможет.
— Поможет! — заявила я. — Потому что в отличие от вас, месье Эльгер…
Я хотела сказать, что Тхай-Лао гораздо более обходителен с девушками, чем он, но в эту минуту у меня закружилась голова. Потолки скакнули вверх, и я поняла, что падаю.
— О-о-ой, — прошептала я, потому что перед глазами плавали большие круги и взволнованное лицо иньфайца. — О-о-ой, — добавила уже громче, потому что из кругов выплыло лицо Эрика, который подхватил меня из рук Тхай-Лао.
— Ужин в спальню, — коротко распорядился Эрик, а потом развернулся, из-за чего кругов перед глазами стало значительно больше. Плечом толкнул дверь и шагнул в коридор.