— Вы говорили, что сами из Спокана?
Алекс вытянул и скрестил ноги.
— Родился и вырос. Жил в одном и том же доме до самого колледжа. — Он скосил глаза на Кэти: — В университете Вашингтон, между прочим. Играл в «Лайках».
Кэти оживилась:
— Ваши родители по-прежнему живут в Спокане?
— Да.
— Неблизко им навещать внуков.
— М-да, пожалуй.
Что-то в его тоне привлекло ее внимание.
— А что?
— Их нельзя назвать образцовыми бабушкой и дедом. Детей они видели два раза — когда родилась Кристен и на похоронах Карли. — Алекс покачал головой: — Не просите у меня объяснений. Мои родители не проявляют к внукам интереса, максимум присылают открытки ко дню рождения и подарки на Рождество. Они заядлые туристы, живут в свое удовольствие.
— Вот как?
— А что поделаешь? Ко мне они относились примерно так же, притом что я единственный ребенок. В колледж первый раз приехали на вручение диплома, на соревнованиях — я довольно хорошо плавал мне даже дали полную стипендию, — были всего дважды. Поэтому, живи я через улицу, все равно не стали бы заниматься внуками. Это одна из причин, почему я остался жить здесь.
— А другие бабушка с дедушкой?
Алекс поскреб этикетку на бутылке пива:
— С ними еще сложнее. У них две дочери во Флориде, они продали мне магазин и уехали к ним. Проведывают нас раза два в год, но в дом не заходят — напоминает о Карли. Слишком много воспоминаний.
— Иными словами, вы совсем один?
— Как раз наоборот, — сказал он, кивнув на детей. — Мы втроем.
— Трудно же вам приходится — и магазин, и дети…
— Да нет, если вскакивать в шесть утра и не присаживаться до полуночи, вполне можно успеть.
Она рассмеялась и вдруг спохватилась:
— По-моему, уголь сейчас прогорит.
— Сейчас проверю, — сказал Алекс. Воткнув бутылку в песок, он встал со стула и подошел к грилю. Брикеты полностью стали белыми, жар поднимался дрожащими волнами. — А вы хорошо чувствуете время, — похвалил он и положил на решетку стейки и гамбургер.
Кэти принялась вынимать из сумки-холодильника пластиковые контейнеры с картофельным салатом, цветной капустой, маринованными огурцами, салатом из зеленой фасоли, нарезанными фруктами, сыром, пакеты с чипсами, всевозможные соусы.
Кэти только головой покрутила, расставляя еду: не иначе, папаша упустил из виду, что дети столько не едят. На столе оказалось больше еды, чем было у нее в доме за все время, которое она живет в Саутпорте.
Алекс перевернул стейки и котлету для гамбургера и положил на решетку хот-доги, то и дело поглядывая на ноги Кэти, ходившей вокруг стола, и поневоле в который раз подумал: «Как она красива».
— Что? — спросила Кэти, перехватив его взгляд.
— Ничего, — ответил Алекс.
— Но вы же о чем-то думали?
Алекс вздохнул:
— Я рад, что вы согласились с нами поехать, — сказал он наконец. — Потому что сейчас мне хорошо как никогда.
Пока Алекс колдовал над грилем, завязалась непринужденная беседа. Алекс в общих чертах обрисовал, что такое держать магазин в поселке, упомянув, что прежде бизнес принадлежал родне покойной жены, и не без юмора описал кое-кого из завсегдатаев — людей, мягко говоря, эксцентричных. Кэти про себя подумала — попади она в этот список, Алекс повез бы на пляж кого-нибудь другого.
Ну и повез бы, ей-то что… Чем больше говорил Алекс, тем сильнее Кэти проникалась убеждением, что он из тех, кто не привык жаловаться и всегда ищет в людях хорошее. Ей никак не удавалось представить его молодым, и, выбрав момент, она навела разговор на эту тему. Алекс рассказал, как рос в Спокане, о долгих беспечных каникулах, когда он с приятелями катался на велосипеде по Сентенниал-трейл. Он рассказал, как научился плавать и вскоре увлечение перешло в настоящую одержимость. Плавал по четыре-пять часов в день и уже видел себя участником олимпиады, но порванная на втором курсе плечевая связка положила конец мечтам о спортивной карьере. Алекс рассказал о студенческих вечеринках и университетских друзьях, признавшись, что давно потерял связь практически со всеми. Кэти видела, что он не приукрашивает и не умаляет свое прошлое. Казалось, Алекса мало заботит, что думают о нем другие.
Она угадывала черты прекрасного спортсмена, которым он когда-то был, замечая красивые плавные движения, легко появлявшуюся улыбку человека, привыкшего и к победам, и к поражениям. Когда Алекс умолкал, Кэти холодела при мысли, что сейчас он спросит о ее прошлом, но он чувствовал ее нежелание говорить об этом и рассказывал новую историю.
Когда мясо прожарилось, Алекс позвал детей, которые прибежали со всех ног, в песке с макушки до пят. Он велел им встать в сторонке и принялся оттирать. Глядя на них, Кэти подумала, что Алекс слишком строг к себе: он прекрасный отец, и все важные моменты у него учтены.
Когда дети уселись за стол, разговор зашел о песчаном замке и программе канала «Дисней», которую любили и Джош, и Кристен. Когда они наперебой заговорили о десерте — сандвиче из печенья, пастилы и шоколада, Кэти поняла, что на отдыхе Алекс завел особые, любимые детьми традиции. Он отличался от мужчин, которых она знала раньше, и под мирно текущую беседу последние следы ее мучительной тревоги понемногу исчезали.
Еда показалась очень вкусной, особенно после ее недавней строгой диеты. Небо было чистым — голубой простор лишь иногда прочерчивала пролетавшая птица. Мягкий бриз спасал от жары, а мерный шум волн вселял ощущение спокойствия.
После обеда Джош и Кристен помогли собрать и упаковать все, что не хватило сил доесть. Кэти сложила остатки еды в холодильник. На столе остались только нескоропортящиеся продукты — чипсы и маринованные огурцы. Дети рвались кататься на коротких бордах, и отец, еще раз намазав малышей кремом от солнца, стянул рубашку и повел их в воду.
Кэти принесла стул к самой кромке воды и целый час смотрела, как Алекс помогает детям справиться с прибрежными бурунами, придерживая то одного, то другую так, чтобы поймать волну. Дети восторженно визжали, пребывая на седьмом небе от радости. У Алекса как-то получалось, что сразу и сын и дочь чувствовали себя в центре внимания. Он общался с ними с редкостной отцовской нежностью и таким терпением, какого Кэти не ожидала. К вечеру, когда стали собираться тучи, она уже улыбалась от давно забытого удовольствия — полного покоя на душе. К тому же она веселилась не меньше детей.
11
Выбравшись из воды, Кристен заявила, что замерзла, и Алекс повел ее в туалет переодевать в сухое. Кэти осталась с Джошем на одеяле. Она любовалась солнечными бликами на рябившей воде, а Джош сгребал песок в маленькие кучки.
— Слушайте, а хотите помочь запустить моего змея? — вдруг спросил Джош.
— Ой, я ни разу в жизни этого не делала…
— Да это легко! — настаивал Джош. Покопавшись в горе игрушек, которые захватил Алекс, он вытащил маленького воздушного змея. — Я вам покажу. Ну давайте!
Он пустился бежать по пляжу. Кэти пробежала несколько шагов и перешла на быстрый шаг. Когда она нагнала мальчишку, он уже начал разматывать бечевку и подал ей змея.
— Держите над головой, и все!
Кэти кивнула, а Джош медленно пошел назад, умело ослабляя бечевку.
— Готовы? — громко спросил он, наконец остановившись. — Когда я побегу и закричу, отпускайте!
— Готова! — прокричала Кэти.
Джош кинулся бежать. Почувствовав, как натянулась бечева, и услышав крик Джоша, Кэти сразу отпустила змея. Она сомневалась, что ветер достаточно сильный, но змей свечкой пошел вверх. Через несколько секунд Джош остановился, обернулся и выпустил еще бечевки.
Встав рядом, Кэти прикрыла глаза от солнца ладонью, следя за медленно поднимавшимся змеем. Отчетливый черно-желтый логотип Бэтмена был различим даже с большого расстояния.
— Я змеев сто раз запускал, — сказал Джош, глядя вверх. — Как это вы ни разу не пробовали?
— Не знаю. В детстве я занималась другими делами.
— Надо было научиться! Это здорово.
Джош смотрел вверх с сосредоточенно-напряженным лицом. Кэти впервые заметила, как он и Кристен похожи.
— Ты школу любишь? Ты же еще в подготовительных классах?
— Больше всего я люблю перемены. Мы бегаем наперегонки и играем.
«Ну разумеется», — подумала она. С самого приезда на пляж не присел.
— Учительница у вас хорошая?
— Очень хорошая. Вроде моего папы. Она не кричит никогда.
— Твой папа не кричит?
— Нет, — убежденно ответил Джош.
— А что он делает, когда сердится?
— А он не сердится.
Кэти испытующе смотрела на Джоша, соображая, не шутит ли он, но мальчик говорил серьезно.
— А у вас много друзей? — спросил он.
— Не очень. А что?
— Папа сказал — вы его друг. Поэтому он взял вас на пляж.
— Когда он такое сказал?
— Когда мы катались на волнах.
— А что еще он говорил?
— Спрашивал, не против ли мы, что вы поехали.
— А вы против?
— С какой стати? — пожал плечами Джош. — Друзья всем нужны, а на пляже весело.
С этим Кэти спорить не стала.
— Мама с нами сюда ездила.
— Да?
— Да. Только она умерла.
— Знаю, мне очень жаль. Это тяжело. Ты, наверное, по ней очень скучаешь.
Джош кивнул и на мгновение показался сразу и старше, и моложе своего возраста.
— Папа иногда грустит. Он не знает, что я понимаю, а я всегда сразу вижу.
— Я бы тоже грустила.
Джош помолчал, словно обдумывая ответ.
— Спасибо, что помогли пускать змея, — сказал он.
— А вы, я гляжу, неплохо проводите время, — заметил Алекс. Он помог Кристен запустить второго змея и подошел к Кэти, встав на плотном песке у кромки воды так, чтобы видеть детей. Волосы Кэти мягко шевелил бриз.
— Джош очень милый. И куда разговорчивее, чем я думала.
Алекс смотрел, как дети управляются со змеями. У Кэти возникло ощущение, что от его глаз ничто не может укрыться.
— Значит, вот как вы проводите выходные. Посвящаете день детям?
— Всегда, — ответил он. — Я считаю, это важно.
— Но ведь от своих родителей вы такого не видели.
Алекс поколебался:
— Ответ напрашивается сам собой, правда? Дескать, в детстве я настрадался от пренебрежения и дал себе клятву поступать иначе? Красиво, но неправда. Я провожу с ними время, потому что мне это доставляет удовольствие. Я их люблю. Мне нравится смотреть, как они растут, участвовать в их жизни…
Кэти вспомнила собственное детство, безуспешно пытаясь представить, как отец или мать говорят что-нибудь подобное.
— А почему вы пошли в армию сразу после колледжа?
— Считал, что это правильно. Хотелось достойных задач, смены обстановки, а служба давала хороший повод уехать из Вашингтона. За исключением соревнований по плаванию, я никогда не выезжал из штата.
— А вам приходилось…
Кэти не договорила, и Алекс закончил за нее:
— Участвовать в боях? Нет, я был не в тех войсках. В колледже я изучал уголовное право, поэтому попал в подразделение спецрасследований.
— А что это?
Алекс объяснил. Кэти повернулась к нему:
— Вроде полиции?
Он кивнул:
— Да, я был следователем.
Кэти резко отвернулась. Ее лицо стало замкнутым, словно закрылось, как закрываются ворота.
— Я что-то не то сказал? — спросил Алекс.
Она молча покачала головой. Алекс смотрел на нее, гадая, что происходит. В нем сразу проснулись подозрения насчет ее прошлого.
— Что случилось, Кэти?
— Ничего, — упрямо сказала она, но было понятно, что она говорит неправду. В другом месте и в другое время Алекс задал бы новый вопрос, но сейчас не стал настаивать.
— Нам необязательно говорить об этом, — негромко сказал он. — В любом случае, я уже не следователь. Поверьте, мне куда спокойнее и больше по душе быть хозяином магазина.
Кэти кивнула, но Алекс видел, как медленно отпускает ее тревога. Он чувствовал, что ей хочется остаться одной, и показал большим пальцем за плечо:
— Слушайте, я забыл подбросить угля в мангал. Если дети не получат сладкого, возмущению не будет предела. Я сейчас, ладно?
— Конечно, — с деланной беспечностью отозвалась Кэти и, когда Алекс побежал к грилю, выдохнула, словно чудом избежав опасности. Бывший полицейский. Она уговаривала себя, что это не имеет значения, и все равно почти минуту ей понадобилось глубоко дышать, приходя в себя.
Кристен и Джош стояли там же, где и раньше, но девочка уже наклонилась, рассматривая очередную ракушку и забыв о парящем змее.
Сзади послышались шаги.
— Вот, я же сказал, что быстро, — легко продолжил разговор Алекс. — Съедим сладкое и, пожалуй, пора закругляться. Я бы с удовольствием посмотрел закат, но Джошу завтра в школу.
— Когда вы решите ехать, тогда и поедем, — сказала она, сложив руки на груди.
Услышав натянутые нотки и почувствовав напряжение, Алекс недоуменно свел брови.
— Не знаю, что из сказанного мною вас расстроило, но вы уж меня простите, — сказал он помедлив. — Если захотите поговорить, то я в любой момент.
Кэти кивнула, не ответив. Алекс ждал продолжения, но она молчала.
— Вы так теперь со мной и будете? — спросил он.
— Что вы имеете в виду?
— Я, видимо, зашел в опасную зону, но, клянусь, я ничего не понимаю.
— Я бы объяснила, но не могу.
Он едва расслышал ее голос сквозь шум волн.
— Скажите хотя бы, что я брякнул или сделал не так!
Кэти повернулась к Алексу:
— Ничего плохого вы не сделали, но сейчас я не могу об этом говорить.
Алекс испытующе смотрел на нее.
— Ладно, — согласился он. — Только не огорчайтесь.
Она заставила себя улыбнуться:
— Сегодня лучший день за долгое время. Лучший уикенд за всю мою жизнь.
— А вы по-прежнему сердитесь из-за велосипеда? — спросил он с притворным подозрением.
Несмотря на напряжение, Кэти рассмеялась.
— Конечно! От этого так запросто не оправишься! — сказала она, делая вид, что надувает губы.
Алекс облегченно посмотрел на океан, устремив взгляд на горизонт.
— Можно вас кое о чем спросить? — вновь став серьезной, спросила Кэти. — Не хотите — не отвечайте.
— О чем угодно, — сказал Алекс.
— Что произошло с вашей женой? Вы упомянули, что у нее был приступ, но не сказали, чем она болела.
Он вздохнул, словно давно ожидал этого вопроса, но все равно должен собраться с силами для ответа.
— Мозговая опухоль, — медленно начал он. — Вернее, несколько опухолей трех разных типов. Я потом узнал, так часто бывает. Одна оказалась размером с яйцо, и хирурги удалили ее почти полностью. С другими было сложнее. Есть такие опухоли, которые словно отращивают паучьи лапы, их можно удалить только с частью мозга. Они тоже оказались… агрессивными. Доктора сделали все возможное, но когда они вышли из операционной и сказали, что операция прошла очень хорошо для данных обстоятельств, я сразу понял, что имеется в виду.
— Господи, ужас какой услышать подобное. — Взгляд Кэти блуждал по песку под ногами.
— Да, мне было трудно в это поверить. Так все… неожиданно. Понимаете, за неделю до этого мы были обычной семьей, и вдруг мне дают понять, что она умирает и сделать ничего нельзя.
В стороне Кристен и Джош увлеченно водили своих змеев. Кэти чувствовала, что Алекс смотрит на них и не видит.
— Через несколько недель Карли снова начала ходить, и я очень надеялся, что самое страшное позади. Но время шло, и я начал замечать изменения. У нее слабела левая сторона тела. Карли часто засыпала и спала подолгу. Хуже всего, она начала сторониться детей, видимо не желая, чтобы они запомнили ее больной. Ей хотелось остаться в их памяти энергичной, полной сил. — Он замолчал, вспоминая, и продолжил: — Не стоило мне это рассказывать. Карли была прекрасной матерью. Смотрите, какие хорошие у нас вышли дети.
— Ну, это и от отца немного зависит.
— Я стараюсь, но очень часто действую наобум. Будто не живу, а в театре играю.
— Все родители так делают.