До утра он так и не смог уснуть. Лежал на спине, закинув за голову руку, и прислушивался к тому, как мерно дышит во сне Аля.
За завтраком, когда вся теперь уже немногочисленная семья собралась, Акела спокойно и даже немного равнодушно объявил, что Аля и Соня, взяв Никиту, уезжают в Саратов трехчасовым поездом. Тесть одобрительно кивнул, у Али задрожала нижняя губа, которую она тут же прикусила, бросив на мужа острый неодобрительный взгляд, а Соня радостно подпрыгнула на стуле:
– К бабе Саре?
– Да. Вы поедете к Саре Иосифовне и поживете пока у нее, – погладив дочь по кудряшкам, стянутым в хвост на затылке, сказал Акела.
– А Никита с нами зачем поедет?
– Чтобы маме не было скучно, – чуть улыбнувшись уголками губ, ответил он. Заметил, как недовольно скорчилась Аля.
– А как же вы с дедом? Как вы тут одни останетесь, без нас?
– У нас есть Галя. А ты посмотришь другой город и мне потом расскажешь.
Аля встала из-за стола, не закончив завтракать.
– Ты куда это? – недовольно поинтересовался тесть, и она огрызнулась:
– Может девушка не объяснять?
– Нет, не может! – загремел Фима, шарахнув ладонью по столу. – Не может, мать твою, надоели фокусы!
– Не ори, – обрезала она, ничуть не испугавшись. – Ребенок слушает.
– Прекратите оба, – негромко сказал Акела, глядя на покрасневшее лицо тестя. – С чего вдруг паника?
– А с того! Совсем с катушек сошла твоя жена, вот что я скажу!
– Соня, иди к себе, – попросил Акела, улыбнувшись затихшей дочери, – начинай вещи собирать.
Девочка послушно выбралась из-за стола, обошла его, чмокнула в щеку мгновенно успокоившегося деда и скрылась в глубине дома.
– Теперь можете продолжать свои диалоги на повышенных тонах, – предложил Акела, проводив Соню взглядом.
Аля, уперев кулаки в бока, гневно посмотрела на него:
– Значит, ты поступил ровно так, как я тебе ночью сказала?
– Ты ведь слышала. – Он невозмутимо потянулся к чайнику, чем только распалил и без того кипевшую от гнева Алю.
– И ты думаешь, что я подчинюсь?!
– Я в этом абсолютно уверен.
Аля в буквальном смысле подпрыгнула от распиравшей ее злости, которую она старалась подавить:
– Вот почему ты такой, а?! Тебя вообще ничего не волнует, да?
– Волнует. Именно поэтому вы уезжаете. И хватит спорить, иди собирайся.
Из Али словно воздух выпустили. Она стала еще меньше ростом, ссутулилась и побрела из кухни под взглядами мужа и отца.
– Ловко ты, – с уважением произнес тесть, – мне вот никогда не удавалось.
– Ты просто не нашел подход, – улыбнулся Акела.
– Ладно, с этим все. Давай лучше вот что обсудим. Ты решил их с Сонькой упрятать в Саратов, потому что… Вот, кстати, почему?
– Потому что не хочу разрываться. Дел много, а забот прибавится, если они останутся здесь. Если Соню можно в доме запереть, то с Алей этот фокус не пройдет, ты не хуже моего понимаешь. А я не хочу, чтобы она ввязалась опять в наши разборки. Думаю, ты этого тоже не хочешь.
– Она у меня одна осталась, – угрюмо проговорил тесть, покручивая в пальцах вилку. – Если ее потеряю, вообще жить зачем?
– Тогда ты меня отлично понимаешь. У меня тоже никого нет, только Аля и Соня. И это мое уязвимое место. Я должен сделать все, чтобы с ними ничего не случилось. С этим разобрались. Давай о делах. Кто, по-твоему, может быть заинтересован в дискредитации банка?
Фима потер лысину, вздохнул и проговорил:
– А вот черт его знает. Я уж всяко мозговал – нет, не понимаю. Не вижу. Моня вчера тоже башку надсадил, и Бесо, втроем сидели. Не надумали ничего. Остаешься только ты.
– В каком смысле?
– Твои дела какие-то стародавние, потому что сейчас вряд ли ты кому чего перешел или должен.
– Но банк-то твой тут при чем?
– А при том, дорогой мой зять, что ты сейчас как начальник службы безопасности полезешь разбираться. Тут-то тебя тепленького и подцепят.
Акела помолчал. В словах тестя был смысл, и Акела чувствовал себя ответственным за все, что произойдет дальше. Да, идея отправить жену и дочь казалась ему все более удачной. Алька, конечно, несколько дней будет демонстрировать характер, но потом смирится и примет все как должное, она женщина умная. А безопасность дочери для нее совсем не пустой звук.
– Ты это, слышь, Акела, – звякая ложечкой в чашке, изрек тесть. – Сашку-то с девчонкой сам на вокзал не вози, понял? Пусть их кто-нибудь из охраны проводит. Никита же с ними поедет, и хватит провожатых. Нечего твоей вывеской приметной рядом с девками светить, мало ли.
Слова Фимы показались Акеле разумными. Действительно, его трудно не заметить в любой толпе, высокого, широкоплечего человека с обожженным лицом и черной повязкой на глазу. Да и прическа… Нет, Фима прав, ехать на вокзал нельзя, не стоит привлекать внимание к отъезду Али и дочери. Придется прощаться дома.
Он перевел взгляд на настенные часы и озабоченно нахмурился:
– Надо ехать. Я вернусь в час. Ты со мной?
– Нет, я сегодня дома побуду, – тесть отодвинул чашку и открыл коробочку с таблетками, стоявшую за сахарницей.
– Что, прихватило?
– Давит с ночи. Сашке только не говори, – буркнул Фима, забрасывая под язык таблетку.
Акела кивнул и пошел в прихожую. Там уже топтался водитель тестя, которого следовало, конечно, отпустить.
– Игорь, можешь сегодня отдыхать, Ефим Иосифович остается дома.
– А вы?
– А я вожу машину сам.
Акела набросил короткое пальто, взял с вешалки ключи от машины и вышел на крыльцо. Игорь уже загонял в гараж машину Фимы, Никита в теплой тельняшке и ватных брюках чистил дорожки, за ним бродил спущенный с цепи алабай Мотя, то и дело утыкаясь огромной головой в ногу телохранителя.
– Никита! – позвал Акела, направляясь к гаражу.
Тот бросил лопату, почесал Мотю за ухом и тоже пошел в гараж.
– Да, Александр Михайлович.
– Ты собрался? – щелкая кнопкой сигнализации, спросил Акела.
– Чего мне собирать-то? Я не девушка.
– Я на вокзал не поеду, предупреждаю тебя, чтобы не оказалось сюрпризом Алькино недовольство. Вернусь в два, попрощаюсь здесь, а к поезду вон с Игорем поедете.
– Правильно, чего на вокзале внимание привлекать. Да и Соня может расплакаться.
– Может, – задумчиво сказал Акела. – Ты там смотри…
Никита кивнул, думая, видимо, что Акела имеет в виду историю, случившуюся несколько лет назад в том же Саратове, когда Саша внезапно увлеклась стриптизером из местного клуба, а тот подсадил ее на какой-то наркотик, и Никите пришлось разруливать ситуацию. Но Акела думал о другом. Если кто-то заинтересуется местом нахождения Али и Сони и обнаружит их в Саратове, то он, Акела, ничего не успеет предпринять, а Никита – не слишком большая помощь.
– Не волнуйтесь, Александр Михайлович, я прослежу за всем. Глаз не спущу.
– Я в тебе не сомневаюсь. Только старайся приглядываться ко всем незнакомым людям, проявляющим интерес к Але или к Соне, хорошо? Если только почувствуешь неладное, сразу звони, не откладывай. Чтобы не стало поздно.
Никита внимательно посмотрел на него:
– Все серьезно?
– Да. Но не смей говорить Альке ни слова. Мне нужно, чтобы она отсюда уехала ровно на то время, что потребуется на решение проблем. Ее и Сонина безопасность волнуют меня намного сильнее, чем неприятности в банке и у меня лично.
– А они есть у вас лично? – спросил телохранитель, внимательно глядя в лицо Акелы. Тот отмахнулся:
– Это неважно. Важно, чтобы ты меня услышал и сделал все, как нужно.
– Не переживайте. За Александрой Ефимовной я присмотрю, – твердо сказал Никита.
Акела больше ничего не сказал, сел в прогревшуюся уже машину и выехал из гаража.
Глава 14
Александра
В беспокойные или грозные времена
одного слова порой бывает достаточно.
В мирное счастливое время – тоже.
Как и при встрече или разговоре.
Хагакурэ. «Сокрытое в листве»Завтрак в семейном кругу разозлил меня так, что я не сразу смогла взять себя в руки. Надо же, какой Сашка, сделал ровно так, как я и предсказывала ночью! Сама, дура, виновата, незачем было подавать ему идею. Хотя он и сам бы додумался, конечно, раз уж решил нас из города убрать… И пока я досыпала, успел заказать билеты и явно позвонил моему заведующему кафедрой, а тот, конечно, рассудил, что неплохо бы пока удалить меня из академии под таким благовидным предлогом – семейные обстоятельства! И ведь не оспоришь, даже на следователя не сошлешься. Никаких подписок-то у меня не брали, я же не подозреваемая и даже не свидетель, похоже. Надо, кстати, позвонить этой Ряжской, пока я еще здесь. Вдруг она захочет со мной увидеться, так я быстро слетаю в город и вернусь, пока Сашки нет. А вещи могу и не собирать, белье в чемодан побросаю да пару джинсов с майками, куда мне ходить в том Саратове?
Вытряхнув содержимое сумки прямо на покрывало кровати, я принялась разыскивать карточку с координатами следователя. Найдя, схватилась за телефон и обнаружила вынутую батарею. Ну конечно! И когда он все успевает, а?! Я даже не услышала, как Сашка взял с тумбочки аппарат и вытряс из него батарею, лишив меня связи. С домашнего я точно никуда звонить не буду, он у нас вообще скорее для красоты существует – папа запретил вести любые разговоры по телефону, который ничего не стоит прослушать. Можно, конечно, взять мобильный Сони, но, скорее всего, это бесполезно, Акела тоже просчитал этот вариант и подстраховался. Черт, черт, черт!
И тут меня осенило. А Никита?! У меня же есть Никита!
Прямо как была, в кимоно и тапочках, я побежала в дом охраны, вломилась в комнату, где жил мой телохранитель, и со входа заорала:
– Никита, срочно дай мне свой мобильник!
Скидывавший в большую спортивную сумку какие-то вещи Никита от неожиданности вздрогнул:
– Случилось что-то?
– Нет! Телефон дай мне скорее!
– А с вашим-то что? – не отставал телохранитель.
– Умер, – отрезала я. – Дай трубку.
Никита вынул мобильный из кармана и снял блокировку:
– Держите.
Я бросила взгляд на измятую в кулаке карточку и быстро набрала номер.
– Евгения Анатольевна? Добрый день, это Гельман. Помните, с кафедры анатомии?
– Да, помню, здравствуйте, Александра Ефимовна, – чуть удивленно отозвалась следователь. – У вас что-то случилось?
– Нет. Я тут подумала… Мне кажется, я примерно догадываюсь, каким образом и откуда труп мог попасть в мою учебную комнату. И почему именно в мою. Мы не могли бы встретиться с вами как можно скорее?
– У меня вообще-то дела, – протянула Ряжская, – это ведь не настолько срочно?
– Это срочно. Я уезжаю сегодня в три часа по семейным обстоятельствам, – чуть запнувшись, сказала я, – мне нужно поговорить с вами как можно быстрее.
– Хорошо. Во сколько вы ко мне подъедете?
– Если можно, я предпочла бы встретиться где-то вне стен вашего учреждения, – твердо сказала я, давая понять, что в прокуратуру не поеду. Ряжская сдалась:
– Хорошо, через полтора часа в кафе «Жарок», знаете, напротив прокуратуры?
– Найду.
Я вернула Никите телефон и повернулась, чтобы уйти, но он ловко зацепил меня пальцем за пояс кимоно и удержал на месте:
– Так-так-так, а куда это мы с такой скоростью? Объясниться не хотите?
– С какой стати?
– С такой! Мы куда-то едем, а я не в курсе?
– Еду я, ты остаешься дома.
– Вообще не разговор, – отрезал телохранитель. – Если я не еду, то и вы сидите дома, – с этими словами он выпустил пояс кимоно, обошел меня и прислонился спиной к двери – оттуда, разумеется, я его не сдвину никакими усилиями.
– Понятно, Акела приказал глаз не спускать, да?
Никита кивнул:
– Само собой разумеется. Но я и без Акелы отлично понимаю – началась движуха. И в этой ситуации для всех будет проще, если я за вами присмотрю.
Мне захотелось чем-нибудь треснуть по его рыжей макушке, но, понятное дело, я даже в прыжке вряд ли смогу это осуществить – рост у Никиты немного не доходил до двух метров, не попросишь ведь наклониться. Я бессильно затопала ногами, как ребенок, устраивающий в магазине истерику из-за какой-то игрушки, на что Никита взирал снисходительно и с легкой улыбкой:
– Полегчало? Тогда идите одеваться, а я пока машину выгоню из гаража.
Спорить не имело никакого смысла, и я решила, что лучше уж поеду с Никитой, чем не поеду вообще.
– Не копайся, я быстро.
Набросить джинсы, свитер и куртку, сунуть ноги в ботинки, повесить на плечо сумку – все это не отняло у меня много времени. На ходу я успела дать Гале распоряжение не говорить папе, что я уехала, и выскочила на крыльцо, где уже ждал меня Никита:
– Вот если бы все женщины собирались с такой скоростью, у мужчин было бы к ним меньше претензий.
– А если бы некоторые мужчины сперва думали, а потом говорили, всем было бы только счастье.
Никита пожал плечами. Подобные выпады никогда его не задевали, он умел пропускать мои колкости мимо ушей, что обеспечивало нам обоим комфортные и легкие отношения.
– Куда поедем-то? – спросил он, когда мы выехали за ворота.
– К прокуратуре. Там должно быть кафе с каким-то цветочным названием. Черт, забыла, но ладно. Вряд ли там букет из этих кафе, правда? Найдем.
Я закурила, приоткрыв окно, и задумалась. Сашка отсылает меня из города. И это никак не связано с трупом на кафедре, потому что мои доводы явно показались ему убедительными. Тогда что? Он так и не рассказал мне о том, что случилось в банке, ушел от ответа, как угорь из ладоней. Умеет.
Хорошо, допустим, что неприятности у папы. Кто может быть причиной? Если бы кто-то из папиных старых врагов, то с утра у нас бы уже заседали Моня и Бесо. Но их нет. Выходит, снова Сашка? Снова у него что-то? Но почему банк? Как это может быть связано? Погром в клубе, какой-то убитый коллекционер и банк – эта цепочка выглядит вообще случайной, ничего общего. Ничего. Кроме одного звена – Акелы. Клуб его, он коллекционирует мечи, и он же является начальником службы безопасности папиного банка. Понятное дело, что все замыкается на нем. Но каким образом, через кого?
У Никиты зазвонил мобильный. Обычно он никогда не брал трубку, когда сидел за рулем, и сейчас, бросив взгляд на дисплей, только головой покачал, но на звонок не ответил. Мобильник, примагниченный на панели машины с помощью специального коврика, поверещал еще несколько секунд и умолк, но тут же снова залился мелодией из какого-то фильма.
– Чтоб тебя, ведь знает, что я на работе сегодня, – пробормотал Никита, и я не выдержала:
– Да ответь ты, невыносимо же слушать!
Он снял трубку с панели:
– Да, Савка, чего тебе? Я за рулем. В город, дело есть. А что? Нет, не могу. Не могу, сказал же. Нет, и вечером тоже не могу. Я уезжаю. Нет. Нет. Погоди, – он повернулся ко мне и спросил: – А вы долго собираетесь в кафе сидеть? Савка просит встретиться с ним, говорит, важное что-то. Может, я смотаюсь? Или лучше скажу, чтобы он подъехал.
– Как хочешь. – Я понимала, что никуда уехать он не сможет, побоится нарушить приказ Акелы не оставлять меня одну, а потому Савве придется ехать к прокуратуре самому.
– Короче, Савка, мы едем в какое-то кафе у прокуратуры, название какое-то цветочное… Возможно, «Жарок», не знаю. А что, там еще есть что-то? Тогда точно туда. Подъезжай, там поговорим. Я не могу отлучаться. Да. Мы минут через десять уже будем, если пробки вменяемые. А, ну совсем хорошо. Все, тогда в «Жарке».
Никита вернул телефон на место и глянул в зеркало заднего вида:
– Прямо пожар у всех сегодня.
– Бывает, – рассеянно отозвалась я. – Кстати, Никита, а ты не в курсе…
– Не в курсе, – мгновенно догадавшись, о чем я хочу спросить, ответил телохранитель. – Сам пытался утром Акелу разговорить, но он – молчок, ни в какую.
– М-да, плохо. Не люблю тыкаться по углам, как слепой котенок. Понять бы, зачем он меня в Саратов высылает.
– Это как раз проще простого. Чтобы Соню не подставлять и чтобы вы под ногами не путались, как любите.