– Ой какой ты деликатный у меня!
– Уж какой есть. Акела же понимает, что вы моментально ввяжетесь куда не следует, вот и убирает вас из города.
– Мало того, он из моего телефона батарейку забрал, я даже позвонить теперь никому не могу.
– То-то я думаю, чего ко мне прибежали, – рассмеялся Никита, паркуясь у серого пятиэтажного дома, в цокольном этаже которого располагалось кафе «Жарок», о чем свидетельствовала яркая вывеска с огромным цветком из неоновых шнуров. – Приехали.
– Пойдем тогда, – со вздохом сказала я, оценив окружающую обстановку.
В кафе было пусто, в принципе не особенно удивительно, если учесть довольно ранний час. Скоро начнется обеденный перерыв, вот тогда здесь появятся и работники прокуратуры, и сотрудники офисов из расположенного неподалеку центра. Но пока безлюдно, играет негромкая джазовая музыка, пахнет свежим кофе и какой-то выпечкой. Я посмотрела на Никиту – он тоже поймал этот запах и сейчас наверняка закажет гору всяких плюшек и пирожных, на это они с братом большие мастера. В жизни не видела, чтобы мужчина ел столько сладкого.
Я выбрала столик в самом углу, а Никита, одобрительно кивнув, расположился у большого окна, но так, чтобы в любую секунду одним прыжком добраться до меня. Ждать лично мне пришлось недолго. Буквально в тот момент, когда я открыла карту меню, в зал вошла Ряжская. Проходя мимо Никиты, она бросила на него короткий оценивающий взгляд, но мой телохранитель сделал вид, что изучает меню, хотя я-то знала, что он успел уже прикинуть даже, сколько весит моя будущая собеседница и чего от нее можно ожидать.
– Здравствуйте еще раз, Александра Ефимовна, – усаживаясь за стол и небрежно вешая сумку на спинку свободного стула, сказала она. – Вы пунктуальны.
– У меня нет времени. Давайте быстро закажем кофе и поговорим, мне нужно как можно скорее попасть домой.
Ряжская пожала плечами:
– Хорошо. Так о чем вы хотели поговорить?
Я быстро рассказала ей все, о чем говорила ночью с мужем, и даже набросала на салфетке план кафедры, обозначив на нем все интересовавшие Ряжскую места.
– Понимаете теперь? Никто не мог знать, что я выйду на работу утром, потому труп и остался в ванне, чтобы спокойно вынести его после начала первой пары. Но меня попросили о замене, а я не работаю с препаратами, которые делала не сама, потому и получилось, что ванну открыли раньше времени.
Ряжская постукивала ложечкой о блюдце и молчала, уставившись на расчерченную салфетку.
– Выходит, искать надо в морге. А почему бы умельцам не потрошить трупы прямо там? Зачем поднимать в анатомию? – изрекла она наконец.
– Этого я не знаю. Но думаю, что спокойнее делать это там, куда гарантированно ночью никто не придет. В морге ведь круглосуточное дежурство и трупы привозят в любое время, а на кафедре никого.
– Н-да, одно радует – не придется подозревать лично вас. Мне это было бы неприятно, – сказала Евгения Анатольевна, убирая салфетку в сумку.
– Спасибо, – усмехнулась я. – Вы первый человек, который не спешит навесить на меня ярлык дочери Фимы Клеща.
– Вижу, вы своего отца не стыдитесь.
– Нет, – подтвердила я с улыбкой. – А если учесть, что он мне не родной отец, так и вовсе стыдиться нечего.
– Не родной? – удивилась следователь. – Надо же, я не знала.
– И будет хорошо, если никто больше не узнает. Это не секрет, но все же.
– Да-да, я понимаю. Просто удивительно, как это вор в законе вдруг решился. У него же свои дети были, кажется?
– Да, двое сыновей. Осталась только я.
– Ужасно, – передернула плечами следователь.
– Жизнь такая. Если вам что-то будет нужно, я оставлю номер моего телохранителя, звоните ему, хорошо? – я написала номер Никиты, потому что не была уверена, что мой собственный телефон будет при мне.
– И вы, если что-то еще вспомните или сможете предположить, тоже звоните. Спасибо за помощь, Александра Ефимовна, честное слово, не ожидала даже.
– А говорили, что не хотите подозревать, – улыбнулась я.
Ряжская на секунду смутилась, но быстро взяла себя в руки и встала:
– Мне пора. Еще раз спасибо, всего хорошего.
– Удачи, Евгения Анатольевна.
Следователь ушла так же быстро, как и появилась, и я вдруг поняла, что даже не заметила, когда она успела положить на столик две купюры – плату за чашку кофе, к которому едва прикоснулась. «Принципиальная», – усмехнувшись, подумала я с уважением и перевела взгляд на столик, за которым, оказывается, уже разговаривали Никита и Савва. Я и не заметила, когда Савка появился в кафе.
Похоже, Акела прав, мне так могут голову отвернуть запросто, я же ничего вокруг не вижу, если сосредоточилась на чем-то. А разговор-то у них оживленный и явно серьезный – вон как над столом склонились, говорят так, чтобы ни слова до меня не долетело. Интересно, о чем? Никита, конечно, расскажет, но я же от любопытства лопну за это время. И лицо у Саввы какое-то озабоченное, никогда его таким не видела. Хоть бы ничего серьезного, нам только лишних проблем не хватало. Может, с Ольгой что-то? Но тогда они бы меня позвали, видят же, что я уже одна сижу. Нет, там другое что-то. Савка просто сам не свой, бледный, под глазами синяки – как будто ночью не спал, а курил и пил кофе. Даже, смотрю, к пирожным не притрагивается, так и стоит тарелка возле него. Никита свои уже смел, конечно.
Очень хотелось курить, но сделать это в кафе возможности не было. Нужно брать куртку и идти на улицу, а это отвлечет Никиту от разговора с братом – он не может выпустить меня одну. Вот что за жизнь у меня, а? Даже курить под надзором приходится.
Пришлось терпеть до тех пор, пока Савва не встал и не потянулся за курткой, висевшей на крючке в простенке. Я тут же вскочила и метнулась к их столику. Против обыкновения Савва только кивнул и тут же попрощался. Я не успела даже рот открыть, а он уже выходил из кафе.
– Что это с ним? – удивленно спросила я у Никиты, и тот мгновенно сменил хмурое выражение лица на обычное слегка дурашливое:
– Да нормально все.
– Нормально? А чего ж у него вид, как будто его всю ночь пытали?
– Ой, да ладно вам! – отмахнулся Никита, подавая мне куртку. – На работе у него неприятности, вот и переживает.
«Это какие же такие неприятности на работе, что он с тобой их бросился обсуждать?» – подумала я, зная, как сильно различаются характеры этих совершенно разных близнецов. Савва был человеком спокойным, скрытным, взвешенным и вряд ли пошел бы за советом к дурашливому, хоть и умному братцу, зная его легкое отношение к жизни. Нет, обсуждать служебные проблемы Савва скорее стал бы с Ольгой. Значит, дело в чем-то другом, и Никита старается скрыть это от меня. Опять тайны. Не дом, а сборище иллюзионистов – одни фокусы кругом.
Домой мы вернулись незамеченными. Это было к лучшему, не придется объясняться ни с отцом, ни с мужем. Я потихоньку проскользнула в кухню и выяснила у Гали, что папа не выходил из своего кабинета, а Акела еще не приехал из города. Уф! Пронесло.
Я кинулась в детскую, где Соня сосредоточенно складывала в рюкзак учебники и тетрадки.
– Ого, собралась уже? – чмокнув ее в макушку, спросила я.
– Только книжки. Баба Галя сказала, вещи не трогать, она сама.
– Еще чего? Станем мы пожилую женщину так утруждать, что мы, сами без рук? – возмутилась я, открывая дверь в Сонину гардеробную. – Сейчас все соберем, нам много-то и не надо.
Наскоро отобрав то, что возьму с собой, я разложила вещи на кровати и пошла в кладовку за чемоданом. Из головы никак не выходил Савва и его странное поведение. Придется потрясти Никиту во время поездки – в закрытом купе ему некуда будет деваться.
Все наши с дочерью вещи вполне уместились в одном чемодане. Я не собиралась слишком засиживаться в Саратове, а потому старалась взять минимум необходимого. К чемодану добавился Сонин рюкзак с учебниками и моя сумка с мелочовкой. И разумеется, Галя собрала целую торбу еды – с таким сидором можно выдержать трехдневную осаду.
– Куда столько? – поинтересовалась я, оглядывая уже упакованные контейнеры и два термоса, с чаем и с бульоном.
– Дорога не близкая, – тоном, не допускавшим возражений, заявила домработница. – И ребенок с тобой. Да и Никитка поесть любит.
– Да нам до Саратова это не съесть!
– Вот в Саратове и доедите. – Галя решительно развернула меня лицом к двери и довольно бесцеремонно выставила из кухни.
Я посмотрела на часы. Скоро выезжать, а Сашки все нет. Неужели не приедет?
Но он, разумеется, приехал. С порога утащил меня в спальню, запер дверь и внушительно сказал:
– Аля, ты можешь продолжать злиться, но пойми главное – у меня нет никого, кроме тебя и Сони, и я сделаю все, чтобы с вами ничего не случилось. Даже если у тебя на этот счет имеется другое мнение. Пообещай мне, что будешь осторожна.
– Верни батарейку.
– Верну. Но пообещай.
Я вдруг устала злиться и поняла, что через пару часов уже буду далеко от него, и с каждой секундой это расстояние будет только увеличиваться, и неизвестно, когда мы снова встретимся и обнимемся, прикоснемся друг к другу. Неизвестно, сколько времени мне придется провести без него.
– Саша…
– Да, родная?
– Поцелуй меня, пожалуйста.
На вокзал он не поехал. Наверное, так лучше – Соня заплакала уже во дворе, когда садилась в машину, да и у меня на глаза навернулись слезы. Мы давно не расставались надолго, и это оказалось совершенно невыносимо. А все эти сцены на вокзале… Нет, так будет лучше – вон он машет нам рукой, стоя в воротах, и сейчас совсем скроется из вида. Дочь всхлипывала на сиденье, натянув капюшон пуховика на лицо, сидевший за рулем Игорь сочувственно поглядывал в зеркало заднего вида:
– Ничего, Сонечка, погостите у бабушки Сары и вернетесь. Папа никуда не денется.
Соня не ответила, по-прежнему хлюпая носом, и мне тоже захотелось последовать ее примеру – натянуть на лицо капюшон и поплакать. Нельзя, к сожалению.
Разместившись в купе, дочь слегка повеселела:
– Никита, а ты меня потом на вторую полку посадишь?
– Посажу, если мама разрешит.
Соня скорчила умоляющую гримасу:
– Ма-ам!
– Посиди спокойно, сейчас поезд тронется, там разберемся.
Соня надула губы и забилась в уголок, уткнувшись в книжку, прихваченную вместе с учебниками. Это была ее любимая японская сказка, изданная сразу на двух языках. В скобках каждая фраза была продублирована на японском, и Соня прекрасно читала текст не только по-русски. Никита, засунув чемодан и свою сумку в багажный отсек, вышел из купе и стоял у окна, облокотившись на перила. Я же почему-то сверлила взглядом темный экран мобильного, как будто ждала звонка. Вместо него пришло сообщение от Сашки: «Люблю тебя», и я почувствовала, как все внутри затопило теплом и нежностью. Ничего, я как-нибудь продержусь это время в Саратове.
Когда накормленная до отвала Соня забралась на вторую полку и Никита поднял перильца, чтобы она не свалилась вниз, я вынула сигареты и вопросительно посмотрела на него.
– Да, пойдем, сейчас как раз станция будет. Соня, мы тебя запрем, а ты никому не открывай. Курить мы прямо под окном будем. Не испугаешься?
– Вы только на поезд не опоздайте, – буркнула она, не отрываясь от книжки.
Поезд уже замедлял ход, Никита взял куртки и выпустил меня из купе. Когда вагон, дернувшись, затормозил и проводник откинул подножку, мы спустились на перрон, дошли до окна нашего купе, где виднелась свесившаяся вниз голова Сони, и закурили.
– Ничего сказать мне не хочешь? – выпустив дым колечками, поинтересовалась я.
Никита состроил невинную гримасу:
– Что именно?
– Не идиотничай. Ты прекрасно понимаешь, о чем я. И не говори, что Савва с тобой по работе консультировался, ни за что не поверю.
– Ох и характер у вас, Александра Ефимовна! – со вздохом пожаловался телохранитель.
– Никита, не тяни, сейчас отправление уже, не успеем поговорить, придется ждать до следующей станции.
– Ладно. Все равно узнаете, скорее всего, лучше уж я. В общем, Савву наняли собрать досье на Акелу. Какой-то серьезный человек. Денег пообещал вагон. Савка согласился с единственной целью – чтобы никто другой за это не взялся. Я ему посоветовал сегодня же связаться с Моисеем и все ему рассказать, а уж тот до Акелы это доведет. Встречаться им, понятное дело, нельзя. Но так хотя бы Акела будет в курсе и сможет прикинуть, кто и что. А Савка теперь за Ольгу боится.
– Так ты чего не сказал мне это сразу?! – заорала я так, что шедший мимо нас парень уронил беляш, который тут же подхватила невесть откуда взявшаяся дворняга.
– А что бы это изменило?
– Так мы Ольгу могли с собой взять!
– Могли. Но лучше сделать это по-другому. Завтра утром с вокзала мы ей телеграмму дадим, и пусть приезжает. Не надо, чтобы кто-то связывал ваш отъезд и ее в одну цепочку, понимаете? Мы обмозговали этот момент с Саввой, я хотел скрытно ее в Саратов вызвать, но теперь даже проще. Я ее встречу и проверю, не привезет ли «хвост». И если привезет, я его тихо нейтрализую и потрясу.
– Шпионская операция, – фыркнула я, выбрасывая окурок. – Надо тетку предупредить, что мы толпой, а то от счастья головой поедет.
– Ничего, разберемся. Мне проще, чтобы вы все в одном месте находились. Савва хотел гостиницу Ольге бронировать, но я отказался, сам на месте выберу, чтоб рядом.
– Правильно. И нам веселее, и тебе не разрываться.
– Вот и славно. А за Акелу вы не волнуйтесь, Савка же ничего ему во вред делать не станет, он же понимает.
– Савва молодец, что сразу предупредил. Так действительно будет проще. Моня придумает что-нибудь.
– А теперь нам бы ускориться, а то Соня одна поедет, – хватая меня за руку, проговорил Никита и опрометью бросился к двери вагона, откуда нам уже махал рукой проводник.
Забросив меня в тамбур, Никита запрыгнул сам и подмигнул заворчавшему проводнику:
– Простите, папаша, заболтались.
– Заболтались они! А потом стоп-краны рвут, умники, – закрывая подножку, проворчал проводник.
В купе, однако, никакой паники не наблюдалось. Соня разговаривала по телефону, и, судя по ее лицу, это звонил Акела. Лицо дочери озаряла счастливая улыбка, а отвечала она по-японски.
– Ты у нас прямо полиглот, – заметил Никита, усаживаясь на нижней полке напротив меня, но Соня недовольно сморщила нос и приложила к губам палец.
– Не мешай ты им, пусть поговорят, связь-то пропадет, как только отъедем, – сказала я, сбрасывая ботинки и забираясь на свою полку с ногами.
– Может, в картишки? – со смехом предложил Никита, и я вдруг согласилась:
– А давай. Только учти – у меня папа…
– Вот вообще не сомневался, – фыркнул он, доставая из своей наплечной сумки колоду. – Помнится, Семен Ефимович тоже в покер неплохо катал.
– Я в покер не умею, в «дурака» лучше. Или в «очко», – опасливо глянув в сторону все еще болтавшей дочери, предложила я.
– В «дурака» так в «дурака», – согласился телохранитель, вскрывая упаковку.
Мы азартно играли до темноты, Соня спустилась к нам и сидела возле меня, с интересом наблюдая за игрой.
– А научите меня тоже, – попросила она во время короткого перерыва, на что мы оба решительно заявили:
– Нет!
– Почему-у-у? – обиженно протянула Соня, и Никита объяснил:
– Потому что девочки в такую игру не играют. Я тебя научу в другую, хорошо? А об этой лучше даже папе не говорить, чтобы он маму не ругал.
Турнир продолжился, и оторвались мы только после того, как поезд остановился на очередной станции.
– Может, покурим? – спросила я, и Никита кивнул:
– Обязательно. Стоим подольше, можно не торопиться.
Мы снова вышли на перрон, однако на этот раз не стали уходить далеко от двери в вагон – проводник предупредил, что стоянка всего восемь минут.
– Как думаешь, тот, кто заказал Савве Акелу, он кто? – спросила я, затягиваясь сигаретным дымом. И телохранитель пожал плечами: