— Тебе не больно? — спросил, снова огладив бока. — Ты такой тугой... черт!
Инстинктивно получилось прогнуться, но Мишка уже мало чего соображал — хотелось только орать и повторять имя Тимура на все лады. А еще бормотать всякую неадекватную хрень, за которую потом будет стыдно. Мишка задохнулся от острого чувства нежности и даже хотел ляпнуть что-то про любовь, но вовремя закусил кулак, который сразу же отозвался тупой болью.
— Мне... не... больно... — прошипел Мишка, толкаясь назад. — Мне... о, господи... как хорошо... Я и не думал, как это хорошо...
И Тимур сорвался.
Он сходу взял такой темп, что казалось, будто член внутри двигается с бешеной скоростью, и каждое движение отзывалось у Мишки вспышками удовольствия в животе. Он просунул руку вниз, но Тимур, заметив, снова извинился и обхватил его член рукой.
Теперь темп стал рваным, и Мишка дергался в тисках, то пытаясь насадиться сильнее, то толкнуться вперед.
— Ми-иша, я... я скоро, — выдохнул Тимур и чуть замедлился, но теперь выходил почти целиком, а всаживал — на полную длину, прижимаясь к Мишкиной заднице лобком. — Ты лучший. Ох...
— Не выходи, — Мишка удержал его за бедра. — Тима-а...
— Да, — Тимур почти лег на него и обхватил свободной рукой под грудью, — хорошо.
Теперь он почти не отодвигался, но был весь внутри и каким-то странным образом умудрялся надавливать членом на простату, медленно и сильно, отчего у Мишки перед глазами стояла туманная пелена.
— Так? — спросил Тимур, касаясь губами волос над ухом.
Тут он и не сдержался. Мишка вообще не любил все эти телячьи нежности, но с Тимуром все было по-другому. Сыграло свою роль то, что он был снизу и то, что Тим был слишком нежен.
— Так, — выдохнул Мишка, прижимаясь спиной к его груди. — Так, хорошо... Тимыч...
И выпалил ему про люблюнемогу и охуетькакойты.
Тимур на секунду застыл, а потом продолжил с чуть большей скоростью, заполняя его целиком — казалось, что он достает до горла. Рука с силой сжимала Мишкин член, именно так, как хотелось.
— Правда любишь? — выдохнул Тим на следующем толчке.
— Люблю, — повторил Мишка, и ведь правда — в тот момент нежности было как раз столько. — Лю...
Его неожиданно накрыло оргазмом, распластало под Тимом, и Мишка заорал, на этот раз громче, срывая голос. Тело выгнуло в напряжении и сразу же отпустило, и чувствовать Тима в себе стало хотя и немного некомфортно, но все еще приятно.
Тот двигался все медленнее, наконец остановился и осторожно вытащил член.
— Спасибо. Спасибо... черт, — дернул Мишку за плечо и перевернул на спину. — Я хочу что-то сказать, но слов не нахожу. Блядь, — нагнулся и благодарно поцеловал Мишку в губы.
— Молчи лучше, — неожиданно накатило смущение.
Задница пульсировала, Мишка ощущал легкое жжение, но это все было такой хуйней по сравнению с тем, что Тимура можно было обнимать и прижимать к себе.
Тим провел пальцами по его волосам и обнял Мишку в ответ.
Перед глазами стояла серая пелена, в животе было горячо и приятно, как после спуска по «Американским горкам».
Мишка приподнялся на локте и хотел было задать вопрос, но понял все сам, потому что внутри чувствовалось. Оба кончили, одновременно. Как, блядь, в романтическом фильме про любовь.
Он стиснул Тимку крепче и прижался губами к его виску.
— Это охуе... — начал было, и тут его словно по голове ударили. — Тим... — вкрадчиво начал он. — У меня к тебе очень важный вопрос и важное же замечание.
Сел для приличия, хотя... какие тут приличия, не до них теперь.
— Про презерватив мы забыли. Я проверялся две недели назад, и был чист. Ты?..
— Когда как. Да не волнуйся ты так, я здоров. Оно бы как-то проявилось, и вообще... Ложись, — Тим потянул его к себе. — Террорист.
Мишка затих и лежал какое-то время молча. Мозг пылал.
— Курить будешь? — неловко спросил он, тычась носом в Тимкино ухо.
— Лучше поцелуй меня.
Мишка какое-то время смотрел на Тима, кончиками пальцев проводя по кончику его носа, по щекам, губам. Надавив большим пальцем на губы, приоткрыл их и поцеловал. По тому, что Тим с готовностью ответил, понял: не привиделось, все реально.
— Интересного ты обо мне мнения, — улыбнулся Мишка и, поцеловав его в уголок губ, всё-таки пополз по кровати за сигаретами. Выглядело, наверное, забавно, поэтому он хмыкнул и, когда вернулся, лег на спину и закурил. — А кто тебе сказал, что я опытный?
— Еще скажи, что ты девственник, во смешно будет, — хмыкнул Тимур и, отобрав у него сигарету, затянулся.
— Сам дурак, — засмеялся Мишка. — Но... доля истины в твоих словах есть.
Он закинул руки за голову и закрыл глаза.
— Ну-ка, ну-ка, — Тимур придвинулся ближе и забросил на него ногу, — а можно поподробнее?
— Нельзя, — Мишка отобрал у него сигарету и все-таки неохотно пояснил: — Я снизу второй раз в жизни. Заржешь — убью.
Тимур сдержался — только хмыкнул. А потом вспомнил последний рассказ:
— Хм, учитывая то, что ты писал... А, то есть, я теперь все о тебе знаю, да?
— Это как посмотреть... — протянул Мишка и вернул ему сигарету.
— Расскажи остальное, — пожал плечами тот и потянулся. — Блин, как же с тобой охуенно!
Вместо ответа Мишка полез обниматься.
— Спросишь — расскажу.
— Я спрашиваю!
— Тим, ну чего? Что тебе рассказать?
Мишке понравилось целовать его в ямочку между ключицами.
— Все. С кем, сколько и когда... — он запнулся, когда Мишка опустился ниже, к соскам. — Эй! Мы разговариваем!
Мишка поднял голову и посмотрел на Тима.
— Первое правило: никогда не говори о прошлых любовях. Во-первых, неприятно тебе, во-вторых, неприятно твоему партнеру. Хотя нет, это второе правило. Первое — обязательно предохраняйся, — он помолчал, глядя куда-то в пустоту. — Да все ты знаешь, Тим. Рассказы на пустом месте не придумываются.
— Ненавижу тебя, — буркнул тот и закинул руки за голову. — Мы все равно продолжать не будем без похода в душ, так что можем уютно помолчать.
— Это еще что за проявление нежности? — удивился Мишка. — Ну, не умею я просто так о себе рассказывать.
Он обнял Тима и притянул к себе, устраивая его голову на своем плече.
— Ладно. Я уже понял, что ты горячий топ, а мне просто повезло.
— Тим?
— А?
— Завязывай. Я просто в тебя влюбился.
— Я и говорю — повезло, — хмыкнул тот. — Не парься, все нормально. Идем в душ?
— Вы с Джоником споетесь. Ты такая же язва, — Мишка попытался покачать головой, но лежа не получилось. — Пошли. Буду тебе омовение устраивать.
Они перебрались в ванную, и Мишка подтолкнул Тима к душу.
— Давай, понятливый мой, лезь. Буду тебе спинку тереть.
Тимур включил воду и стал под прохладные струи, подставляя лицо и грудь.
Наконец-то можно было рассмотреть его полностью, и Мишка остался доволен увиденным. Тим был хорошо сложен, хоть и несколько худощав. Глядя на него, Мишка удивлялся, как такой парень попал в его квартиру, почему именно в нее, почему смотрит на него так тяжело и закусывает нижнюю губу. Миша схватил с полочки гель, выдавил себе на ладонь немного и провел рукой вдоль спины Тимура.
— Ты присоединишься или так и будешь играть в баскетболиста? — Тимур обернулся и ленивым жестом провел от груди вниз, к паху.
— А мне нравится, — хмыкнул Мишка. — Изображать из себя одалиску. Или гейшу. Второе более звучно.
Он развернул к себе Тима и продолжил его движения своими мыльными руками, поглаживая живот и лаская пальцами лобок.
Тимур расставил ноги и схватился за держатель для душа.
— Я с удовольствием делал бы то же самое, — сказал он, — тем более что тебе нужнее.
— Это кто сказал, что нужнее?
— У тебя внутри... моя сперма, — он запнулся, отвечая.
Мишка быстро шагнул в ванну и обнял Тима за пояс.
— Значит, ты должен мне помочь.
— Так я как раз об этом! — он развернул Мишку лицом к стене и присел, а потом направил струю воды на его задницу. — Не холодно?
— Немного некомфортно, — пожаловался Мишка. — Думаю, тебе надо сделать это рукой.
— Прогнись, — Тимур шлепнул его по попе и взял с полки мыло. — Мне понравилось, как ты стонешь от моих пальцев внутри. Это и правда так клево?
— А ты не помнишь? Оказалось, это очень приятно.
Тимур, приблизившись, поцеловал его мокрую ягодицу и фыркнул прямо в ложбинку:
— Не помню, — после чего аккуратно прошелся пальцами вокруг ануса. — Не болит?
— Чуть-чуть, — пробормотал Мишка, отставляя задницу. — Это ничего.
— Может, помазать чем-то? — Тимур снова намылил руки и принялся аккуратно гладить Мишкину задницу: осторожно прошелся вокруг ануса, после чего обхватил мошонку. — Мазь какая-нибудь есть?
— О... господи...
Мишка снова начал возбуждаться, о чем красноречиво свидетельствовал его моментально оживший член.
Тимур еще раз прошелся пальцами по ложбинке и снова направил душ на его зад.
— Может, прохладнее воду сделать? Черт, я тут переживаю, а ты жопой вертишь, маньяк!
— Я не виноват в том, что хочу тебя, — проговорил Мишка, опираясь ладонями о стену. — И не смей ничего делать с водой, я люблю, когда горячо.
— Да куда тебе хотеть, если болит, — Тимур отвернулся, повернул краны, уменьшив напор до минимума, выпрямился и прижался к его спине грудью. — Знаешь, мне всегда нравились задницы. Наверное, я тот самый латентный пидор, — обхватив Мишку руками, он потерся привставшим членом о его бедро. — Хочу в тебя. Снова. Но не буду.
— Почему не будешь? Будешь, — Мишка прижался к нему и запрокинул голову, снова переживая прилив нежности. — Если останешься. Оставайся, Тим.
— Я уже остался, но трахать тебя не буду, — он снова скользнул членом по бедру, — хотя очень хочу.
— Я не об этом, — говорить, не видя его глаз, было просто. — Ты вообще оставайся.
— В смысле? — Тим просунул руку ниже, перебирая жесткие волоски на Мишкином лобке, а потом обхватил рукой его член.
Мишка всхлипнул и перехватил его руку.
— Я говорил — вообще. Живи у меня.
— Ты, — рука сжалась сильнее, — слишком спешишь. Снова.
— Теперь нет. Я абсолютно уверен, — он начал помогать Тиму двигать руку от основания к головке.
После небольшой паузы тот ответил:
— Знаешь, я кончил, когда ты сказал, что... — и умолк.
Мишка повернулся к нему. Волосы Тима были мокрыми и взъерошенными, с них по лицу сбегали капли воды, ресницы тоже намокли и стали почти черными.
— Я буду говорить еще, — пообещал Мишка. — Люблю тебя. Очень люблю...
И как-то посрать было, как оно звучит, что душ давно свалился в ванну, а они сами стояли голые и, наверное, смотрелись настоящими придурками. Все равно о таких моментах никому не расскажешь. Только тому, с кем так комфортно стоять в ванной и шептать сопливую чушь, которую никому никогда не говорил.
— Это не чушь, — сказал Мишка вслух.
— Прости, — сказал Тимур, отстраняясь. — Мне приятно, но... черт, я не верю.
Он выбрался из ванны и схватил полотенце, не глядя на Мишку.
— Я сам не верю, — признался Мишка.
Тимур пожал плечами и смылся в комнату: явно не хотел продолжать этот разговор.
Еще какое-то время Мишка стоял под горячим душем и пытался прийти в себя. Получалось совсем плохо. Джоник сказал бы, что у него едет крыша, но в данный момент Миша находился в таком раздрызганном состоянии, что послал бы нахуй даже лучшего друга.
Черт его дернул лезть со всякой сопливой чепухой.
— Не чепухой, — буркнул он и зафыркал, потому что вода попала в рот.
Хорошо, не чепухой, но Тим был прав — рано. Ну, потрахаются, ну, разбегутся. Сколько раз такое было, что ж так на романтику потянуло?
"Нам всем нужно с кем-то просыпаться", — поддразнил Мишка собственное отражение в зеркале.
Он вышел, прошлепал на кухню и вытащил из холодильника бутылку виски — предпочитал холодный. Налил себе полстакана, презрев все приличия, выдул половину, долил и вернулся в спальню.
— Будешь?
— Мудак из нас двоих я, — сказал сидящий на кровати Тимур, и голос звучал убито. — Прости. Я рад, что ты настолько открытый, мне с тобой охуенно, но... блядь. Извини. Я отвратно себя из-за этого чувствую: кажется, что я должен ответить тем же, а я не могу.
Он поднял голову и посмотрел на Мишку.
— Я только что понял, что я пидор. Окончательно.
— Поздравляю.
— Сдохнуть хочется.
— Давай вместе сдохнем.
— Ты давно понял, а я только что. Блядь, мне понравилось. Пиздец.
— Я никому не скажу, — Мишка сел рядом и осторожно обнял его плечи.
— Да при чем тут ты? — Тимур двинул его локтем. — У меня глубокая душевная травма.
— Тебе понравилось трахать меня или ты хочешь попробовать трахнуть кого-то еще? — уточнил Миша.
— Тебя. Да какая, нахуй, разница?
— Большая. Потому что если у тебя продолжатся твои исследования на тему, пидор ты или нет, я умываю руки.
— Охуенная у тебя любовь. Чуть что не так – сразу съебываешь, — сказал Тимур и спрятал лицо в ладонях.
— Нихрена! — возмутился Мишка. — Я... да я тебя правда люблю, как мне еще доказать?
— Да ты уже доказал, — хмыкнул тот грустно. — И не раз.
— Иди ко мне, — повторил Мишка и, не дождавшись, сам его притянул к себе. — Какая разница, кто ты. Если ты не будешь всем рассказывать, что именно тебе понравилось, никто не узнает. Пидор — это только ярлык.
— Да мне нахрен не нужно твое утешение! — Тимур посмотрел на него — злой, растрепанный и явно неудовлетворенный. — Ты такой, блядь, противоречивый, Мишенька, что я теряюсь. Сначала любишь, а через пять минут посылаешь. Заебал.
Мишка растерялся.
— Это когда я тебя посылал, ты чего?
— Когда сказал, что умываешь руки, если я захочу продолжить исследования. Я, может, ебанутый романтик и верю в высокие чувства, но когда любят — такое не говорят.
— Я хотел сказать, что если ты, — он ткнул его в грудь, — захочешь где-то там проверить, пидор ты или нет, я тебя просто убью. Я, Тимочка, не просто ревнивый. Я собственник. И никаких исследований на стороне не прощу.
— Когда хотят что-то сказать — говорят это что-то, твою мать!
— А я и говорю!
— И кто из нас мозгоеб? — Тимур развернулся спиной и лег лицом в подушку.
— Оба, — Мишка в очередной раз его обнял и пробормотал: — Ну, прости ты меня. Я когда с тобой, дурак какой-то становлюсь.
— И правда, дурак.
— Прости, Тимыч.
Тимур в ответ дернул плечом, сбрасывая его руку.
Мишка насильно перевернул его на спину и прижал за запястья к кровати.
— Я. Тебя. Люблю. Идиот.
И поцеловал.
Тимур сначала отворачивался, а потом ответил на поцелуй, выдернув руки и с силой прижав Мишу к себе. У него стояло, и Мишка невольно восхитился: хочет, точно хочет. Привыкнуть к этому и относиться к Тимкиному возбуждению без восторга было сложно.
Он продолжил целовать, постепенно опускаясь ниже, бормоча ласковые слова, поглаживая ладонями, сначала бережно, а потом более настойчиво. Подумал, что клин клином, наверное, да и хотелось очень сделать Тимке приятное.
Мишка сам не ожидал от себя такой нежности, но понял, что ему это нравится. Возбуждение росло постепенно, и можно было ласкать живот Тимура языком и чувствовать, как он вздрагивает под губами.
— Я не хочу минет, — сказал тот вдруг громким шепотом, — никогда не любил это дело. Лучше руками, если ты... если это такой способ извиниться.
— А я люблю, — прошептал в ответ Мишка. — Что же мне с тобой таким противоречивым делать? Хочешь... меня?
— Нет. То есть, да, но не буду. Я уже говорил.
Мишка продолжил целовать его живот и ненадолго увлекся ямочкой пупка, одновременно лаская член Тимура рукой.
— Ти-имыч!
— Сильнее, — выкрикнул тот и тут же закусил нижнюю губу.
Сильнее, сжимая, опускаясь к основанию, возвращаясь к головке, надавливая на нее большим пальцем и мучительно борясь с желанием взять в рот. Медленно, потом быстрее и быстрее, сбиваясь с ритма и надеясь услышать стоны и всхлипы – хотелось быть уверенным, что Тиму хорошо.