Поворачиваю голову на звук и встречаюсь с обеспокоенным взглядом Сашки.
- О чем ты?
- Да ты же сам не свой, тебя трясет буквально, дерганный стал. Случилось что?
А вправду, что такого случилось? Ну, прошла неделя, как неделя. И почему я, интересно, взял отсчет с того дня, как пацан свалил из моей жизни? Мне словно чего-то не хватает. Нет, я не лезу на стены от тоски, не вздыхаю томно по ночам в подушку, хрень какая-то, просто в душе что-то надломилось. Я не стал другим, просто…
- Блядь, - выдаю вслух, не веря своим глазам.
Пока размышлял на тему своих перемен, атмосфера заметно изменилась. Запахло кровью, новизной и тем проклятым одеколоном, въевшимся мне в память. Окидываю взглядом всех собравшихся и только сейчас понимаю, что это не сон.
Вспомнил, твою мать.
Одинокая фигура, не спеша прогуливающаяся по ночной аллее рядом с заброшенной стройкой, изрядно покачивающаяся на ветру и никак не способная выбрать одно верное направление… Да это же этот пацан. Вон как парни напряглись, уже сейчас понимая, как неплохо можно поживиться с такой удачной жертвы.
Встаю с места, откинув в сторону руку Сашки, попытавшегося меня удержать, и иду прямиком к нему. В душе все кипит от гнева и ярости. Ну что за остолоп такой, что шляется здесь по ночам? Чего ему дома не сидится? Совсем на жизнь насрать? Здесь же убьют и тут же прикопают, и никакие связи, деньги или органы не помогут. Ночь скроет все и не найдется ни одного свидетеля, ни одного.
Оказавшись совсем близко, понимаю, что меня нагло игнорируют, дергаю его на себя, разворачивая лицом к лицу и сдергиваю капюшон с головы. На минуту замираю, что-то в душе екает. Хотя в какой душе? Свою я уже давно отдал демонам на растерзание. Но видеть на некогда красивом лице эти кровавые подтеки, эти губы разбитые и пьяные уставшие глаза, физически тяжело. И от этого злюсь еще сильнее.
- Блядь, опять ты? – вылетает сразу, как только в серо-зеленых глазах промелькнуло осмысление. И не боится же, поганец, ему вообще фиолетово, что его могут грохнуть в первой же подворотне и, кажется, это сделаю именно я.
Эта сволочь подается вперед, так неожиданно, что не успеваю отреагировать, словно инстинкт самосохранения рядом с этим недоразумением притупляется, обхватывает меня за шею и шепчет в самые губы, опаляя их своим горячим дыханием:
- Опять Я! – и мерзкая ухмылочка, которая сейчас выглядит просто пугающе.
Пока пытаюсь понять, что происходит, он кусает меня за губу и, зализав ее, от чего по всему телу начал расползаться жар, который в себе удержать просто невозможно, теснее подается вперед и утыкается носом мне в плечо.
- Ебаный пацан, и откуда только ты взялся на мою голову? Не живется тебе спокойно? Приключений захотелось? Ну что за ебанутое создание? – хрипло матерюсь, стараясь донести до него хоть одну здравую мысль, но судя по тому, что эта зараза улыбается, до него-таки не дошло.
И самое интересное, что все происходящее кажется таким правильным, словно происходило уже не один раз, что становится не по себе.
- Придурок, ты как вообще? Крыша не поехала? – задаю вопрос, отодрав его блондинистую голову за светлые пряди.
- Нет. Устал. Отнеси меня на ручках, - предлагает это недоразумение, именуемое человеком разумным, а у меня возникает желание, все отчетливее, допинать его ногами до дома и сдать на руки родителям, предварительно выпоров ремнем.
И вот видно, что гордость плещется в его глазах, как расправлены плечи, как напрягся взгляд, заметив двух парней идущих к нам, но упрямо продолжает мне улыбаться. Готов отдать ему должное, либо он просто великолепный актер и так умеет при мне скрывать свою избалованную сторону личности, либо он сказочный долбоеб и неизвестно, что из этого лучше.
- Глеб, не познакомишь нас со своим другом? – послышалось со спины.
В душе начинает закипать недовольство. Этому-то какого хера тут надо? Не слишком ласково обхватываю пацана за талию и притягиваю к себе. Не то чтобы желал его защитить, я и сейчас хочу ему устроить взбучку самолично, просто так хочу и все.
Он спокойно стоит рядом, но готов поспорить, что слышал, как он хмыкнул.
- Зачем? – спрашиваю закономерный вопрос у Ильи, смеряя его озадаченным взглядом.
- Ну как же? – искренне удивляется парень и театрально разводит руки в стороны. – Бродит такая лапа по нашим улицам, землю топчет, а вдруг чужие кто встретят? А вдруг обидят? – и на его лице просто красным маркером написано, кто именно это будет, и с какой жестокостью.
- Пускай попробуют, - из груди вырывается рык и Илья начинает сдавать, взгляд тускнеет и меркнет.
Эта "лапа", пока все втупляли, обхватывает меня за шею руками, виснет на мне, и томно шепчет, так, что слышали все:
- Может, уже пойдем, м?
Не могу скрыть улыбки и, отлепив от себя эту пиявку, разворачиваю его к себе спиной и, подтолкнув к подъезду, вынуждаю идти вперед. Он, не останавливаясь, топает прямо, изрядно покачиваясь, но при этом, умудряясь так соблазнительно вилять бедрами, что засмотрелся не только я, напевает себе под нос незатейливую песенку, и все это ну с такой гордой осанкой, что непроизвольно восхищаюсь его умением держать себя на людях.
- Вопросы? – с вызовом смотрю в глаза Илье и подошедшему к нам Сашке.
- Не приживется здесь пацан. Глеб, его же размажут, сам понимаешь. Да и больно он дерзкий для здешних мест. Убери пацана, прошу пока по-хорошему…
- А то что? – складываю руки на груди, понимая, что сейчас, возможно, будет драка.
- Я не угрожаю тебе, просто предупреждаю. Таких, как он, тут терпеть не будут. Не наших кровей парень. Его подставишь и сам подставишься.
- С этим я сам разберусь, если ты не против?
- Да мне похую, если честно, но я предупредил, - Илья хлопнул меня по плечу и, развернувшись, побрел прочь.
- Глеб… - начал Сашка, заставляя внутри закипать кровь от одних его жалостливых ноток.
- Съебись, - резво стартую с места и, догнав это недоразумение уже возле дороги, перехватываю поперек талии и закидываю к себе на плечо.
Не легкий, конечно, но так явно быстрее будет.
- Я вижу землю под ногами! – проорало это чудо и начало махать руками и ногами. – Я лечу!
Щас мы оба полетим, если он не перестанет так махать руками и ногами. Бью его по заднице, слышу вскрик, радуясь ему, как ребенок конфете, и уже спокойно несу свою ношу дальше.
С горем пополам затащил его в подъезд. Эта зараза никак не хотела туда заходить, мотивируя это тем, что ему, блядъ, страшно, и, вцепившись в дверной косяк, накрепко к нему прилипла. Ставлю его на землю, едва поборов желание оставить здесь, и приподняв его за подбородок, накрываю его губы своими. Он, потеряв бдительность, расслабляет руки, чем я тут же пользуюсь, схватив их одной своей, и заталкиваю его таки в помещение.
Когда оказываемся в квартире, удостаиваюсь ну такого разобиженного взгляда, что просто не могу сдержать злорадной усмешки.
- Пизды где получил? – этот вопрос давно меня интересует. Сам не пойму почему, но желание сделать больно тем, кто поднял руку на пацана, нестерпимое.
Вы посмотрите на него: эти глаза распахнутые, хоть и с многообещающим прищуром, эти волосы блондинистые- да он как дитя неразумное, я бы даже сказал безмозглое. Его жалеть надо, а не бить.
- В клубе, - все-таки ответили мне и, присев на корточки, а потом и на задницу целиком, стали стаскивать с себя кроссовки. Видимо, он здесь надолго. Причем во всех смыслах. Это недоразумение запуталось в шнурках и явно не скоро справится с ботинками, а уходить он вообще не собирается, вон какая морда счастливая.
- И кто тебя туда пропустил? – интересуюсь, присев перед ним на корточки и не развязывая - так стягиваю с него кроссовки.
- Деньги.
- Кличка такая?
- Нет, это которые шуршат, ну за них еще продукты покупают, ну ты их вряд ли видел, - и улыбка на пол-лица.
Даю ему подзатыльник и рывком ставлю на ноги.
Он, покачнувшись, падает на меня и крепко обхватывает за спину.
- У тебя просто отвратительно неровный пол, - выдало ЭТО и, оттолкнувшись, побрело в ванную.
- Жрать надо меньше и пол ровный будет. Ты, кстати, куда?
- Мыться!
- А у себя дома ты этого сделать не можешь? – следую за ним, и как знал, успеваю подхватить его возле двери, когда занос был максимально опасен.
- Тебе воды жалко? – вскидывает голову вверх и буравит меня взглядом, а в глазах такие чертенята пляшут и вилами размахивают, что все тело сводит легкой предвкушающей судорогой.
Он скользит взглядом по моим губам, перемещается на глаза и опять на губы. Словно провоцирует. И стоит мне только наклониться к нему, как он вырывается и все-таки заходит в ванную, закрыв за собой дверь. Это что сейчас такое было? Меня что совращать пытаются или нагло динамят? Ну поганец.
От автора
Когда Глеб зашел в ванную, то обнаружил интересную картину. Вик стоял возле раковины, сгрузив на старенькую стиральную машинку толстовку, пачку сигарет с телефоном и ствол, самый настоящий огнестрельный пистолет. Теперь неудивительно, почему он так спокойно блуждает по ночам, пронеслось в голове у хозяина квартиры.
Чуть оттолкнув в сторону парня, Глеб усаживает его на унитаз и не торопливо достает из аптечки все необходимое. Все происходит в полном молчании, и атмосфера с каждой минутой сгущается все сильнее.
Присев на корточки между его ног Глеб обрабатывает раны на лице обеззараживающим раствором, смазывает мазью, все это - не глядя в глаза нежданному гостю. Сейчас к парню пришло осознание, что пацан, разъезжающий на дорогой тачке и спокойно разгуливающий со стволом за поясом, не просто избалованный мальчишка, а вполне себе сын чьего-то влиятельного папаши и это может стать проблемой. Большой проблемой. Особенно для Глеба, человека у которого не то что крыши нет, даже самой элементарной возможности защититься не будет. И это сильнее подливало масла в огонь. Безусловно, парень был интересен сам по себе, да и что уж там, красив поганец, но его возраст вполне мог послужить серьезным препятствием.
- Сколько тебе лет? – Глеб и не понял, как голос стал тише и более грубее, будто здравый смысл сейчас брал верх над эмоциями и вырывался наружу.
- Трахнуть меня хочешь? – в голосе паренька не было ни грамма стеснения или раздражения, он будто спрашивал, как пройти в библиотеку.
- Хочу, - так же спокойно ответил Глеб и поднял-таки глаза на парня.
- Шестнадцать недавно исполнилось. Все еще хочешь? – этот вызов в серо-зеленых глазах, действовал лучше, чем любой афродизиак.
- Возможно. Здесь какого хера забыл? Или там, откуда ты прилетел, людей нет? – не смог не съязвить Глеб, поднимаясь на ноги и убирая уже ненужные медикаменты в ящик.
- Люди есть везде, вот только содержимое в них разное.
- О чем ты?
- Не вникай. Слушай, свали, а?
- А ты не оборзел? – изумился Глеб, но не смог скрыть улыбки, поражаясь наглости этого недоразумения.
- Я поссать хочу, или желаешь посмотреть? – парень встал и демонстративно начал расстегивать на себе фирменный ремень.
- Вот, поганец, - усмешка, и дверь захлопнулась, отрезая Вика от хозяина помещения.
Сделав все запланированное, Вик несколько минут просто смотрел в зеркало, стараясь найти там что-то такое, чего раньше не видел. Говорят, когда влюбляешься, появляется яркий блеск в глазах, а здесь ничего. Так почему от каждого прикосновения пылает кожа, от случайно брошенного взгляда волосы встают дыбом, а звуки голоса кажутся такими знакомыми и необходимыми, что просто голова идет кругом.
Усмехнувшись, Вик так же понял еще одну вещь, что он никогда раньше не был в пассивной роли, и Глеб вряд ли ляжет под него. Только не этот взбалмошный, непробиваемый упрямец.
Но стоит только показать ему страх, открыть тайну, что Вик девственник, в том самом смысле, он же его пальцем не тронет, в этом пацан был уверен на сто процентов. Что ж, придется играть роль до конца. В том, что Вик его хочет, он не обманывал себя, парень был красив, и несмотря, что примерно лет на десять старше, все равно привлекательный и манящий. У Глеба не было той неописуемой красоты, которой пестрят богатенькие мальчики, он не носил дорогих шмоток, но было в его образе что-то такое завораживающее. Его хотелось приручить, сделать своим, стать его, чтобы такой хищный зверь стал ручным котенком в твоих руках, и это становилось навязчивой идеей.
Глеб
Несколько минут прошли в ожидании. Сейчас вокруг меня время словно остановилось. Нет разницы кто богаче, а кто нет, кто взрослее, а кто еще совсем пацан, есть лишь одно единственное желание обладать его телом, хочу его. И он прекрасно это понимает. Если бы он сейчас захотел уйти, смог бы я отпустить? Нет, в этом я уверен. Я взял бы силой, пускай мне бы и удалось его возбудить и даже довести до разрядки, но все равно это было бы насилие.