Ее кожа цвета слоновой кости светилась в лучах утреннего солнца, розовые губы были приоткрыты, обнажая идеальные белые зубы.
Пес тоже был явно рад, восторженно виляя хвостом. Я почувствовал себя бесцеремонным сторонним наблюдателем. Пока парочка обменивалась любезностями, у меня в животе запорхали бабочки.
Проклятье. Я сжал челюсти.
Как она это делает? Как ей всегда удается заставить меня почувствовать радость, если увижу ее радостной? Я с силой зажмурил глаза.
А Тэйт продолжала ворковать с собакой.
– Ох, я тоже тебя люблю!
Она будто с ребенком разговаривала, вся такая милая, а Мэдмэн утыкался в нее носом, облизывал лицо.
Он не должен ее так сильно любить. Что она сделала для него за последние два года?
– Мэдмэн, ко мне, – рявкнул я, в действительности не злясь на пса.
Тэйт подняла взгляд на меня, потом встала.
– Ты уже и с собакой ведешь себя как сволочь? – Она нахмурилась.
Только тогда я заметил, что на ней было надето. Футболка с группой Nine Inch Nails, которую я подарил ей, когда нам было по четырнадцать. По какой-то непонятной, дурацкой причине в груди стало тесно.
Я и забыл, что у нее есть эта футболка.
Ладно… не совсем забыл. Думаю, просто не осознавал, что Тэйт до сих пор ее сохранила. Наверно, она даже не помнила, от кого был этот подарок.
Присев, чтобы пристегнуть поводок Мэдмэна к ошейнику, я слегка улыбнулся.
– Ты снова говоришь, Татум.
Я не называл ее Тэйт. Она ненавидела свое полное имя, поэтому я использовал только его.
Нацепив скучающее, высокомерное выражение на лицо, сказал себе, что мне будет лучше без нее. Она – ничто.
Однако услышал тихий голос у себя в голове. Она – все.
Тэйт покачала головой. У нее во взгляде явно промелькнула досада, когда она развернулась, готовясь уйти.
Похоже, отвечать на выпад она не станет. Не сегодня. Реакция на пятничной вечеринке, когда я ее унизил, а она врезала по лицу моему другу Мэдоку, была случайностью.
– Ты так в полет оделась? – спросил я ехидно.
Мне стоило вернуться домой, но, черт, невозможно было ее не спровоцировать. Это для меня как наркотик. Тэйт обернулась, сжав пальцы в кулаки.
– Почему ты спрашиваешь?
– Просто выглядит немного затрапезно, вот и все.
Но это наглая ложь. Черная футболка, хоть и поношенная, обтягивала ее тело так, будто была сделана специально для нее, а темные джинсы подчеркивали задницу, прямо показывая мне, как бы Тэйт смотрелась обнаженной. С длинными, блестящими волосами, безупречной кожей, она выглядела словно огонь и карамель. Мне хотелось объесться и обжечься одновременно.
Татум была сексуальна, только не понимала этого. Блондинка или нет, но это уже определенно мой тип.
– Не волнуйся. Я понимаю.
Она прищурилась.
– Что понимаешь?
Немного склонившись, поддразнил ее самодовольной улыбкой.
– Тебе всегда нравилось носить мою одежду.
Тэйт широко распахнула глаза. Судя по румянцу, она совершенно очевидно разозлилась. Ярость пронеслась по всему ее личику.
Я улыбнулся про себя, потому что мне это чертовски сильно нравилось. Хотя она не сбежала.
– Подожди-ка. – Татум подняла указательный палец, потом развернулась и направилась к джипу.
Покопавшись под сиденьем в аптечке, которую ее папа там хранил, она что-то достала и захлопнула дверь. К тому времени, как Тэйт вернулась ко мне, я заметил у нее в руках зажигалку.
Прежде чем я успел понять, что происходит, она сняла с себя футболку, обнажив свою идеальную грудь в сексапильном спортивном лифчике.
Мое сердце едва не выскочило из грудной клетки.
Черт побери.
Я наблюдал, не дыша, как Тэйт подняла футболку, щелкнула зажигалкой и поднесла пламя к ткани, превращая ее в пепел фрагмент за фрагментом.
Твою ж мать! Какого черта с ней творится ни с того ни с сего?
Наши взгляды встретились. Время остановилось, пока мы смотрели друг на друга, забыв о пылавшей между нами ткани. Ее волосы развевались вокруг плеч; глаза, наполненные бурей, пронизывали мою кожу, мой мозг, мою способность говорить и двигаться.
Руки Тэйт слегка дрожали, а дыхание, хоть и равномерное, было глубоким. Она нервничала.
Ладно, значит, сломанный нос Мэдока не был случайностью. Татум давала отпор.
Я провел последние два года в старшей школе, портя ей жизнь. Распуская ложные слухи, срывая свидания – все ради собственного удовольствия. Когда бросал Тэйт вызов – превращал ее в изгоя – мой мир продолжал вращаться, но она никогда не боролась в ответ. До сих пор. Может, в связи с отъездом она решила наплевать на предосторожности.
Мои кулаки сжались с новым притоком энергии. Внезапная мысль о том, как буду скучать по Тэйт, меня парализовала. Скучать не по ненависти или издевкам.
Просто. Скучать. По ней.
Осознав это, я сжал челюсти до боли.
Проклятье.
Она по-прежнему владела мной.
– Татум Николь! – крикнул ее отец с крыльца, и мы оба вновь вернулись в реальность. Он подбежал к нам, выхватил футболку из рук Тэйт, бросил ее на землю и начал затаптывать пламя.
Наш зрительный контакт не прервался, но транс был разрушен, и я наконец-то смог вздохнуть.
– Увидимся через год, Татум, – огрызнулся, надеясь, что мои слова прозвучали угрожающе.
Она вздернула подбородок, сверля меня взглядом, когда отец отправил ее в дом переодеваться.
Вернувшись к себе вместе с Мэдмэном, я стер холодный пот со лба.
Черт возьми. Легкие жадно втягивали воздух, будто он вот-вот закончится.
Почему я не мог вытеснить эту девчонку из своего подсознания? Даже ее маленькие пиротехнические фокусы не помогали.
Этот образ останется в моей памяти навечно.
Страх укоренился у меня в мозгу, когда я понял, что она действительно уезжает. Я больше не смогу ее контролировать. Тэйт будет жить, не думая обо мне. Будет ходить на свидания с любым придурком, проявившим интерес. Хуже того, я не увижу ее, не услышу о ней. Тэйт заживет жизнью, в которой не будет меня. Мне стало страшно.
Внезапно все вокруг показалось чужим и непривычным. Мой дом, моя улица, идея о возвращении в школу через неделю.
– Черт, – прорычал я на выдохе.
Надо положить этой хрени конец.
Мне необходимо отвлечение. Очень много отвлечений.
Войдя в дом, отпустил собаку и поднялся к себе в спальню, на ходу выуживая телефон из кармана.
Если бы звонил кто-то другой, Мэдок не поднял бы трубку в такую рань. Но своему лучшему другу он ответил после пары гудков.
– Я. Еще. Сплю, – проворчал Мэдок.
– Ты не передумал насчет вечеринки у бассейна перед началом занятий? – спросил я, включая песню "Crazy Bitch" группы Buckcherry на своем айподе, стоявшем в доке на комоде.
– Мы говорим об этом сейчас? До школы еще неделя. – Его голос звучал так, будто Мэдок уткнулся лицом в подушку, но в последние дни он постоянно говорил гнусаво. После того как Тэйт сломала ему нос, у него было затруднено дыхание в одной ноздре.
– Сегодня. Во второй половине дня, – сказал я, подойдя к окну.
– Чувак! – возмутился Мэдок. – Я после вчерашнего труп.
Если честно, мне тоже было фигово. Голова до сих пор шла кругом от количества выпивки, в которой пытался утопить себя прошлой ночью, но я не мог просидеть целый день дома в компании лишь собственных мыслей.
Тэйт уезжает во Францию на год.
Стоит в одном лифчике у себя во дворе, устраивая поджог.
Я покачал головой, разгоняя непрошенные образы.
– Значит, сходи в спортзал, выведи похмелье с потом, – распорядился я. – Мне надо отвлечься.
Зачем я это сказал? Теперь он поймет – что-то не так, а мне не нравилось, когда люди лезли в мои дела.
– Тэйт уехала? – поинтересовался Мэдок, почти робко.
Мои плечи напряглись, но я ответил спокойным тоном, наблюдая, как Татум вышла из дома в новой футболке:
– При чем здесь она? Ты устраиваешь вечеринку или нет?
На другом конце линии на несколько секунд повисла тишина, после чего Мэдок пробормотал:
– Ага, конечно. – Похоже, ему хотелось сказать еще что-то, только он благоразумно решил заткнуться. – Ладно. Хотя я не хочу видеть ту же толпу, что и вчера. Кого пригласим?
Глядя на отъезжавший Бронко и гребанную блондинку, сидевшую за рулем, которая ни разу не оглянулась назад, сильнее прижал телефон к уху.
– Блондинок. Много блондинок.
Мэдок тихо хохотнул.
– Ты ненавидишь блондинок.
Не всех. Только одну.
Я вздохнул.
– Сейчас я хочу в них утонуть. – Мне было безразлично, сообразит ли Мэдок. Он не станет допытываться – именно поэтому он был моим лучшим другом. – Разошли сообщения и позаботься о выпивке. Я займусь закусками. Приеду через несколько часов.
Услышав тихий стон со стороны постели, я обернулся. Девчонка из Пердью… забыл ее имя… начала просыпаться.
– Почему бы тебе прямо сейчас не приехать? Вместе сходим в спортзал, потом сгоняем за едой, – предложил Мэдок, только мой взгляд был прикован к голой спине девушки, лежавшей у меня в кровати. Она заворочалась; одеяло сползло до уровня задницы. Ее лицо было скрыто. Я видел лишь кожу и солнечные волосы.
Я ничего не ответил Мэдоку, сбросив вызов, потому что в данный момент единственным местом, где мне хотелось находиться, являлась моя кровать.
2
Последующие несколько недель походили на прыжок со скалы с исправным парашютом, которым я отказывался воспользоваться. Школа, мать, Джекс, друзья – они все были рядом, готовые меня поддержать, но я выбирался из дома только ради возможности влипнуть в неприятности.
Таща раздраженного и злобного себя на Английский, пытался понять, зачем вообще до сих пор посещал школу. Меньше всего на свете я хотел приходить сюда. Коридоры были забиты людьми, но все равно казались пустыми.
Выглядел я тоже хреново. Под левым глазом синяк, на переносице царапина от драки, которую даже не помнил. Плюс ко всему, сегодня утром я оторвал рукава своей футболки, потому что не мог дышать.
Не знаю, о чем думал, но на тот момент такое решение казалось логичным.
– Мистер Трент, не садитесь, – распорядилась миссис Пенли, когда я зашел в кабинет после звонка. Все уже расселись по местам. Я остановился, глядя на нее.
Пенли мне нравилась не больше остальных, только я не мог скрыть скучающего выражения, наверняка заметного у меня на лице.
– Извините? – спросил, пока она подписывала розовый бланк. Я вздохнул, прекрасно зная, что означал этот цвет.
Пенли вручила мне бланк.
– Вы меня слышали. Отправляйтесь к декану, – ответила она, вставив ручку в пучок на макушке.
Я оживился, поняв, что Пенли не шутит.
Опоздания и прогулы вошли в привычку, в связи с чем моя учительница наконец-то разозлилась. Многовато времени ей для этого потребовалось. Большинство преподов начали выгонять меня с уроков еще на первой неделе.
Предчувствуя назревающий конфликт, я улыбнулся, а по телу разлилось чувство эйфории.
– "Пожалуйста" к данной просьбе не прилагается? – Усмехнувшись, выхватил бумажку из протянутой руки миссис Пенли.
В классе послышались приглушенные смешки. Учительница посмотрела на меня, прищурив свои темно-карие глаза.
Она не стушевалась. Тут надо отдать ей должное.
Развернувшись, я швырнул розовый бланк, обязующий в наказание остаться после уроков, в мусорную корзину, и распахнул дверь, не позаботившись закрыть ее за собой.
Кто-то удивленно охнул, кто-то начал шептаться – ничего нового. В последнее время основная масса одноклассников меня сторонилась, однако к моему нахальному поведению уже привыкли. По крайней мере, я привык. Пульс больше не учащался, если я вел себя вызывающе. Мне не терпелось поднять ставки.
– Мистер Карутерс! – послышался возглас Пенли. Оглянувшись, увидел Мэдока, тоже направившегося к выходу.
– У меня критические дни, миссис Пенли, – объявил он на полном серьезе. – Я скоро вернусь.
На сей раз класс разразился откровенным хохотом.
Мэдок не такой, как я. Он общительный. Он мог бы подать вам кучу дерьма на блюдечке, и вы бы попросили кетчуп.
– Если ты не в курсе, – подбежав ко мне, Мэдок указал большим пальцем в противоположную сторону, – кабинет декана находится там.
Я приподнял брови.
– Ладно, ладно. – Он покачал головой, словно отгоняя тупую мысль, будто я действительно собирался застрять у декана на неопределенное время. – Куда пойдем?
Я достал ключи из кармана джинсов, попутно надев солнцезащитные очки.
– А есть разница?
– На что собираешься потратить деньги? – спросил Мэдок, рассматривая свою новую татуировку.
Мы свалили из школы на поиски тату-мастеров, не проверявших возраст клиентов. Нам попалось местечко под названием "Черные Деб", где "деб" было сокращением слова "дебютантки". Я не понял смысла, пока не заметил, что в салоне работали только женщины.
Нам еще не исполнилось восемнадцати, поэтому по закону мы не могли сделать тату без разрешения родителей, однако наших мастеров, похоже, это не обеспокоило.
Какая-то девчонка по имени Мэри набила Мэдоку надпись "Fallen" на спине, с буквой "e", объятой пламенем. По мне, она больше напоминала "o", но я ничего не сказал. [Прим. пер.: Fallen – Падший; Fallon – Фэллон, женское имя]. Он не спрашивал о значении моих татуировок, поэтому я тоже не собирался допытываться.
– Мне сейчас особо не потратиться, – ответил я, зарычав, когда игла пронзила кожу над ребром. – Мать большую часть денег откладывает в сбережения на колледж. Я их получу только после выпускного. Но в последнее время кое-что все-таки перепадает, поэтому подумываю купить себе новую машину, а GT отдать Джексу.
Дед по материнской линии умер в прошлом году, оставив мне в наследство землю и дом около озера Дженива в Висконсине. Дом разваливался на части и не имел никакой сентиментальной ценности для семьи, так что мама согласилась продать его заинтересованным застройщикам. Основную часть выручки она положила на сберегательный счет в банк.
Если честно, я ощутил гордость, когда мать на этом настояла. Ей несвойственно принимать такие ответственные, взрослые решения.
Однако колледж меня абсолютно не интересовал. Мне не хотелось думать о том, как все изменится после окончания школы.
Мой телефон зазвонил, но я сбросил вызов.
На заднем фоне зазвучала песня "Cold" группы Crossfade. Я закрыл глаза, наслаждаясь жалящим ощущением от иглы, пробивавшей кожу. Я не напрягался, даже не думал ни о чем с того момента, как вошел в салон. Руки и ноги казались невесомыми, тонна дерьма, взваленная на плечи, исчезла.
Я бы мог привыкнуть к такому.
Улыбнувшись, представил себя лет через десять, полностью покрытого татуировками, просто потому что мне нравилась боль.
– Хочешь взглянуть? – завершив работу, спросила Аура – мой тату-мастер с дредами. Я поднялся и подошел к зеркалу, висевшему на стене, разглядывая надпись у себя на торсе.
Вчера Длится Вечно. Завтра Не Наступает Никогда.
Слова возникли в голове из ниоткуда, но показались подходящими. Шрифт достаточно замысловатый, чтобы было проблематично прочитать – как раз то, что я хотел.
Татуировка предназначалась только для меня, больше ни для кого.
Прищурившись, заметил маленькие капли крови, стекавшие с последней буквы в слове "Никогда".
– Я об этом не просил, – отметил, недовольно глядя на Ауру через зеркало.
Она натянула очки и засунула в рот неподожженную сигарету.
– Я не объясняю свое искусство, малыш, – ответила Аура, направившись к черному ходу. Покурить, наверно.