– Ты сказал, что врезал бы Сандору, если бы я обрадовалась его приходу.
– Как следует и от души.
– Но кто дал тебе право прогонять моих любовников?
– Моя дорогая, ты имеешь полное право выбрать любого, кого захочешь.
– Прекрасно…
– При условии, что тот, кого ты выберешь, – я.
– И ты думаешь, я смирюсь с таким средневековым отношением?
– Без сомнения. А теперь иди сюда, и я все растолкую тебе так, что станет понятно раз и навсегда.
Она так и сделала. И он тоже.
Ферн с самого первого дня знала, что в Данте есть много скрытых достоинств. Редкий мужчина способен обсуждать «Божественную комедию» с женщиной, с которой знаком всего пару часов, даже если он и назван в честь автора. Хоуп как-то упомянула, что у него три академические степени. Ферн могла легко представить себе его ужас при мысли о вероятной потере разума.
Узнав правду о Данте, она стала видеть в нем двух человек. Когда он был весел и сыпал шутками, она отчетливо ощущала другого Данте, притаившегося в тени и не позволяющего первому забыть об угрозе недуга.
Порой ее сердце надрывалось, и хотелось заключить его в объятия, но не с бездумной страстью, а с нежным утешением. Потом Ферн вспоминала, что он сам выбрал свою изоляцию, какой бы горькой та ни была, и не примет утешение. Ему не нужна ни ее помощь, ни чья-либо еще.
Однажды вечером Данте был необычайно тих, но она списала это на книгу, которой он увлекся. А ночью она внезапно проснулась и увидела, что он сидит у окна, обхватив голову руками. Он сидел совершенно неподвижно, и это было так не похоже на его обычную живость, что она встревожилась.
Соскользнув с кровати, Ферн подошла и опустилась рядом с ним на колени:
– С тобой все в порядке?
– Да, все хорошо. – Но, казалось, Данте говорил с трудом.
– По твоему виду этого не скажешь.
– Просто немного голова болит.
– Она у тебя и вечером болела? А ты ничего не сказал.
– Пройдет.
– Ты что-нибудь принял?
– Да.
– Не помогло?
– Скоро поможет.
– Возвращайся в постель. Сон пойдет тебе на пользу.
– Позже. А сейчас оставь меня. Я не хочу разговаривать.
– Я просто беспокоюсь о тебе.
– Давай забудем эту тему, а?
Тон Данте был непринужденным, но она увидела в его глазах гнев и непоколебимую решимость. Ферн поспешно ретировалась, вспомнив слова Тони о том, что настаивать ни в коем случае нельзя. Это не поможет Данте.
Она легла, укрылась одеялом с головой, свернулась калачиком и долго лежала без сна, убеждая себя, что это, должно быть, самая обычная головная боль.
Похоже, так оно и было, потому что на следующий день Данте был таким, как обычно.
Однажды вечером они столкнулись с Марио, старым приятелем Данте. Мужчины углубились в научную беседу, однако время от времени вспоминали о манерах, извинялись и вовлекали ее в разговор. Ферн восхищалась этой новой гранью Данте.
Когда он отправился за очередной порцией выпивки, Марио сказал:
– Мы все думали, что к этому времени Данте уже станет деканом.
– Он в самом деле настолько умен? – спросила Ферн.
– Да он кого угодно заткнет за пояс. Ему предлагали профессорскую должность, но он захотел попутешествовать по миру.
На следующий день Ферн сослалась на усталость, предложив Данте провести время с Марио. Оставшись в номере, она включила свой ноутбук, вошла в Интернет и просмотрела все, что смогла найти о его заболевании.
Слабый кровеносный сосуд, который внезапно разрывается. Обильное кровоизлияние. Существуют предупреждающие симптомы, такие, как головная боль, раздвоение зрения. Это может случиться за несколько минут или за несколько недель до катастрофы.
Ферн то и дело вспоминала Данте, возвращающегося в горящее здание за собакой. Страшна ли смерть, если ты знаешь о ее близости?
Несколько статей, которые Ферн сочла нужным перечитать еще раз, она быстро скачала и поместила в файл «ZZZ». Затем отключила компьютер и позвонила Хоуп, решив сообщить ей о приступе головной боли у Данте:
– Я было забеспокоилась, но сейчас он чувствует себя прекрасно и выглядит энергичным и жизнерадостным.
– Спасибо, дорогая, – горячо отозвалась Хоуп. – Не могу выразить, что значит для нас твое согласие сопровождать его.
– Все, мне пора. Я вижу, он возвращается со своим другом.
Выглянув в окно, Ферн окликнула мужчин, которые помахали ей и указали на ресторан по соседству.
– Иду! – крикнула она.
Через несколько секунд она присоединилась к приятелям.
Втроем они провели приятный вечер, но под конец Марио, похоже, забыл про друга и начал все чаще заглядывать в вырез блузки Ферн. Данте заявил, что ему надо пораньше лечь, и утащил ее в постель.
Марио уехал на следующее утро, но их встреча оставила след в душе Данте. Растянувшись на песке, Ферн открыла глаза и с удивлением обнаружила, что Данте решает кроссворд на латыни.
Он перевел ей вопрос и пояснил:
– Ответ: quam celerrime. Это значит «как можно быстрее».
– Quam celerrime, – задумчиво повторила она. – Звучит приятно, певуче. Как жаль, что у меня нет способности к языкам.
Она снова легла. Ферн мирно дремала, когда послышался звонок мобильника.
– Это тебя, – сказал Данте, доставая ее телефон из сумки.
Поступило сообщение: «Никогда не думал, что ты из тех, кто отказывается от шанса всей жизни. Предложение все еще в силе, и на этот раз я жду правильный ответ. Деньги, деньги, деньги. Майк».
– Кто такой Майк? – спросил он.
– Разве я тебе не говорила? – сонно пробормотала Ферн. – Это мой папик. Он хочет осыпать меня бриллиантами и купить квартиру в Вест-Энде, но я сказала ему «нет».
– Теперь я вспомнил, он твой агент, да? Ты рассказывала о нем в поезде, когда мы познакомились.
– Угу.
Она старательно притворялась полусонной, тогда как на самом деле была встревожена. Ей не хотелось, чтобы Данте заинтересовался, в чем суть ее конфликта с Майком. Отвлечь его будет непросто.
– Почему он злится на тебя? – продолжил Данте. – От чего ты отказалась?
Ферн вздохнула, словно это навевало на нее скуку:
– Он хотел, чтобы я вернулась в Лондон и занялась съемкой спектакля с кинознаменитостью, которая снизошла до театральной сцены. Ни за что! Хватит с меня Сандора Джейли.
– А кто знаменитость?
Она назвала имя. Данте вытаращил глаза:
– И ты отказала ему? Только подумай, что ты могла бы…
– Он привозит с собой невесту, – возразила она, притворившись раздраженной. – У меня нет ни малейшего шанса побыть вульгарной и беспринципной.
Данте усмехнулся и обнял ее:
– Смею ли я надеяться, что ты предпочитаешь быть вульгарной и беспринципной со мной?
– Не могу запретить тебе надеяться, – равнодушно заметила она. – Некоторые мужчины слишком самоуверенны.
– Только не я. Не могу поверить, что ты ради меня отказалась от шанса заработать кучу денег.
– Ты забыл, – вяло напомнила Ферн, – я уже сколотила состояние на Сандоре. – Она легонько провела пальцем по его обнаженной груди. – А сейчас собираюсь истратить часть его на… э-э… кое-какие удовольствия.
– О, неужели? – улыбнулся он, и она с радостью отметила, что дыхание его сбилось. – Благородная синьорина отдает приказы?
– Именно. И она очень требовательна.
– Значит, я здесь всего лишь для твоего удовольствия?
Она оглядела его с озорной веселостью:
– Ну а для чего же еще? Я жду, что каждый мой каприз будет исполнен.
– Я твой верный раб.
– И мой первый каприз – поплавать. Вперед, в море!
– Я рассчитывал на кое-что получше.
– Не долго же ты был моим верным рабом. Пошли!
Ферн вырвалась и побежала по берегу. Данте бросился за ней. В море он схватил ее и потянул дальше, пока их тела не скрылись под водой. Никто не мог видеть, как он ласкает Ферн.
– Что ты делаешь? – притворно возмутилась она.
– Всего лишь выполняю свой долг. Не хотел бы разочаровать тебя.
– Но ты не можешь делать это на людях.
– Я делаю это под водой. Все вполне прилично.
– О каком приличии ты говоришь? – выдохнула она.
А потом Ферн уже была не в силах возражать. Она прильнула к нему, вонзив ногти в плечо так сильно, что отметины видны были еще несколько дней.
Когда они наконец вернулись к своим шезлонгам, она попросила Данте принести ей попить. Пока его не было, отправила Майку сообщение: «Извини, изменить решение не могу. На какое-то время я не у дел».
Надо надеяться, Майк больше не побеспокоит ее, что бы он там ни думал.
О, к черту Майка! К черту все, кроме желания вернуться с Данте в постель quam celerrime.
Глава 9
Фантазия про «верного раба» еще некоторое время развлекала их. В отличие от большинства мужчин Данте относился к этому совершенно спокойно. Они поиграли в эту игру в спальне, где Ферн отдавала приказы, а он беспрекословно их выполнял, смеясь, ни о чем не думая. Это устраивало их обоих.
Однажды утром, когда они собирались на пляж, раздался звонок Джино.
– Съемочная группа уехала, – сообщил ей Данте, закончив разговор.
– Уже?
– Сандору что-то там не понравилось, он устроил истерику, и через час всех и след простыл. Теперь нам пора поработать. – Он с улыбкой взглянул на нее. – Что ж, полагаю, это было слишком хорошо, чтобы длиться вечно.
– Ничто не длится вечно, – отозвалась Ферн.
– И я говорю так же. – Он вздохнул и печально добавил: – Но иногда этого очень хочется.
Они провели два дня в палаццо Тирелли, после чего направились назад, в Неаполь, где поселились в небольшой квартире.
В первый день по возвращении их пригласили на обед на виллу Ринуччи. Для Хоуп было важно увидеть своими глазами, что Данте в добром здравии и в прекрасном настроении.
– Он все мне рассказал, – призналась она, когда они с Ферн, улучив момент, остались на кухне одни. – Ты действительно дала Сандору Джейли пощечину, потому что предпочитаешь Данте?
– Я дала бы ему пощечину в любом случае, – возразила Ферн. – Это не имело никакого отношения к Данте.
– Ой, перестань! А как насчет выгодного предложения, которое ты отвергла?
– Ну, мне пришлось сделать это, поскольку я дала обещание вам. Хоуп, мы с Данте прекрасно проводим время, но понимаем, что это не навсегда. Он не любит меня, а я не люблю его.
Хоуп ничего не ответила, но ее взгляд был достаточно красноречив. Через секунду их окликнул Тони, они вышли в сад и присоединились к остальным.
Ферн хотелось поговорить с синьорой Ринуччи откровенно и объяснить, что она просто не позволит себе влюбиться.
Она понимала, что ей повезло, как далеко не многим женщинам. Данте – нежный и заботливый. Если она уставала, он укладывал ее в постель и либо обнимал, пока она не уснет, либо потихоньку удалялся, оставив ее в покое.
Когда они болтали, он слушал с искренним интересом. Сам же Данте говорил так, что заслушаешься. Под клоунской маской скрывался вдумчивый, образованный человек.
В постели он искусный и нежный любовник, дарящий ей такое наслаждение, о котором она и не мечтала, и обращающийся с ней как с королевой. Чего еще желать женщине?
Но Ферн не покидало ощущение, что все это обман, иллюзия, потому что он прячет от нее самую главную часть себя. И пока это так, она защищена от любви.
Ферн заверяла себя в этом сотни раз.
Их квартира располагалась на пятом этаже дома, фасадом обращенного на Неаполитанский залив. Из окна спальни был виден великий Везувий. Несколько раз она просыпалась и обнаруживала, что Данте стоит и умиротворенно любуется полной луной, освещающей залив и вулкан.
Как-то ночью он долго не ложился. Ферн ждала его, потом задремала. Открыв глаза, она увидела, что он сидит у окна. Однако боль явно не мучила его. Заметив, что она проснулась, Данте ничего не сказал, а просто протянул руку, приглашая ее присоединиться к нему.
– Помнишь, как мы смотрели на него? – пробормотал он.
– Да, и ты рассказал, что однажды слышал, как Везувий рокотал, и мечтаешь услышать его голос снова, – отозвалась она. – От него никуда не деться, да? Где бы ты ни был в Неаполе, он всегда тут.
– Ты думаешь, что привык к нему, – подхватил Данте, – знаешь о нем все, и тем не менее можешь быть застигнут врасплох.
Она наблюдала за ним, гадая, что он скажет дальше. Последние пару дней Данте пребывал в странном настроении, говорил меньше, чем обычно. Он не выглядел печальным или нездоровым, просто задумчивым. Казалось, что-то смущает его. Если он ловил ее взгляд, то улыбался и быстро отворачивался.
– Жизнь – тот же вулкан. Ты думаешь, что знаешь, как обстоят дела, но вдруг оказывается, что все не так. И ты уже не тот человек, каким был раньше. – Он нервно рассмеялся, словно не был уверен в себе. – Я болтаю чепуху, да?
– Продолжай.
– Вулкан неожиданно издает рокот и напоминает тебе о том, что ты всегда знал, даже если хотел бы не знать.
Ферн затаила дыхание. Неужели Данте наконец собирается рассказать ей о себе, тем самым позволяя по-настоящему сблизиться с ним?
– Ты боишься вулкана? – прошептала она.
– Да, хотя не признался бы в этом никому, кроме тебя. Я даже себе в этом не признавался, а вот тебе должен.
– Если ты доверяешь мне… – осторожно проговорила она.
– Я доверяю тебе, как не доверял еще никому и никогда. Если не тебе, тогда кому? – Данте взял ее руки в свои и наклонился, чтобы поцеловать ладони. – У тебя такие маленькие, изящные руки. И в то же время такие сильные, такие радушные. Когда ты протягиваешь руки, то в них, кажется, заключен весь мир.
– Я бы подарила тебе мир, если б могла, – сказала Ферн. Это было опасное признание, но слова, казалось, вырвались сами по себе. – Если бы он принадлежал мне.
– Может, так оно и есть, а ты этого не знаешь. – Данте погладил ее лицо нежными пальцами. – Порой я думаю, что знаю о тебе больше, чем ты сама. Ты любящая и честная, храбрая и открытая.
– Это иллюзия, – запротестовала Ферн. – Выдуманный образ, который ты создал.
– Я считаю тебя совершенством.
– Это иллюзия, – повторила она.
– Нет, это доказывает, что я человек проницательный и здравомыслящий. И не спорь со мной. Если я говорю, что ты совершенство, значит, ты совершенство. И не способна на обман или предательство.
– Данте…
Его палец легко коснулся ее губ.
– Не надо все портить. Позволь мне сказать, пока я не струсил, – пробормотал он.
– Никогда не видела, чтобы ты трусил.
– Это напускное. В душе я трус. Если б ты поняла, какой я трус, то убежала бы без оглядки. Именно это тебе и следует сделать.
– Я привыкла сама принимать решения.
– Ты не знаешь худшего обо мне.
– Ну, так расскажи. Я ко всему готова.
– Ферн… – Она почувствовала, как он вздрогнул. – Мог ли я представить, что с нами произойдет такое?
Теперь сердце ее билось так неистово, что она не могла говорить, только покачала головой.
– Я всегда вел бурную жизнь. Тебе это известно, не так ли? – Данте засмеялся вместе с ней. – Думаю, ты уже знаешь про меня все: шут, интриган, школьник-переросток.
– Я могу добавить еще несколько определений, – поддразнила его Ферн.
– Уверен, что можешь.
– Тогда почему ты считаешь, что я не знаю о тебе самого плохого? Возможно даже, я думаю о тебе хуже, чем ты есть на самом деле. Так поправь меня.
– Рассказать тебе, какой я герой? Какой сильный, стойкий, честный человек, который никогда не срезает углы и не прячется от правды?
– Нет, уж этому я не поверю.
Сердце Ферн замирало. Когда между ними возникнет полная откровенность, откроется дверь в будущее. А она хочет, чтобы будущее было. Теперь в этом можно признаться. Она скрывала свои чувства за стеной благоразумия. Но теперь Данте сам уничтожает эту стену. Еще чуточку терпения, и все будет хорошо.
– Если бы ты изображал кладезь добродетелей, я бы рассмеялась, – призналась она. – А потом отправила бы тебя своей дорогой, потому что такой ты мне ни к чему.