Он улыбнулся, но улыбка тут же исчезла.
– Ох, Ферн, не меняйся, – взмолился Данте. – Обещай, что никогда не изменишься, и тогда, возможно, я найду в себе хоть немного храбрости, чтобы показать тебе, какой я на самом деле глупый и упрямый слепец.
– Остановись, – попросила она, приложив пальцы к его рту. – Не принижай себя.
Данте не стал спорить, просто взял ее пальцы и прижался к ним губами. В глазах его плескалось отчаяние.
– Данте, – прошептала Ферн. – Пожалуйста, пожалуйста…
Вдруг он прижал ее к себе и спрятал лицо у нее на груди.
– Помоги мне, – хрипло попросил Данте. – Помоги.
Она с готовностью обняла его. Настал момент, которого она долго ждала. Данте обратился к ней за помощью. У Ферн от эмоций закружилась голова.
– Что такое? – удивился он, дотрагиваясь до ее лица. – Ты плачешь?
– Нет, я… Я просто…
– Прости. – Он мягко вытирал ее слезы. – Я не хотел тебя расстроить.
– Я не расстроена.
Он обхватил лицо Ферн ладонями и нежно посмотрел на нее, прежде чем прильнуть к ее губам. Она с радостью откликнулась на поцелуй, пытаясь без слов объяснить, что полностью принадлежит ему.
– Как мне повезло, что ты у меня есть, – сказал он. – Если б только…
– Если б только?.. – эхом отозвалась она.
– Если б только я этого стоил. Мне надо очень много сказать тебе, но не сейчас. В голове у меня сумбур. Как обычно, – добавил Данте, обращая все в шутку.
Но она не позволит ему пойти на попятную.
– Не думаю, что как обычно, – возразила Ферн.
– Да, еще хуже. Будь же со мной терпелива.
– Хорошо, – согласилась она, стараясь не выдать своей печали.
– Идем в постель, – предложил он. – Завтра нам предстоит долгая дорога.
Ферн была потрясена. Она не могла поверить, что эмоции, владевшие ими секунду назад, исчезли без следа. Однако она без возражений позволила ему отвести ее в постель. Одно неосторожное слово – и шанс будет потерян навсегда.
Данте укрыл ее одеялом, лег рядом, обнял и поцеловал на ночь. Затем отвернулся и уснул.
Она лежала, уставившись в темноту и пытаясь смириться с разочарованием. Данте собирался поделиться с ней своей бедой, но в последний момент, похоже, испугался. Теперь она должна набраться терпения, и это наверняка когда-нибудь произойдет. Ферн чувствовала, что дверца все же приоткрылась.
Как давно она влюбилась в него? Первые признаки появились на пожаре. Она, которая хладнокровно снимала на пленку измену Сандора, забыла тогда обо всем, кроме того, что Данте, взбирающийся по пылающему зданию, находится в опасности.
Как это печально – любить его и скрывать свою любовь так же, как он скрывает от нее свою тайну, свои чувства. Но теперь все скоро закончится, и, засыпая, Ферн снова чувствовала себя счастливой.
На следующий день они отправились на виллу, продажа которой требовала от них совместных усилий. Но задачу они выполнили и возвращались домой в приподнятом настроении.
– Давай перекусим где-нибудь, – предложил Данте. – Но только по-быстрому. Хочется скорее попасть домой.
Он не вспоминал о вчерашнем разговоре, но что-то подсказывало Ферн, что многое изменилось. Данте вплотную подошел к тому, чтобы произнести слова, которые сделают их ближе. Подняв глаза, женщина заметила, что он наблюдает за ней с удовлетворенной улыбкой, подтверждающей ее правоту.
По приезде домой надо было завершить работу, и они оба устроились за компьютерами.
– Все идет просто прекрасно, – бросил Данте. – Как я вообще продавал дома без тебя?
– Можешь не подлизываться, – пробормотала она. – Теперь ты от меня все равно не избавишься, хочешь того или нет.
– Вот это приятно слышать. Собираешься спать?
– Пожалуй, да. – Ферн закрыла ноутбук.
– Оставь, – попросил он. – Я потом уберу его вместе со своим.
Она поцеловала Данте и, зевая, отправилась в постель.
Он проводил ее взглядом, задаваясь вопросом, не сочтет ли она странным, что сегодня они не идут спать вместе. В сущности, Данте вынашивал план – без сомнения, предосудительный, – но надеялся, что Ферн не рассердится.
Она так и не переправила ему свои фотографии, которые он сделал. Данте намеревался совершить набег на ее файлы и захватить их. Подождав немного, он снова включил ее компьютер.
Данте без труда нашел нужную папку и быстро просмотрел снимки. Они поразили его с новой силой. С тех пор много всего случилось. Он не собирался сближаться с Ферн, однако это произошло. Возможно, это судьба.
Теперь он не мог понять, как не разглядел ее раньше, как – зачарованный красотой – не заметил силу и честность Ферн. И страсть, которая сломала его броню настолько, что вчера он чуть было не поведал ей то, о чем поклялся не рассказывать ни одной живой душе.
Данте был очень близок к этому, но потом отступил. Да только не слишком далеко. Из головы не шла мысль, что с ней можно поделиться всем, а потом умолять ее рискнуть и остаться с ним. Если не она, значит, никто, ибо никому другому в мире он не будет так доверять.
Ферн улыбалась ему с экрана. Глаза большие и ясные, обещающие надежду там, где ее не могло быть, будущее там, где прежде была только пустота.
Данте быстро соединил ноутбуки, а затем распечатал снимок.
Пока этого достаточно. Завтра он признается в содеянном, и они посмеются вместе.
И тут Данте заметил файл, озаглавленный «ZZZ».
Сквозь неглубокий сон Ферн расслышала шум принтера, доносившийся из соседней комнаты. Наступила тишина, а потом принтер заработал снова. Затем опять воцарилась тишина, которая все тянулась и тянулась. Ферн почему-то ощутила страх.
Она медленно поднялась с кровати, и в тот самый момент Данте вошел в комнату. Он тоже двигался медленно, словно силился оправиться от страшного удара. Данте включил свет, и она увидела, что он держит какие-то бумаги, которые тут же швырнул на кровать. Ферн узнала распечатки из файла «ZZZ».
– Я нашел это в твоем компьютере, – начал он. – Что это?
– Просто… кое-что. Я читала…
– Просто случайно читала? – Голос его был спокойным, но холодным как лед. – Я так не думаю. В той папке по меньшей мере с десяток ссылок. Ты специально искала эту тему в Интернете, верно? – Когда она заколебалась, он добавил: – Не лги мне, Ферн.
– Я не буду тебе лгать, Данте. Я знала, что у тебя проблема.
– Кто тебе рассказал? Хоуп, полагаю?
– Да, она беспокоится о тебе. Ты отключился на лестнице в день пожара, а потом у тебя болела голова.
– А вы сложили два и два и получили пять. В тот день мне стало плохо от дыма, но вам обязательно надо было сделать из мухи слона.
– Ты как-то упомянул, что Хоуп заменила тебе мать. Что ж, матери беспокоятся о детях.
– Значит, она рассказала тебе. Когда? Давно?
– Я…
– Давно? – безжалостно повторил он. – До того, как мы уехали вместе?
– Да.
– Ты все это время знала? А я-то, дурак, даже не догадывался, что ты за мной шпионишь.
– Я не шпионила.
– Шпионила! – Это прозвучало словно удар плети.
– Разве это ужасно – беспокоиться о твоем благополучии?
– Мое благополучие – мое дело.
– Не всегда, – отозвалась Ферн, начиная злиться. – Твое поведение, так или иначе, влияет на других людей. Ты не можешь жить, будучи отрезанным ото всех. Но именно этого ты и пытаешься добиться.
– Это мое дело. – Лицо его было смертельно бледным. – Поэтому ты поехала со мной? В качестве няньки, присматривающей за ребенком?
– Ты ошибаешься.
– Какая ирония! Какая злая шутка! Ведь я действительно доверял тебе. Мне казалось, мы стали близки.
– Как мы могли быть близки, – горячо возразила Ферн, – если ты скрывал столь важные вещи? Это не настоящая близость. Это притворство.
– Вот именно: как мы могли быть близки, если ты скрывала столь важные вещи? Это говорит обо всем, не так ли? Именно по этой причине ты отказалась от работы в Лондоне, ведь так? А я-то думал, что ты хотела быть со мной так же, как я. Что ж, человек может обмануться. Я верну тебе деньги, которыми ты пожертвовала ради меня.
– Не смей так говорить! – воскликнула Ферн. – Не смей предлагать мне деньги!
– Чувствуешь себя оскорбленной? Теперь тебе понятно, что чувствую я? – В голосе его звучала горечь. – Значит, ты сможешь понять, что сейчас мне невыносимо тебя видеть.
Глава 10
Словно в доказательство этого, Данте отвернулся и начал мерить шагами комнату.
– Как, должно быть, ты смеялась надо мной!
– Неужели ты действительно так считаешь? – ахнула Ферн. – Ты не прав. Я никогда не смеялась над тобой.
– Ну, жалела, а это еще хуже.
Долгие годы Данте сдерживал себя, не рискуя никому доверять. И теперь чувствовал себя преданным.
– Я всегда хотела поговорить с тобой об этом, – сказала она. – Мне очень не нравилось обманывать тебя. Но мне не понравилось бы еще больше, если бы ты умер, а ты можешь умереть, если не пройдешь обследование.
– Что тут обследовать? Я все знаю.
– Сомневаюсь! – вспылила Ферн. – Ты самоуверенный человек, Данте, гордый, надменный и упрямый. Ты думаешь, что знаешь все, но медицина не стоит на месте. Если бы ты позволил врачам помочь тебе…
– Я знаю об этом больше, чем ты можешь себе представить, – резко бросил он. – Я видел, что эта болезнь сделала с моей семьей, видел загубленные ею жизни – не только людей, которые страдают от нее, но и тех, которые вынуждены наблюдать, как уходят их близкие. Или, еще хуже, когда они не умирают, а превращаются в растения. Уж лучше смерть.
– Думаешь, твоя смерть была бы для меня лучше? – прошептала она.
– Да! Она освободила бы тебя, если бы ты совершила ошибку, привязавшись ко мне.
Данте молча воззрился на нее, словно собственные слова потрясли его не меньше, чем Ферн. Когда молчание стало невыносимым, она с горечью проговорила:
– А как насчет того, чего я хочу? Это не считается?
– Как ты можешь судить, не зная, какова реальность?
– Я знаю, какова будет моя реальность, если ты умрешь. Я знаю это, потому что люблю тебя. Неужели ты никогда не задумывался о том, что творишь со мной? – взмолилась она.
– Ты не должна была влюбиться, – прохрипел Данте.
– И ты думаешь, достаточно сказать «нет», и ничего не случится? Может, тебе это легко удается. Но у меня есть сердце, и я не способна его контролировать, как ты. Да, я люблю тебя, Данте. Люблю глубоко и сильно. Чувство подкралось незаметно, а потом было уже поздно. Теперь я хочу одного: жить с тобой и заниматься с тобой любовью, выйти за тебя замуж и обнимать тебя во сне. И ты не считаешь, что это имеет значение? Хотела бы я быть такой же бессердечной, как ты.
– Я не…
– Заткнись и слушай. Я выслушала тебя, теперь твоя очередь. Мне начинает казаться, что ты не достоин любви, однако я ничего не могу с собой поделать. Вот такие дела. Как же мне поступить с этой любовью, которую никто из нас не желает?
– Убей ее, – бросил Данте.
– Скажи как.
Лицо его изменилось, постарело.
– Есть один способ, – пробормотал он. – И возможно, лучший.
– Данте, о чем ты говоришь?
– Я сам убью твою любовь.
– Даже тебе это не под силу, – сказала она, пытаясь не обращать внимания на усиливающийся страх.
– Не будь так уверена. Когда я закончу, ты в ужасе отшатнешься от меня и убежишь со всех ног. Уж я позабочусь об этом. Когда ты станешь вспоминать это время, то пожалеешь, что мы вообще встретились, и возненавидишь меня. Но когда-нибудь все-таки поблагодаришь. – Данте взглянул на часы. – Мы еще успеем на самолет.
– Куда мы летим?
– В Милан. Я покажу тебе будущее.
– Не понимаю. Что я увижу в Милане?
– Там мой дядя Лео. Тебе не рассказывали о нем?
– Тони говорил, что он инвалид.
– Инвалид – слишком мягко сказано. Говорят, в молодости это был банкир с мозгами острыми как бритва, умнейшая голова. Он решал любые проблемы. Женщины боролись за его внимание. Теперь это человек с мышлением ребенка.
– Верю тебе на слово. Мне не обязательно видеть его.
– А я уверен, что обязательно.
– Данте, пожалуйста, послушай…
– Нет, теперь слушай ты. Ты хотела, чтобы я подсказал, как убить твою любовь, и я намерен это сделать.
Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее за плечи.
– Ты не можешь меня заставить.
– Ты так думаешь?
Кто этот человек, который смотрит на нее холодными глазами и отдает приказы грубым, отрывистым голосом, не допускающим возражений? Может, это и есть настоящий Данте?
– Собирайся, – распорядился он.
Ферн подчинилась, двигаясь как автомат. Когда она вышла с сумкой, Данте сообщил:
– Такси будет с минуты на минуту.
По пути в аэропорт они молчали. Сказать было нечего. У Ферн появилось такое чувство, будто она подошла к огромному мосту, тянущемуся в неизведанное. Она боялась идти вперед, однако повернуть назад было невозможно.
Ферн украдкой взглянула на Данте. Он конечно же нуждается в утешении, но не примет его, особенно от нее.
В самолете она рискнула поинтересоваться:
– В каком месте находится Леон?
– В доме инвалидов. Это чистое, уютное заведение. За ним хорошо ухаживают. Иногда родственники навещают его, но быстро падают духом, потому что он их не узнает. – Криво улыбнувшись, он добавил: – Есть одна странность: он по-прежнему говорит на прекрасном английском языке. И это при тотальном повреждении головного мозга. Врачи не дают объяснений этому феномену.
В доме инвалидов их с улыбкой приветствовала медсестра:
– Я сказала ему, что вы приедете. Он очень доволен.
«Это звучит ободряюще, – подумала Ферн. – Возможно, дядя Лео не так плох».
Палата была залита солнечным светом. Какой-то пухлый седовласый мужчина стоял на коленях на полу и с серьезным видом украшал рождественскую елку. Он обратил на посетителей веселый, по-детски восторженный взгляд и улыбнулся. Ему было около семидесяти.
– Привет, Лео, – сказала медсестра. – Посмотри, кого я к тебе привела.
– Я обещал, что приеду, – обратился к нему Данте по-английски. – И привез знакомую навестить тебя.
Пожилой человек вежливо улыбнулся.
– Как это мило с вашей стороны, – ответил он тоже по-английски. – Но я не могу долго разговаривать. Приезжает мой племянник, и я должен это закончить. – Он указал на елку и тут же вернулся к работе.
– Это его очередная навязчивая идея, – объяснила медсестра. – Он украшает елку, потом все снимает и начинает заново. Лео, все в порядке, ты можешь ненадолго это оставить.
– Нет-нет, я должен закончить до приезда Данте, – нетерпеливо отозвался Лео. – Я обещал ему.
– Я здесь, дядя. – Данте подошел к нему. – А елка и так красивая.
– О, но я должен. Иначе Данте будет разочарован. Кстати, вы знаете Данте?
Ферн затаила дыхание, но Данте был невозмутим. Казалось, он к этому привык.
– Да, я встречал его. Он много рассказывал мне о тебе.
– Но почему же он не приехал? – Лео чуть не плакал. – Он все время обещает приехать, но не приезжает, а мне так хочется его увидеть.
– Лео, посмотри на меня. – Голос Данте был очень мягок. – Разве ты меня не знаешь?
– Нет. – Лео уставился на него широко раскрытыми глазами. – А я должен?
– Я часто навещал тебя раньше. Надеюсь, ты меня помнишь?
– Нет, – отозвался Лео с отчаянием. – Я никогда вас раньше не видел. Я вас не знаю, не знаю, не знаю.
– Хорошо, хорошо, это не важно.
– Кто вы? – взвыл Лео. – Я вас не знаю. Вы пытаетесь меня запутать. Уходите! Я хочу Данте. Где Данте? Он обещал!
И Лео зарыдал. Данте хотел обнять старика, но тот с силой оттолкнул его, выскочил из палаты в сад и бросился бежать.
Медсестра хотела пойти за ним, но Данте остановил ее:
– Позвольте, я сам.
Он поспешил за дядей.
– О боже, – вздохнула Ферн.
– Да, очень печально, – подхватила медсестра. – Он милый старик, но если что-то возьмет в голову, то переубедить его невозможно.
– Это нормально для него – не узнавать своих родных?