– Мы не часто их тут видим. Данте приезжает чаще других. Он очень мягок и добр с Лео. Кстати, он оплачивает львиную долю расходов на его содержание и лечение.
– И давно Лео такой?
– Тридцать лет.
С тяжелым сердцем Ферн побрела в сад.
Откуда-то из-за деревьев слышался плач. Данте и Лео сидели на поваленном дереве. Данте обнимал дядю, который всхлипывал у него на плече.
– Не плачь, – мягко проговорил он. – Я хочу, чтобы ты познакомился с моей знакомой. Нельзя плакать в присутствии дамы – она подумает, что не нравится тебе.
Лео высморкался и поздоровался с Ферн по-итальянски.
– Нет-нет, моя знакомая – англичанка, – поправил его Данте. – Мы должны разговаривать с ней по-английски. – Ее зовут Ферн Эдмундс.
Лео послушно произнес:
– Добрый вечер, мисс Эдмундс.
– Пожалуйста, называйте меня Ферн, – улыбнулась она. – Я рада познакомиться с вами. – Силясь придумать тему для беседы, молодая женщина огляделась. – Красивое место.
– Да, мне всегда тут нравилось. Конечно, – серьезно добавил Лео, – приходится немало трудиться, чтобы поддерживать все в хорошем состоянии. Но этот дом принадлежит моей семье очень давно, и я должен… должен… – Он осекся, озираясь в замешательстве.
– Не беспокойся ни о чем, – сказал Данте, беря его за руку.
– Я так хочу, чтобы всюду был порядок, когда он приедет, – печально проговорил Лео. – Но он не приедет, да?
– Лео, это я, – с нажимом произнес Данте. – Посмотри на меня. Разве ты меня не узнаешь?
Лео долго смотрел на него с ожиданием и грустью. Ферн затаила дыхание.
– Разве я вас знаю? – печально спросил старик через некоторое время. – Как бы мне хотелось, чтобы он приехал. Данте говорил, что он единственный человек, который по-настоящему меня понимает и всегда будет моим лучшим другом. Но он не навещает меня.
– Я навещаю тебя, – настаивал Данте. – Ты меня не помнишь?
– Ох, нет, – вздохнул Лео. – Никогда вас раньше не видел. А вы знаете Данте?
Данте опустил голову и помолчал. В конце концов он смог выдавить:
– Да, я его знаю.
– Пожалуйста, пожалуйста, попросите его приехать ко мне. Я так по нему скучаю.
Да, Данте был прав: реальность ужаснее всего того, что она могла себе представить.
– Давайте вернемся в дом, – предложил он, помогая дяде встать.
На обратном пути Лео снова повеселел и оживленно болтал о прекрасном поместье, которое считал своим.
Медсестра вышла на крыльцо, по-доброму улыбаясь ему и приглашая пройти в дом.
– У нас есть твои любимые пирожные, – завлекала она старика.
– О, спасибо. Я пытался рассказать моему другу про Данте. Послушайте, сейчас я покажу вам его фотографию.
Из комода Лео достал фотоальбом и показал им снимок, судя по всему сделанный недавно. Данте сидел рядом с дядей, они оба улыбались и выглядели довольными друг другом. Лео с гордостью смотрел на фото.
– Ну вот, вы видите, он совсем не похож. – Он с грустью взглянул на Данте.
Ферн почувствовала, что еще секунда – и она расплачется.
– Видите, какой красивый мальчик, – продолжал Лео, любовно поглаживая снимок. – Он всегда был моим любимцем. Взгляните.
Он начал переворачивать страницы, показывая другие фотографии. Ферн ахнула, увидев снимок молодого Лео, державшего на коленях маленького мальчика. Это был Данте.
Но самым трагичным оказалось то, что в свое время Лео был очень похож на выросшего племянника – такой же ослепительный, обаятельный, веселый.
Какой ужасный финал!
Переворачивая страницы, Лео показывал еще снимки. На одном из них была запечатлена красивая молодая женщина.
– Это моя жена, – мягко проговорил он. – Она умерла.
Но Данте покачал головой и тихо-тихо прошептал:
– Ушла от него.
Была там и фотография маленького Данте с мужчиной и женщиной.
– Моя сестра Анна, – гордо сказал Лео. – И ее муж Таддео Ринуччи. Они погибли в автомобильной аварии много лет назад. – Он вернулся к самому последнему снимку и показал его Данте. – Видите? Если бы вы могли запомнить, как он выглядит, и… – Слезы снова покатились по его щекам.
Сердце Ферн разрывалось.
– Я запомню, – очень мягко проговорил Данте. – Можешь положиться на меня. И я постараюсь найти какой-нибудь способ порадовать тебя. Рассчитывай на меня.
– О да, – подхватил Лео. – Вы всегда так добры ко мне. А кто вы?
– Это не важно. Раз мы друзья, имена не имеют значения.
Старик просиял:
– О, благодарю вас, благодарю. Я хочу… хочу…
Вдруг он задышал часто и неровно, замахал руками, и Данте потребовалась вся сила, чтобы удержать его в кресле.
– Вам лучше уйти, – посоветовала медсестра. – Начинается приступ.
– Что за приступ? – спросила Ферн, когда они вышли.
– Эпилептический припадок, – резко отозвался Данте. – Это еще одно проявление болезни. Он потеряет сознание, а когда очнется, не будет помнить ничего, даже наш визит. Возможно, это я спровоцировал припадок, потому что встречи со мной действуют на него возбуждающе.
– Ох, бедняга, – пробормотала Ферн.
– Ну, теперь поедем в аэропорт. Ты видела все, что нужно.
Она согласилась без возражений, чувствуя, что Данте уже на пределе.
Они мало разговаривали во время короткого полета до Неаполя. Ферн казалось, что ей больше никогда не захочется произнести ни слова. В душе ее царил мрак. Возможно, станет легче, когда они приедут домой и смогут поговорить. Она очень старалась верить в это.
Но у дверей кватиры Данте остановился.
– Пойду-ка я прогуляюсь, – сказал он. – Вернусь поздно.
Он хотел побыть один. Ферн решила, что ей тоже нужно некоторое время побыть одной. Вот до чего они дошли!
Квартира была пугающе пустой и тихой. Никогда раньше тишина не казалась Ферн такой угрожающей, потому что смеющийся дух Данте всегда оставался с ней, даже когда сам Данте отсутствовал. Но сейчас веселье умерло, быть может, навсегда, сменившись враждебностью.
Все произошло очень быстро. Всего несколько часов назад она не сомневалась, что проблемы могут быть устранены, а путь расчищен. А потом небесный свод упал на нее.
Нет, на них обоих.
В отчаянии она призналась ему в любви, но только теперь вспомнила, что он такое же признание не сделал, зато заявил о намерении убить ее любовь. Она больше не была уверена в его чувствах.
Возможно, это и есть настоящий Данте, человек, чья главная потребность – держать весь мир на расстоянии.
Ферн сидела в темноте, дрожа от горя и отчаяния.
Данте вернулся под утро. Когда дверь спальни приоткрылась, она сказала:
– Я не сплю.
– Извини, я разбудил тебя. – Голос его был спокойным.
– Я не могу спать.
Он прошел к окну и устремил взгляд на Везувий.
– Значит, вот что ты имел в виду, да? – спросила Ферн, вставая рядом. – Неизвестно, когда он пошлет предупреждение.
– Ты угадала.
– И теперь, когда предупреждение получено, мы все должны уносить ноги?
– Если у тебя есть хоть капля благоразумия.
– Я никогда не отличалась благоразумием.
– Знаю. – Данте коротко рассмеялся. – Трудно представить, что из нас двоих благоразумен я, верно?
– Уж точно не я, – улыбнулась Ферн, пытаясь воскресить прежнюю шутливую манеру беседы.
– Поэтому я должен быть мудрым за нас обоих. Полагаю, то, что произошло сегодня, открыло тебе глаза. Ты видела, что ждет меня.
– Пожалуйста, воспользуйся медицинской помощью, – не сдавалась она.
– Шанс избежать болезни так мал, что не оправдывает риска. Повторение судьбы Лео – мой кошмар. Может, однажды это случится. Предположим, что мы женаты. Хватит ли у тебя сил бросить меня?
Ферн уставилась на Данте, не в состоянии поверить, что он на самом деле это сказал.
– Ты бы хотел, чтобы я попросту убежала от тебя?
– Да, и как можно дальше. Я бы хотел, чтобы ты уехала туда, где никогда не увидела бы меня и не вспоминала бы обо мне.
Потрясенная, Ферн отступила назад и воззрилась на Данте. Затем слепая ярость обуяла ее, и она вскинула руку, целясь ему в лицо, но в последний момент отвернулась.
Он рывком развернул ее к себе.
– Если хочешь ударить меня, сделай это, – прорычал он.
– Следовало бы, – выдохнула Ферн.
– Да, следовало бы. Я оскорбил тебя, не так ли? Прекрасно, я готов оскорбить тебя еще. И еще. Пока ты не посмотришь в лицо реальности.
Ферн понимала, что жестокость Данте – намеренная попытка оттолкнуть ее для ее же блага. И все же сила его ярости поражала.
– Вероятно, я вижу реальность иначе, – возразила она.
– Брак? Дети? Мы гуляем на закате, держась за руки? Только я не буду держать тебя за руку, я повисну на ней в поисках поддержки.
– И я буду рада дать тебе эту поддержку, потому что люблю тебя.
– Не люби меня, – свирепо велел он. – Мне нечем ответить на твою любовь.
– Это действительно так? – прошептала Ферн.
Взгляд, который он устремил на нее, был полон отчаяния и страдания.
– Постарайся не возненавидеть меня, – устало проговорил Данте.
– Я-то думала, ты добиваешься моей ненависти. Это самый быстрый способ избавиться от меня.
– Я тоже так считал, но обнаружил, что не могу с этим справиться. Выполни мою просьбу, и я постараюсь не возненавидеть тебя.
– Что? – растерялась она. – После всего, что у нас… ты мог бы ненавидеть меня?
Он долго молчал, потом прошептал:
– Да, если понадобится.
Данте снова уставился в окно. Уже забрезжил рассвет. Воздух был чистый и свежий. День обещал быть чудесным.
Ферн подошла к нему и прижалась щекой к его спине.
– Милый, – прошептала она.
Данте даже не оглянулся.
– В одиннадцать утра вылетает самолет в Англию. Я заказал тебе билет.
Он отвез ее в аэропорт, помог зарегистрироваться.
Она не могла этого вынести.
– Данте, пожалуйста.
– Не надо.
– Одно твое слово – и я останусь, – прошептала она. – Мы как-нибудь справимся.
Он покачал головой, в глазах были усталость и обреченность.
– Это не твоя вина. Моя. Я не могу измениться. Ни одна женщина не сможет жить со мной. Ты была права. Мне следовало предупредить тебя. Разве это не доказывает, что я чудовище?
– Ты не чудовище, – горячо возразила она. – Просто человек, который угодил в ужасную ловушку. Но тебе не обязательно жить в ней одному. Давай войдем туда вместе, позволь быть рядом с тобой.
– Чтобы ты тоже оказалась в ловушке? Нет, беги, пока можешь. Бога ради, бога ради, уезжай!
Данте бросился прочь, ни разу не оглянувшись. Она смотрела, как расстояние между ними растет, пока он не исчез совсем.
Но только из вида. В душе и в сердце Ферн он всегда будет жить.
Глава 11
Поздней ночью Ферн добралась до своей квартиры. Она весь день ничего не ела и, включив отопление, начала готовить ужин, но внезапно все бросила и отправилась в постель.
«Где ты? – думала она. – Что делаешь? Лежишь один, мыслями устремляясь ко мне, как я к тебе? Или проводишь время с какой-нибудь девушкой, снятой на вечер? Нет, слишком быстро. Рано или поздно ты сделаешь это, но не сейчас».
Ферн немного поспала, проснулась, снова уснула. Наконец она заставила себя подняться.
Первым делом она набрала номер Хоуп. Еще в Италии она сообщила синьоре Ринуччи о том, что Данте обнаружил файлы, об их поездке в Милан и обо всем остальном.
– Я хотела позвонить вчера вечером, но было очень поздно, – извинилась Ферн.
– Ничего. Как ты? Судя по голосу, ужасно.
– Станет лучше, когда я выпью чашку чаю.
– И все же, как ты на самом деле? – настаивала Хоуп с материнской озабоченностью.
– Мне нужно время, – призналась она. – Как Данте?
– Ему тоже нужно время. Карло и Раггьеро вчера вечером поехали проведать его. Не застав Данте дома, они прочесали все местные бары и обнаружили его со стаканом виски в руках. Они отвезли Данте домой, уложили в постель и остались с ним до утра. Карло недавно позвонил и сказал, что Данте страдает от ужасного похмелья, но в остальном все нормально.
Женщины распрощались, заверяя друг друга в любви. Через несколько минут позвонил Майк.
– До меня дошли слухи, – начал он. – Они гласят, что ты, возможно, вернулась к родным пенатам.
Ферн чуть не рассмеялась:
– Можно и так сказать. Я в Англии.
– Отлично! Тебя ожидает куча работы.
– Я думала, ты списал меня со счетов.
– Я не списываю со счетов людей, способных много зарабатывать. Та работенка, от которой ты отказалась, все еще ждет. Они попробовали кого-то другого, остались недовольны результатом и велели мне добыть тебя за любую цену. Это нереальные бабки.
– Ну хорошо, – прервала она Майка. – Скажи, когда и где.
Позже Ферн отправилась в театр, где репетировала мегазвезда со своей не менее знаменитой невестой. С первого же момента все пошло хорошо. Она понравилась им, они понравились ей. Клиенты хвалили ее снимки и настаивали на том, что именно Ферн должна делать фотографии у них на свадьбе.
История о ее встрече с Сандором в Италии стала известна, и Ферн начала получать приглашения «рассказать все» прессе. Она отказалась, однако Сандор занервничал, дал своекорыстное интервью одной газете, проиллюстрированное несколькими снимками Ферн. Ее слава увеличилась. Как и гордость.
Жизнь шла прекрасно.
«Нет, не жизнь, – думала она. – Только карьера. Жизни больше не нет».
Ферн регулярно разговаривала с Хоуп, и у нее создалось впечатление, что существование Данте во многом похоже на ее существование: внешне успешное, но внутри унылое.
Через месяц от него поступило сообщение: «О тебе пишут во всех газетах. Я рад, что ты ничего не потеряла. Данте».
Она ответила: «Я потеряла больше, чем ты можешь себе представить».
После этого наступила тишина. Затем пришло письмо: «Я знаю, какая ты великодушная, поэтому смею надеяться, что со временем ты простишь мне все, что я сказал и сделал. Да, я люблю тебя; знаю, что всегда буду любить. Но ради нас обоих больше никогда это не повторю».
Ночь за ночью Ферн плакала. Наконец написала: «Тебе и не нужно повторять. Достаточно одного раза. До свидания, любимый».
Он не ответил, да она и не ждала.
Ее преследовали кошмарные сны. В одном она увидела постаревшего Данте. Ферн с радостью протянула к нему руки, а он смотрел на нее, не узнавая. Кто-то взял его за руку и увел прочь. И тут она поняла, что случилось худшее и он повредился умом. Данте забыл ее.
Проснулась она в слезах. И вдруг ее начало тошнить. Ферн еле-еле успела добежать до ванной.
«Всего-навсего кишечное расстройство, – убеждала она себя. – Это не значит, что я беременна».
Однако тест подтвердил ее смутные подозрения.
Открытие, что она ждет ребенка Данте, походило на удар грома.
Ребенок зачат в любви, но, вероятно, поражен наследственной болезнью, которая исковеркала жизнь его отца.
Разумным решением был бы аборт, но Ферн сразу же отбросила эту мысль. Если она не может быть с Данте, то хотя бы сохранит маленькую его часть. Женщина, защищая ребенка, прижала ладони к животу, еще совершенно плоскому.
– Я не позволю никому и ничему причинить тебе вред, – поклялась она. – Не важно, что готовит будущее. Ты мой, и я не дам тебя в обиду.
Потом она решила, что Данте имеет право знать, и тогда, быть может…
– Нет, нет! – вскричала Ферн. – Никаких ложных надежд. Просто надо сообщить ему.
Она предупредила Майка, села в самолет до Неаполя и поселилась в отеле, не сказав никому, что приезжает, даже Хоуп. Это касалось только ее и Данте.
Было еще светло, когда она добралась до их дома. Ферн прислушалась, но из квартиры не доносилось ни звука. Тишина показалась ей дурным предзнаменованием. Женщина отступила назад. Неуверенность ей не свойственна, однако сейчас слишком многое поставлено на карту.
Она собралась было позвонить, затем опустила руку. Какой смысл? Данте уверен, что судьбу не провести, и, пожалуй, он прав. Она обреченно направилась к лифту.
– Не уходи!
Обернувшись, Ферн увидела Данте, стоящего в дверях. Волосы его были растрепаны, рубашка расстегнута, лицо изможденное, а глаза такие, словно он месяц не спал. Но он протягивал к ней руки и в следующую секунду уже обнимал ее.