Я прикусываю губу. Почему-то мне хочется достучаться до нее, я не хочу сдаваться, потому что чувствую в ней какую-то печаль.
— Я люблю лошадей, — тихо говорю я.
Она полностью игнорирует меня.
— Тебе нужно нарисовать башню у замка.
Ее зажатая рука с карандашом на секунду замирает, но потом она продолжает выводить траву, отказываясь смотреть на меня.
— Замок прекрасен.
Я слышу, как она глубоко вздыхает.
— Я знаю, потому что живу в замке.
Ее карандаш перестает царапать бумагу.
Я задерживаю дыхание.
Она поворачивает лицо в мою сторону, ее кудряшки подпрыгивают, обрамляя щеки и ее серые глаза с огромным любопытством смотрят на меня. Тут же мое сердце уходит в пятки. Она представляет собой жалкое зрелище.
— Ты живешь в замке? — шепчет она.
Я киваю.
— Угу. Я живу на верху башни.
Ее глаза расширяются до невозможных пропорций.
— Правда?
Я снова киваю.
— Нужно подниматься по извилистой каменной лестнице, чтобы добраться до комнаты.
Ее глаза сияют.
— Вот, давай я тебе покажу. — Я вытаскиваю свой мобильный телефон и прокручиваю фотографии. К счастью, я много фотографий сделала своего подаренного щенка. Я показываю ей, она наклоняется ближе, чтобы взглянуть.
— Это твой щенок?
— Да. Ее зовут Мика.
— Она такая милая.
Я ухмыляюсь.
— Это мой рождественский подарок.
Вспышка боли пересекает ее маленькое лицо. Возможно, она потеряла собаку или кошку.
Я быстро прокручиваю назад и нахожу несколько фотографий замка, сделанных снаружи. Она наклоняется еще ближе и пристально разглядывает мои фотографии.
— Может, когда-нибудь ты придешь ко мне в гости, — говорю я, — и вдруг она вздрагивает. Вскакивает на ноги, хватает свой альбом и выбегает из зала.
Я тоже вскакиваю на ноги, но не могу заставить себя остановить ее. Что я ей скажу? Я даже не знаю, как ее зовут. Наблюдая за ее маленькой убегающей фигуркой, я испытываю настоящее чувство подавленности. Черт. Я облажалась, слишком стремясь установить с ней контакт. Кто приглашает ребенка к себе домой, познакомившись с ней всего несколько минут назад? Она, наверное, подумала, что я какая-нибудь извращенка. Как глупо, с моей стороны.
— Как мать твою ты это сделала?
Я поворачиваюсь в сторону говорившего, и мои щеки начинают гореть от смущения. Боже! Из всех людей в мире почему именно Джек Айриш должен стать свидетелем моего промаха, не способной наладить контакт даже с маленьким ребенком?
11.
Джек
— Прости. Я не хотела, чтобы она сбежала, — извиняется София. В ее глазах полно печали, и она выглядит так, будто вот-вот разрыдается. Я с удивлением смотрю на нее. Господи, неужели существует такая невинность?
— Лори ни с кем не разговаривала с тех пор, как только пришла сюда, это было около шести месяцев назад. Ты только что смогла разговорить ее, так что думаю тебе не о чем сожалеть. То, что ты совершила напоминает чудо.
Ее глаза расширяются.
— О! — восклицает она, и ее лицо окрашивает вспышка настоящей радости, и я вдруг замечаю, что она еще красивее, чем впервые видел ее. Ее красота не сверкающая, как бриллиант, а загадочная, интригующая, словно нитка жемчуга, светящаяся при лунном свете.
Она прикусывает нижнюю губу, и мои глаза тут же устремляются к ее рту. Она еще больше краснеет. Черт, я пялюсь на нее так, будто она чертовски точная копия моего полиса страхования жизни.
— Почему она не разговаривает? — смущенно спрашивает она.
— Никто не знает. Она неподалеку живет со своей матерью. Я думаю, что ее мать иностранка и не общается с другими женщинами.
София выглядит обеспокоенной, видно из-за того, что Лори похоже имеет для нее какое-то значение.
— И у нее нет друзей?
— Она не хочет иметь друзей. Дети пытались разговорить ее, но она даже не посмотрела в их сторону. Как ты заставила ее поговорить с тобой?
— Она рисовала замок, и я сказала ей, что живу в замке.
Мои брови взлетают вверх.
— На самом деле?
Она кивает.
— Да, в графстве Чешир. Замок принадлежит моей сестре и ее мужу.
Я не могу не улыбнуться. Я никогда не встречал никого, кто жил бы в замке, но она выглядит так, словно, действительно, должна жить в замке. Невинная принцесса, которую необходимо спасти.
— Думаешь, она вернется? — обеспокоенно интересуется она.
— Наверное. Думаю, ей нравится быть среди детей, но она просто не была готова к общению. Но ты смогла ее заинтересовать, чтобы она сделала первый шаг.
— Но я разрушила все. Она же убежала.
— Нет, ты ничего не разрушила. Она заинтересовалась тобой, значит вернется.
— Ты правда так думаешь?
— Да. Ты естественна с детьми, и у тебя хорошая интуиция. Почему бы тебе не поработать тут волонтером, чтобы помочь детям?
Я чувствую, как она тут же сжимается от моего предложения. Хмурится.
— О! Не думаю, что такое будет возможно. Слишком далеко, чтобы приходить сюда на регулярной основе.
— Что может быть невозможно? — спрашивает ее сестра, оказавшаяся рядом с нами. Ее улыбка и вопрос не случайны, в глазах просматривается бдительность и напряжение. Она напоминает мне тигрицу, защищающую своих детенышей.
— Ничего особенного, — бормочет София.
Ее сестра вопросительно смотрит на меня, и я вдруг понимаю, что она может оказаться союзником.
— Я только что предложил Софии поработать здесь волонтером, она настолько естественно ведет с ними, это было неплохо, но она сказала, что слишком далеко живет.
Ее сестра переводит взгляд с Софии на меня, а потом на ее лице расплывается огромная улыбка.
— На самом деле, это гениальная идея. Мы обе могли бы приходить. Допустим, раз в неделю. У нас есть квартира в Лондоне, и когда мой муж по делам будет оставаться в городе, мы могли бы тоже оставаться на ночь.
Я перевожу взгляд на Софию и ободряюще приподнимаю брови.
— Ну. Хочешь снова увидеть Лори?
Она сжимает руки в кулаки, и я замечаю тревогу во всем ее виде.
— Но чем мы можем помочь?
— Многим, вы могли бы учить детей чему-то полезному, расширяя их кругозор и способности. «Кидс Рул» предполагает расширение прав и возможностей детей, чтобы они отказались от наркотиков, банд и алкоголя. Вам придется переговорить с Ланой или девушкой из офиса, но уверен, что вы двое сможете что-нибудь придумать.
София неуверенно хмурится, но сестра очень увлечена этой идеей.
— Я могла бы давать уроки фортепиано или советы по моде, которую изучила, когда была моделью, а София могла бы вести уроки вокала. Она всегда была лучшей певицей в нашей семье.
— Круто, — отвечаю я.
София с нетерпением переводит на меня взгляд. В ее лице читается некое возбуждение, которое она пытается скрыть, чтобы, видно, не быть потом разочарованной.
— Вы действительно думаете, что это хорошая идея?
Я ухмыляюсь. Не знаю почему, но мысль о Софии, приезжающей сюда в центр, заставляет все мое тело звенеть от предвкушения.
— Абсолютно. Насколько я знаю, никто не преподает уроки на фортепиано или вокал. А что касается советов по моде от бывшей всемирно известной модели, то у вас все девочки будут стоять в очередь.
— Спасибо, Джек. Мы поговорим об этом с Ланой, — отвечает Лена.
— Без проблем, — говорю я.
— Я понятия не имела, пока Лана не сказала мне сегодня, что вы и есть Джек Айриш, — говорит Лена.
Я пожимаю плечами, смущаясь. Она говорит это с таким видом, будто я знаменитость или что-то типа того.
Она улыбается.
— Должна сказать, ваше имя часто упоминалось, пока я работала в мире моды.
София с любопытством смотрит на сестру.
— Почему?
Она кидает на Софию загадочный взгляд.
— Джек — один из лучших пластических хирургов Великобритании. Он руководит самой известной клиникой на Харли-стрит. — Она делает паузу и морщит лоб. — Я даже знаю пару девушек, которым он сделал другую форму носа. Кстати, вы проделали потрясающую работу оба раза.
— Спасибо, — тихо отвечаю я.
Затем звонит колокол, и наступает время всем спуститься в столовую на праздничный обед. Лана и другие женщины поставили здесь огромную елку и украсили ее большим количеством мишуры, поэтому со всех сторон слышатся ахи и комментарии «злой человек» и «круто» от детей. (Имеется в виду фильмы о похитителях Санта-Клаусах и маньяках-убийцах («Тихая ночь, смертельная ночь» 1984, «Плохой Санта»2003), поэтому дети называют его злым. – прим. пер.)
12.
София
Обед проходит весело, дети, кажется, определенно наслаждаются. Взрослым подают вино. И у меня тоже есть бокал в руке, который я тяну к своим губам.
Несколько раз, когда я поднимаю глаза, ловлю взгляд Джек на себе, но я тут же краснею и начинаю нервничать, поэтому быстро отвожу глаза, делая вид, что не замечаю его взгляда, хотя мы явно пялились друг на друга. Это глупо, но Джек Айриш почему-то оказывает на меня безумное влияние.
Позже Санта начинает раздавать подарки, но снаружи с улицы доносится шум потасовки. Оказывается, там происходит драка между выпившими мужчинами, возвращающимися из соседнего паба. Джек и еще один мужчина выходят к ним, и я ловлю себя на мысли, что начинаю нервничать, ожидая его возвращения. Странно, но я гоню от себя мысль, что он может там пострадать.
Он возвращается, и я тут же замечаю, что рукав его пиджака порван. Но я все равно с облегчением выдыхаю. С одной стороны, мне отчаянно хочет подойти к нему, но мои ноги не готовы двигаться в его сторону. И хорошо, что я этого не делаю, потому что замечаю Сьюзан, сотрудницу этого центра, с которой меня познакомили, она направляется к нему и с особым вниманием осматривает его руку и порванную ткань.
Она так близко к нему стоит, что я у меня в глубине груди поднимается совершенно странное для меня чувство — негодования, как будто он принадлежит мне и только мне, а она вмешивается не в свое дело. Я вижу, как она смотрит на него выразительными глазами и что-то говорит, но он встряхивает головой, вытаскивает свою руку и уходит.
С его уходом, время после обеда мне кажется унылым, хотя я присоединяюсь к играм с детьми, мысли о нем все время крутятся у меня в голове.
Перед тем, как приходит время уезжать, Лена договаривается с женщиной за стойкой регистрации, что в ближайший четверг мы дадим уроки. Должна признать, следующие три дня я очень переживаю на этот счет. А что если никто не придет? Что, если я облажаюсь или еще хуже войду в ступор? Я до мяса сгрызла свои ногти, но, оказалось, что зря беспокоилась.
Джек оказался прав, толпа хихикающих девушек просто текла на урок Лены по основам модельного бизнеса, моды и советам по макияжу. Более сорока человек, нам пришлось воспользоваться залом, вместо класса, но Лена даже не беспокоилась по этому поводу, во всяком случае, я не заметила, она выглядела блестяще.
Она начинает с показа некоторых простых упражнений, как стоит ходить по подиуму, затем переходит к лекции, как в школе, заканчивая свой урок. Мне кажется, на самом деле, это было очень круто. Все девочки в этом центре приобретут гораздо больше правил этикета, чем дебютантки девятнадцатого века.
Ее урок интересен даже для меня. Она дает маленькие советы, по которым работают все модели. По-видимому, они не говорят сыр или секс, когда хотят, чтобы их фотографии выглядели «надув губки» и сексуально. Они говорят «чернослив».
— Попробуйте, — просит она, и больше чем сорок маленьких девочек эхом вторят ей, смеясь и оглядываясь на выражение своей соседки.
К моему большому удивлению появляется Лори уже в середине занятия, она останавливается у входа в зал и ни с кем не разговаривает. В какой-то момент я замечаю ее хихикающую над одной из шуток Лены.
Час спустя Лена заканчивает урок, предлагая девочкам принести их косметику в следующий раз. Как только Лена говорит: «Увидимся на следующей неделе», Лори вскакивает и несется на выход, но она все равно ищет мой взгляд и расплывается в застенчивой улыбке.
Я улыбаюсь довольная, что она все же вступила со мной в контакт и обратила на меня внимание.
Большая кучка девочек тут же окружают Лену, поэтому я машу ей рукой и направляюсь в класс по соседству, чтобы начать свой урок вокала. Моя группа намного меньше, семь девочек, но они такие хорошенькие и милые, настолько готовые меня слушать, что я совсем забываю о своем волнении. Играя на пианино, я полностью наслаждаюсь занятием. В конце урока я так горда собой, даже не передать.
Маленькие шажки.
Я собираю свои вещи, надеваю пальто и иду в фойе. Открыв дверь, я наблюдаю, как Лена наклоняется к стойке регистрации, разговаривая с Джеком. Он, очевидно, только что с работы, потому что на нем белая рубашка и черные брюки. Он поворачивает голову, глядя на меня, и мое сердце пускается в безумный пляс, у меня даже нет сил поздороваться с ним.
— Как прошел урок? — интересуется он.
— Все было в порядке, — отвечаю я настолько безразлично, насколько могу.
На мне одет синий джемпер и джинсы, все мои формы скрыты, поэтому я не представляю для него никакого интереса, но его взгляд все равно с интересом проходится по мне. Потом он переходит к моему лицу, и улыбаясь говорит:
— Хорошо. Теперь кто хочет присоединиться ко мне и что-нибудь съесть?
— Не я, — тут же отвечает Лена. — У меня позже будет свидание с мужем, — с улыбкой добавляет она. — Кроме того, я не видела свою дочь целый день, мне нравится урвать пару часов с моим ребенком до того, как она уснет. Почему бы вам, ребята, не поесть вместе?
— Нет, я пойду с тобой, — тут же отвечаю я.
Полностью игнорируя меня, она смотрит на Джека.
— Ты же забросишь мою сестру к нам, когда вы закончите ужинать, не так ли?
— Конечно, — заверяет Джек.
— Это будет здорово. Пожалуйста, позаботьтесь о ней, потому что она очень дорога мне, — отвечает она, улыбаясь ему.
Он переводит глаза в мою сторону.
— Да, я согласен. Она, действительно, очень дорога.
13.
София
На улице влажно. Дует холодный ветер, и я сильнее запахиваю края своего твидового пальто. Мы машем отбывающей моей сестре на автостоянке, Джек поворачивается ко мне.
— Ты сильно хочешь есть?
— Очень.
Он ухмыляется убийственной сексуальной улыбкой, отчего у меня скручивается желудок. Прекрати София. Он не для тебя и это не свидание. Он же предложил поужинать Лене, а не мне, но Лена отказалась.
— Что бы ты хотела съесть? — спрашивает он.
— Может что-нибудь в МакДональдс?
Его лицо вытягивается.
— Ты же понимаешь, что я врач и не могу потворствовать пище, которая напоминает пластмассу?
Я ухмыляюсь.
— Мне все же хотелось ее попробовать.
— Ты никогда не была в МакДональдс? — с недоверием спрашивает он.
— Нет. — Я не собираюсь ему объяснять, что большую часть своей жизни я была заперта в борделе. — Моя сестра и ее муж, как правило, предпочитают ужинать в хороших ресторанах, так что у меня не было возможности попробовать.
Он странно посматривает на меня.
— Что? — тут же, становясь в оборонительную позу, спрашиваю я.
Он отрицательно качает головой.
— Ничего. Но у меня имеется идея получше. Мой друг владеет небольшой забегаловкой, которая делает бургеры. Я отвезу тебя туда, если ты попробуешь и тебе не понравится, мы отправимся в МакДональдс дальше по улице, и ты попробуешь там все эти ужасные блюда, которые захочешь.
— По рукам, — соглашаюсь я с широкой улыбкой.
— Тогда пошли, — сказал он, легко положив руку мне на спину и направляя к убийственному черному Ламборгини.
Я смеюсь.
— Ты уверен, что эта штука не кусается?
Он придерживает для меня переднюю дверь.
— Машина не кусается, — подтрунивает он, косясь на меня.
Я чувствую, как у меня начинаю гореть щеки. Он флиртует со мной. Никто никогда в жизни не флиртовал со мной. Никогда. Я даже не знаю, что нужно делать в такой ситуации. Я проскальзываю в машину, он закрывает дверь и обходит сзади, направляясь к водительскому месту. Я с любопытством оглядываюсь вокруг — я в машине Джека.