Я ехала домой и думала, думала. Его рассказы о Севере, где он служил, всколыхнули что-то давно забытое в моей душе. Раньше мы жили иначе: у нас были другие ценности в жизни, и, вообще, мы были другими: мягче и романтичнее. Наверно, «звериный лик империализма», которого так боялись коммунисты, всё-таки показал своё лицо, начисто вытеснив из нашей жизни способность мечтать и уверенность в завтрашнем дне. Деньги, деньги всегда только деньги стали главенствовать в наших душах. Вот и сейчас наша работа заключалась в умасливании продавцов и покупателей, чтобы получить побольше вожделенных зелёненьких долларов. А зачем? Для того чтобы купить дочке платье или модную куклу Барби? Или иметь возможность посидеть в кафе, чтобы за кружкой пива порассуждать о потерянном смысле жизни и вспомнить, как хорошо было раньше?
Глава 6
Сегодня мне было совершенно нечем заняться — это одна из самых больших проблем в нашей деятельности. Приходишь в офис, за полчаса делаешь все нужные звонки, потом ещё полчаса занимаешься просматриванием ежедневника, придумывая кому ещё можно было бы позвонить, чтобы напомнить о себе, и всё! Больше работы нет. Дальше возникает мысль: чем же занять длинный рабочий день? Где найти того клиента, который принеcет деньги, которые позволят заткнуть дыры в семейном бюджете? Тяжёлое состояние, когда хочется поработать, а работы нет. Но страшно хочется что-то делать. Даже ладошки чешутся. С тоской я вспомнила свою работу программиста: там у меня всегда был завал, иногда я даже не могла выйти покурить, а если случалось, что все программы написаны и сданы, можно читать литературу и осваивать новое. Здесь же, кроме гражданского кодекса и вечной «Из рук в руки», от которой клонило в сон, читать нечего. Пока я предавалась подобным невесёлым размышлениям в курилке, к нам спустились Александр Иванович с девушкой. Корольков выглядел недовольным, тихо на чём-то настаивал, а она всё время твердила «не могу, не могу» и неловко затягивалась сигаретой. Было заметно, что девушка курит в тех редких случаях, когда очень расстроена. Потеряв терпение, Александр Иванович обратился ко мне:
— Лебедева, ты у нас неробкого десятка?
Я вопросительно посмотрела на него.
— Тебе деньги нужны? — задал он уже более конкретный вопрос.
Деньги мне нужны всегда, и я подошла ближе.
— И что надо сделать?
— Да вот, — он показал на смутившуюся окончательно девушку, — не может справиться. Не агент, а сплошные эмоции: мужчину, ей, видите ли, жалко! А то, что он всё равно попал, она не понимает.
— Да если бы вы видели его?! — возмущённо сказала она. — Я уже сказала: можете меня уволить, но я не буду этим заниматься.
— Да, пожалуйста, — Александр Иванович, презрительно пожал плечами и посмотрел на меня. — Ты будешь этим заниматься или я предложу ещё кому-нибудь?
— Хотелось бы узнать, в чём дело? — осторожно ответила я.
— Тамара, — он кивнул на девушку, — тебе расскажет. Если надумаешь — подходи ко мне, будешь работать с вариантом. А она пусть сидит без работы: ей, видимо, деньги не нужны! — Корольков выбросил окурок и ушёл.
Я посмотрела на Тамару: она чуть не плакала. Я её видела раньше и всегда обращала внимание на её какую-то особенную интеллигентность и мягкость. Она скромно, если не сказать бедно, одевалась, и всё лето проходила в одной и той же юбке, но казалась очень интеллигентной. Волосы гладко зачёсаны и убраны, на лице полное отсутствие косметики. Лада называла её серой мышкой, а мне Тамара нравилась. Хорошо поставленная речь, грациозные движения, правильные, хотя и мелкие черты лица. Тамара прижимала к груди дешёвую, видимо, купленную на рынке, сумочку. С трудом верилось, что этой девушке не нужны деньги. При одном взгляде на неё просматривалось: она дошла до самого края и достаточно долго сопротивлялась, прежде чем прийти в агентство недвижимости.
— Расскажи, что произошло и почему ты отказываешься? — попросила я, зная, что никакой агент не выпустит вариант из рук, пока не убедится, что он нерабочий.
— Сегодня в моё дежурство, — начала она, — позвонил клиент и сказал, что хочет срочно продать квартиру. Александр Иванович отпустил меня, чтобы я сориентировалась на месте. Я ничего не знала, он сам вёл переговоры. И вот: приезжаю по указанному адресу, — она остановилась, видимо ей тяжело было это рассказывать. Я молчала, пока она пыталась справиться с собой, гадая, что же она могла там увидеть. Она посмотрела мне в глаза, и я увидела страх, словно она всё ещё была там. Сделав над собой усилие, Тамара продолжила: — Дверь открыл верзила в татуировках и цепях. Посмотрев на меня, он захохотал: «Ребята, смотрите: какой агент к нам пришёл», — он втащил меня за руку в комнату. Кроме него там были ещё двое, такие же страшные, а к стулу был привязан хозяин квартиры, весь в синяках и кровоподтёках. Было видно, что его били незадолго до моего прихода. Во рту кляп, он мычал, пытаясь мне что-то сказать.
— Ну что, агент, оценивай квартиру! — продолжил всё тот же и стукнул ногой хозяина, чтобы он замолчал. — Это хозяин, на него не обращай внимания, у нас с ним работа идёт, заставляем его доверенность подписать на продажу. А он упрямится! — верзила захохотал и ободряюще хлопнул меня по плечу: — Ты не стесняйся — ходи, смотри. Деньги нужны сразу. Твой босс сказал, что вы выкупаете квартиры.
— И что дальше? — спросила я, пытаясь вырвать её из оцепенения.
— Я заставила себя пройтись по квартире, сделав вид, что оцениваю, и убежала, сказав, что перезвоню. Но я не могу ему звонить, — она достала листок с телефоном из сумочки и отдала мне. — Если хочешь, звони ему, а я не буду. Жаль хозяина, — добавила она. — Я думаю: он попал на деньги, и его теперь заставляют квартиру продавать. Всё это так жутко, — девушка передёрнула плечами. — Раньше я об этом читала, а теперь вот довелось увидеть. Но я не буду с этим связываться.
Я сказала ей несколько ободряющих слов, и мы замолчали, думая каждый о своём. Как ни странно я думала не о хозяине квартиры, попавшим в беду, а о том, как срочно нужны деньги: дочке нужно купить школьную форму и портфель, в этом году она шла у меня в первый класс. А этот смутный вариант, похоже, был единственным, откуда их можно было взять. Словно прочитав мои мысли, Тамара тихо произнесла:
— Ты думаешь о деньгах, да?
— Да, — сразу ответила я. — И вот, что я думаю, было бы несправедливо лишать тебя этого варианта, только потому, что тебе жаль хозяина. Но Александр Иванович прав: если не мы, другое агентство схватится за этот вариант и сделает деньги. А хозяину квартиры мы всё равно не поможем, поэтому я беру на себя все переговоры, а ты займёшься документами. Комиссионные пополам.
Тамара посмотрела на меня с благодарностью и уважением.
— А ты не боишься этих, с цепями?
— Нет, — я покачала головой. — Я никого не боюсь: поработав на рынке, на такое насмотришься. К тому же, если подумать логично, моя персона им не нужна. Я буду им помогать деньги получить: пусть на руках меня носят!
— Спасибо, — Тамара сжала мне руку своей ледяной, несмотря на тридцати градусную жару, рукой.
Так мы познакомились, и потом, когда возвращались домой, Тамара рассказала о себе. Она из Смоленска, десять лет проработала в школе учителем географии, имела грамоты и различные награды. Учитель по призванию. Пока муж не погиб, они кое-как справлялись, воспитывая двоих детей. А потом, когда осталась без мужа, Тамара продала трёхкомнатную квартиру в Смоленске, и купила комнату в Москве. Устроилась в агентство, чтобы, во-первых: научиться расселению и сделать квартиру из комнаты, а, во-вторых: зарабатывать достаточно денег на содержание детей. И больше никаких мыслей, чтобы сеять доброе мудрое вечное. Это ведь не помогло остаться в родном городе и прокормить двоих детей.
Глава 7
ГЛАВА 7
Лада сделала первую сделку. Получив зарплату, сказала мне:
— Раньше я могла себе позволить проиграть эти денег в казино, а теперь размышляю, как прожить… Слушай, а я даже не знаю, когда получу следующую зарплату, — сказала она. — Моя следующая сделка может быть завтра, а может быть…
— Никогда, — сказали мы с ней одновременно и расхохотались.
— Слушай, а может, рискнуть и поставить все деньги в казино? — спросила Лада.
— А если ты проиграешь? — предположил Слава, с интересом прислушивавшийся к нашему разговору.
— Так мне всё равно ни на что не хватит, — пожаловалась Лада. — Я до сих пор не могу привыкнуть, что должна считать каждую копейку и не могу ходить в магазин.
— Тогда отдай их маме, — предложила я.
— Так и сделаем, — сказала Лада и с сожалением спрятала деньги в кошелёк. — Некоторое время мы сидели молча, а потом она прошептала, когда Слава вышел:
— Представляешь, вчера он пригласил меня в театр!
— А ты? — спросила я, испытав укол ревности.
— Отказалась, конечно, — к моему облегчению сказала Лада. — Зачем мне нужен такой же нищий, как я? А потом мне он не нравится. Мне нужен мужчина солидный, постарше, чтобы я выглядела, как девочка рядом с ним, а он бы заботился обо мне.
Не скрою, я обрадовалась, что Лада не собирается с ним встречаться, но одна мысль, что Славе понравилась Лада, неприятно меня ранила.
— И как он перенёс твой отказ? — допытывалась я.
— По-моему, он и не рассчитывал на успех. А я, ты знаешь, всё не могу своего Витька забыть, — вдруг сказала Лада.
— Позвони ему и скажи об этом.
— Ты что?! — возмутилась Лада и картинно поправила волосы. — Да чтобы я да первой позвонила? Ни за что! Сдав позиции один раз потом трудно их вернуть. Если я приду к нему с повинной, он меня растопчет. Так что, уж лучше останусь в его памяти гордой и недоступной
— Ну и глупо, — возразила я. — Ты была виновата, и если ты первой позвонишь…
— Время ушло, — перебила Лада. — Он уже с девочкой молоденькой встречается. Правда, не любит её, — сказала она с удовлетворением, — мне сосед по секрету рассказал. Витька иногда заходит к нему поболтать.
Ответить я не успела, пришёл Слава и предложил сходить пообедать. Мне показалось, он особенно нежно взглянул на Ладу, и я, почувствовав себя лишней, придумала, что мне надо ехать на просмотр. Они ушли вдвоём, а я долго сидела над газетой «Из рук в руки» и не могла заставить себя двинуться с места. Все стало безразлично.
— Скучаешь, красавица? — раздался голос Александра Ивановича. — Надо съездить квартиру посмотреть. — Иногда вранье превращается в правду, подумала я. — Поедешь или у тебя планы?
С большим удовольствием я послала бы всё к чёрту и поехала домой. По дороге купила бы любимых шоколадных конфет и съела бы их перед телевизором. Но деньги близились к концу и разбрасываться вариантами не годится.
— Поеду, — подняла я глаза на Королькова, решив отложить конфеты и телевизор до лучших времён.
— Дом на улице Машкова. Коммуналка, согласны на разъезд. Посмотришь, оценишь, поговоришь с людьми, доложишь. Поняла?
— Поняла, — вздохнула я. — В коммуналках я ещё не бывала. А доложу завтра, мне дочку надо пораньше из школы забрать.
— Тогда позвонишь!
— Хорошо.
Корольков снисходительно кивнул, благословляя на просмотр, и я впервые заметила, что он обращается ко мне на «ты» и по имени, а я называю его по имени отчеству и на «вы», хотя разница в возрасте у нас около пяти лет. «Но он же начальник, а мне, наверно, на роду написано быть только исполнителем», — мрачно подумала я, заталкивая ненавистную газету в сумку.
Я вышла из метро и, перейдя трамвайные рельсы, оказалась напротив памятника Грибоедову. Бронзовая фигура писателя возвышалась на постаменте, с которого тяжёлыми складками ниспадал театральный занавес, словно приоткрывавший подмостки сцены, представляя героев «Горя от ума». Да и саам драматург, который жил на улице Мясницкая, часто прогуливался по зелёному бульвару. Вспомнила я экскурсию, на которой недавно была с Иркой.
Я не спеша, шла по тенистой аллее, каждая скамейка была занята какой-нибудь компанией или парочкой влюблённых. Было такое впечатление, что все что-то пьют. Некоторые расположились не просто с пивом, а даже с бутылкой водки и закуской. Отдыхают люди после работы, в то время как меня опять куда-то несёт. Хорошо, если бы не зря.
«Вот удивился бы Грибоедов, если бы смог попасть в наше время и увидеть тот же самый бульвар», — подумала я и, чтобы отвлечься стала вспоминать, что рассказывала экскурсовод. Когда-то у Мясницких ворот, каменной стены Белого города, располагалась Мясницкая слобода со скотобойнями, лавками и харчевнями. Прудов здесь было много и до восемнадцатого века они назывались Погаными, а использовались для слива отходов со скотобоен. Я подошла к пруду и остановилась, залюбовавшись белым лебедем. Меньшиков приобрёл здесь усадьбу, на месте которой позже построили Главный московский почтамт, и приказал вычистить пруды, назвав их Чистыми. Я улыбнулась: нельзя сказать, что состояние пруда в настоящее время соответствовало названию. Впрочем, времена Меньшикова давно прошли, а лебедю это не мешало.
Я перешла к театру «Современник», и мне даже удалось вспомнить, его историю. Модный в 1900 годах архитектор Клейн получил заказ от богатого меховщика построить особняк в римском стиле, о чём напоминает лёгкая полукруглая выносная колоннада на главном входе. Позднее здесь был кинематограф «Колизей», потом рабочий театр. И лишь в семидесятых годах помещение отдали театру. Не сюда ли Слава пригласил Ладу? Эх, была бы я на ее месте.
Свернув на улицу Макаренко и потом ещё раз в переулок, я вышла на тихую улицу Машкова. Красивый пятиэтажный особняк, построенный совершенно точно не в нашем веке, возвышался во всей красе. Я перешла на противоположную сторону, чтобы лучше рассмотреть его. Неужели в таком красивом доме ещё осталась коммуналка? Широкая парадная и барельефы на стенах ещё больше очаровали меня. Я бы хотела жить в этом доме и гулять на бульваре с дочкой.
Дверь открыла девушка лет двадцати с хорошей фигуркой в модных джинсах. Попросив не обращать внимания на беспорядок, быстро показала квартиру. Все окна выходили во двор и смотрели на стену слишком близко построенного серого здания. Солнце никогда не заглядывало сюда. В глубокой задумчивости я стояла перед окном. Никогда в жизни по своей воле я не согласилась бы жить в этой квартире.
— Вид, конечно, унылый, зато тихо, — сказала девушка, догадываясь о моих мыслях. Мы пошли в ванную. Я и подумать не могла, что люди в нашем городе до сих пор проживают в таких условиях! Ремонт здесь не делался, с тех пор, как дом отдали в пользование жильцов. Масляная краска серовато грязного цвета висела клочьями на потолке и стенах, кафель отсутствовал, а коричневые трубы подавляли громоздкостью. Мой взгляд упал на ванную, и я едва удержалась, чтобы не выразить свое отвращение. Ванна представляла собой ржавое стоящее на уродливых коричневых ногах корыто. Наступить в неё босыми ногами мне казалось невозможным. Но главный сюрприз ждал мне впереди, когда девушка повела меня в свою комнату. На видавшем виде диване сидел её муж, который дружелюбно поднялся мне на встречу:
— Добро пожаловать в наши хоромы, — сказал он иронично.
Я вошла в маленькую заставленную комнату, в которой казалось не повернуться, такой заставленной она выглядела. Я огляделась: метров семь-восемь, не больше, высокие потолки лишь усугубляли впечатление. Клетка, подумала я. Над половиной комнаты возвышались странные антресоли. Заметив мой взгляд, парень сказал:
— Как вам моё изобретение? Потолки высокие, вот я и придумал построить второй этаж.
На так называемый второй этаж можно было забраться ползком и находится там только лёжа.
— У нас там дети спят, — мило сообщила девушка. — Кровати для них негде поставить, вот и пришлось разместить их наверху. Всё-таки выход из положения.
Я вспомнила большую восемнадцатиметровую комнату, в которой спали мы с Настей, и мне стало стыдно. Но молодая пара держалась бодро, видимо за долгие годы они привыкли. Остальная часть квартиры не произвела на меня впечатления: грязноватые серые комнатки со старой мебелью и пожелтевшими обоями советских времен. Бабушки в халатах, всю жизнь здесь прожившие, пили чай на замызганной кухне. Одна из них сообщила: