— Во-первых, у меня нет друзей. — Перебила я кареглазого, кидая круассан обратно в корзинку. — Во-вторых, я общаюсь с тобой! Прямо сейчас, и в любой другой день! У меня нет проблем с этим, ясно?
Коул шумно выдохнул, перестал трогать чашку и отодвинулся от стола:
— И сколько времени мне потребовалось, чтобы ты пустила меня в свой «круг избранных»? — Парень изобразил в воздухе кавычки.
Я дернула плечом:
— Какая разница? И я вообще не понимаю твоих претензий. Ты ведешь себя, как будто ревнуешь, честное слово.
Тишина. Почему кухню накрыла чертова тишина? Кажется, что еще немного и застрекочут кузнечики, а по столу между нами неспешно прокатиться «перекати-поле».
— Вивея, ты даже не давала мне шанса. — Его голос прозвучал как-то надломленно, совсем не от парнишка, что веселил меня своими подколами.
Я поняла, что от удивления, а также икреннего желания, но невозможности что-то ответить, возразить, объяснить, чуть приоткрыла рот и сразу захлопнула его. Шанса? Шанса на что?
Я нервно заправила волосы за уши. Взгляд Коула тут же скользнул к моему шраму, но моментально вернулся обратно к глазам. Вот поэтому я и не могла дать шанса кому-то вроде него. Парень, который гонится, как рысак, за блестящим будущим и взбирается по карьерной лестнице, перешагивая через две-три ступеньки за шаг. Как минимум ему нужна идеальная репутация, как максимум — благонравная жена.
— Разве ты давал мне повод думать, что ты?..
— Боже, Ви! — Неожиданно воскликнул Коул в непохожей на свою обычное поведение манере. Даже его лицо стало более мрачным. — Ты это серьезно? Я просто так ношусь к тебе при любой возможности уже… Давно?!
— Ты работаешь с моим отцом. Ты бегаешь по его заданиям, а не моим. — Слабо защитилась я.
— Верно, и реагирую на каждое поручение забрать что-то из вашего дома или иную возможность пересечься с собой.
Я нахмурилась:
— Коул. За все это время мы с тобой не так уж часто общались, не находишь?
— Наверное потому что ты не желала ни с кем говорить? Ты стала улыбаться мне три месяца назад, а спустя месяц у нас были нормальные диалоги, о чем ты!
— Ох. — Я начинала заводиться. — Ну прости, что не распахнула свои объятия такому красавчику как ты сразу, как только ты появился на пороге со своей голливудской улыбкой, Коул! Я же такая ущербная девочка, верно? Наверное, я должна была сразу уткнуться в твою грудь и быть чертовски благодарной за проявленное внимание. И конечно прости, что не отчиталась перед тобой, что у меня появился новый знакомый. И я извиняюсь также за то, что была так занята тем, что переживала… Переживала… Пыталась перенести самой страшной событие в моей жизни и не заметила твоих особых полутонов и намеков на чувства, если такие были, по отношению ко мне. Да, мне и в голову не могло прийти, что ты… Что. Ай, черт возьми!
Я бросила ложку от джема, которую даже не помнила, как взяла в руки, прямо на стол. Красный сладкий след прочертил тонкую линию ее полета на гладкой поверхности.
Некоторое время Коул молча сверлил меня взглядом:
— Спасибо за кофе. — Парень встал, расправил свой темно-бордовый пиджак, подхватил папку и направился к большой белой арке, что вела на выход из широкой кухни-столовой.
Я провожала взглядом его прямую спину, когда он приостановился проходе. Не оборачиваясь он бросил:
— Просто будь осторожна. — И быстрым шагом пошел к выходу из дома, не дав мне возможности спросить, что он имеет в виду и что черт возьми с ним происходит.
Да, Коул всегда кидал в мой адрес шуточки, некоторые с романтичным подтекстом. Но это был тот самый вид романтики, который вы воспринимаете как приколы между друзьями. А еще он долго привыкал к моему внешнему виду. Помню, что в первую нашу встречу после аварии у него язык к небу прилип, и он не мог отвести взгляда от моего лица. И взгляд этот не выражал что-то вроде «она спустилась по лестнице, мое сердце екнуло в груди от ее неземной красоты, я любовался ее светлым ликом и бла-бла-бла». Скорее это было в стиле «помогите мне это «развидеть»». Но может я утрирую, тогда я воспринимала любой взгляд и любое слово слишком остро.
И да, он пару раз пытался вытащить меня куда-то, но это не было приглашением на свидание, определенно. Я бы поняла. Поняла бы?
Время раскидать в голове возникшие по этому поводу мысли не было, телефон на столе пиликнул, оповещая о сообщении, и я сразу схватила его, впившись взглядом в экран. Но это было автоматическое оповещение о том, что завтра третье воскресение июня и, соответственно, День отца. Я вздохнула, мысленно поставив галочку купить отцу традиционную красную розу и подарок. Может, я смогу достать его любимый десерт? Мой старичок обожал абрикосовый штрудель и итальянские бискоти из пекарни «Неаполь». Если мы с Арчи все равно будем гулять… Стоп. Почему все мои мысли перетекают к англичанину?!
Входная дверь громко хлопнула, заставляя меня подпрыгнуть на стуле от неожиданности и оповещая о новоприбывшем в поместье Прей. Сразу за этим раздались тяжеловесные шаги и в кухню зашла женщина «за пятьдесят», с густыми темными волосами, собранными в пучок и с бумажным пакетом перед собой, из которого торчали зеленые перья лука. Это поразительно, как, имея такую комплекцию (женщина имела фигуру «груша» и наверняка не весила больше шестидесяти килограмм, плюс-минус пять), она умудрялась всегда топать, как слон-тяжеловес. Увидев меня, сидящую перед чашкой с остатками темного кофе и столом, с изобилием угощений, Розита едва пакеты не выпустила из рук. Ее взгляд устремился к микроволновой печи, на которой ярко-салатовым горело время: 9-27.
— Вивея, я думала, что опоздала! Не часто встретишь тебя на кухне в этот час. Сегодня без пробежек?
Женщина справилась с удивлением, но все еще подозрительно косилась на булочки вокруг меня.
— Нет, пожалуй. Сегодня у меня другие планы. — Ответила я, мысленно добавляя «возможно».
Может, парень звонил, чтобы отменить встречу? Эта мысль заставляла меня потеряться в себе. С одной стороны она приносила несказанное облегчение, будто скидывая с меня груз ответственности. Но с другой, и я не могла это игнорировать, мне отчего-то безмерно хотелось снова увидеть этого кареглазого англичанине и услышать, как он урчит, окрашивая совершенно обычные слова, типа «девчонка» или «номер» в эротичный оттенок. Как он сказал? «Ты интересная». Он тоже был интересным. Хотя я все еще надеюсь, что со мной злую шутку играет дефицит общения. Ну, знаете, если человек пару лет не видит нормальной еды, питается какими-то пресными кореньями и горькими ягодами, а потом ему дают среднее по вкусу мороженое — оно вызывает в нем такой аппетит и бурю эмоций, как будто это манна небесная. Может, появление на моем пути такого парня как Арчи, не обделенного харизмой и внешностью, было как раз тем мороженым для голодающего?
Сравнив парня с эскимо, я мысленно захихикала. Эшли всегда делала именно так: разделяла парней по категориям еды. Самая худая из нас, эта ведьма ела и не толстела. И парней она тоже «ела». Иногда глазами, а иногда и буквально. Так, моя подруга встречалась с Диланом-кексом, Билли-клубничкой и, внимание, Кевином-сочной-куриной-ножкой. Не повезло парню иметь накаченные бедра. К слову, поругались они как раз из-за этого.
Я осознала, что снова вошла в транс, запутавшись в своих приятных воспоминаний, когда Розита озвучила свой вопрос, очевидно, не в первый раз:
— Ау-у, земля вызывает Вивею. Приготовить тебе завтрак, деточка? — Женищан очень ловко раскидывала принесенные продукты по полкам холодильника, одновременно доставая из него все необходимое ей сейчас. — Венские вафли? Твои любимые?
Ох, я не ела венские вафли уже… Давно.
— Мм… Спасибо, Рози, но нет. Как твои сыновья? — Спросила я, желая отвлечь женщину от темы еды.
Женщина, при упоминании о своих детях, буквально засияла изнутри. Ее лицо озарила широкая улыбка, заставляя темные глаза превратиться в две узкие щели.
— Ай, что им сделается? — Она махнула рукой, пренебрежительно, но было видно, что ее радует мой вопрос. — Старший собирается жениться, мне не очень нравится его девушка. Хотя какой матери нравится девушка сына? Только той, что хочет от него отделаться. — Женщина сочно расхохоталась. — Младший недавно подрался в школе, вот, ходила на родительское собрание. Весь в братьев, сладу с ними нет. Из года в год — одно и тоже. А Диего вообще заявил, что бросит учебу в университете и поедет путешествовать. «На какие деньги?» — говорю я ему. А он мне: «Многие великие люди начинали без цента в кармане, главное — это желание». В общем, собрался «из грязи в князи» перескочить, обалдуй.
Мы еще немного поболтали с Рози, точнее, болтала она, а я вежливо слушала. Затем я подхватила свой все еще молчащий телефон и поднялась наверх, в свою комнату. Может, мне следует прямо сейчас пойти в пекарню, а англичанину кинуть смс, что планы изменились? Я почти так и сделала, когда телефон снова заголосил, призывая меня взять трубку и сменить, наконец, этот противный рингтон.
На экране действительно высветилось имя «Горячий Арчи», заставляя меня скривить губы, которые грозили растянуться в усмешке. Вот же дурак! Справившись с неожиданным приступом смеха, я сделала глубокий вдох, успокаивая себя порцией кислорода, и большим пальцем скользнула по надписи «ответить».
— Алло. — Произнесла я максимально спокойным тоном.
— Доброе утро. — Промурлыкали на том конце телефона.
Честно? Колени ослабли просто моментально. Что это, мать его, за магия вне Хогвартса?! Ох, Хогварст — это же в Англии, верно? Тогда все понятно. Чертов Арчи Поттер.
— Оно было бы добрее, если бы мама не пыталась выяснить, кто такой «Горячий Арчи» и почему он названивает мне с утра пораньше.
Тихий смех в трубке заставил меня улыбнуться в ответ. Я легла на спину, поперек кровати, уставившись в синий потолок с бесконечным количеством звезд. Их, с помощью стремянки, нарисовали я, Эми и Эшли в девятом классе. Надо сказать, что карты созвездий мы особо не придерживались. И в белой краске тогда было все: от нашей одежды, лиц и волос, до хвоста Отчаянного — это щенок Эми, которого она имела неосторожность привести с собой. Так, вместо черного лабрадора у нее появился странный далматинец: черный, в белые пятна.
— А что, твоя мама во мне заинтересована? — Нагло поинтересовался этот фрукт английского разлива.
— Хочу тебя огорчить, но она уже занята. — Хмыкнула я, вскидывая вверх одну ногу и помотав ей в подвешенном состоянии.
— Ну что же… Я вообще-то тоже занят.
Моя нога стремительно опустилась вниз, больно ударившись о бок кровати.
— Оу. — Выдала я, как надеялась, равнодушно.
Черт возьми, что со мной происходит? На самом деле, слово «свидание» в нашем с ним диалоге не звучало. Может, он просто увидел меня, подумал, что я ущербная и решил проявить благородство? Впрочем, меня это не волнует. Я вообще не море, чтобы о чем либо волноваться. Я прикрыла глаза, позволяя звездам пропасть из поля зрения, а голосу парня проникнуть в мое сознание:
— Ну да. Разве у меня не назначено свидание с ее дочерью?
Глаза снова распахнулись, как на шарнирах. Я приподнялась на локте, подгибая под себя многострадальные ноги. К концу диалога они будут в синяках.
— Свидание? — Хмыкнула я. — Кто говорил, что я соглашалась на свидание?
Голос на том конце задумчиво хмыкнул и осторожно предположил:
— Тогда… Дружеская встреча?
— Мы не друзья. — Отчеканила я.
— Черт, ставки падают. — Разочарованно проговорил Арчи. — Может, помощь заблудшему путнику, оказанная жительницей Санта-Луи в момент его крайнего отчаяния?
Я пожевала губы:
— А ты очень заблудший?
— Недавно я пошел за продуктами в супермаркет, а оказался в каком-то адовом месте под названием «Розовый фламинго». — С театральным ужасом признался парень.
Не выдержав, я прыснула. «Розовый фламинго» — круглосуточное заведение для людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Утром и днем он был баром, ночью превращался в клуб.
— Ох, ну тогда дело действительно серьезно. Либо само провидение вело тебя туда. Интересно, могу ли я пойти против судьбы и быть твоим спасательным кругом в этом океане однополых страстей?
— Нет, ты не может пойти против судьбы. — Заявил парень и сразу продолжил: — Как-никак, она сводила нас уже три раза!
— Два!
— Три. Так что? Все в силе? В четыре часа у Бена?
Я чуть споткнулась о собственное дыхание, не решаясь давать ответ.
Почти год я ловко игнорировала чужие взгляды и попытки влезть в мою жизнь. Те остатки людей, которые хотели иметь со мной дело после трагичной ночи, сдались через месяц-два атак. Исключением стал Саша, который обивал пороги моего дома почти пол года и даже забирался в окно. Затем он неожиданно пропал, смирившись с моим нежеланием его видеть. Или виновато то, что я наговорила ему в запале нашей встрече? Ох, тогда я хотела оторвать себе язык с корнем, но было поздно…
Случайных встреч со старыми знакомыми я тоже старалась избегать, а если они все же не происходили, люди не решались подходить ко мне. Уж не знаю что помогало: жуткий внешний вид или взгляд, которым я старалась сразу отбрасывать людей от себя на безопасное расстояние. Просто все это было как чертов порочный круг, сколько бы времени не прошло, но люди смотрели на мои шрамы, вспоминали откуда они, и в их глаза читалось такое сочувствие, что мне хотелось вывернуть все содержимое желудка прямо на их ноги. Или еще лучше: осуждение. Все винили меня, что бы они не говорили. И они были правы, ведь я сама всецело и полностью знала — в случившимся только моя вина. Только. Моя. Вина.
Так что же в этом брюнете было не так? Почему я с первой встречи позволила привычной процедуре отталкивания людей дать сбой? Какого черта я вообще заговорила с ним, а не прошла мимо, как делал со всеми «случайными эпизодами»?
— Вивея? — Моя имя, произнесенное выразительным мужским голосом, звучало как патока. — Ты там заснула? Я позвонил слишком рано?
Не смотря на то, что я не видела его, готова была поспорить, что он улыбается.
— Да, я пыталась представить, что все это страшный сон. Но нет, ты все еще висишь на линии.
— Более того, я все еще с замиранием сердца жду твоего ответа.
— Прямо-таки с замиранием? — Поинтересовалась я и сама опешила: откуда у меня в голосе такие игривые ноты?
— Еще бы. На кону мои честь, достоинство и ориентация.
Я покачала головой, левой рукой заправив волосы за ухо.
— Ну что ж, англичанин. Придется тебя спасать. В четыре у Бена.
— Я рассчитываю на тебя. До встречи.
Я отключилась первая, чувствуя, как мое тело окутывает приятное волнение. Тот трепет, который я чувствовала, кажется, еще в прошлой жизни.
Когда я убрала руку с телефоном от щеки, то ощутила, как сильно нагрелся экран от моего лица. А правая рука, оказывается, сжимала телефон во время всего диалога с невиданной силой, и вспотела так, что пришлось отереть ее о пижаму. Ох, это будет трудной свидание. Которое не свидание.
Так. Сейчас около десяти утра. До встречи целых шесть часов. Если учесть, что я чувствовала себя пещерным человеком, которого выманивают на огонь из своего убежища, времени катастрофически мало.
Я рывком подняла себя на ноги и пошла в ванную. Там я долго изучала свое лицо, решая, стоит ли вспоминать, где лежит моя косметика. Я никогда не пользовалась тональными кремами или еще чем-то, что напрочь забивает поры. Мне повезло с кожей, она была оливкового цвета и не поддавалась даже знойному климату Санта-Луи. Это я унаследовала от мамы. Впрочем, стоит ли называть мою кожу отличной сейчас? Кармическая шутка: у тебя отличная кожа? Выкуси и получи шрамы на пол лица. Ха-ха. Если бы я была стэнд-ап комиком, то Джордж Карлин* наверняка ушел бы на пенсию.
Я взяла двумя пальцами одну прядь волос и подняла ее в воздух. Моя диета «поем когда-нибудь попозже» сделала их тусклее, чем я помнила.
Я достала плойку для волос, на которой уже разве что паутина не появилась, и следующий час пыталась завить годные локоны. С непривычки я умудрилась обжечь запястье и едва избежала встречи щипцов с левым виском. Это было бы для симметрии!
Через пару тысяч «ой», «ай» и «да пошло оно все», я уже имела шапку темных волн, обрамлявших мое чуть осунувшееся лицо. Хм. Не знаю почему, но после слов незнакомого парня о том, что я «интересная», я как-то по-новому взглянула на свое отражение. Эти иссиня-черные кудри, бледное лицо, фиолетовая радужка глаз и безобразный шрам — вкупе создавало иллюстрацию для образа фэнтези-героини. Эдакую деву, прошедшую пару-тройку эльфийских войн за стеклянный трон. Может, поэтому я стала неровно дышать к играм на компьютере?