Затем я подвела глаза, накрасила ресницы тушью, сделав пометку, что мне нужна новая косметика (О чудо, она еще не иссохла! Почти.). Развернув на пол весь свой гардероб, я нашла изящный сарафан цвета ментола, украшенный воланом снизу. Даже еще с этикеткой.
Наконец, я была готова к свиданию.
Потом я вспомнила, что это не свидание.
Следующий час я лихорадочно мыла голову, смывала косметику и искала одежду, которая не будет делать меня пугалом, но будет выглядеть достаточно ненавязчиво. Чтобы этот английский пижон, не дай Бог, не подумал, что я готовилась к нашей встрече!
В итоге к четырем часам я была эмоционально измотана. Знали ли вы, что создавать образ «мне плевать на эту встречу, я делаю тебе одолжение», гораздо сложнее, чем просто хорошо выглядеть? Да черт, мои шрамы было замазать легче!
По итогам я позволила себе надеть джинсовые шорты с высокой талией и светло-лиловую футболку. На ногах красовались кеды. Волосы, вымытые и высушенные, я распустила. Это единственный жест уважения к парню, обычно я выставляю свое уродство на обозрение. Но он-то от этого страдать не должен, верно?
Я подходила к кофейне Бена в начале пятого, под веселое тренькание смс-сообщений:
«Опаздываешь».
«Тебе взять кофе?»
«Я взял тебе кофе».
«Интересно, ты вообще придешь?»
«О, ты идешь!»
Последняя смс заставила меня поднять глаза от экрана на двери кофейни. Там стоял он. Или следует написать Он? Или ОН?
В общем, на парне были обычные светлые джинсы, серая футболка и серые кеды. На правом плече черная широкая лямка от рюкзака за спиной. Просто и ненавязчиво. Но даже отсюда я чувствовала, как его флюиды обаяния атакуют меня. Лицо и поза брюнета говорили о его полной расслабленности, будто он владел ситуацией. Даже нелепую картонную переноску с двумя стаканчиками кофе он играл так, будто это был скипетр. В правой руке у Арчи был телефон, им он и помахал мне в знак приветствия.
— Ты пришла. — Прокомментировал он очевидный факт, сияя улыбкой.
— Как видишь.
— Твой кофе.
— Благодарю. — Я взяла из переноски оба стаканчика и тщательно изучила надписи на этикетках, чтобы выбрать свой. — Так… «У тебя в руках 330 мл отборного кофе. Ты проснешься (воскреснешь, отрезвеешь, станешь видеть звуки) где-то на пятом глотке». Стоп… А это что?
На втором стаканчике поверх бодрого обещания «Ты станешь счастливее с каждым глотком!» размашистым почерком красным жирным маркером было написано «Так держать, дочка!». Кажется, я знаю, кому принадлежит это послание.
Арчи засмеялся над моим удивлением:
— Когда Бен узнал, что я уговорил тебя на встречу, просил передать тебе этот стакан. Он забавный.
Я хмыкнула:
— Не то слово. — Отдав парню другой стакан, я пригубила напиток. Капучино.
— Итак, куда мы поедем?
Поинтересовался Хант, пропуская женщину с коляской, которая проезжала мимо витрин. Женщина благодарно ему улыбнулась, а ребенок, который сидел лицом к нам, попытался успеть сунуть Арчи в руки обслюнявленную погремушку. Наверное, если бы малыш заметил меня, то разревелся бы, а не стал делиться игрушками.
— Не знаю. Есть пожелания?
— Можно обсудить по дороге. Я оставил машину на парковке через двор, давай сначала дойдем до нее…
— Нет! — Я испуганно замерла, смотря на него. Кажется, у нас появилась традиция: он озвучивает «светлую мысль», а я кричу «Нет!» и застываю, как истукан, в состоянии, близком к обмороку. Я прочистила горло и попыталась аргументировать: — Санта-Луи — не такой уж и огромный. Тем более, если ты хочешь посмотреть его, то что ты увидишь из машины? Давай погуляем, ладно?
От мысли, что мне придется сесть в автомобиль, все во мне похолодело. Кровь будто замедлила свой ход и стала вязко течь по венам. Даже пальцы, сжимавшие горячие стенки стаканчика капучино, казалось стали ледяными. Именно на них бросил короткий взгляд Арчи, прежде чем кивнуть:
— Как скажешь. Так куда ты предлагаешь отправиться? Давай начнем с мест, которые ты любишь больше всего. Ты ведь давно здесь живешь?
Я, пытаясь справиться с внезапным оцепенением, посмотрела на вывеску над нами. Места, которые я люблю? За последнее время они ограничивались пляжем, парковыми тропами для бега и кофейней Бена.
— Да… Давно живу. Я вроде как родилась здесь. — Ох, я серьезно сказала «вроде как родилась»? Это как? Путем скачки из интернета, а не через естественные роды? — А что тебе все же более интересно? Может, у нас разные вкусы. — Задумчиво поинтересовалась я, надеясь получить из его ответа подсказку, куда его можно отвести.
— Мне нравятся необычные, колоритные места. Яркие и впечатляющие. Эдакие местные достояния. Природа, памятники. Рынки, люди.
— Вот почему тебя понесло в «Розовый фламинго»? — Не удержалась от подтрунивания я.
Парень закатил глаза и чуть поправил лямку рюкзака.
— Не настолько колоритные. Впрочем, я с удовольствием схожу туда, где тебе нравится проводить время. Будь это кафе или пляж.
Я посмотрела, как солнце отражается от окон близлежащих к нам домов. Задумывались ли вы о наличие любимых мест? Я — нет. Наверное, в прошлом я просто принимала их как данное.
Кафе «Вираж» — место, где мы всегда собирались с девчонками, чтобы посплетничать. Мы заказывали молочные коктейли — самые вкусные в городе, густые настолько, что даже широкие трубочки еле справлялись со свое миссией. Или десерты.
Дикий пляж — точка, где начинаются самые интересные вечеринки молодежи и студентов Санта-Луи. Летом мы загорали, занимались водными видами спорта или играли в волейбол. Ночью разжигали огромные костры, танцевали.
Скалистая бухта. Мы любили именно ее из всего многообразия бухт города, потому что там почти никогда не было людей. Зато у берега всегда были лодки. Старые, но крепки, они были вытащены на берег, и любой мог покататься на ней по морю. Мы с подругами забирались в самую большую, на ее дне можно было с размахом лечь вдвоем, с комфортом втроем, и как сардины в банке вчетвером. Мы убегали к нашему судну ночью, когда уставали от шума голосов друзей, музыки, льющейся из колонок и жара костров. Мы выплывали ночью, чтобы лежать на дне лодки и смотреть на звезды. Один раз случилась неприятность, мы заснули, а к моменту, когда проснулись, мой папочка уже организовал спасательную операцию. С вертолетами!
Или желтеющее поле подсолнухов? Я до смерти боялась их, потому что была уверена, что рано или поздно заблужусь и не найду выхода. Эми лишь смеялась надо мной и заставляла играть в прятки. Несносная девчонка! Больше всех из нас это место полюбила Камила.
Да. Это мои любимые места. Но туда я еще не была готова идти. А впрочем…
— Есть одно место… — Наконец приняла решение я. — Думаю, оно тебе понравится.
*Джордж Карлин — американский стэнд-ап комик, актёр, писатель, обладатель четырёх премий «Грэмми» и премии Марка Твена. Умный мужчина, с довольно грубым, но злободневным юмором. В монологах часто касается «острых» тем: политика, религия, психология, лингвистические наблюдения и пр.
Глава 5. Глотая воздух
Вивея
— Ничего себе! — Раздался восхищенный голос где-то за моей спиной, когда мы поднялись на невысокую гору.
Я полностью разделяла его восторг. Каждый раз я смотрела на картину, распростертую перед нами, как на волшебство, которое видела впервые.
— Это заброшенные соляные поля. — Пояснила я. — Раньше здесь добывали соль. А теперь — вот.
Я обвела рукой подножие горы.
— Больше похоже на поверхность Марса. — Прокомментировал Арчи и это было определение «в десятку».
Пейзажи из насыщенно красных, кое-где отдававших оранжевым и розовым, участков соляных полей переплетались с разными оттенками грязи. Они были четко поделены на квадраты, очерченные полуразрушенными столбиками деревянных помостов. Эти останки дорожек были похожи на клыки и зубы, выступающие из красной воды. На них виднелись белоснежные остатки соли.
— Наверное, на рассвете и закате здесь дух захватывает от зрелища. — Произнес Арчи, и я не смогла сдержать улыбку. Во мне поднялась волна удовольствия от того, что ему действительно понравилось это место.
— Хочешь спуститься?
— Спрашиваешь!
Спуск пролегал по насыпи, поэтому Арчи то и дело пытался поддержать меня, боясь, что я доберусь до низа быстрее. Например, кувырком. Ближе к концу, когда я считала, что опасность миновала, и моей гордости и чистоте шорт ничего не угрожает, я все же почти проехалась пяткой по песку. Наверняка, я бы упала, но Арчи оказался рядом и подхватил меня за руку. Меня развернуло и впечатало в его гостеприимно открытые объятия. И вот тут я понесла настоящие потери. Запах этого парня, его кожи, лосьона, или чем этот грешник себя поливает, он не просто ощущался. Он сбивал с ног, напрочь, как фура, летящая на огромной скорости!
Я так и замерла, прижатая к его груди. Мои руки с силой вцепились в его плечи, ощущая бугры бицепсов, и, кажется, что пальцы жили своей жизнью и пожелали остаться в таком положении навсегда.
Эта близость длилась лишь долю секунды, но ее хватило, чтобы почувствовать, насколько парень опасен. От него определенно исходили особы флюиды. Мои гормоны буквально организовали восстание! Все во мне, до последнего атома, одновременно тянулось к этому парню и в тоже время кричало, чтобы я держалось от него подальше. Например, сейчас одна часть моего сознания велела вцепиться в чертову футболку, чтобы пальцы побелели, и притянуть к себе. Ближе. А другая часть вопила, что я должна бежать опрометью, во всю возможность своих ног. Готова поклясться, скоро меня разорвет от этих противоречий.
Я слышала его дыхание. И ощущала его на своих щеках. Теплое, по сравнению с ветром, что недавно касался нас на вершине горы. Приятно. Еще долю секунды мы смотрели друг на друга.
— Все в порядке? — Поинтересовался Арчи, не выпуская меня из кольца рук.
Мне кажется, или его голос стал чуть более хриплым?
Я втянула носом воздух:
— Ты пахнешь лучше, чем на пробежке. — Выдала я не моргнув глазом. И сразу мысленно выдрала себе клок волос. Вот ду-ура, ты призналась парню, что нюхаешь его?!
Англичанин захохотал. Я почувствовала, что щеки начинают гореть, не вписываясь в мою концепцию полного безразличия к происходящему.
Внезапно я поняла, что мы действительно слишком близко. Мне стало сложнее дышать, и я стала опасаться приступа панической атаки. Никто не приближался ко мне так близко. Никогда. И уж точно я избегала телесного контакта. Даже с родителями, не говоря о незнакомцах. А мое лицо? Оно, черт возьми, слишком близко от него! Паника сдавила горло.
Я чуть пошевелилась, намекая, что меня пора отпустить, близкая к тому, чтобы вырваться из рук в истерике. Парень послушался. Дышать стало легче. Когда я перестала чувствовать его тепло и сильные руки, поддерживающие меня, то почувствовала легкий укол разочарования и сильную волну облегчения одновременно. Облегчение пересилило. Я глубоко втянула в себя свежий воздух. Без запахов тела англичанина.
— Эй, с тобой все хорошо? Ты сильно покраснела…
Я провела рукой по лицу, чувствуя, что на висках и лбу скопились бисеринки пота от напряжения. Черт. Собрала волю в кулак и выдала ухмылку:
— Это все от твоего английского обаяния, конечно.
Я отбросила с лица пряди и спустилась к воде. Опустилась на корточки перед мелководьем и протянула руку, дотрагиваясь до красной воды. Как кровь.
— В воде живет особая водоросль — дюналиелла. Она и делает воду красной. — Объяснила я парню, хоть он и не просил. Ну, я же взяла на себя роль гида, верно? — А по этим деревянным помостам раньше ходили рабочие, когда добывали соль для химической промышленности. Позже Санта-Луи стал курортным островом, теперь это место заброшено. Не многие вообще знают о том, какая красота скрывается в глубине.
— Ты права. — Сказал Арчи и его голос стал таким бархатным и вкрадчивым, что я, не выдержав, обернулась.
Парень смотрел не на воду, а на меня. Солнце уже не светило так ярко, и его глаза в окружающем нас свете казались светлее, приобретая цвет карамели. Эти глаза имели совершенно особую силу притяжения. Почему, глядя в них, мне на миг показалось, что он говорил не о красоте, скрытой в Санта-Луи?
Я смутилась, отвела взгляд от лица парня и снова посмотрела на воду:
— Закат у нас в начале восьмого. Так что осталось недолго и ты сможешь проверить свою теорию о красоте этого места.
Как я и обещала, закат не заставил себя ждать. Солнце стремительно падало за горизонт. Его сияние окрашивало облака в яркие, сочные цвета. Они сливались с красным морем перед нами в бесконечном поцелуе.
Щелк.
Я поморщилась от знакомого, раздражающего звука, появившегося в моем сознании.
Щелк. Щелк.
Нет, мне не кажется это!
Я резко обернулась. В этот момент, с еще одним характерным «щелчком», на камере моргнул своим черным глазом затвор, чтобы снова распахнуться и уставиться прямо на меня.
— Черт возьми, Арчи, какого дьявола?! — Закричала я, отворачиваясь. — Прекрати это, немедленно! Иначе я, клянусь, выкину твою проклятую камеру прямо в чертову соль!
Парень мигом оказался рядом. Я не видела, но слышала, как он быстро переступал по прибрежным камням, подходя ко мне.
— Что такое? Вивея, успокойся. — Рука легонько тронула меня за плечо, но я дернула им, сбрасывая его ладонь. — Прости. Я не хотела тебя расстраивать. И я не понимаю, что случилось…
Его голос звучал искренне. Это заставило меня начать приводить мысли в порядок. Моя первая реакция после того, как я увидела фотоаппарат в руках практически незнакомого мне человека — «снова». Я подумала, что он корреспондент из очередного издания, который желает залезть мне под кожу и сделать годный репортаж к годовщине трагедии, сотрясшей Санта-Луи в прошлом августе. Такие кадры уже замаячили в моей жизни. Звук затвора моментально переносил меня в прошлое, когда эти «щелчки» преследовали меня и каждый мой шаг, как выстрелы.
— Я ненавижу камеры. — Тихо сказала я.
— За что? Они довольно безобидны. Если конечно не находятся в руках бездарей, который постоянно «заваливают горизонты» или располагают моделей фронтально, делая им плечи, больше характерные для фигур спартанцев. Ну, еще не стоит использовать технику в качестве метательного снаряда, она тяжелая.
Парень заставил меня чуть приподнять уголки губ в улыбке. Он ответил мне широкой демонстрацией зубов, очевидно, что у этого глупого монолога была как раз такая цель — расслабить меня.
— Так что? Почему у тебя такая неприязнь?
Я передернула плечами, не желая раскрывать все карты.
— Просто ненавижу.
— Ты не хочешь рассказать?
— Нет.
— Эх… Ну, тогда нам придется что-то с этим сделать. Я фотограф.
Я посмотрела на парня, пытаясь понять, шутит ли он. На идеальном лице отразилось сожаление. Он не шутил. Отлично, в мире столько профессий, а меня Бог свел с фотографом. Спасибо, что не с журналистом.
Арчи посмотрел на меня, затем на довольно большой, по моим меркам, аппарат в своих руках, который он, оказывается, тащил в рюкзаке все это время. Затем он вздохнул и, достав из кармана черный пластиковый кругляшок — защитную крышку, надел его на объектив. Затем он стал убирать камеру.
— Что ты делаешь?
— Убираю фотоаппарат. Я слишком долго на него копил, чтобы увидеть, как ты выбрасываешь его в эти соляные раздолья.
На его лице снова сияла улыбка и мне стало невероятно стыдно за свое поведение. И страхи. Я ненавидела быть слабой перед кем-то.
— Ты серьезно фотограф? — Спросила я.
Тот кивнул:
— Да, это мой хлеб. Я приехал в Санта-Луи не просто отдыхать. Говорят, здешние места восхитительны, именно поэтому сюда съезжаются звезды на съемки. А я, скажем так, потерял свое вдохновение. Поэтому я надеюсь найти его здесь. Но, знаешь, мне рассказывали про волшебные пляжи, водопады и горные кряжи. Но не про это. — Он отвернулся от меня и посмотрел на потемневшую без солнечных лучей воду. Затем парень снова посмотрел на меня. — Так что мне повезло, что я встретил тебя.