***
Добиться того, чтобы Финн перестал меня игнорировать, оказалось сложнее, чем я предполагала. В следующие несколько дней он находил миллион оправданий, чтобы не находиться рядом со мной. Единственным местом, где он не мог избежать меня, были уроки истории, потому что мы вместе работали над презентацией.
Конечно, поговорить там мы не могли.
К четвергу я потеряла терпение. Мы сделали устную презентацию, и несмотря на то, каким скованным и холодным был со мной Финн, все прошло довольно неплохо. Я видела, что одноклассники бросают на нас странные взгляды, и во мне еще хватало амбиций, чтобы переживать, как его поведение скажется на отношении людей ко мне.
В четверг после уроков я была занята в «Крониклс». Чтобы успевать на двух своих факультативах, я вкалывала на износ всю неделю, поэтому теперь мне оставалось разве что помогать Алане контролировать выпуск, пока Надя собирала его на компьютере.
Прежде чем войти в медиацентр, я заметила, что Финн направляется в фотолабораторию. Мне не терпелось пойти к нему, но я знала, что должна показаться в «Крониклс».
Побыв там для приличия какое-то время, я подошла к Алане.
— Я ведь сейчас не нужна тебе, да?
Она бросила на меня рассеянный взгляд.
— Не-а.
— Мне нужно кое-что сделать. Я быстро.
— Ладно.
Я старалась не выглядеть так, будто спешу, но ноги сами собой вынесли меня из медиацентра.
Если честно, я не могла припомнить, когда в последний раз так нервничала. У меня скрутило желудок, вспотели ладони, и я, как ни старалась успокоить себя дыхательными упражнениями, никак не могла взять под контроль свое сердце.
Ничто не запрещало мне развернуться и пойти назад в «Крониклс».
Кроме тяги к Финну, которую я больше не могла отрицать.
Хотелось бы мне не чувствовать ее.
Но я чувствовала.
Мне была ненавистна мысль, что он испытывает боль в одиночестве.
И я ненавидела свое одиночество.
Я быстро оглядела коридор и, убедившись, что поблизости никого нет, проскользнула в фотолабораторию и поморгала, привыкая к красному свету.
Финн стоял в центре комнаты в нескольких шагах от меня. Он уставился на меня, и я ощутила, как пространство заполняется его недовольством.
Он бросил фотографию, которую проявлял, и ледяным тоном осведомился:
— Зачем ты пришла?
Я глубоко вздохнула.
Была не была.
— Нам надо поговорить о том, что я видела.
— Ты ничего не видела.
— Финн…
— Я не обязан ничего тебе объяснять. Разве я недостаточно дал это понять, избегая тебя? Держи свой нос подальше от моих дел.
— Если ты…
— Уходи, — сказал он и, развернувшись, направился к раковине.
— Нет. — Я упрямо шагнула вперед. — Пока ты не выслушаешь меня, я никуда не уйду.
— Зачем? — Он оглянулся через плечо и прошелся по моему телу наглым, оскорбительным взглядом. — Думаешь, ты можешь помочь мне?
Хоть я и знала, что эти нападки были вызваны стремлением защититься, мне все равно стало больно. Мгновение я молча смотрела на него, напоминая себе, зачем хочу это сделать.
Он горько хмыкнул.
— Держись от моей жизни подальше, Индия. — И отвернулся к стене.
И тогда это случилось.
Ради Финна Рочестера я раскрылась нараспашку.
— Когда мне было восемь, Хейли бросила нас с отцом. Просто ушла. Без объяснений.
Финн замер, и я поняла, что он слушает.
Я сделала еще шаг к нему. Во рту было сухо, а руки тряслись, как и колени. Я и не подозревала, что рассказывать свою историю будет так страшно и сложно.
— Сначала папа сильно грустил, потом сильно злился, а потом стал сильно пить. Он потерял работу. Мы потеряли наш дом. И переехали в трейлерный парк на окраине. Из популярной девочки я превратилась в ту, кого называли трейлерным отребьем. Но я могла с этим жить… потому что чужие насмешки были ничем по сравнению с пьянством отца. Он начал винить меня, ненавидеть меня за то, что Хейли нас бросила. Ненавидеть по-настоящему, Финн. В самом глубоком и темном смысле этого слова. — Я вспомнила озлобленное выражение, которое появлялось на лице отца, когда он слишком долго смотрел на меня, и мои глаза налились слезами.
Видимо, я достучалась до Финна, потому что он медленно повернулся ко мне. Он пронизывал меня взглядом с загнанным выражением на лице, которое было слишком хорошо мне знакомо.
— В избиениях ничего хорошего не было, но если бы все ограничивалось только пинками и кулаками, синяками и кровью, я бы еще смогла это вынести. Но пережить его ненависть было сложнее всего. Он запирал меня в ванной на несколько дней, морил голодом за малейшее прегрешение. Этим он смог… — в итоге сломать меня. Я вытерла слезы, злясь, что воспоминания до сих пор делают меня такой уязвимой.
— В школе я стала почти невидимкой. Моего частого отсутствия никто, казалось, не замечал. Ну… Кроме одной учительницы. Когда мне было десять, она заметила пару синяков. Но отец протрезвел достаточно, чтобы внушить ей, будто он хороший родитель, а я — обычный ребенок, который всегда играет, где не положено. Я не опровергла его слова, потому что слишком боялась начать говорить. Я всегда гадала, кто еще знал или мог подозревать, что отец бил меня, и даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти меня. Эта мысль слишком ранила, поэтому, как только она подкрадывалась, я старалась поскорее отбросить ее.
Я помолчала.
— Ситуация становилось все хуже и продолжалась до моих двенадцати лет. До тех пор, пока какие-то мои слова не заставили его совсем потерять контроль. Не знаю, что случилось. Я очнулась в больнице и узнала от медсестры, что Карла, подружка отца, вызвала скорую помощь, потому что подумала, что я умираю. Он чуть не убил меня. И в придачу ко всем своим травмам, я была сильно истощена. — Я печально улыбнулась Финну, на лице которого был написан ужас. — Власти разыскали Хейли, и через некоторое время она получила надо мной опеку. Потом увезла меня в Калифорнию, и с тех пор я жила с ней.
— Зачем? — прошептал он. Его голос был хриплым. — Зачем ты рассказываешь об этом мне?
Я беспомощно пожала плечами, чувствуя себя ранимой как никогда.
— Мне стоило большого труда выработать привычку не нуждаться ни в ком. Ни в Хейли, ни в ком-то еще. Но… Это становится реально отстойным. — Я горько рассмеялась. — Мне сложно доверять людям. На самом деле, вообще невозможно, и это выматывает. Я не знаю, что происходит между тобой и твоим отцом, но подозреваю, что он был жесток с тобой. Мне ненавистно, что такое происходит с тобой. Но когда я увидела, как ты дал ему отпор, то почувствовала… Я не знаю. — Я снова пожала плечами. — Может, это странно, но я почувствовала, что наконец нашла человека, который может понять меня. Которому я, возможно, смогла бы доверять. И который смог бы доверять мне.
Мои последние слова повисли в тяжелой тишине. Клянусь, я думала, что сердце проломит мне ребра, так сильно оно колотилось.
А затем Финн медленными, длинными шагами пошел мне навстречу, и я перестала дышать.
Он остановился напротив. Потрясение на лице его боролось с чем-то еще. С чем-то, что заставило мое сердце упасть.
— Индия… Мне жаль, что все это случилось с тобой. Поверь, правда жаль. Но я не могу… — Он отвернулся, и на его челюсти задергался мускул. — Но я не могу стать для тебя таким человеком, как и ты не можешь стать им для меня. Я больше не хочу обсуждать это. Никогда. Извини.
Я ошибалась.
Прежнее поведение Финна было комариным укусом в сравнении с тем, что случилось сейчас.
Я впервые в жизни раскрылась и…
Меня затошнило.
Я не стала ждать, когда он скажет что-то еще. Дрожа всем телом, я развернулась и вылетела из комнаты, проигнорировав то, с какой тревогой он выкрикнул мне вслед мое имя.
Глава 11
— Привет.
Я оторвала взгляд от электронной книги и тяжелого, душераздирающего романа, который читала. Проблемы героя и героини неплохо отвлекали от моих собственных бед.
Но Хейли вернула меня в реальность.
Она неуверенно улыбнулась и переступила порог.
— Просто решила проверить, как ты. Ты была такой тихой за ужином. Все хорошо?
Меня в какой-то степени поразило то, что она обратила внимание, ведь она была полностью поглощена своими свадебным планами и вечеринкой в честь помолвки.
— Все прекрасно.
— О, да, заметно.
Я угрюмо уставилась на нее.
— Даже если что-то не так, разве я когда-нибудь приходила с этим к тебе?
Ее черты на мгновение исказила боль.
— Бывало, что приходила.
— Ага, пока мне не исполнилось восемь, и ты не бросила меня.
Моя атака вынудила ее резко вдохнуть, и я подавила вспышку вины.
— Верно. — Хейли сделала шаг назад. — Что ж, тогда не буду тебе мешать.
Она выскользнула из комнаты, и мои пальцы вцепились в электронную книгу.
Уж не собиралась ли Хейли удариться в слезы?
При этой мысли у меня по какой-то глупой причине защипало в глазах.
Помутневшим взглядом я уткнулась в свою книгу и заставила реальность исчезнуть.
***
Если честно, больше всего мне хотелось утопать в жалости к себе, скажем… вечность. Но, несмотря на ужасные события дня, ночью я умудрилась поспать, и наутро все… осталось, как прежде, но я хотя бы смогла снова сфокусироваться на действительно важных вещах.
Меня немного успокаивал тот факт, что Финн, хоть я и выставила себя уязвимой, не собирался распространять детали моей печальной истории.
А еще у меня были мои социальные планы.
Я же не собиралась и вправду выбросить их в окно из-за того, что мои чувства ранил парень? Парень, к которому у меня даже не было романтического интереса. Я не относилась к тому типу девушек, которых мне всегда было жаль, — ну, знаете, которые принимали решения, основываясь не на собственных желаниях, а на том, чего, как они полагали, хотел парень, который им нравился.
Плюс я была мастером по маскировке своих истинных чувств.
Я могла это сделать рядом с Финном.
Я могла притвориться, что мне не было больно. Словно его отказ ничего не значил для меня.
— Кажется, тебе сегодня получше. Аппетит вернулся, — заметила Хейли, когда мы с Элоизой сели завтракать. Тео, как всегда, уже уехал в офис. Спустя нескольких недель нашего пребывания здесь Тео вернулся к своему, как я поняла, обычному режиму, состоящему из долгих часов работы. Его никогда не бывало за завтраком, а за ужином он появлялся пару раз за неделю, в основном в выходные. Мне было любопытно, что думает Хейли по поводу того, что он так много работает. Волнует ли это ее, или она с легкостью пошла на этот компромисс с целью получить ту жизнь, которую всегда хотела?
Я покосилась на Элоизу, чтобы посмотреть, обращает ли она внимание на разговор. Она ела, глядя в тарелку, но по наклону ее головы мне стало ясно, что она слушает.
— Ничего такого со мной вчера не было, — сказала я.
Хейли отреагировала на мой раздраженный тон слабой улыбкой.
— Окей.
— Я все, — сказала я Элоизе. — Ты закончила?
Она посмотрела на меня.
— Еще минуту.
— Девочки, пока не забыла… Мне нужно, чтобы вы составили список своих гостей для вечеринки в честь помолвки. Я сообразила, что не дала вам возможности пригласить друзей, когда приглашения уже разослали.
Элоиза кивнула.
— К вечеру я предоставлю тебе список.
Хейли благодарно ей улыбнулась, а затем перевела взгляд на меня.
Я скорчила гримасу.
— Ее список — мой список. Или ты забыла, что мои друзья находятся за три тысячи миль отсюда?
От моего едкого ответа ее темные глаза потускнели.
Не желая лицезреть ее боль, я выскочила из дома и села в машину к Джилу. Он, видимо, уловил мое настроение, поэтому все время, пока мы ждали Элоизу, молчал.
Несколько минут спустя Джил вышел из машины, чтобы открыть ей дверцу, и она устроилась рядом со мной. Пока Джил возвращался за руль, мы молчали, но когда машина отъехала, Элоиза сказала:
— Ты не считаешь, что ведешь себя с Хейли слишком сурово?
Внутренне я покраснела от чувства вины.
Снаружи же лишь пожала плечами.
— Не понимаю, о чем ты.
Мой ответ будто бы позабавил ее.
— Что?
Мгновение она смотрела на меня, а потом отвернулась и пожала плечами.
— Иногда я забываю, что ты родилась не здесь. Ты так естественно притворяешься.
— Я овладела мастерством носить маски задолго до приезда в Массачусетс.
— Я заметила. — Она стрельнула в меня взглядом, и мы обе невесело улыбнулись.
Мне уже не в первый раз показалось, что за ее печалью стоит что-то еще, помимо тоски по скончавшейся матери. Но вот что?
— Тебе нравится Хейли, да? — вдруг спросила я.
Элоиза, похоже, удивилась вопросу.
— Это имеет значение?
— Вроде того. Мы ведь типа как должны стать семьей.
— Хорошо. Да, мне нравится Хейли. У нее, как мне кажется, достаточно легкий характер. Она принимает людей такими, какие они есть. Я ни разу не слышала, чтобы она осуждала кого-то или говорила про людей гадости. Это необычно.
Я рассмеялась.
— Необычно. О да.
Мы помолчали.
— Индия, она твоя мама. Просто будь благодарна за то, что она у тебя есть, хорошо?
Чувство вины и гнев, перемешавшись, перекрыли мне горло, так что ответить ей я не смогла. Я не хотела переставать злиться на Хейли. У меня было полное право испытывать злость. И все-таки в глубине души мне было в какой-то степени стыдно, что я принимаю существование Хейли как должное, в то время как в одном доме со мной живет девочка, которая потеряла свою мать навсегда.
***
Тот день в школе прошел, мягко говоря, интересно. Если б я только могла, то заставила бы свое сердцебиение оставаться спокойным и ровным. К несчастью, у моего сердца был свой собственный разум, и при виде Финна в конце коридора оно начало биться и колотиться в груди, словно запаниковавший ботаник, которого запер в шкафчике самый популярный мальчик школы.
Глаза Финна — полные душевной боли, почти муки — прожигали меня, но когда мы с Элоизой приблизились, он словно опомнился, и все, что я увидела в выражении его глаз, исчезло, как дым.
— Привет, — произнесла Элоиза, коротко коснувшись его груди.
— Привет. — Он заправил ей прядь волос за ухо и одарил легкой, интимной улыбкой. Потом мимолетно взглянул на меня и, пробормотав «привет», снова перевел внимание на Элоизу. — Мы увидимся завтра?
Элоиза кивнула.
— Завтра вечеринка в честь дня рождения Пола, помнишь?
Я помнила. Пол, наш технический редактор, пригласил меня на прошлой неделе. Его матерью была Диана Дюпон Уортингтон, наследница «Алмазов Дюпон», одной из старейших корпораций по добыче и продаже алмазов.
Другими словами, семья Пола была охрененно крутой, и все, кто хоть что-то из себя представлял, были приглашены на его вечеринку.
— Точно, — сказал Финн. — Все идут?
Мне показалось, или это «все» на самом деле значило «Индия»?
Я ощутила, как моя боль превращается в гнев. Это было хорошо. С гневом я справлялась намного лучше, чем с болью.
— Увидимся позже, ребят. — Мой голос прозвучал настолько нормально, что я даже загордилась собой. — Мне пора на урок.
Элоиза сказала «пока», а от Финна я не услышала ничего. Несмотря на мое признание, он по какой-то причине решил, что мы не только не друзья, но даже не просто знакомые, и по-прежнему собирался вести себя так, будто меня не существовало на свете. Что вполне себе делало его дерьмовым человеком. Я поделилась с ним тем, о чем не рассказывала ни одной живой душе. Я была уязвима перед ним, как ни перед кем другим, за исключением Хейли.
А он вел себя как самый большой в мире говнюк.