Через полчаса я закончила задание по микроэкономике и подняла взгляд на часы, чтобы посмотреть время. Мое внимание зацепилось за что-то в дверном проеме.
Увидев, что о косяк двери опирается Джаспер, я вздрогнула.
По моему позвоночнику поползла тревога.
— Давно ты тут стоишь?
— Какое-то время. — Он оттолкнулся плечом от двери и со скучающим видом зашел в кабинет.
Мой пульс ускорился, словно знал что-то неизвестное мне.
— Чего тебе нужно?
Джаспер фыркнул, и скучающее выражение на его лице сменил гнев.
— Чего мне нужно? Извинений за попытку опозорить меня перед друзьями в субботу.
Не будь я так сильно встревожена, то рассмеялась бы.
— Я просто сострила, о чем все давно забыли, кроме тебя.
Он сделал еще несколько шагов в моем направлении, по пути облапав меня беззастенчивым взглядом, и инстинкт заставил меня подняться со стула.
— Может и так. Но я думаю, что нам с тобой нужно поговорить.
Я начала складывать вещи в сумку. Мой пульс уже зашкаливал.
— Если ты пришел, чтобы запугать меня, то у тебя ничего не получится, — солгала я.
— Позволь мне перефразировать, Индия, — рявкнул он. — Я собираюсь преподать тебе ценный урок, чтобы ты усекла, как именно здесь все работает.
— Нет, ты собираешься развернуться и выйти за дверь, — предостерегающе сказал знакомый голос.
Джаспер резко оглянулся, и меня затопило облегчение: на пороге кабинета был Финн. Проходя мимо Джаспера, он намеренно толкнул его плечом так, что тот налетел на стол. Финн продолжал идти, пока не оказался рядом.
— Ты в порядке? — спросил он, обеспокоенно оглядывая меня.
Я молча кивнула.
— Ну и в чем заключался твой план? — спросил Финн, гневно глядя на Джаспера. — Застать ее в одиночестве, и что дальше?
Джаспер ухмыльнулся нам.
— Ты намекаешь на то, что я думаю? О, я тебя умоляю, — глумливо произнес он. — Мне в жизни не приходилось кого-либо принуждать. Думаешь, я бы стал принуждать ничтожество вроде нее?
Финн рванулся к нему, но я успела поймать его за руку и оттащить назад.
— Он того не стоит. Мне плевать, что он думает обо мне.
Джаспер рассмеялся.
— Зато не плевать Финну Рочестеру. Я вот думаю, интересно ли будет Элоизе обнаружить, что ее преданная комнатная собачка хочет забраться в трусики ее «сестрички»-нахлебницы?
— Ты кусок…
— Финн, не надо. — Я сжала его запястье, удерживая его. — Он слизняк, который не знает, о чем говорит. И он никогда больше и близко не подойдет ко мне, я права?
— Ты уже просто плохое воспоминание.
— Я серьезно. — Финн шагнул вперед и навис над ним. — Я уничтожу тебя, если я замечу, что ты хотя бы посмотрел в ее сторону.
— Боже! Ладно.
Он, подняв руки, попятился. На один напряженный момент мне показалось, что Финн передумает и пойдет за ним следом, но Джаспер наконец пошел к двери, и я облегченно выдохнула, когда Финн остался на месте.
Однако Джаспер не мог уйти молча.
— Не забывай, кто ты, Рочестер. Не стоит из-за симпатичной задницы становиться врагами с неправильными людьми.
Финн напрягся, но не двинулся в сторону Джаспера, и отморозок ушел, оставив нас в тяжелой тишине. Финн повернулся ко мне. Взглянув на него, я поняла, что рада ему, как не радовалась еще никому в своей жизни.
— Как ты…
Финн дрожащей рукой провел по волосам.
— Патрик поймал меня после тренировки и сказал, что слышал, как Джаспер поспорил с друзьями, что до конца дня прижмет тебя.
От мысли об этом у меня скрутило желудок.
— Ты думаешь, он бы…
— Не знаю. — Его лицо снова побагровело от гнева. — Насколько мне известно, он никогда такого не делал, но я не мог рисковать.
— Я рада. — Я прерывисто вздохнула и поняла, что дрожу.
— Я никому не позволю обидеть тебя, — произнес Финн. Так тихо, что я не была уверена, правильно ли расслышала.
Какое-то время мы смотрели друг на друга, и пока я тонула в его темных глазах, во мне начало нарастать и закручиваться, распирая мне грудь, густое и горячее чувство. Оно испугало меня, потому я знала, что никогда не смогу дать ему волю. Глаза защипало от слез, и я отвернулась.
— Спасибо.
Я почувствовала на плече его теплую руку.
— Индия…
Мои глаза сами собой снова поднялись на него.
Он открыл рот, словно хотел что-то сказать, но затем будто передумал и произнес другое:
— Я принесу тебе воды. Присядь. Я скоро вернусь.
Первым моим порывом было схватить его за руку и умолять не уходить, но я подавила страх и кивнула. Потом села, как сказал Финн, не веря, что какая-то дурацкая шутка могла стать причиной такой жуткой драмы.
Финн вернулся с двумя стаканчиками воды из ближайшего кулера.
— Вот. — Он поставил воду на парту и сел рядом со мной.
Какое-то время мы молча пили воду.
Но я должна была спросить.
— Значит… ты беспокоился за меня?
Финн тяжело вздохнул.
— Да.
— Но ты сказал, что не хочешь быть друзьями.
— Я сказал, что не могу.
— А есть разница?
— Да. — Он всмотрелся в мое лицо. Не знаю, что он искал. — После того, как ты рассказала о своем отце, мне больше всего на свете хотелось тебя поддержать. И хоть я и сказал, что не могу стать тем, кем ты просила, но вечером, вернувшись домой, я впервые за очень долгое время не чувствовал себя таким одиноким.
Эмоции встали в моем горле комом и перекрыли выход словам.
— До меня ты никому не рассказывала об этом?
Я покачала головой и, преодолев ком в горле, ответила:
— Нет. Даже своей лучшей подруге в Калифорнии.
У Финна было такое лицо, словно он испытывал боль.
— Индия, если б я мог изменить свою реакцию на те твои слова…
— Сегодняшний твой поступок в значительной степени ее компенсировал.
— Нет. То, что ты подарила мне… то, как доверилась… — Он откинулся на стуле и потер руками лицо, потом посмотрел на меня таким пронзительным, измученным взглядом, что мне захотелось обнять его.
— Я… Я знаю Элоизу с самого детства.
Я замерла, и от внезапного озарения в моих ушах заревела кровь. Уж не собирался ли он признаться мне в том, что я отказывалась даже предполагать?
— Она очень дорога мне, — продолжил он, — но наша ситуация отличается от жизней наших ровесников. Мой отец… Конечно, ты не ошиблась на его счет. Он всегда был таким. Деспотичным, совершенно не умеющим подавлять гнев. — Его голос стал глухим, наполненным болью. — Он бил маму. Когда я впервые это увидел, она сказала, что это секрет, который никому нельзя раскрывать. Мама была врачом. Педиатром. Теперь я часто гадаю, как такая умная женщина, как она, могла мириться с побоями… Продолжать жить с ним. — Он повел плечами, но было видно, что это до сих пор его мучает. — Когда у нее обнаружили рак, отец какое-то время вел себя хорошо. Но после того, как она умерла, он стал еще хуже, чем раньше. Только теперь его боксерской грушей стал я. К несчастью для него, я вырос и стал сильнее его. Физическое насилие прекратилось, но психологическое, к несчастью для меня, — нет.
Он вздохнул.
— Когда мне было четырнадцать, отец застукал меня с дочкой нашего повара. — Он улыбнулся печальной мальчишеской улыбкой, которую я прочувствовала до глубины души. — Он так сильно дал мне по уху, что в нем несколько дней стоял звон. Терпеть побои я еще мог, но его постоянные требования, чтобы я встречался только с «правильной» девушкой начали по-настоящему доставать меня. И тогда… Я начал встречаться с Элоизой, чтобы успокоить его.
Тут меня словно ударило в живот что-то еще, и это «что-то» мне не понравилось.
— Финн…
Он наклонился ко мне.
— Индия, я не использую ее. То есть, в каком-то смысле, конечно, использую, но Элоиза тоже получает от этих отношений то, что ей нужно.
— Например?
— Я не могу тебе рассказать.
— И все-таки ты используешь ее.
— Нет. — Его стул скрипнул. Он подвинулся ближе, и наши колени соприкоснулись. Взгляд его темных глаз скользнул вверх, на мое лицо, и я глубоко вдохнула. — Я не использую ее… но мы вместе. Наверное, мне просто не приходило в голову, что я могу встретить в школе кого-то… Ту, кого я…
От его невысказанных слов то густое и горячее чувство начало разрастаться, угрожая захлестнуть меня с головой.
— Финн, Элоиза станет моей семьей.
Он выглядел настолько несчастным, что мне потребовались все мои силы, чтобы не потянуться к нему.
— Что вы скрываете?
— Не могу рассказать. Пожалуйста, просто поверь мне, и все.
Меня охватила обида и не менее сильное разочарование, но я прогнала их. Я не имела права требовать, чтобы он раскрыл свои тайны.
Когда он поднял глаза, в них неожиданно отразилось мое разочарование.
— Я бы очень хотел, чтобы все было иначе.
Но увы. Все было так, как было. История повторялась. Человек становился мне дорог, но я сама была не настолько дорога для него, чтобы он мог быть со мной честным.
Я не знала, сердилась ли я на Финна или просто на то, что у меня всегда и со всем были сложности. Все и всегда было борьбой.
Создавалось чувство, будто я жила в постоянном бедламе.
Я издала смешок.
— История всей моей жизни. — Качнув головой, я взяла сумку и сказала, не в силах посмотреть на него: — Спасибо, что выручил.
— Без меня ты никуда не пойдешь.
Его опека привела меня в замешательство, но еще сильней разозлила.
— Да? Забавно, ведь, похоже, именно это я и делаю.
В ответ на мой сарказм вернулась его обычная хмурость.
— А еще после того, что случилось, ты не поедешь домой одна. Я отвезу тебя.
— Финн. — Я сдулась, вдруг ощутив себя вымотанной. — Не думаю, что это хорошая идея.
В его глазах промелькнула печаль, а потом они стали пустыми.
— Думаю, я как-нибудь переживу поездку до твоего дома.
Все еще дрожа от пережитого, я сдалась и последовала за Финном к его машине.
Напряжение, которое существовало между нами раньше, не могло даже сравниться с тем, каким оно стало сейчас. Теперь, когда Финн дал понять, что я нравлюсь ему, а я осознала, что мое чувство к нему являлось влечением, напряжение между нами можно было безошибочно считать сексуальным.
Ничего подобного я еще никогда не испытывала… и это было самым удручающим, пугающим и волнующим ощущением в мире.
Когда мы в конце концов остановились около дома, меня затопило чувство вины. Я не должна была испытывать такие чувства к парню Элоизы, а он совершенно точно не должен был чувствовать такое ко мне.
Мне казалось, что мы сами во всем этом виноваты, но почему?
Я не просила вселенную о том, чтобы начать нравиться Финну.
И определенно не планировала отвечать ему взаимностью.
— Индия, — проговорил он, когда я собралась выходить из машины, — раньше меня никогда не заботило, что обо мне думают люди… Но мне правда не хочется, чтобы ты думала, будто я плохой человек.
Я посмотрела в его прекрасные глаза.
— Я не могу даже представить, как считаю тебя плохим. И я серьезно… Спасибо, что сегодня пришел мне на выручку. Я никогда этого не забуду.
— Так странно. Ты словно прощаешься навсегда, — произнес он, горько скривив свои красивые губы.
— Может быть. Думаю, мы оба являемся друг для друга ненужным осложнением.
Медленно-медленно — настолько, что мое сердце успело застучать сильно и гулко — он положил ладонь на консоль между нами и провел большим пальцем по моей руке. Я прочувствовала это простое прикосновение каждым нервным окончанием, а мое тело откликнулось на него так, как никогда прежде не реагировало на ласки и поцелуи.
Я смотрела на наши руки и думала о том, насколько другой была бы моя жизнь, если бы Финн не был парнем Элоизы. Если бы мы просто познакомились в школе, почувствовали необъяснимую связь и были вольны делать с ней все, что угодно.
Внезапно осознав, сколько я времени я сижу в его машине около дома, я взялась за ручку дверцы.
— Увидимся, Финн.
Он ничего не ответил.
Я не оглядываясь понеслась к дому, и, слава богу, не сбила никого с ног, пока летела наверх в свою комнату, где, закрыв дверь, нащупала телефон и набрала Анну. Мне было необходимо отвлечься, но еще больше — услышать дружеский голос.
Глава 13
Школа, казалось, нависала над нами сильней, чем обычно.
— Ты идешь? — Элоиза сдвинула брови.
Каждый раз, когда я смотрела на нее, меня подташнивало от чувства вины.
Я кивнула, переполненная тревогой. Вчера вечером я изо всех сил старалась не думать о Финне и, чтобы не сталкиваться с Элоизой, даже не спустилась на ужин, использовав как отговорку долгий разговор с Анной.
Анна хорошо отвлекла меня, но разговор с ней вызвал тоску по Арройо Гранде и моей прежней жизни без осложнений.
Теперь наступило утро пятницы, и мне предстояло столкнуться с Финном. С ним и с нашими чувствами, а еще я должна была научиться заколачивать эти чувства в землю, чтобы продолжать жить своей жизнью в школе Тобиаса Рочестера.
Помогло бы, если бы чертова школа была названа в честь какого-то другого дедушки.
— Ты как-то странно ведешь себя, — заметила Элоиза, пока мы шли к ее шкафчику, где нас ждали Шарлотта и Брайс.
— Не выспалась.
— М-м-м.
Я резко посмотрела на нее.
— Что значит это «м-м-м»?
Боже, она ведь не знает, да? Как она могла узнать?
— Ничего. — Она покачала головой. — Вы с Хейли создаете определенную атмосферу в доме, вот и все.
— Мне позволено спорить с Хейли.
— Ты никогда не называешь ее «мама» или «моя мать». — Она искоса глянула на меня. — Это… интересно.
— Только не говори, что и вправду испытываешь любопытство насчет меня, — небрежно произнесла я, и Элоиза хмыкнула.
— Я сказала, что это интересно, а не увлекательно. Есть разница. — Ее голова дернулась в сторону. — Финн!
Сразу напрягшись, я проследовала за ее взглядом.
Из кабинета неподалеку выходил Финн. Он моргнул, словно почему-то не ожидал увидеть нас здесь. Бросил взгляд на меня и быстро перевел его на Элоизу.
— Привет, — сказал он, дождавшись, когда мы подойдем.
— Что ты здесь делаешь?
— Сдаю работу, которую задержал.
Элоиза нахмурилась.
— Ты никогда раньше так не делал.
Он упорно отказывался смотреть на меня.
— Да… Просто сейчас много дел.
Беспокойство Элоизы было таким неподдельным, что я почувствовала себя еще большей стервой за свои мысли о Финне.
— Мне нужно бежать. — Он чмокнул ее в щеку и умчался, кивнув на ходу Шарлотте и Брайс.
Брайс, проводив Финна взглядом, подошла к нам.
— Он как-то странно ведет себя.
Она дословно повторила то, что недавно сказала мне Элоиза, из-за чего моя будущая сестра резко развернулась ко мне, и я безошибочно распознала в ее ореховых глазах подозрение.
Удержав на лице нейтральное выражение, я пожала плечами, словно понятия не имела, что происходит.
Видимо, у меня хорошо получилось притвориться невиноватой, потому что подозрительность Элоизы рассеялась, и она чопорно повернулась к Брайс.
— Просто у него много всего на уме.
Ты и понятия не имеешь, насколько права.
***
На обеде Финна опять не было с нами. Он пошел в «Лулу».
Элоиза все время смотрела в свой телефон.
Финн так отвратительно притворялся, что между нами ничего не случилось (и формально между нами действительно ничего не случилось!), что мне хотелось убить его.
Я изо всех сил пыталась притвориться, что все было тип-топ, а он даже не мог засветить свое лицо на обеде.
Можно подумать, ему бы пришлось что-то делать! Мы и раньше практически не разговаривали — никто не заметил бы, что мы не общаемся.
Если честно, то вернувшись в тот день домой, я чувствовала себя разочарованной, встревоженной и сокрушенной тем фактом, что я, как выяснилось, не слишком-то отличаюсь от девочек моего возраста. Какой-то мальчишка смог заставить мой мир остановиться.
Он был просто неправильным парнем.