Скорее всего, у девочки бронхит и очень запущенный. Но для меня это точно не проблема. Вылечу, решила я для себя, хоть и противно было добавлять еще одно доброе дело в копилку грехов. Но почему-то эту женщину мне было жалко, а еще жальче ее ребенка.
— А ты разбираешься в этом, чоль?
Не успела я ответить, как ожила Лида.
— О да! — заголосила она, да так громко, что я аж подпрыгнула. — Она умеет! Она моих мамку с…
Продолжить она не смогла, потому что получила более чем ощутимый тычок под ребра.
— Просто у меня есть отличное средство от простуды, — постаралась мило улыбнуться я, давая понять обеим, что разговор окончен.
Откусив кусочек хлеба, я поняла, что он несъедобный. Во-первых, старый не знаю какой, а во-вторых сильно горчит. Чего они туда намешали, интересно? Кисель допила из вежливости, хоть и был он абсолютно безвкусный. Лида снова впала в прострацию и таращилась в пустоту перед собой, чем явно пугала Клавдию. Пришлось соврать ей, что подруга моя перенесла страшное потрясение и никак не отойдет от него. Для себя же решила, что устрою ей такую взбучку, мало не покажется.
— Скажите, а проживает ли в этой деревне Антип? — задала я интересующий вопрос.
— Может и есть, только я не знаю, — пожала плечами женщина. — Мы с дочей живем на отшибе, ни с кем не общаемся, почитай. Акромя купца, что земли мне кусок выделил, под овес… Это вам к Семеновне нужно. Она тут все и про всех знает, старожилка.
Клавдия объяснила, как найти эту самую Семеновну, и встала из-за стола со словами, что пойдет приготовит нам ночлег в сарае. А потом ее ждала работа, по ее же словам. По всей видимости, у того самого купца.
Пользуясь моментом, пока той нет в доме, я подошла к кровати девочки и спросила:
— Как тебя зовут?
— Маша, — едва прошелестела та и сразу же закашлялась.
С приступом я справилась быстро, приложив руку к худенькой и горячей груди и прочитав мысленно заклинание.
— У меня есть лекарство, которое вылечит тебя. Но оно горькое. Потерпишь?
Девочка легонько кивнула, и в глазах ее появилось доверие и заинтересованность. Найдя в своем многофункциональном рюкзаке зелье от сильной простуды, я дала чайную ложку его девочке и заставила выпить до дна весь кисель, что принесла ей мать и к которому та даже не притронулась.
— Вот молодец! — похвалила я. — Вечером еще примешь микстуры, а завтра уже будешь практически здорова.
Еще через полчаса мы с Лидой выходили из дома Клавдии, чтобы спуститься к озеру согласно инструкциям и двигаться вдоль берега, пока не набредем на первый же дом. Там мы и должны были найти Семеновну — старейшую жительницу деревни, которая по словам Клавдии знала все и про всех.
Солнце еще не поднялось высоко, но уже жарило прилично. До озера мы добрались быстро, и так захотелось мне посидеть в тени деревьев, росших по его берегу, полюбоваться, как искрится водная гладь, что я предложила передохнуть.
Вид не тронутой цивилизацией природы, кажется, и на Лиду подействовал волшебным образом. Наконец-то в глазах подруги я подметила заинтересованность.
— Рада, что ты вернулась, — приобняла я ту, когда устроились мы на большом камне, половина которого была в воде, а половина на суше.
— Том, я все равно не понимаю, что мы тут делаем, — печально произнесла она.
— Господи, ну что тут непонятного?! — невольно возмутилась я. Кажется, я уже раза три точно рассказала ей о цели нашего визита в прошлое. — Найдем этого горе-колдуна, заставим его наложить на кого-нибудь темное заклятье и свалим отсюда.
Вот только про то, что мне нужно кого-нибудь влюбить в себя и самой хоть на кого-то запасть, я в очередной раз промолчала. Да и как про такое расскажешь, если ничего более дикого я никогда не делала?
— Как можно заставить кого-то совершить зло? — задумчиво протянула Лида и немного сползла с камня, чтобы побултыхать ногами в воде. — Прохладная, но приятная, — улыбнулась она.
Ответить я не успела. Как так получилось, что Лида соскользнула с камня, сама не поняла. В ужасе смотрела только, как та от неожиданности наглоталась воды и стремительно ушла под нее с головой. И помочь я ей не могла, потому что ну совершенно не умела плавать и вообще боялась всяких водоемов. Этот страх преследовал меня с детства, хоть по словам матери я никогда не тонула. Значит, что-то такое случилось со мной в прошлой жизни.
— Помогите! — завопила я и принялась носиться вдоль берега.
Лидина голова вновь показалась на поверхности, но сразу же снова ушла под воду. В отличие от меня, плавать она хоть и плохо, но умела, и сейчас барахталась что есть силы.
Все же я рискнула зайти в воду, и она уже доходила мне почти до пояса, противно холодя кожу, когда неожиданно подоспела помощь. Он появился слева. Пара взмахов руками, и вот он уже хватает Лиду подмышки и вытаскивает на берег. На меня при этом даже не смотрит, хоть меня уже буквально трясет от ужаса и холода. Ну да ладно, чего это я? Утопающая у нас все же Лида, которой вон уже активно делают искусственное дыхание рот в рот, переворачивают на бок и хлопают по спине, заставляя активно отплевываться и кашлять.
К тому времени, как я выбралась из воды в прилипающей к ногам и тяжеленной юбке, Лида уже пришла в себя и с благодарностью смотрела на спасителя.
— Не умеете плавать, барышня, не стоит лезть в воду, — выговаривал ей он, стоя рядом голый по пояс и в мокрых штанах. И голос такой строгий, что Лида готова разрыдаться.
— Ну-ну, полегче! — приблизилась к ним я, стараясь вышагивать уверенно, что получалось плохо. — По-вашему, она специально надумала тонуть?!
— Ну уж точно по недомыслию, — повернулся ко мне он.
Только я собиралась ответить очередной колкостью, потому что терпеть не могу таких мужиков, которые уверены всегда и во всем, а больше всего в собственной правоте, как невольно прикусила язык и вгляделась в него повнимательнее.
— Кажется, нам не нужна Семеновна, — перевела я взгляд на подругу и усмехнулась невольно. — Рыбка сама попала в сети.
Глава 8
— Это он?! — во все глаза смотрела на своего спасителя Лида.
— Именно! Призрак собственной персоной.
Я тоже рассматривала Антипа. А при жизни то он был красавчиком! Высокий, стройный, мускулистый… И глаза такие, что вода в этом озере — ясные и прозрачные. Слишком ясные, я бы сказала. Нельзя колдуну иметь такие глаза. В них же доброта так и плещется, того и гляди хлынет через край. И выражение лица слишком бесхитростное, открытое. Да, милок, трудновато будет склонить тебя на пакость.
В то время, как мы рассматривали Антипа, он переводил недоуменный взгляд с меня на Лиду и обратно. Если бы я чего-то так не понимала, то уже бы злилась, как собака, что не можете поймать собственный хвост. А этот только моргает.
— Ладно, — тряхнул он головой. — Рыбу вы мне все равно всю распугали, поудить сегодня не получится. Айда ко мне, обсохните. Я тут рядом живу.
Ну вот опять! Ну кто приглашает к себе в дом совершенно незнакомых и с виду неадекватных девиц? Ничего удивительного, голубчик, что снесли тебе голову!
Впрочем, спорить я не стала. Помогла подняться с песка подруге, и потопали мы обе замерзшие бодро за Антипом. Благо, жил он, действительно, совсем рядом. Дом его стоял практически на берегу озера, в самом живописном его месте. Лишь благодаря густо растущим деревьям мы его раньше не заметили.
Дом как дом, ничего особенного. Срубовый, типично деревенский. Но к нему была пристроена просторная веранда и с убегающей к озеру деревянной дорожкой все это вместе смотрелось миленько до невозможного, как-то даже не по-мужски.
Оставив нас с Лидой в сенях, Антип метнулся куда-то за чистой простыней, в которую и велел закутаться подруге, пока не высохнет на дворе ее одежда. Ну конечно, я подобной милости не заслужила. Подумаешь, промокла по пояс! Ну и черт с тобой, колдун недоучка! Просить не стану, гордость не позволяет.
— Так что вы там молвили про призрака? — спросил Антип, когда усадил нас с Лидой за большой круглый стол, накрытый кипенно белой скатертью, и поставил перед каждой дымящиеся кружки с травяным чаем. — Больше на бред походит, — добродушно усмехнулся он.
— Да нет, милок, никакой это не бред, — заговорила я, бросив взгляд на Лиду и поняв, что та в буквальном смысле не может налюбоваться на своего спасителя. Так и пожирает его глазами. Вот только этого мне и не хватает, чтоб подруга втюрилась в кого-то в прошлом! — Можешь, конечно, не верить, но мы тут по твою душу…
Дальше я рассказала ему все. Не вдаваясь в подробности, конечно, чтоб не затягивать беседу надолго, но основные моменты осветила. Надо отдать Антипу должное. Хоть лицо его и вытягивалось постепенно, а в глазах появлялось все больше веры в мою ненормальность, выслушал меня он внимательно, ни разу не перебив. Правда, в конце моего рассказа выглядел так, что разве что у виска не крутил. Я же, со своей стороны, не собиралась с ним деликатничать. В конце концов, его судьба волновала меня постольку поскольку, лишь потому, что противным ведьмам взбрело в голову связать ее с моей.
— Не веришь? — прищурилась я, буравя самым тяжелым из собственного арсенала взглядом Антипа. Молчание затягивалось, и мне это нравилось все меньше. Только скажи, что не веришь, и я нашлю на тебя заклятье-почесунчик. Будешь ходить и чесаться, пока не проснется в тебе вера в правдивость моих слов.
— Вот уж не знаю, — промолвил Антип и так посмотрел на меня, что почесаться захотелось мне, ну или поерзать. Ни злобы, ни недоверия во взгляде, а лишь упрек вперемешку с грустью. — Мать я схоронил полгода назад. И думал, что узнал от нее столько всего разного, что уже ничему не смогу подивиться. Но тут…
— Полгода, говоришь? — подвела я подсчет в уме. — Значит, осталось тебе совсем недолго. Скоро у вас тут случится падучая скота, и обвинят во всем тебя. И тогда, кирдык тебе, — провела я ногтем большого пальца себе по горлу.
— И в это верится с трудом, — снова прожег он меня своим ясным взглядом. — Но, если есть правда в твоих словах, то знать судьба у меня такая.
— Блин! Ну ты совсем тупой, что ли? Ты вообще слышал, что я говорила? Если отрубят тебе голову, святоше такому, то ни на этом свете, ни на том не будет тебе места. Вот уже больше ста лет ты слоняешься по нашему кладбищу, как неприкаянный. Прах твой не может истлеть в земле, а ты — стать полноценным призраком, чтобы существовать по их законам. Ты же сам и попросил меня помочь!
— Я, да не я, — тут же философски изрек Антип, и я еле сдержалась, чтобы не наброситься на него с кулаками, до такой степени выводило из себя его спокойное выражение лица. — Я верю тебе, девушка. Но я это я, и жить стараюсь по законам совести. Ты к людям по-доброму, и они отплатят тебе тем же.
— Тьфу ты, святоша чертов! Чем тем же?! Тем, что без башки тебя оставят?!
Я кипятилась все сильнее и если не успокоюсь, то ничем хорошим это не закончится. Вон, уже стол трясется, и остывший чай выплескивается из чашек. Что будет дальше, даже я не знала. Кажется, ни разу в жизни я еще не была так зла, даже когда проклинали Вадима.
— Том, — схватила меня за руку Лида и только тут я заметила, что в отличие от непрошибаемого Антипа, подруга моя напугана очень сильно. — Успокойся, — правильно оценила она обстановку. — Помнишь, ты говорила, что если не сможешь склонить его ко злу?..
— Тихо! — гаркнула я, понимая, что скажет та дальше. Мало ли что я говорила! Отвести руку убийцы я не то что не знала как, а даже ума не прилагала. — Лид, не вмешивайся, ладно? — велела я ей, правда уже более спокойно. С удовлетворением подметила, что стол трястись перестал. — Я знаю, что делаю.
Так, Тамара, сосредоточься. Не мытьем, так катаньем, кажется, так в народе говорят. Смерти он не боится, хоть и понятия не имеет, что его ожидает после. На что же тогда надавить, как вынудить его совершить зло? Что если?.. Меня осенила до такой степени гениальная идея, что сидеть и дальше в этом доме я не могла.
— Лидусик, нам пора домой! — вскочила я с лавки и направилась к двери.
— Ее одежда еще сырая, — возразил Антип.
Лида так и вовсе расстроилась. Что же это такое? Кажется, ей просто нравится сидеть и пялиться на него. Ну конечно, симпатяга, чего уж там. Я бы и сама полюбовалась, если бы он меня еще больше не бесил, чем нравился внешне. Но в конце-то концов, мы же не для этого здесь.
— Если сырая, то пойдешь прям так, — дернула я ее за руку, чтоб оторвала уже свое мягкое место от стула. А о ишь, разомлела, вон и простынка уже поползла вниз, того и гляди заголиться тут перед ним.
— Ну уж нет, позориться не стану, — вырвала она руку и скрылась в сенях.
Я же повернулась к Антипу и попыталась нагнать в голос трагичности.
— А ты думай, парень, — изрекла так, что даже у самой по коже мороз пробежал. — Ждет тебя близкая и ужасная смерть. А за смертью последуют вековые мытарства, да такие, что врагу не пожелаешь. Времени тебе даю до завтрашнего утра. Завтра придем за ответом.
Тут и ему изменила так бесившая меня выдержка, аж порадовалась в душе, когда Антип резко встал со стула и приблизился ко мне.
— Не смерти я боюсь, девушка, а таких как ты. Нет ничего хуже черной души, — приблизил он ко мне свое лицо, а я очень не вовремя подумала, что пахнет от него приятно. Впрочем, эту мысль сразу же прогнало удивление, когда заметила в его глазах холод. Вот как? Ты и так умеешь? Значит, вариант не беспроигрышный.
— Ой ли, батенька, — съехидничала тут же. — Ты и сам не знаешь, о чем говоришь и с кем связался. Завтра с утра жди нас.
Вот с этими словами я гордо удалилась. Правда в спину мне полетело:
— Не будет меня с утра. С ночи в кузнице буду, заказ срочный…
Предпочла не отвечать, трезво рассудив, что найти кузницу в деревне мы как-нибудь уж сумеем.
Злая Лида в мокрой одежде ждала меня в сенях, натянув блузку на груди.
— Все же видно! — взвыла она, стоило мне только появиться.
— И пусть. Порадуешь кого-нибудь кусочком секса, — рассмеялась я. — Потопали уже…
— Том, а что ты придумала? — спросила меня она на пути к дому Клавдии, до которого, благо, было рукой подать. Мне, знаете ли, тоже не очень приятно было идти в мокрой одежде. Только вот, тут каждый думал о себе, кажется.
— Узнаешь скоро, — ограничилась я.
Клавдии дома не было. Зато Маша вовсю хозяйничала, намывая полы.
— Это что еще такое? Рецидива захотела?! — набросилась я на нее злее чем планировала и прямо с порога. — Ну-ка, давай-ка в постель, — уже гораздо мягче добавила, забирая у девчушки тряпку. — Мамка где?
— На землю пошла. Овес полоть, да жука убивать, — охотно поделилась Маша, еще охотней забираясь в кровать. Я чуть не рассмеялась, такое облегчение проступило на лице девочки. Знать, мать была с ней излишне строга, раз заставляет убирать в доме, едва та почувствовала себя лучше. — Ругать станет, что наказ не исполнила, — кивнула Маша на тряпку, подтверждая мои слова.
— Об этом не беспокойся. Поспи немного, а мы тут сами доубираемся.
Я прикоснулась ко лбу девочки и произнесла одно единственное слово «Спи». Она широко зевнула, глаза ее моментально осоловели, а вскоре и дыхание стало как у здорового и крепко спящего человека. Мамкино зелье творило чудеса. Еще одна порция вечером, и Маша окончательно поправится.
Конечно, ни я, ни Лида полы мыть не стали. На этот случай имелась у меня волшебная палочка. Подруга лишь таращилась на меня, поджав ноги на табурете, пока дирижировала я посреди комнаты. Я же вдруг загрустила, вспомнив маму. Смогу ли я исполнить наказание? Вернусь ли домой?
Оставшееся до прихода Клавдии время мы тоже решили потратить на сон. Это тут едва перевалило за полдень, а у нас уже опустилась ночь, и спать хотелось нещадно. И конечно же, продрыхли мы с Лидой до самого вечера, пропустив обед. А потому проснулись голодные, как две волчицы.
А на ужин нас ждала травяная похлебка, все тот же горький и твердый хлеб (как узнала я от Клавдии, горчил хлеб из-за лебеды, которую добавляли в целях экономии пшеницы) и утренний кисель, на который мне даже смотреть не хотелось, не то что пить.