Я смотрела прямо перед собой
— Куда ты везёшь меня? Ты сделаешь... мне больно? — пробормотала я, хватая воздух в промежутках между словами. Я чувствовала, еще чуть-чуть и у меня зашевелятся волосы на голове...
— Что? — переспросил Феликс.
— Я не хочу умирать.
— Я не настолько плохо вожу машину, — отшутился он, но я не сразу сообразила, что это шутка. Панические нотки в моем голосе заставили его сбавить скорость, он повернулся ко мне:
— У тебя паранойя. Это раз. И тебе не стоило пить виски, это два.
— При чем тут паранойя?! Я всего лишь нахожусь в машине у человека, который способен убить! Если это правда... — в глубине души я всё ещё лелеяла крохотную надежду, что он просто всё выдумал и сейчас признается в этом.
— Правда. Но она относится к тому, кем я был, не ко мне. Я ничего об этом не помню. К тому, что делали эти руки, я не имею никакого отношения.
Феликс на секунду оторвал руки от руля, разворачивая их ладонями вверх.
— Ну да, может у тебя есть еще нимб на батарейках? — не сдержалась я, хотя следовало бы. Этот новый, странный Феликс пугал меня до смерти.
— Нимб мне не к лицу. Ещё вопросы?
«О да, много вопросов».
— Откуда же ты знаешь о том, что сделал, если потом потерял память?
В салоне повисла тишина.
— Скажем так... Есть люди, которые помогли мне разузнать кое-что о себе.
Меня мучили противоречивые чувства: волнение, страх, интерес и странное оцепенение. Как будто я вдруг повстречала соседского пса, которого не видела много лет, и теперь отчаянно пыталась вспомнить, кусается он или нет.
— Куда мы едем? — напряглась я. Траффик стал куда менее интенсивным, куда-то пропали роскошные здания и витрины. Мы ехали по широкой трассе, по обе стороны от которой высились ровные ряды фонарей и деревьев.
— Домой.
— Я не хочу! — дёрнулась я.
— Домой к тебе. Кажется, сегодня вечером ты упустила свой поезд.
Я ошарашенно уставилась на него.
— Но ты не можешь знать, куда!
— В Симферополь. Ты сама сказала, где живешь.
«К тебе домой. В Симферополь» — эти слова как будто повисли в воздухе. Мне понадобилось несколько долгих секунд, чтобы до конца осознать их смысл.
— И ты... ты покажешься Анне?
— Только из сострадания к ней я могу разыграть спектакль возвращения блудного сына. Но это будет спектаклем, не более того. И завтра же мне придётся уехать.
Ох... Бояться кого-то до чёртиков, но при этом испытывать благодарность — такого со мной еще не случалось.
— Не обязательно везти меня... я могу доехать сама. Поездом.
— Всё еще боишься?
— Очень, — выдавила я, втайне рассчитывая на то, что чистосердечное признание смягчит приговор.
— Ты в целости и сохранности доедешь домой. Я обещаю.
Что-то внутри меня перестало дёргаться и клокотать, словно под кипящей кастрюлей убавили огонь.
— А если я передумаю, ты всегда можешь отправить меня в нокаут, вчера у тебя почти получилось.
Я почувствовала, как к лицу приливает кровь. Сейчас, зная, кто он есть на самом деле, у меня бы вряд ли хватило смелости ударить его. Человек в здравом уме не станет тыкать палкой в зверя.
— Учитывая т-твоё прошлое, я думаю, это будет не самой лучшей затеей.
— Прекрати бояться меня, — повторил он, и мне отчего-то сразу захотелось поверить ему. Это его вновь приобретенное умение особенно настораживало меня. Заставь человека верить тебе — и сложно будет представить более легкую добычу: она будет танцевать под звуки затачиваемого ножа...
— И это не моё прошлое, а прошлое Феликса, — добавил он. — Так его звали?
Я кивнула и осмелилась спросить:
— А как зовёшь себя ты?
Он какое-то время молчал, словно у него был десяток имен и сейчас он раздумывал, какое из них выбрать для меня. И наконец к моему разочарованию сказал:
— Можешь звать меня, как привыкла, — Феликс.
— Нет, я хочу знать, — упёрлась я. — Давай так: ты скажешь, как теперь зовут тебя, а я скажу, как зовут меня.
— Тебя зовут Лика.
Я уставилась на него с испугом.
— Вчера твои подруги неоднократно выкрикивали твоё имя, пока ты была без сознания.
Сразу два мысли кольнули меня. «Это было только вчера! Кажется, прошла вечность!» И вторая: «Подруги!» Ох, я совсем забыла! Я начала нервно рыться в сумке. О, моё редкостное умение терять телефон... Еще не было случая, чтобы я просто открыла сумку и сразу же нашла его.
Феликс посмотрел на меня, как на чокнутую.
— Я должна каждый час звонить и отчитываться, что со мной все хорошо... — объяснила я. — Иначе мне конец.
— Пока ты была без сознания, он звонил несколько раз.
— Чёрт, — я наконец выкопала мобилку из недр сумки: восемь не отвеченных звонков от Альки! Я приложила телефон к уху и через несколько секунд начала терпеливо выслушивать Алькины вопли.
***
Алька была не на шутку перепугана и орала на меня добрых десять минут, причем, используя такие выражения, какие я от нее слышала впервые.
— Где ты? — наконец спросила она, отдышавшись.
— Еду домой.
— Слава богу! А что, из Киева есть какие-то ночные поезда? Когда будешь?
— Завтра, — неопределенно буркнула я, проигнорировав первый вопрос. Если Алька и Ида узнают, что я еду в чужой машине, то весёлая бессонная ночь им гарантирована: они просто не смогут уснуть, я знаю. Но с другой стороны... Если бы хоть одна живая душа знала о том, где я сейчас и с кем, то мне было бы гораздо спокойней.
— Аля, слушай внимательно. Серебристое авто... — тихо начала я, собираясь выложить Альке подробное описание машины, в которой ехала. Если со мной что-то случится, они смогут найти того, кто видел меня в последний раз. Внутри снова забурлил страх.
Мне показалось, что Феликс с неудовольствием посмотрел на меня...
— Скажи мне марку своей машины и регистрационный номер, — повернулась я к нему, не особо надеясь на внятный ответ. Наглость — второе счастье, и кроме неё у меня сейчас больше ничего не было.
К моему изумлению, он спокойно назвал мне все буквы и цифры.
— Альхен, запиши пожалуйста, это очень важно, — начала я и...
Запнулась.
— Лика! Говори! Я записываю! Что за серебристое авто?! — бушевала Алька в трубке.
Я оглянулась на Феликса. И в этот момент он тоже повернул голову и встретился со мной глазами, как будто говоря: «Хорошо подумай, прежде чем делать это...»
— Я... — все слова вдруг застряли в горле. — Алекс, я считаю, что машина серебристо-серого цвета наилучшим образом подчеркнёт цвет моих глаз! Запиши, чтоб я не забыла! Моя первая машина будет именно такой!
Алька заорала прямо в ухо:
— Вернер, ты что пьяна?
— Есть немного, — сказала я, радуясь, что хоть что-то из сказанного будет чистейшей правдой.
— Держи телефон рядом! — прорычала Алька. — И не дай бог ты снова не будешь брать трубку!
— Нет-нет, бог такого больше не допустит, — отшутилась я, запихнула телефон в сумку и уронила затылок на подголовник.
Феликс повернулся ко мне:
— На всякий случай собиралась описать ей машину? Почему передумала?
Я помолчала, уставившись в непроглядную темноту за окном. Это действие алкоголя или подобные жуткие мысли сами собой могли прийти в мою голову?
— Я не могу сдать им тебя. Если я завтра не приеду домой, то Алька поднимет на уши всю милицию в городе, а то и в стране... Её мать — следователь и из-под земли тебя достанет. Но Анна... Она не переживёт всё это. Так что лучше пусть никто ничего не знает. Даже если это будет стоить мне жизни...
Феликс затормозил так резко, что если б не ремень, то я бы непременно треснулась лбом об стекло. Он повернулся ко мне и одарил очередным невыносимым, сумрачным взглядом:
— Послушай-ка. Мне осточертело видеть, как ты сидишь рядом и смотришь на меня, как на чудовище, готовое в любую секунду растерзать тебя в клочья. Я бы с удовольствием сейчас вернулся назад в город, высадил тебя на вокзале, где бы ты не спеша выискивала билеты на ближайшие поезда, радостно тряслась по пятнадцать часов в вагоне и занималась прочими глупостями, но у меня — слишком мало времени. Завтра утром я планирую быть в Симферополе, сделать все, о чем ты меня так просишь, и завтра вечером отправиться в обратный путь. Поэтому, вокзал отменяется, и я буду весьма благодарен, если ты перестанешь пороть всякую чушь и трястись, как эпилептик. Я не причиню тебе вреда! Что мне, чёрт возьми, сделать, чтобы ты наконец взяла себя в руки?
Феликс смотрел на меня с таким упрёком, что я начала сомневаться, кто же из нас настоящее чудовище. Физическое и моральное истощение от приключений последних дней и тот факт, что я нахожусь ночью в машине человека, которого, как оказалось, совсем не знаю, — всё это здорово проехалось по моей психике.
— Пожалуйста, я не хотела тебя злить, — пробормотала я, совсем потеряв голос от страха.
Кажется, Феликс ожидал от меня какого-то другого ответа и, не получив его, разозлился. Он вышел из машины, открыл мою дверь и, не особо церемонясь, вытащил за локоть наружу.
Ох, он же не собирается бросить меня на окраине города в такое время? Я знала, что при желании умею приводить людей в бешенство, но чтобы так быстро?
Феликс обвел меня вокруг машины и ткнул пальцем в табличку с номерами.
— Быстро. Звони подруге и диктуй номер.
— Нет, — упёрлась я.
— Или диктуешь номер или я беру первого попавшегося попутчика.
— Зачем попутчика? — пискнула я и тут же ошарашенно замолкла. Я впервые разглядела машину снаружи: спортивная ауди оттенка... да её словно облили жидким серебром. Я не была сильна в марках и моделях машин, но две вещи были ясны, как божий день: во-первых, я еще никогда не видела ничего подобного, и во-вторых, Феликс последние полгода времени даром не терял.
— С попутчиком тебе будет не так страшно, не так ли?
— Это смотря еще что за попутчик, — пробубнила я, с трудом отрывая глаза от машины.
— Я выберу кого-нибудь пострашнее. Кого-нибудь, кого бы ты смогла по-настоящему побояться.
По моему лицу начала расползаться улыбка.
— И куда же ты посадишь третьего человека? Утрамбуешь в багажник?
— Да, — с наигранной решимостью сказал он. — Ты уже в курсе, я на многое способен.
Я рассмеялась. Во мне что-то переломилось. Я вдруг осознала, что стою посреди совершенно пустой дороги, под завораживающим, усеянным звездами небом, что человек, которого я давным-давно считала мертвым, стоит рядом со мной, и что у меня впереди целая — и единственная — ночь, когда я могу задать ему все свои вопросы и узнать, что же с ним случилось. Разве всё это не стоит того, чтобы пренебречь своим страхом, чтобы закрыть глаза на все пугающие открытия и несоответствия?
— Я не буду никому звонить, — вздохнула я и, помолчав, добавила. — И бояться тоже не буду.
Феликс продолжал недовольно смотреть на меня.
— Я обещаю.
Кажется, он не очень поверил, но внешне расслабился.
— Тебе придется пообещать мне еще две вещи.
Я наконец перестала таращиться на эту потрясающую машину и переключилась на Феликса.
— О моем возвращении никто, кроме твоей семьи, не должен узнать. Ни одна живая душа. Если это условие невыполнимо, то еще не поздно повернуть обратно.
— Я обещаю, — без колебаний сказала я. Что-что, а хранить секреты я умела.
— И второе: ты не будешь пытаться остановить меня, когда я решу уехать.
— А уехать ты намерен завтра же?
— Да.
Это условие мне совсем не понравилось, но я была не в том положении, чтобы спорить.
— Обещаю.
Я забралась в салон и, как только мы тронулись, повернулась к нему и задала первый вопрос из той тысячи, что вертелась у меня на языке:
— Феликс, откуда у тебя такая машина?
***
— Моя... новая семья располагает... некоторыми средствами, — ответил он, тщательно подбирая слова.
Я не ожидала, что слова «новая семья» так уколют моё сердце.
— Та юная блондинка — одна из них?
— Да.
Я начинала понимать. Скорей всего он удачно женился. А эта блондинка — его приёмная дочь. Или? Да я скорее съем жука, чем поверю, что она — его жена...
— Она твоя жена?
— Нет!
Мне показалось, что он вот-вот рассмеётся...
— Она скорее... сестра, — его голос был полон странного веселья.
Второй укол в сердце. Я боялась, что мой очередной вопрос пробьет в моём сердце дыру размером со спутниковую тарелку, но все же спросила:
— И у тебя есть... новые... мать и отец?
— Вместо параноидальных намёков ты решила добить меня вопросами личного характера? — поинтересовался он.
Я вдруг испугалась, что он больше не станет отвечать на мои вопросы, и залепетала, нервно теребя в руках ленту ремня:
— Феликс, пожалуйста. Ты не представляешь, как много я думала о том, что же с тобой случилось, как я хотела, чтобы ты объявился и весь этот кошмар закончился. И вот ты сидишь рядом, и у меня всего одна ночь, чтобы узнать хоть что-нибудь... Узнать, что произошло, кто те люди, которых ты теперь называешь семьей, чем ты живешь. Я обещаю, что никак не воспользуюсь этой информацией.
— Хорошо, — не сразу ответил он.
Я поглядывала на него уголком глаза и чувствовала, что это решение далось ему не легко. Как будто он сжалился надо мной, уступил мне вопреки каким-то своим правилам. Я чувствовала и мысленно благодарила его за это.
***
— Несколько месяцев назад очнулся в частной наркологической клинике. Кто-то увидел меня в подъезде дома и вызвал скорую. У меня была передозировка и клиническая смерть, но вытащили. Моё лечение в клинике, как потом оказалось, оплачивали незнакомые мне люди. На тот момент я ничего не помнил о прошлой жизни и тем более не знал этих людей. Изабелла — одна из них. Вот, пожалуй, и всё.
Значит всё было гораздо хуже, чем я предполагала. Мы потеряли Феликса задолго до того, как он исчез.
— Почему они, эти люди, оплачивали твоё лечение?
— Наверно им показалось, что я хороший человек, — усмехнулся он.
— Нет, серьезно!
— Я не знаю, почему. Но факт остается фактом: они вытащили меня и только благодаря им я сейчас здесь.
— И ничего за это не потребовали взамен? С чего бы им спасать тебя?
Он пожал плечами.
— Взамен? Ничего.
Я чувствовала, что он чего-то не договаривает, но высказать ему свои подозрения значило оборвать те тонкие нити, которые наконец протянулись между нами. Я не хотела этого, мне еще о многом хотелось спросить.
— Куда делись твои татуировки?
— Ничего о них не знаю. Это их ты искала на моих руках?
— Угу, — еле слышно призналась я, вспоминая, как чуть не сорвала с него рубашку. — А что было потом? Каким образом ты столькому научился за несколько месяцев?
— Что ты понимаешь под «стольким»?
— Ну брось. Ты знаешь, о чем я. Водить машину, оказывать первую помощь, раздавать тумаки направо и налево... Как будто всю жизнь только этим и занимался.
— Тумаки? — он словно не понимал, о чём я. Или просто забавлялся.
— Ну тумаки! Ну драться, я имею в виду.
— С чего ты решила, что я умею драться?
Или просто страдал забывчивостью.
— Ну я же видела, как ты чуть... — я прикусила язык.
Вообще-то я никак не могла видеть, как он отбрасывает на асфальт бритоголового пацана, потому что официально я в этот момент была без сознания и лежала в машине.
— Верней, видела не я, а мои подруги, — поспешила исправиться я. — Но вообще не важно! Вопрос остается открытым: все, что умеешь ты, — Феликс не умел!
— Когда он ушел из дома?
— А что? Ты пропал прошлой осенью. Примерно восемь месяцев назад.
— Ну значит у него было достаточно времени, чтобы всему этому научиться. Не вижу ничего невозможного.
— Учиться?! Принимая во внимание твой рассказ, я думаю, у него были дела поинтересней, чем учиться. Чему бы то ни было. Я думаю, что ты многого не договариваешь.
Я повернулась к нему и сердито уставилась на него. Сейчас в нём не было НИЧЕГО от Феликса. Волосы, лоб, сосредоточенный взгляд, нос, подбородок — я словно видела это всё впервые. Такой знакомый и чужой одновременно. Таинственный, как сумерки, как мутная река. Он молчал.
— Феликс, я хочу большего, — начала упрашивать я.
Он вскинул брови.
— Ну я имею в виду, что... — засуетилась я, — что хочу больше подробностей...
— Я понял, — улыбнулся он, в открытую упиваясь моим смущением. — Однако — нет.
— Фели...