Откуда-то со стороны раздался всхлип и ветра заглохли, а Янош насторожился. Плечо превратилось в камень. Через миг он меня отпустил. Мы оглянулись синхронно — Тося сидела в углу, смотря на нас с изумлением и ужасом, и непроизвольно всхлипывала.
Сейчас она выглядела совершено случайным и даже лишним здесь человеком, незваным свидетелем, одним легким движением сумевшим разделить целое на нежизнеспособные куски. Миг слабости князя (или что это было) прошел и казалось, теперь он происшедшим недоволен. Я старалась не смотреть ему в лицо, но Тося моего взгляда тоже усердно избегала. Зато князь стал похож на самого себя — уверенный, властный хозяин, прогуливающийся по вверенной ему территории и случайно забредший в темную коморку для хранения старых тряпок.
— Как тебя зовут? — просил Князь. Тося замерла и испугано подалась назад. Но позади стена, так что бежать некуда.
— Тося, — еле слышно ответила она.
Князь некоторое время смотрел сверху вниз, думая о чем-то своем. Потом опомнился.
— Не бойся, девочка. Он больше не вернется.
С этими словами князь развернулся и ушел. Обо мне он не вспомнил, когда за ним закрылась дверь, Тося перевела на меня вопросительный взгляд. Я пристально посмотрела ей в лицо.
— Ты никому и никогда не расскажешь о том, что произошло в этой комнате, — спокойно сообщила я. Ее лоб перерезали болезненные морщины, будто Тося решила, что иначе я ее ударю. Но все не так просто… не так просто. Ей нужно было молчать не для меня… для своей собственной безопасности.
— Хорошо, — наконец согласилась она и только тогда расплакалась. И только тогда я решилась ее обнять и утешить.
Мы валялись на кровати и смотрели, как на потолке отражаются тени закатного неба, когда нам принесли ужин. Ладно, что в комнату, больным иногда приносят еду, чтобы они не разносили по замку заразу. Но самое удивительное — к мясу и хлебу прилагался большой кувшин вина со знаком фоенты на залитой воском пробке. Нераспечатанный. Это уже очень необычно. Мы не могли не попробовать — на вкус вино оказался удивительно приторным, но приторность проходила моментально, она перекатывалась по языку как волна через камни набережной и таяла во рту шуршащей пеной. Полстакана вина каждой из нас хватило, чтобы крепко уснуть.
Ночью вьюнок ушел и я не смогла его удержать. А может, не захотела. Скорее всего.
Не знаю, каким образом он искал князя, но нашел его практически сразу, просто поднявшись наверх и по-прямой проскользнув через несколько комнат. Вьюнок замер вверху стены над выступавшим камнем и прямо перед ним у камина сидел Янош, хмуро смотря то в огонь, то в темное окно — сегодня благодаря пасмурной погоде на небе не виднелось ни одной звезды. В руке князь сжимал серебристый кубок с вином. Один пустой кувшин валялся на полу у кривой ножки кресла, пара нераспечатанных стояла чуть в стороне, у второго кресла. Князь был пьян.
Вьюнок устроился поудобнее, свернувшись змейкой в уютный клубок и принялся наблюдать. Просто смотреть, как пальцы Яноша сжимают кубок, как он глотает вино, как в его глазах отсвечивается попеременно то каминное пламя, то ночная темень. Похожие тени плясали на голом полу. Комната вообще выглядела пустой и бедной — неприглядна мебель, холодные стены из неотделанного камня, из красивых вещей — только портьеры, да и то отодвинутые в сторону, чтобы не загораживать открытое окно. Было здорово смотреть, как ветер пробирается мимо князя и игриво пугает своим неожиданным нападением стойкое каминное пламя. И представлять, будто находишься рядом. Может, мы даже пили одинаковое вино?
Потом пришел пан Гектор. Посмотрел с неудовольствием, а после отказался от приглашающего жеста князя в сторону кувшина. Сел по соседству, прямой спиной выражая крайнее недовольство поведением Яноша.
— Что это еще такое? — спросил советник.
Янош поморщился, качая головой.
— Не могу в замке. Душит, — он одной рукой схватился за ворот, растягивая его в стороны.
— Чего тебе опять не хватает? У тебя есть все.
— У меня есть все, — послушным эхом повторил Янош.
— И что тогда?
— И ничего…
— Почему ты пьешь? Что случилось?
Князь поболтал бокалом, прислушиваясь к звуку и остался недоволен количеством наполнявшего его вина. Добавил себе из кувшина, руки его действовали удивительно точно и ни капли не пролили.
— Знаешь… Гектор, — голос звучал так доверчиво, что мне показалось неправдоподобным подобное неожиданное признание чужого права лезть в свою жизнь, но пан Гектор промолчал. — Иногда… А ты знаешь, — вдруг возбужденно встрепенулся князь, — разворачиваясь к нему всем телом, — что взбунтовался Жост Капурский? Старший внебрачный сын короля? Вдруг принялся требовать признания своего родства, потому что его мать была благородной женщиной. Пусть король на ней не женился, но существуют свидетели, что король уединялся с ней во время своего посещения княжеств Туманной топи, а дети благородных родителей имеют право носить титул одного из них, по выбору. Жост выбрал отцовский и станет главным претендентом на трон, если его права подтвердят, а следовательно, скоро у нас появиться новый король. То есть так утверждает мой столичный источник.
Пан Гектор некоторое время думал.
— У него нет шансов.
— Нет, — тут же кивнул князь. — Но Жосту помогают князья Туманной топи, они поддерживают его требовании настолько, что предоставили в распоряжение бастарда свои войска, которые хоть сей момент готовы выдвинуться к столице. Понимаешь?
— Сейчас? А что насчет приказа короля о сборе войск для похода на бунтовщиков отбившегося побережья?
— Приказ ими проигнорирован, — князь устроился удобнее. — Неповиновение слишком демонстративное, чтобы быть правдивым. Но кто знает… я уже не знаю ничего. Кроме одного — нас хотят послать первыми, потому что нас не жалко. А в остальном… Если долго думать… Мне последнее время постоянно что-то кажется, мерещится… По углам прячутся тени круоргов, которые не могут не вернуться за своей силой. Которые не в состоянии уйти от этого источника, привязаны к нему и болтаются за спиной по свету, как веретеница шариков на веревочке.
Гектор слушал молча и очень серьезно.
— Это ерунда, со временем их источники смешаются и отпустят хозяев. Но еще я часто думаю о том… Знаешь, Гектор, она иногда кажется такой… невинной.
— Кто? — быстро спросил пан Гектор.
Янош замолчал и уставился в кубок. Сделал еще глоток.
— Такой… испуганной. Безопасной. Простой. Любая куртизанка способна улучшить свою жизнь, да еще такую убогую… Не понимаю. Она всегда ночует в своей комнате, все время проводит на работе или с подругами. Этот ее знакомый… она ни разу не была в его комнате. Как и у любого другого. Когда я думаю об этом, мне хочется…
Он снова замолчал.
— Почему так, Гектор? Не понимаю.
Тот пожал плечами. Старался сохранить лицо спокойным, но было видно, что он чем-то задет. И очень сильно задет. Однако Янош не замечал. Пан Гектор медленно продолжил.
— Возможно, она просто осторожничает. Неизвестно, что слуги думают о тебе, но скорее всего она, как и остальные, на всякий случай боится. Или у нее существует определенная цель, которой она добивается. Куртизанки такого уровня не играют по мелочи, ты же знаешь. Такие ставят на кон королевства. Увидишь, если дело не выгорит, она примется вести себя как остальные. Понизит ставки.
— А если нет? — хрипло спросил Янош.
Пан Гектор, наконец, изволил налить вина и себе. Глотнул залпом.
— Янош… Дело тут не в ней. А скорее в том, готов ли рискнуть… ты сам. Ты можешь пройти по второму кругу и пережить прошлое еще раз? Еще раз увидеть в чистой воде все, что всплывет, стоит нырнуть глубже? Ты справишься?
— Нет, — очень быстро качнул головой Янош. — Второй раз нет. Не хочу.
— Тогда забудь, — жестко отрезал пан Гектор, откидываясь на спинку.
— Я не знаю, что мне делать, — тяжело признался князь. — Эта неопределенность сводит с ума. Иногда я хочу ее убить. Останавливаю себя на грани, за которой — безумство… И это пугает.
— Отправь ее куда-нибудь с глаз подальше.
Князь молча улыбнулся.
Пан Гектор вздохнув, взял кувшин и поставил на пол — кувшин был пуст.
— Значит, ты не сможешь сделать ничего, — недовольно пробурчал советник.
Янош уставился на пламя и неопределенно пожал плечами.
— Ну, кое-что могу. Ты ведь понимаешь, что Задобин здесь с целью оценить наши возможности? Король хочет проверить свои догадки. Значит… скоро они попытаются заставить нас слушать королевский приказ силой. По сути неважно… вернется Задобин, нет… Что за новости привезет. Грызни все равно не избежать.
— Ты не станешь! — возмущено воскликнул пан Гектор.
Князь молча отсалютовал ему кубком. Пан Гектор отставил свой, вскочил и наклонился над Яношем, внимательно заглядывая в лицо.
— Скажи мне еще одно. Ты убил немало людей. Не все из них заслужили смерти. Но при этом… это твое нетерпение к насильникам. Откуда оно? Тебя в детстве никто не трогал… Или я чего-то не знаю? Почему ты готов убить за подобное без разговоров? Есть люди, которые издеваются над другими куда более изощренными способами. Но тебе плевать. А насильники… в чем их уникальность?
— Сядь, — ответил князь. — Скажу. Да это и не секрет, спросил бы раньше — раньше бы узнал. Ты пока меня не нашел… не в этот раз, а после смерти родителей, я жил на улице. И видел кое-что.
— Кто-то из твоих знакомых поймали и изнасиловали?
— Да. Ей было четырнадцать.
— Убили?
— Нет.
— Янош… Не хочу расстраивать, но для детей, выросших на дне это обычное дело, они невинности лишаются гораздо раньше. Четырнадцать… Вполне вероятно она давно уже сама этого хотела.
— Да, — вдруг повысил голос Янош. Пан Гектор не смог скрыть удивления.
— Что да?
— Ты прав, — тот усмехнулся. — Дети дна… Ее эти скоты продержали неделю в доме. И убедили, что она уже родилась шлюхой. Что они просто привели ее к тому, что на роду написано. Что все равно она бы такой стала. Слышишь, Гектор? И она по-ве-ри-ла.
Тот растерялся, но ненадолго.
— И что дальше? Что с ней случилось?
Князь смотрел уже равнодушно.
— Вскоре она ушла в публичный дом. И мне больше было не с кем смотреть, как течет вода в реке. Как прыгают в воду напуганные лягушки. Как беззвучно и волшебно летают стрекозы. Впрочем… после возвращения из «гостей» ее такое времяпрепровождение уже не интересовало. Она бредила силой похоти, которую умеет вызывать у мужчин.
Я вздохнула и вьюнок заволновался. Но с места не сдвинулся. Странно было находиться в двух местах одновременно. Вдвойне чуднее было сознавать, что я по-прежнему лежу в своей кровати, а рядом спит теплая Тося, тихо сопя мне на ухо.
К счастью, пан Гектор опомнился и перестал расспрашивать князя о прошлом, а вместо этого плотно припал к кубку.
— Мне жаль, — сказал он, как только оторвался, одновременно нашаривая рукой очередной запечатанный кувшин. Бухнул его на столик. Князь с готовностью протянул ему свой кубок.
— Не жалей. Я давно уже не помню ни ее лица, ни имени. Но с тех пор не люблю, когда убивают что-то… что-то светлое в душе. Тело ладно, оно забывает. Но хрупкое, там… — Князь сжал кулак и ударил себя в грудь.
— Это ты тогда решил, что достаточно стать служащим королевского закона и сразу получится все исправить?
— Примерно тогда, — как ни странно, теперь Янош улыбался. Они переглянулись и рассмеялись. Не то чтобы радостно, а довольно горько, с каким-то мрачным нездоровым весельем. Но так вместе, что стало понятно — понимают они друг друга куда лучше, чем кажется со стороны. — А ты меня бойко убеждал, что так и есть!
— А что еще оставалось? Ты был так юн… Так что ты решил?
— Я вижу приближение конфликта. Будет кровь. Много крови, хотя и не столько, сколько бывает на войне. Ясное дело, королевское войско приведет магов… Иначе они и плюнуть в нашу сторону не смогут. Настала пора заставить круоргов убивать не в своих интересах, а в королевских. Они попытаются, пока мы еще не настолько сильны, чтобы стать непобедимыми. Так что они придут. А у меня должны быть развязаны руки, значит нужно отправить в безопасное место Фиону.
— Только Фиону? — хмыкнул пан Гектор.
— Не сбивай. Только… да. Нужно сделать так, чтобы выглядело естественно, поэтому я уже подготовился — завтра утром прибудет гонец с новостями от ее брата, который ранен на охоте и просит сестру срочно прибыть его повидать. Ей придется пропустить праздник… ну что же, зато причина — не подкопаешься. Фиона успеет добраться до брата, потому что поедет очень быстро и там будет в безопасности — напасть на замок своего вассала король не посмеет. Они потеряют одну из намеченных точек давления. А остальное… позже решу.
Они еще долго сидели, практически молча, вьюнок дремал, сквозь сонный туман посматривая на сидящих у гаснущего камина людей. Эта картина приводила его в удивительное состояние абсолютного покоя. Примерно тогда сон захватил меня полностью.
Утро, как ни странно, совсем не оказалось тяжелым. Ну, похмелья быть и не могло, не столько мы выпили, чтобы просыпаться с больной головой. Но не осталось никаких последствий полученных от господина Задобина ударов. Правда, Тося немного кривила губы, когда вздыхала полной грудью, но уверяла, что все почти прошло, так что оставалось только радоваться тому, как чудно все разрешилось.
Даже удивительно.
Правда, мне принесли записку, в которой содержалось уведомление, что вечером, когда начнутся магические бои с дикими зверями, я должна буду присутствовать в качестве сопровождения пана Гектора в княжеской ложе.
Пока я думать об этом не стала, правда надела второе, целое платье, только воротник и манжеты заменила на кружевные, мы их с Тосей сделали, когда учились плести грубое кружево. Довольно красиво вышло, но жаль все же, что у меня нет возможности создавать омниумы… Вот тогда бы я точно сотворила что-нибудь настолько необычное, что челюсти у окружающих кокеток поотваливались бы до земли.
Так, мечтая о несбыточном, мы с Тосей оделись, позавтракали и отправились за ворота.
А там… Там творилось нечто необыкновенное! Конечно, торговые ряды были куда менее роскошные, чем на празднованиях у столицы, зато тут попадались совершено особенные, невероятные вещи.
Люди «с той стороны гор», как их называли в окрестностях, потому что те земли входили в число королевских только номинально и даже не облагались налогом, привезли на продажу разнообразную живность, в том числе щенков, по утверждению хозяев, таких же умных, как они сами.
Не знаю, как насчет умных, вполне может быть, но яркие рыжие комки, шустрые и шумные, даже без своих умственных особенностей не могли не вызвать восторга. Ладно Тося, но я и сама от восхищения чуть не визжала, особенно когда разрешали протянуть щенкам угощение — полоски сухой молочной лепешки. Они так забавно подпрыгивали и тявкали, что хотелось немедленно залезть в вольер и с ними поиграть.
Тут же продавались певчие птицы с удивительно мелодичными голосами, но на вид такие уродливые, что я бы ни за что подобное существо в свой дом не принесла. Но многие покупали, потому что стоили птички очень девшего. Правда, жили они не больше года, ну да мелочи. Через год можно просто купить другую.
У палатки с цветочными семенами и клубнями мы встретили Лешика. Договорилась о вечере, когда Тося останется с ним, потому что я уйду к пану Гектору.
Тогда же я увидала в толпе первого за сегодня круорга. Он стол через одну палатку, рассматривал товар и вдруг, словно почуяв сильный запах, обернулся в мою сторону, смотря таким же непонятным взглядом, как смотрел в кабинете пана Гектора Доминик.
— Надо поговорить о деле, — прошептал Лешик и мы пошли к выходу из ряда. Круорг немедленно двинулся следом, криво и неуверенно, будто лодка, попавшая в сильное течение. Он плыл, безучастно смотря по сторонам, пока мы не остановились, тогда остановился тоже и, нахмурившись, отвернулся и ушел куда-то в сторону.
— Ты видел? — спросила я Лешика, желая убедиться, что мне не мерещиться. И боясь этого.