- Эта дыра должна быть уничтожена. Я делаю новым владельцам одолжение, - он смотрит на меня и игриво пожимает плечами. - Это в любом случае дешевле.
Я медленно отворачиваюсь от Хардина и лезу в сумочку в поисках телефона. Значок батареи предупреждающе мигает, но я набираю единственный номер, который мог бы помочь нам в эту минуту. Держа телефон в руке, я поворачиваюсь к Хардину.
- Полиция приедет в дом твоей матери, если ты сделаешь это. Тебя арестуют, Хардин.
Я молюсь о том, чтобы человек на том конце услышал меня.
- Мне похер, - бормочет он, его подбородок напряжён. Он смотрит на диван, невидящим взглядом проникая в прошлое.
- Я всё ещё слышу, как она кричит. Как раненое животное. Ты знаешь, что это такое для маленького мальчика? Моё сердце болит за Хардина, за обе версии его: невинного маленького мальчика, который был вынужден смотреть, как его мать избивают и насилуют, и озлобленного мужчину, которому больно, который думает, что его единственное спасительное средство - сжечь дом, чтобы освободиться от воспоминаний.
- Ты же не хочешь сесть в тюрьму, не так ли? Куда я пойду? Меня тоже арестуют.
Мне плевать на себя, но надеюсь, что эта мысль заставит его пересмотреть свои действия.
Мой прекрасный тёмный принц смотрит на меня, кажется, мои слова потревожили его.
- Вызови такси. Пройди до конца улицы. Я удостоверюсь, что ты ушла, прежде чем делать что-то. Его голос чётче, чем должен быть, учитывая процент алкоголя у него в крови. Но всё, что я слышу, это как он себя подводит.
- Мне нечем заплатить таксисту, - я демонстративно копаюсь в кошельке и показываю, что в нём только американская наличность.
Он зажмуривается, когда разбивает бутылку о стену. Она разлетается на куски, но я не двигаюсь с места. Мне слишком часто приходилось это слышать и наблюдать в последние месяцы, чтобы меня это задевало.
- Забирай мой кошелёк и убирайся отсюда. Чёрт! - одним движением он достаёт бумажник из заднего кармана и бросает на пол передо мной. Я наклоняюсь и засовываю его в свою сумочку.
- Нет. Мне надо, чтобы ты пошёл со мной, - мягко говорю я.
- Ты такая прекрасная... Тебе это известно, правда? Он делает шаг ко мне и поднимает руку, чтобы положить ладонь мне на щёку. Я вздрагиваю от прикосновения, и его красивое, измученное лицо хмурится. - Разве ты не знаешь, что ты прекрасна?
Его прикосновение горит огнём, большой палец гладит кожу. Я чувствую, что мои губы дрожат, но сохраняю лицо.
- Нет, я не прекрасная, Хардин. Никто не прекрасен, - тихо отвечаю я, глядя ему в глаза.
- Нет, ты именно такая. Слишком прекрасная для меня.
Мне хочется плакать - мы опять пришли к тому, с чего начали?
- Я не позволю тебе отталкивать меня. Я знаю, что ты делаешь: ты пьян, и ты пытаешься оправдать это, сравнивая нас. Я такая же никчёмная, как и ты.
- Не говори так со мной.
Он снова хмурится. Другая его рука движется по моему подбородку и забирается мне под волосы.
- Из такого хорошенького ротика такие слова плохо звучат. Его большой палец обводит мою нижнюю губу, и я не могу не заметить контраст между тем, как его глаза горят яростью тёмной болью и его лёгким, мягким прикосновением.
- Я люблю тебя и никуда не уйду, - говорю я, надеясь пробиться сквозь его алкогольный угар. Я ищу в его глазах хоть какие-то признаки Хардина.
- Если двое любят друг друга, у них не может быть счастливого конца, - мягко отвечает он.
Стоит мне узнать, чьи это слова, я разрываю зрительный контакт.
- Не цитируй мне Хэмингуэя, - огрызаюсь я. Он думал, я не узнаю строчку и не пойму, что он хочет сделать?
- Но это правда. Для меня не запланирован счастливый конец. Я слишком испорченный. Его руки покидают моё лицо, и он отворачивается.
- Нет, ты не такой! Ты...
- Зачем ты делаешь это? - бормочет он, раскачиваясь взад и вперёд. - Почему ты всегда пытаешься найти во мне хорошее? Очнись, Тесса! Там нет ничего хорошего! - кричит он и бьёт обеими руками себя в грудь.
- Я ничтожество! Я ничтожный кусок дерьма с такими же родителями и с башкой, полной дерьма! Я пытался предупредить тебя, я пытался тебя оттолкнуть до того, как уничтожу... - его голос падает, и он лезет в карман. Я признаю в фиолетовой зажигалке зажигалку Джуди из бара. Хардин не смотрит на меня, когда вспыхивает пламя.
- Мои родители тоже никчёмные! Мой отец проходит реабилитацию, в конце концов! – ору я в ответ. Я знала, что это произойдёт, что признание Кристиана добьёт Хардина. Ни один человек этого не выдержит, а Хардин уже был на грани.
- Это твой последний шанс уйти, прежде чем это место сгорит дотла, - произносит он, не глядя на меня.
- Ты сожжёшь дом вместе со мной? – давлюсь я. Я плачу, но не помню, когда это началось.
- Нет. Его ботинки громыхают, когда он пересекает комнату; у меня кружится голова, болит сердце, я боюсь, что теряю чувство реальности. - Пойдём.
Он поднимает руку, прося меня взяться за неё.
- Дай мне зажигалку.
- Иди ко мне. Он протягивает обе руки мне навстречу. Теперь я рыдаю во весь голос.
Я заставляю себя игнорировать его подманивания, не важно, как тяжело мне это даётся. Хочу броситься в его объятья и забрать его отсюда. Но это не роман Остин со счастливым концом и благими намерениями; это в лучшем случае Хэмингуэй, и я вижу его жест насквозь.
- Отдай мне зажигалку, и мы уйдём вместе.
- С тобой я почти поверил, что могу быть нормальным.
Зажигалка по-прежнему лежит у него на ладони.
- Никто не нормален! – кричу я. - Никто... и я не хочу, чтобы ты был нормальным. Я люблю тебя таким, люблю, вот и всё! Я оглядываю гостиную и возвращаюсь взглядом к Хардину.
- Ты не можешь. Никто бы не смог и никогда не мог. Даже родная мать. Едва слова срываются с его губ, я подпрыгиваю от хлопка входной двери. Я смотрю на источник шума, и на меня накатывает облегчение, когда в гостиную вбегает Кристиан. Он задыхается, и на его лице написана паника. Он останавливает как вкопанный, давая оценку маленькой комнате и спиртному, покрывающему каждый дюйм.
- Что... - Кристиан пристально смотрит на зажигалку в руке Хардина. – Я слышал сирены по пути сюда. Нам надо уходить сейчас же! – кричит он.
- Как ты... – Взгляд Хардина мечется между мной и Кристианом. – Ты позвонила ему?
- Конечно, она так и сделала! Что ей оставалось? Позволить тебе сжечь дом и загреметь в участок? - вопит Кристиан. Хардин выбрасывает руку вперёд, всё ещё держа зажигалку.
- Убирайтесь нахер отсюда! Оба! Кристиан поворачивается ко мне:
- Тесса, выйди на улицу. Но я стою на своём.
- Нет, я не оставлю его здесь. Неужели Кристиан ещё не понял, что нас с Хардином нельзя разделять?
- Уходи, - говорит Хардин, делая шаг в мою сторону. Он щёлкает большим пальцем по металлическому корпусу зажигалки, она вспыхивает.
- Выведи её, - нечётким голосом произносит он.
- Моя машина припаркована на аллее через улицу. Иди к ней и жди нас там, - инструктирует меня Кристиан. Когда я смотрю на Хардина, он уставился на белое пламя. Я отлично его знаю, поэтому не сомневаюсь, что он сделает, что задумал, вне зависимости от того, уйду я или останусь. Он слишком отравлен алкоголем и донельзя расстроен, чтобы остановиться.
Холодная связка ключей вложена в мою руку, и Кристиан наклоняется ко мне.
- Я не позволю, чтобы с ним что-нибудь случилось. После секундной внутренней борьбы я беру ключи и выхожу через парадную дверь, не оглядываясь. Я перебегаю улицу и молюсь, чтобы сирены, которые я слышу в отдалении, направлялись в другую сторону.
Глава 7
ХАРДИН
Как только Тесса выбежала за дверь, Вэнс начал размахивать руками и вопить:
-Вперед. Продолжай! Продолжай!
О чем он говорит? И вообще, какого хрена он тут делает? Я ненавижу Тессу за то, что она позвала его. Но тут же передумываю. Я никогда не смогу возненавидеть ее, но блин она бесит меня!
-Тебя никто не ждал. Проваливай, - говорю я, и мой рот немеет, когда я говорю с этим человеком. Мои глаза горят. Где Тесса? Она ушла? Я думаю, ушла, но я сбит с толку.
- Поджигай.
- Зачем? Ты хочешь, чтобы я поджег дом? - спрашиваю я. Тут мой разум заполняют воспоминания. Молодой Вэнс, в мамином доме, облокотившись на каминную полку, читает мне что-то.
- Почему он читал мне? – я, что сказал это вслух? Блядь. Я понятия не имею. Настоящий Вэнс смотрит на меня, ожидая чего-то.
- Если я уйду, все твои ошибки и заблуждения исчезнут. Металл зажигалки обжигает кожу пальцев, но я по-прежнему размахиваю ею.
- Нет, я хочу, чтобы ты поджег дом. Может быть, тогда мы объявим перемирие. - Я думаю, он сейчас мог бы наорать на меня, но я едва могу смотреть прямо, не говоря уже об определении громкости его голоса. Фактически он дает мне разрешение на чертов поджег. Кто вообще сказал, что мне нужно его чертово разрешение?
- Кто ты такой чтобы давать мне добро? Я блять не спрашивал тебя.
Я опускаю зажигалку вниз и подношу огонь к подлокотнику дивана, и жду пока он разойдется дальше. Я жду всепоглощающий огонь, который уничтожит это место.
Ничего не происходит. Я тянусь к старому журналу, лежащему на поверхности ящика, и подношу огонь к краю страниц. Журнал тут же загорается. Я смотрю на огонь, поднимающийся к верхушке страниц, и бросаю горящий журнал на диван. Я впечатлен тем, как быстро огонь поглощает диван, и клянусь, я могу почувствовать, как чертовы воспоминания горят вместе со всем этим дерьмом. Следующим горит извилистая тропинка из рома. Мои глаза едва успевают за танцующим вокруг ковров пламенем, все скрипит и трещит, создавая все более утешительные звуки для меня. Цвета такие яркие, с ума блин можно сойти, огонь гневно нападает на остальную часть комнаты. Отвлекая от звука пламени Вэнс спрашивает:
- Теперь ты доволен?
Не знаю, доволен ли я. Тессе бы это не понравилось, она бы расстроилась, что я сжег дом.
- Где она? - спрашиваю я. Рассматривая комнату, которая все больше размывается и наполняется дымом.
Если она тут и что-нибудь случится с ней…
- Её здесь нет. Она в безопасности, - достает меня Вэнс.
Доверяю ли я ему? Я блядь ненавижу его. Это все его вина. Тесса до сих пор тут? Не врет ли он?
Потом до меня доходит, что Тесса слишком умна для этого. Она бы уже убежала. Подальше отсюда. Подальше от моего разрушения. И если бы этот мужчина воспитал меня, я бы не стал таким плохим человеком. Я бы не причинял боль стольким людям, особенно Тессе. Я никогда не хотел причинять ей боль, но я всегда это делаю.
- Где ты был? – спрашиваю я. Мне хочется, чтобы пламя росло дальше. В таких размерах оно не уничтожит дом полностью. По-моему где-то я спрятал еще одну бутылку. Я не могу соображать достаточно хорошо, чтобы помнить это. Кажется огонь не достаточно большой. Это маленькое пламя не совпадает с размерами моего чертового гнева, и мне нужно больше.
- Я был в отеле с Кимберли. Пошли отсюда пока не приехали пожарные или пока ты не причинил себе боль.
- Нет! Где ты был той ночью? – комната начинает вращаться, и от жара и я начинаю задыхаться.
Вэнс выглядит искренне потрясенным и останавливается, выпрямляясь.
- Что? Меня здесь даже не было. Я был в Америке. Я бы никогда не позволил подобному произойти с твоей мамой. Но Хардин… нам нужно уходить, - кричит он.
Почему это нам надо уходить? Я хочу посмотреть, как будет гореть это дерьмо.
- Что ж, это все равно случилось, - говорю я, мое тело тем временем становится все тяжелее и тяжелее. Возможно, мне нужно сесть, но я вынужден представить это только у себя голове.
- Её избили и превратили в кровавую массу. Все они трахали ее, снова и снова… - моя грудная клетка сдавливается, и мне становится больно, я бы хотел залезть внутрь и вырвать все это оттуда. Все было проще, пока я не встретил Тессу, раньше ничего не могло причинить мне боль. Даже это дерьмо не мешало мне. Я мог подавить его пока она не изменила меня... она заставила меня почувствовать себя куском дерьма, которым я никогда не хотел бы стать, и теперь я не могу это изменить.
- Мне жаль! Мне так жаль, что это случилось. Я бы остановил их, - я смотрю на него и вижу, что он плачет. Как он, черт побери, смеет плакать, когда он не видел этого? Каждый раз, закрывая глаза перед сном, год за годом, он не видел всего этого.
Блестящие голубые огоньки стали просачиваться через окна, разбросав куски стекла по всей комнате, прерывая мой так называемый костер. Сирены, чертовски громкие - святое дерьмо, очень громкие.
-Убирайся! – кричит Вэнс. - Уходи отсюда сейчас же! Выйди через заднюю дверь и иди в мою машину.
- Давай же! - кричит он отчаянно.
Чертова драма какая-то.
- Да пошел ты, - я спотыкаюсь, комната начинает быстро вращаться. Прежде чем я смог остановить его, он уже положил на меня руку, толкая мое пьяное тело через гостиную на кухню. Я пытаюсь отодвинуться, но мои мускулы отказывают мне. В меня ударяет холодный воздух, голова начинает кружиться, а потом я ударяюсь задницей о бетон.
- Пройди переулок и садись в мою машину, - пока я обдумываю, что он сказал, Вэнс уже исчезает.
Я поднимаюсь на ноги после того как упал несколько раз и пытаюсь открыть дверь на кухню, но она блин заблокирована. Я слышу множество голосов изнутри, все они кричат и гудят. Что это за хрень такая?? Я достаю свой телефон из кармана и вижу, как на экране высвечивается имя Тессы. Либо я сейчас пойду внутрь, и меня арестуют, либо я найду его машину где-то в переулке. Я смотрю на её размытое лицо на экране, и принимаю решение. Я не могу понять, как блять мне перейти улицу так, чтобы копы меня не поймали. Экран моего телефона двоится и смещается, но мне как-то удается набрать номер Тессы.
- Хардин! Все в порядке? - плачет она в трубку
- Забери меня. Я в конце улицы, напротив кладбища, - я поднимаю защелку соседских ворот и отключаюсь. По крайней мере, я не должен идти через двор Майкла.
Женился ли он на моей матери сегодня? Для его же блага, я надеюсь, что нет.
-Ты же не хотел, чтоб она всю жизнь была одна. Я знаю, ты любишь её и она всё еще твоя мать, - голос Тессы звучит у меня в голове. Отлично, теперь я слышу голоса.
-Я не идеальна. Никто не идеален, - напоминает её нежный голос. Она не права, она чертовски не права и наивна.
Я оказываюсь на углу улицы моей матери. Кладбище осталось позади, темно -единственный луч света исходит из каких-то мигающих пятен на расстоянии. Тут подъезжает черный БМВ и Тесса останавливается возле меня. Я залезаю в машину без слов, и прежде чем я успеваю закрыть за собой дверь, Тесса жмет педаль газа.
-Куда мне ехать? - спрашивает она охрипшим голосом, пытаясь перестать рыдать, но у неё ничего не получается.
-Я не знаю... тут много... - мои глаза тяжелеют, - мест и сейчас уже ночь и поздно… и они все закрыты… - я закрываю глаза, и все исчезает.
Звук сирены пугает меня, и я просыпаюсь. Я подпрыгиваю на такой громкий шум и ударяюсь об потолок машины. Машина? Почему я блять в машине? Я осматриваюсь и вижу свернувшуюся калачиком Тессу, ее глаза закрыты и ноги поджаты. Она напоминает мне сонного котенка. Дерьмо, голова раскалывается. Я выпил чертовски много.
Сейчас рассвет, солнце скрывается за облаками, оставляя небо серым и тоскливым. Часы на приборной панели показывают без десяти семь. Я не узнаю автостоянку, на которой мы припаркованы, и пытаюсь вспомнить как, черт возьми, я оказался в машине. Тут нет полицейских машин или сирен... я, должно быть, сплю, это сон. Моя голова пульсирует и, когда я тяну край рубашки, чтобы вытереть лицо я вдыхаю плотный запах дыма. Вспышки горящего дивана и плачущая Тесса всплывают в моей голове. Я пытаюсь сложить все вместе; я до сих пор наполовину пьян. Тесса шевелится и ее ресницы начинают трепетать. Я не знаю, что она видела прошлой ночью. Я не знаю, что наговорил или наделал, но она смотрит на меня, и я знаю, что готов сгореть заживо прямо сейчас.