В общем, Джо Голдштейн слыл хорошим парнем, но сексистом.
И уж конечно, ему совершенно не нравились женщины типа Топаз Росси. Он не любил с ними даже ужинать, а уж состязаться с этой девицей за редакторское место! Это мужская должность, должность, предназначенная ему. Но приходится делать вид, что он борется, а все из-за желания «Америкэн мэгэзинз» выглядеть корректно с политической точки зрения.
А Джо Голдштейн терпеть, не мог попусту тратить время.
Топаз вздохнула. «Боже, — подумала она, — я завидую этому парию».
Она никогда не встречалась с Джо Голдштейном и почти ничего не знала о нем. Единственное, что ей точно известно, — он мужчина. И это достаточное основание для зависти в данной ситуации.
Топаз переодевалась в шестой раз, размышляя, в чем пойти. Сейчас она стояла перед зеркалом в короткой юбке из мягкой кожи от Нормы Камали, блузке шоколадного цвета, в туфлях от Сен-Лорана. На правой руке болталась целая связка золотых побрякушек, а стройные ноги поблескивали в светлых колготках от Уолфорд. Наряд казался несколько агрессивным, но дорогим, женственным и весьма деловым. То, что надо. В конце концов она следует моде, а сейчас для Топаз выглядеть хорошо и выглядеть профессионально — синонимы.
За окном в лучах заходящего солнца купались зеленые и золотые краски Центрального парка. Топаз улыбнулась. Даже по нью-йоркским стандартам ее восхождение головокружительно. Она побыла редактором отдела очерков в журнале «Женщины США» всего несколько месяцев и стала редактором «Герлфренд»[3] — освободилось место, ее предшественница вышла замуж. Сперва Топаз и не думала претендовать на должность, она и так только что продвинулась, в конце концов, никто в двадцать три года столь высоко не взлетает, но правление объявило внутренний конкурс на открывшуюся вакансию, сотрудники могли участвовать анонимно, предложив портфель идей — начиная от макета до рекламной стратегии и распространения. И даже Нат, пока не отберут лучшего, не узнает, кто победитель.
Такая мысль пришла в голову мистеру Гуверсу, президенту компании, и Топаз поняла: ее должность — редактор отдела очерков — позволяет участвовать. Если она проиграет, никто ничего не узнает.
Два месяца она изучала литературу для подростков, музыку, смотрела телепрограммы, переворошила сотни журналов. Изучила статистику театральных касс, выяснила, какой процент составляет юная аудитория. Она обзвонила пятнадцать крупнейших рекламных агентств, работая ночами и по выходным, тайно от всех. Даже от Натана.
Пробный номер, подготовленный Топаз Росси, вызвал бурный взрыв. В нем были статьи по детскому феминизму, советы, как дешево что-то переделать из одежды, новые игры. Финансовые расчеты, идеи по продаже журнала и увеличению тиража занимали восемнадцать страниц очень тщательного исследования.
Работа Топаз настолько выделялась, что вопросов не было — она стала самым молодым главным редактором в истории журнальной группы. За шесть месяцев тираж обновленного журнала «Герлфренд» увеличился на шестнадцать процентов.
Итак, она, Топаз Росси, красивая, удачливая, и ей всего двадцать три.
Она продвигалась вверх. Натан тоже, учитывая ее головокружительную карьеру, запретил Топаз делать обзор «Ванити фэр».
«Ах так? — подумала про себя Топаз, поправляя манжеты. У нее возникло подозрение, что этот новоиспеченный начальник имеет личные причины оттаскивать ее от света рампы. — Ну, это мы посмотрим…»
А пока стоит подумать о другом. Когда Топаз узнала о появлении претендента на место редактора «Экономик мансли», она на две недели засела за заявку. У нее нет опыта в области финансов, она не работала в серьезных мужских журналах, но свои идеи Топаз Росси изложила так энергично и внятно, что Натан вынужден был показать ее труд Гуверсу, правда, дав ясно понять — другой претендент предпочтительнее.
Сегодня вечером она увидит Голдштейна — главного и единственного соперника. Топаз твердо решила доказать: женщина способна хорошо работать не только на месте, отведенном ей общественным мнением, но быть десятиборцем!
Она хотела участвовать в игре.
Она хотела получить «Экономик мансли».
Натан Розен, новый директор «Америкэн мэгэзинз», молился, чтобы Топаз вела себя как следует. Он слишком хорошо знал свою подругу, и его влияние на нее не распространялось.
Натан расхаживал по квартире, в миллионный раз проверяя, всели в порядке на давно и безупречно накрытом столе. Льняная ирландская скатерть, итальянское стекло… Он глубоко вздохнул, осмотрел гостиную и остался доволен символами успеха, окружавшими его: мраморный камин, небольшая работа Сезанна над застекленным шкафчиком в стиле Чиппендейла. Его квартира — отличный образец скромной холостяцкой роскоши, начиная от мягких кресел, обитых блестящей кожей, до стереосистемы, из которой сейчас лились звуки «Айн кляйн Нахтмузик». Он жил в одном из самых дорогих домов в Ист-Сайде.
«Не так уж плохо для сорока одного года. А с Росси я справлюсь».
Он улыбнулся. Ну, может, последнюю мысль следовало сформулировать немного иначе! Пока ему не удалось подчинить себе Топаз.
Розен стал встречаться с Топаз после той дикой ночи в редакторском кабинете «Вестсайда». Он ничего не мог с собой поделать, вплоть до сегодняшнего дня помнил, как она привередничала по поводу еды, дразнила своим телом и своей красотой, бросая вызов — подойди и возьми. Ну что ж, он так и поступил, и она оказалась неподражаема, никогда и ни с кем ему не было лучше. И ведь долгая борьба с желанием обладать Топаз — а он захотел ее сразу, как только она впервые переступила порог его кабинета, — наверняка сыграла не последнюю роль.
Существует миллион причин, по которым он не должен заниматься с ней любовью. Она слишком молода, и он ее босс. И если дела и дальше так пойдут, этот поезд уже не остановить. А что же теперь? Он, Натан Розен, директор, отвечающий не только за дела в Нью-Йорке, но и на всем Восточном побережье, должен выбрать из двух кандидатов на пост «Экономик мансли» одного. А с редактором Топаз Росси он встречается.
Топаз считала, самый простой способ — признаться. Появляться вместе на людях. Сказать Гуверсу, что они любовники, посмотреть на его реакцию. Она уверяла — ничего страшного не случится, но Натан сомневался.
Суть была и в том, что ему претила видимая банальность ситуации — сорокалетний мужчина с двадцатитрехлетней подругой, да еще подчиненной. Как таких называют? Дженнифер, кажется. Это все равно что надеть майку с надписью: «Жизненный кризис». А у него, черт побери, его и в помине нет! Все отлично: он точно знает, куда идет, куда направляется — через две двери от своего кабинета, в кабинет Мэта Гуверса. И к пятидесяти четырем годам он удовлетворит все свои амбиции.
А с другой стороны, он не мог перестать встречаться с Топаз. Она совсем не тупая блондинка Дженнифер, а сильная, уверенная в себе особа, истинная женщина; энергия и ум Топаз просто очаровывали. О Боже, а секс… Она могла швырнуть его на кровать, забраться на него, а кончив, просто сойти. Да половина мужиков компании рассталась бы с месячной зарплатой, чтобы хоть раз дотронуться до ее грудей.
Натан собирался принять решение. Она сказала ему на той неделе: или переедет к нему, или пошлет его подальше. Боже всемогущий! Топаз все время рядом… Эти рыжие волосы, эти белые груди — все сводило с ума. Она будет рядом все время. И все время будет требовать удовлетворения, все время…
От этой идеи захватывало дух!
От этой идеи становилось страшно!
Он попросил ее отложить решение до собрания, на котором будет решаться вопрос о новом назначении, но она отказывалась.
— Чем мы с тобой занимаемся после работы, не имеет никакого отношения к делу. — Он сейчас снова увидел, как, сказав это, Топаз подошла, положила руку ему на ягодицы, зная, что этим сводит его с ума, а кончиком языка залезла в ухо. — Я не могу ждать и терпеть, я хочу. Я люблю тебя, — прошептала она, и Натан Розен ощутил желание, волной пробежавшее по телу и пославшее сигналы в пах. Ему пришлось выйти из кабинета.
Он провел рукой по седеющим волосам, не зная, то ли беситься, то ли наоборот — вдохновляться. Боже, он никогда не думал, что снова придется снимать номера в отелях в перерыв на ленч — страсть к этой женщине не давала ждать до вечера.
Главное сейчас — выбор, напомнил себе Розен, пытаясь мыслями вернуться к предстоящему ужину. Может, удастся убедить правление в отсутствии протекционизма с его стороны по отношению к Топаз Росси, — он, без сомнения, станет голосовать за Джо Голдштейна, «Экономик мансли» должен вести кто-то вроде Джо. Топаз, хоть она и умна, талантлива, не та кандидатура для руководства журналом с большим бюджетом, ориентированным на мужскую аудиторию.
Пока Джо претендует на эту работу, Топаз Росси не получит ее.
Она не станет ему мстить — когда речь идет о деле, Топаз честна и справедлива. Единственное, что беспокоило Натана, — девчонка начнет подтрунивать над ним при Джо и что-нибудь ляпнет. И тогда он рискует отношениями с Голдштейном, которые очень ценит.
Раздался звонок в дверь. Господи, пронеси!
Он впустил гостей. Джо пришел на несколько секунд раньше Топаз.
— Эй, Джо, как тебе Манхэттен? — приветствовал Натан Розен свое первое открытие, по-медвежьи обнимая парня.
Розен обратил внимание на Голдштейна, когда тот был еще студентом Вартона, и пригласил его работать в отдел финансов. Голдштейн стал сенсацией, открытием. «Какой все-таки у меня нюх на таланты», — подумал Розен, необыкновенно довольный собой. Он ничуть не сомневался, что Джо будет прекрасным руководителем журнала, он уже проявил себя в «Америкэн сайентист», «Экзэкьютив офисер», «Уик ин ревью»[4].
— Привет, Топаз, — добавил он.
Ему хотелось, чтобы она оделась официальнее, ну да ладно, главное, чтобы Топаз извлекла что-то полезное из знакомства с Джо, стала бы его союзником. Она могла бы многому научиться у парня. Натан сомневался, что Голдштейну нравятся деловые дамы, хотя Топаз выглядела очень женственно и сильно отвлекала от серьезного настроя.
Да, очень отвлекала его, черт побери, его.
— Джо Голдштейн. А это Топаз Росси, редактор «Герлфренд», — представил их другу другу Розен. — Топаз, я знаю, ты просмотрела резюме Джо.
— Рада с вами познакомиться, — сказала Топаз, протягивая руку. Но почему же ее резюме ему не послали? Она смерила Голдштейна взглядом — красивый, сильный, самоуверенный. Она невзлюбила его сразу же.
Голдштейн коротко пожал руку Топаз, подавив раздражение. И его вынуждают соревноваться вот с этим? Девчонка едва из пеленок. И только посмотрите на эту юбку! Даже нет необходимости спрашивать, как она в своем возрасте достигла подобных высот. Никогда в жизни он не видел такие большие титьки и крутую задницу.
— Здравствуйте, — сухо произнес он.
Натан налил обоим по бокалу шампанского.
— Давайте начнем.
Они принялись за земляные груши и масло из спаржи.
— Итак, мисс Росси, — сказал Джо, — много ли вы знаете об экономике?
Розен сжался в кресле. О нет. О нет. Ну пожалуйста, нет…
— А почему я не должна знать об экономике, мистер Голдштейн? — спросила Топаз, разозлившись на его тон. — Потому что я женщина?
А, ты не только шлюха, но и феминистка. Прекрасно! Ну что ж, хочешь бросить перчатку, красотка? Замечательно.
— Это невинный вопрос, мисс Росси. Может быть, вы бы предпочли, чтобы я спросил о чем-то более специфическом. Как вы думаете, какая страна обладает наибольшим потенциалом для экономического роста в ближайшие пять лет? — поинтересовался Джо, безразлично ожидая неизбежного ответа: Япония.
Топаз подумала несколько секунд.
— Корея, — ответила она, — хотя вопрос поставлен слишком общо. Как можно точно сказать, что будет с нами через два года, не говоря уж о пяти?
Джо удивился. Но не показал этого. Итак, значит, она читала прошлые номера журнала «Экономист». Ну и что?
Он решил держаться агрессивнее.
— Корея — вчерашний день, — сказал он. — Вам стоит присмотреться к Китаю. Уровень роста указывает…
— Вчерашний день! — перебила его Топаз. — Что ж, если рассматривать провинции, граничащие с Гонконгом… Но остальной Китай не может стать таким же богатым, не перестроив экономику в целом…
— Ничто не мешает ему сделать это, — резко ответил Джо. — Но похоже, выставки мод в Пекине сделали вас классным экспертом.
Топаз вспыхнула. Она знала: Голдштейн работает на тот же рынок, на который ориентирован и «Экономик мансли», чего нельзя сказать о ней.
— Зато я эксперт по продаже журналов, — парировала она.
Натан схватился за голову. Никто из гостей этого не заметил.
Он так и знал, этот чертов ужин — дурацкая идея.
— Ну, Розен, как они, стали друзьями? — спросил Гуверс.
— Я… я думаю, правильнее бы сказать, они начнут здоровое соперничество за должность, сэр, — ответил директор.
Президент хихикнул.
— Что, фейерверк?
— Да, это было Четвертое июля, сэр, — ответил Натан.
Следующие два месяца борьба за «Экономик мансли» стал самым главным спортивным состязанием в «Америкэн мэгэзинз». Джо и Топаз держались подчеркнуто вежливо друг с другом на всех совещаниях, но от этой сдержанности прямо искры летели. Коллеги как завороженные наблюдали и делали ставки, хотя в первые несколько недель никто не сомневался — выиграет Голдштейн. И лишь сотрудники «Герлфренд», «Женщин США» и несколько репортеров из «Вестсайда», на глазах у которых произошли совершенно невероятные два скачка Топаз Росси вверх по лестнице, рискнули поставить на Топаз. Джо Голдштейн в конце концов старше, у него степень магистра экономики управления, он руководил тремя толстыми журналами, а Топаз только одним. Причем читательская аудитория его журналов состояла из богатых образованных мужчин.
Чем чаще Джо видел Топаз, тем меньше она ему нравилась. На втором совещании редакторов, куда их обоих пригласили, она обругала его за то, что он открыл ей дверь.
Ну что ж — пусть так, и он перестал оказывать ей знаки внимания.
Топаз села на место, рассмеявшись Голдштейну в лицо, после того как выругала. Голдштейн — наихудший тип подонка, он вроде бы возводит женщин на пьедестал, но, по сути, совсем не уважает их. Но больше всего ей не нравилось, что все в этом здании думали — «Экономик мансли» совершенно точно предназначен Джо. Ее они лишали даже шанса, и в этом Топаз винила соперника.
Рано утром Джейсон Ричман, сменивший Розена на посту редактора «Вестсайда», обсуждал готовящуюся к публикации серию статей о женщинах на руководящих должностях в церкви.
Джо засмеялся.
— Как-то доктор Джонсон заметил, — сказал он, — когда женщина читает проповедь, это все равно что собака ходит на задних лапах. Да, неудобно, дико, но вы удивляетесь, что это вообще возможно.
По комнате прокатился шумок, всем была интересна реакция Топаз Росси.
И она не разочаровала.
— Как-то Топаз Росси заметила, — передразнила она его, — доктор Джонсон — ослиная задница, и у него просто не стоит.
Раздался смех.
— Почему бы тебе просто не уняться и не поберечь время? — пробормотал Джо Топаз, выходя из комнаты.
— Да пошел ты в задницу, — прошипела она. — Я смогу делать эту работу не хуже тебя.
— Ой, не волнуйся, дорогая, — пропел Джо. — Для тебя всегда будет место в «Экономик мансли». Я непременно найду его для помощницы с таким симпатичным задом.
Он потрепал ее по ягодицам и вышел, а Топаз потеряла дар речи от ярости.
Наутро «Экзэкьютив офисер» опубликовал очерк из серии, посвященной экономистам. Джо Голдштейн, редактор, лично взял интервью у Алана Гринспена из «Федеральных резервов». Материал получил широкий резонанс, о нем говорили в программе «Доброе утро, Манхэттен!».
Через шесть недель Топаз Росси и Джо Голдштейн должны были предстать перед правлением.
13
— Давайте-ка посмотрим, как у нас все складывается, — сказал Джошуа Оберман.