испепеляют кожу, раздирают на части. Я раскачиваюсь на ногах, стараясь глядеть на объект,
способный причинить мне вред. Но этот объект – Ари. Этот объект – человек, к которому я
испытываю нечто такое, что разливается кипятком в груди.
- Что ты делаешь.
- Ничего. Я ничего не делаю.
- Тогда что происходит? Что... – Запинаюсь и хватаюсь пальцами за воздух, наивно и глупо
полагая, что воздух действительно протянет мне руку и поможет устоять на ногах.
- Столько поблажек, Мэтт, зачем?
- Не понимаю.
- Глупо искать выход, когда враг читает мысли, – едва не врезавшись в меня, рявкает
Ариадна и скалит зубы. – Глупо сопротивляться, когда враг контролирует поступки. Вы и
подумать не могли, что действуете по плану, который придумала я. Вы верили. Боже, вы, правда, верили, что придумали нечто гениальное? Невероятно. Ну, посмотри на меня! – Ее прыткие
пальцы впиваются в мой подбородок. – Считаешь, идиотка Норин могла ходить по Астерии
полчаса без последствий? Считаешь, ваш слюнтяй Хэрри и святая Мэри могли спокойно пойти в
парк и взять образец крови фон Страттен? Не бывает таких совпадений.
- Что ты сделала?
Перед глазами мельтешат черные точки, но я отчетливо вижу лицо Ариадны. Я вижу
морщинки у ее губ, вижу золотистые крапинки в ее изумрудных глазах.
- Моя дорогая тетушка добавила в зелье не кровь Меган фон Страттен, – взяв меня за руку,
шепчет Ари и неожиданно прикасается губами к тонкому порезу на ладони, – Норин добавила
вашу кровь, каждого, а вы забыли, потому что я умею заставлять людей думать о том, о чем я
хочу, чтобы они думали. Я умею стирать память о том, как она прокатывалась ножом по руке
каждого из вас. Я умею стирать память о том, как вы садились напротив и, словно на исповеди,
рассказывали обо всех своих планах.
Внутри у меня холодеет от злости, но не успеваю я сказать и слова, как вдруг Ари со всей
силы сдавливает в пальцах мою ладонь и одним легким движением отталкивает меня от себя на
почтительное расстояние. Я врезаюсь спиной в ствол сосны и валюсь в ковер из иссушенных
иголок, зажмурившись от колючей боли.
- Я умею добиваться того, чего хочу, Мэтт, – взрывается в воздухе ее звонкий голос, и я
приоткрываю глаза в полной уверенности, что все пропало. Что это конец.
Наконец, перед глазами встает четкая картинка, и я вижу Джейсона, которого жестко за
горло удерживает Меган фон Страттен. Я вижу Хэрри, который прикрывает телом Эби.
Я вижу все, и во мне вспыхивает такая дикая ярость, что я мгновенно встаю на ноги.
- Как тебе удалось? – Рычу я не своим голосом. – Ты задыхалась, ты была в круге!
- Ты думал, что я задыхаюсь, дорогой... – Мелодично пропевает Ариадна. – Ты видел то, что
показала тебе моя подруга – Меган. На самом деле, ничего этого не было.
- Как... но...
Я примерзаю к месту и оторопело застываю. Нас провели, как идиотов. Ловушка для
Ариадны оказалась ловушкой для нас. Почему я сразу не понял, что невозможно так легко
справиться с тем, что внушает ужас целым поколениям? Почему я повелся?
Я смотрю на Хэйдана, а он закрывает телом Эбигейл, пусть и понимает, что толку от его
защиты никакого не будет. Но в этом весь Хэрри. Бороться тогда, когда нет смысла.
Я встречаюсь с Ари взглядом, мы стоим без движения несколько долгих безмолвных секунд.
А затем я слышу, как внутри у меня что-то взрывается. Я больше не вижу Ари... Я не вижу ее.
Покачиваю головой, а девушка сходит с места в сторону Эбигейл.
- Нет, – срывается шепот с моих губ, и я подаюсь вперед, – нет, остановись, не надо.
Взмах руки, и я вновь взмываю над желтым ковром из листьев и валюсь вниз.
- Одумайся, – восклицает Хэйдан, пряча Эби за спиной. Девочка собирается выйти к
Ариадне, выйти вперед, сражаться, но он не позволяет ей. Он знает, что она проиграет.
- Прочь с дороги.
Ледяной, пустой голос срывается с губ незнакомки, и Хэйдан стремительно отлетает в
сторону, испустив громкий вопль. Он валится на землю около пристани, я, пошатываясь, вновь
поднимаюсь на ноги и хватаюсь ладонями за виски. Что делать. Что делать.
- Тише, малышка, не вздумай сопротивляться, – приказывает Ари, оказавшись прямо перед
Эбигейл, и растягивает губы в ядовитой ухмылке, – хорошая девочка, умница.
- Не прикасайся к ней! – Неожиданно взрывается Дюк Роттер и несется на Ариадну со
спины. Невероятно глупое решение. Она поднимает руку, он резко замирает, словно на его пути
появилась преграда, и распахивает от ужаса серые глаза.
Ари взмахивает рыжими волосами и вновь смотрит на Эбигейл.
- Ты знаешь, милая, кто виноват в том, что ты сейчас здесь? – Ари прокатывается по мокрой
щеке Эби бледными пальцами и снисходительно улыбается, наблюдая за тем, как слезы
сверкают в тусклом свете. – Твой отец. Именно он избавился от надписей на пороге и впустил
меня в дом. Мне не пришлось долго его уговаривать. Он редкая сволочь.
- Неправда, – всхлипывая, бросает Эби, на что Ариадна покачивает головой.
- Правда, дорогая. Но не волнуйся, он и сам понимает, что был плохим папочкой. Он хотел
набрать побольше воздуха в легкие, спуститься к озеру и погрузиться на дно, считая до трехсот
семидесяти пяти. Кажется, столько денег ему пообещали за твою работу.
Невероятно, но Дюк Роттер неожиданно сходит с места и послушно плетется к тихой глади
озера. Ветер давно не свирепствует, тучи рассеялись. И этот мужчина, провожаемый
солнечными лучами, бредет к воде, заходит по пояс, а потом и вовсе исчезает из вида.
Я проглатываю все слова, все мысли, все доводы. Как это возможно? Что он... Нет. Я не
верю. Что произошло? Ариадна заставила его покончить с собой! При этом она даже на него не
посмотрела! Не было зрительного контакта, не было слов с нажимом. Это больше не та девочка, которая заставляла меня вернуться в кинотеатр без моего согласия! Это тот человек, та ведьма, которая способна заставить вас не только хотеть смерти, но и умереть.
- Нет, папа! – Срывается крик с губ Эби, и она дергается, крепко зажмурившись.
По ее лицу градом катятся слезы, а Ари заботливо их вытирает кончиками пальцев.
- Ничего страшного, он послужит важной цели, милая. В отличие от тебя. Ты просто
оказалась там, где не должна была оказаться. Мне очень жаль.
Нет. Нет. Джейсон рвется вперед, а Меган прикасается губами к его щеке и рычит:
- Тише, песик.
Глаза Хэйдана становятся огромными от испуга, и он плетется к нам, и вопит что-то, а я... Я
делаю единственное, на что способен. Я резко стягиваю со спины лук и натягиваю, не колеблясь, не сомневаясь, тетиву, наставив стрелу на поражение.
- Остановись! – Бесстрастно бросаю я, часто дыша, и наблюдаю за тем, как Ариадна, обернувшись, удивленно вскидывает брови. – Отпусти Эбигейл.
Ари встает, выпрямляет спину и хмурит лоб, изучая меня черными глазами.
- Что?
- Я сказал, отпусти Эбигейл.
- Или что ты сделаешь?
- Или я...
- Выстрелишь?
- Да. – Сглатываю и стискиваю зубы. – Клянусь богом, Ари, я сделаю это.
Я должен стрелять прямо сейчас, пока она думает, пока она удивлена, потому что ей хватит
миллисекунды, чтобы вырвать оружие из моих пальцев. И я понимаю это, и я знаю, что я должен
сделать. Но я не могу. Не могу.
Она медленно подходит ближе, а я прожигаю ее решительным взглядом, в котором от
смелости и бесстрашия остались только скудные отголоски; я обязан это сделать, иначе
погибнет Эбигейл, иначе погибнут невинные люди. Но что-то не позволяет мне выпустить из
пальцев тетиву, не позволяет навредить этой рыжеволосой девушке.
Один миг. Я втягиваю воздух, стискиваю зубы, и Ариадна взмахивает рукой. Стрела
возносится в небо, спортивный лук ломается на части. Я пораженно отшатываюсь назад, а Ари
не перестает идти ко мне, крадясь, словно хищник.
- Хватит играть с ним, – неожиданно протягивает фон Страттен, – прикончи его!
- Закрой свой рот, – рявкает Ариадна, испепелив ведьму ядовитым взглядом. Меган с
недовольством поджимает губы, а Монфор вновь смотрит на меня, криво ухмыляясь. – Ты так
изменился, дорогой. До неузнаваемости.
Выхватываю из-за спины браунинг и наставляю его на Ариадну.
- Остановись.
- Попытка номер два. Уже неинтересно.
- Я выстрелю.
- Да нет же.
Я нажимаю на курок, и пуля проносится рядом с волосами девушки. Ари примерзает к
месту и недовольно вскидывает брови. Пот скатывается по виску. Я чувствую, как капли бегут
вниз, слышу, как сердце барабанит по ребрам, вижу, как бледнеют пальцы.
- Неожиданно, – хрипит она, по-птичьи наклонив голову. – Но ты промахнулся.
- Я верну тебя домой. Я пообещал тебе!
- Чего ты так кричишь? Праведный Мэтт всегда умел держать себя в руках.
Я часто и неровно дышу. Я не понимаю, что в руках у меня пистолет. Я не понимаю, что я
могу нажать на курок и убить ее, убить Ари. Мою Ари. Это невыносимо. Это жжет.
- Пожалуйста, – вдруг шепчу я не своим голосом, – прошу тебя, остановись. Дай нам уйти,
Ари. Дай нам уйти отсюда.
- Нет.
Из меня резко выкатывается воздух. А плечи поникают, будто на них взвалили груду камней.
Встряхиваю головой, пытаясь взять себя в руки, пытаясь привести себя в чувство, и не могу. Не
получается. Я не равнодушный, не смелый, не сильный.
- Тогда я должен сделать это.
- Должен. Но не сделаешь. – Ариадна останавливается напротив браунинга и, будто в этом
нет ничего опасного, страшного, дикого упирается грудью в дуло пистолета. – Мне всегда
казалось, что ты способен совершать отчаянные поступки. Но ты слабак... Как и все люди. Увы.
Прости меня, Мэтт. Но сегодня я сломаю тебе жизнь.
Что? О чем она? Рассержено свожу брови, пытаясь понять, что обозначают ее слова.
Как вдруг происходит нечто странное: мои руки двигаются в сторону, мне отнюдь не
подчиняясь, и они двигаются в сторону Эбигейл, вместе со сжатым в пальцах заряженным
пистолетом. Я ошеломленно распахиваю глаза и сглатываю.
- Нет, нет, что ты делаешь, нет, Ари.
Но Ари просто стоит молча и наблюдает за тем, как я поворачиваюсь к Эби. В груди у меня
разрываются на части органы, в голове вскипает кровь, но я ничего не могу с собой сделать. Я не
контролирую свои действия! Не отвечаю за свое тело!
О Боже. Распахнутые от ужаса глаза покрываются пеленой, я судорожно соображаю, как мне
быть, что делать, у кого просить помощи, и понимаю, что помощь не придет. Мне никто не
поможет, кроме меня самого, поэтому я обязан бороться. Я не поддамся, нет!
- Черт возьми, – рычу сквозь стиснутые зубы я, чувствую, как пот толстыми струями катится
по подбородку, и испускаю стон. В голову приходит безумная идея, и я начинаю с неистовым
рвением стрелять в воздух, надеясь, что, когда я наставлю дуло пистолета на Эбигейл, в магазине
не останется патронов. Выстрелы разрывают тишину на части, и меня ударяет раз за разом лихая
отдача, но я упрямо продолжаю опустошать обойму. Я борюсь, я кричу что-то, а потом едва не
нажимаю на курок, когда перед глазами оказывается лицо плачущей Эбигейл, плачущего эльфа.
Она прикрывает ладошками дрожащие губы, а я уже перестаю дышать, уже ничего не ощущаю. Я
просто шепчу:
- Беги. – Руки трясутся, сжимая обжигающий металл. – Беги, пожалуйста.
Но она не может, она не в состоянии сорваться с места так же, как и я не в состоянии
опустить оружие. Эби пошатывается от легкого ветра, а я до скрипа стискиваю зубы.
- Не делай этого с ним! – Неожиданно кричит Хэйдан. – Не поступай так с Мэттом, я прошу
тебя, Ари, пожалуйста, не надо!
Брат валится на колени, закрыв рот, а я чувствую, как судорога прокатывается вдоль тела и
взрывается где-то в башке яркими красками.
- Я не сдамся, – сиплым голосом бормочу я, – я не сдамся, не сдамся.
Ариадна подходит ко мне и нежно проходится пальцами по моим волосам. Она тихо, едва
слышно посвистывает, проглатывая воздух. А я смотрю на нее и вижу, как уголки губ у нее
дрогают. Она невольно подается вперед. И мне неожиданно кажется, что в глазах ее больше нет
жизни, нет света. Они наполняются черной пеленой, будто краской; это пугает меня и поражает.
Черные точки, вместо знакомого взгляда. Как это возможно?
Меня колотит и трясет. Я пытаюсь выговорить хотя бы слово, чтобы образумить Ари и
привести в чувство, но все тщетно, тщетно. Она касается теплыми губами моей щеки так
чувственно и проникновенно, что огненная лавина скатывается по мокрой коже, и шепчет:
- Стреляй.
Я нажимаю на курок.
Звучит оглушающий выстрел, самый громкий звук в моей жизни, и я пячусь назад.
Что я сделал. Не понимаю. Что я сделал. Ничего не вижу, не слышу.
Ариадна уходит, оставив горячий след своими пальцами на моей спине, а я внезапно вижу
Эбигейл, на земле. Я вижу ее с дыркой в голове, из которой тянется алая лужа. Крик.
Хэрри вскакивает с земли, Джейсон подрывается на ноги. Наши враги уходят, а я не схожу с
места, прибывая в трансе и видя происходящее в замедленной съемке, на повторе. Снова и снова.
Снова и снова. Выстрел, падение. Выстрел, падение. Мои глаза так широко раскрыты, что резь
прошибает веки, скулы, виски. Я просто стою, просто наблюдая за тем, как мой брат качает в
руках мертвое тело одиннадцатилетней девочки, и я просто молчу.
Я убил ее. Убил Эбигейл Роттер. Сказал, что спасу. И убил.
- Мэтт... – Джейсон оборачивается, а я пячусь назад, закинув за голову руки. В груди растет
нечто колючее, горячее, неистовое, оно пульсирует, орет, вопит, оно заставляет все во мне гореть
от адской боли. Оно не дает дышать, я задыхаюсь. Хватаюсь рукой за горло, чувствую, как под
пальцами сводит мышцы, и пошатываюсь назад, все дальше и дальше.
- Мэттью, постой.
Я не стою. Я срываюсь с места, словно обезумевший, словно не соображаю и ничего не
вижу перед глазами. Я несусь сквозь лес, сквозь время и пространство, и единственное, что
слышу – это выстрел, после которого я стал убийцей, а Эби - моим прошлым.
Я неистово работаю руками, грубо разрывая воздух перед собой, я бегу изо всех сил, не
испустив звука, не проронив слов. И я не чувствую своих ног, врезаясь ими так резко в землю, что удары отдаются по всему телу и прошибают голову.
Я не понимаю, сколько проходит времени, даже не понимаю, куда бегу. Лишь достав из
кармана ключи, распахнув входную дверь, я осознаю, что пришел домой. В свой дом. Я взлетаю
по лестнице, бегу в свою комнату и пересекаю порог, отрывисто вдыхая, выдыхая воздух.
Останавливаюсь в центре. Впиваюсь пальцами в волосы и порывисто наклоняюсь.
Я не мог этого сделать. Нет. Все это очередная иллюзия Меган фон Страттен. Да, все это
обман. Я уверен. Я знаю, знаю, знаю.
- Нет! – Ору я, запустив пистолет в стену. Звучит грохот, по комнате проносится эхо, и я
горблюсь под его натиском, вцепившись пальцами в пульсирующее от злости лицо. Не верю, не
могу поверить, это невозможно, так не должно было случиться. – Нет, нет! Нет!
Упираюсь лбом в стену и грубо ударяю по ней кулаком. Пальцы сводит. А я все бью и бью, и
бью, и ору, что есть мощи, до срывающегося голоса, до рези в глотке! Эбигейл.
- Я не хотел, – взвываю я не своим голосом, зажмурившись, – не хотел.
- Я же сказал тебе не возвращаться, пока ты... – Это отец. Он оказывается в спальне
неожиданно, и я испуганно поднимаю голову. Папа затихает, смотрит на мое лицо, на мои руки и
рассеянно поводит плечами. – Что с тобой? Что ты делаешь?
- Ничего.
Отстраняюсь от стены и смахиваю мокрые полосы с глаз. Лишь потом понимаю, что