- Ей никто не нужен. В ней не осталось больше ничего человеческого. Я видел утром ее
взгляд, видел, как черная дрянь скапливалась в ее глазах. Ариадна мертва.
- Хватит, – недовольным голосом восклицает Мэри-Линетт, – прекрати так говорить.
- Вы со мной не согласны?
- Нет.
- Нет? – Я подаюсь вперед и хватаю Мэри за запястье, она пытается вырваться, но во мне
вспыхивает такая дикая злость, что я становлюсь сильнее, злее, яростнее. Думаю, тетя Ариадны
просто не ожидала от меня такого натиска, поэтому не успевает дать отпор. – Вы мне не верите?
Вот. – Я толкаю женщину к столу, к мертвому телу Эбигейл. – Вот, что она сделала, милая Ари,
хорошая Ари. Ари, которую мы все любим и хотим спасти.
- Ты сходишь с ума. – Отвечает за сестру Норин. – Прекрати. Мы видим девочку. Но она
умерла потому, что Дьявол руководит Ариадной, он говорит ей, что делать.
- Эта девочка умерла потому, что я выстрелил! Все проще, Норин, соображаете! Кто вам
вообще сказал, что Люцифер руководит вашей племянницей? Вы это видели? Знаете?
- Черт возьми, Мэтт, – Хэйдан взволнованно сводит брови, – пожалуйста! Ари стала такой
из-за меня. Она ведь мне жизнь спасла. Помнишь?
- Помню. Я и не отрицаю, что раньше она была хорошей. Просто теперь ее нет.
На кухне становится тихо. Все на меня пялятся, а мне наплевать. Пусть смотрят. Они до сих
пор верят, что мы можем что-то изменить? Что-то исправить? Все кончено! Мойра, наверняка,
знает об этом. Вот и пришла, потому что совесть заиграла.
- У меня нет совести, – парирует Судьба, на что я зло усмехаюсь.
- Тем для вас лучше.
- Ариадна должна была умереть еще тогда, в школе. Но вмешался ее отец. И история
изменилась. Все пошло совсем не так, как я ожидала.
- Значит, вы удивлены не меньше нас.
- Я поражена, что ты продержался так долго. – Неожиданно сообщает она, а я гляжу на нее,
ничего не понимая. – Иногда люди выходят из-под контроля, сами строят путь. Ты слишком
долго боролся с тем, что было очевидным. Все знали, что Ариадна Блэк перешла на темную
сторону, а ты верил, что она добрая. Ты больше не веришь.
- Вы весьма проницательны для Судьбы.
- Мне очень жаль. Это самое грустное.
- Что именно?
- Когда человек ломается.
Отворачиваюсь. Идиотка. Кто ломается? Почему ломается? Ни она ли выбирает себе жертву,
ни она ли взваливает на нее проблемы? Лицемерка... Я вдруг хочу вновь кинуться вперед и
ударить ее со всей силы, хочу уничтожить ее, хочу сделать ей так же больно.
- Мне больно, Мэттью, – горячо отвечает она на мои мысли, а я стискиваю зубы.
- Мне здесь больше нечего делать.
Разворачиваюсь, чтобы уйти, как вдруг Мойра хватается прыткими пальцами за мое плечо.
Хочу скинуть ее руку, но она сильная, очень сильная. Смотрю на ее лицо, покрытое веснушками,
и медленно, едва слышно чеканю:
- Отпустите.
- Иногда, чтобы найти себя, нужно потеряться.
- Что?
- Ты потерян. Но ты найдешь выход.
- Аминь. – Рявкаю я и, наконец, сбрасываю ее ладонь. Она отшатывается назад.
- Послушайте, я никогда не хотела, чтобы люди страдали. Но это необходимо. Таков этот
мир. Люди не начинают жить, пока не окажутся на краю смерти. Мне приходится. Вы
понимаете? Я обязана. И мне, правда, жаль, ребята. Потому я пришла.
- Что вы имеете в виду? – Интересуется Норин, обхватив себя руками за талию.
- Считайте, это «подарок судьбы». – Кривит она губы. – Я постучалась к вам в дверь, потому
что вы бросили мне вызов. Немногие бросают мне вызов.
- В чем заключается вызов? – Хриплю я, стиснув от ярости зубы. – В том, что мы как
идиоты верили в то, чего никогда не будет?
- В том, что вы верили.
Все замолкают, а я застываю около выхода. Взгляд тянется к бледному лицу Эби. Но я не
смотрю. Больше не хочу смотреть. Не могу. Это жжет, адски жжет.
- Дельфия Этел, – неожиданно произносит Мойра Парки, и я оборачиваюсь.
- Что?
- Она поможет исправить случившееся. Она умеет исправлять.
- Этел? – Переспрашивает Мэри-Линетт, не отрывая глаз от Парки. – Дельфия – один из
потомков Этел, который обладает водной стихией?
Мойра улыбается, отчего веснушки на ее лице становятся шире, а затем исчезает.
Молчание. Мы стоим на кухне и не двигаемся, потому что никто не знает, что делать и как
себя вести. Мы думали, конец близко. И мы были правы. Только конец иного рода.
Я ухожу. Наплевать мне на это место. Я столько сделал, стольким пожертвовал. Я не могу
тут больше находиться. Плетусь вдоль коридора, чувствуя, как лица на фотографиях, не шевелясь, прожигают мне спину, кожу. Эти мертвые лица в позолоченных рамках. Все, кто здесь жил,
прикасался к темноте. Может, поэтому все они давно погибли.
Я вырываюсь из коттеджа и вдыхаю ледяной воздух. Нужно забыть все. Но как?
- Эй, подожди, стой, – вдогонку кричит Хэйдан и выпрыгивает из коридора, – Мэтт!
- Я ухожу.
- Но куда?
- Домой.
- Черт, прошу тебя, не надо.
Я не отвечаю. Успеваю сделать два шага, как вдруг брат возникает передо мной, весь такой
правильный, взволнованный. Весь такой добрый. Доброта убивает похлеще злости.
- Мы должны поговорить, – отрезает он, а я раздраженно закатываю глаза.
- О чем.
- О том, что случилось.
- Я не хочу.
- Но тебе придется. Слышишь? Хочешь ты этого или нет, ты должен.
- Что я должен? – Я резко перевожу взгляд на Хэйдана. – Что? Чего я не сделал? Где срезал
путь? Когда поставил свои намерения выше ваших? Я все. Делал. Правильно.
- Я знаю, – эмоционально кивает брат, – я понимаю, Мэтт.
- Нет, не понимаешь. Это не ты выстрелил.
- Но и не ты.
Усмехаюсь. Зло и нервно. Отшатываюсь назад и, прокатившись пальцами по лицу, в глаза
брату смотрю раздраженно. Что он пытается сделать? Внушить мне, что я ничего не сделал? Что
я не виноват? Что все не было напрасно, а Ариадна не умерла месяц назад?
- Оставим этот разговор. – Мой голос ледяной, как зимняя стужа. – Я ухожу.
- Нет, черт возьми! – Останавливая меня ладонями, рявкает Хэйдан и морщит нос, на
котором поблескивают квадратные очки. – Никуда ты не пойдешь, Мэтт! Ясно? И знаешь, почему? Потому что я тебе не позволю.
- Вот как.
- Да. Я тебя не отпущу. Ты не имеешь права уходить.
- Имею.
- Нет. Мы столько всего сделали, а ты...
Я схожу с места и пытаюсь его обойти, но он упрямо перехватывает меня за локоть.
- Какого черта? – Возмущается он, округлив ореховые глаза. – Просто поговори.
- Просто поговори, – передразниваю я, скривив губы. – Просто останься. Просто Ари
помоги. Просто убей ради нее человека. Просто превратись в мешок с дерьмом. Ничего не
бывает просто, Хэрри, ничего. Хватит читать мне проповеди. За ними я схожу в церковь.
- Тебе страшно.
- Нет.
- Да, я понимаю, что ты напуган до усрачки, что ты не узнаешь себя, что ты смысла в наших
поступках больше не видишь и в спасении Ари его больше не видишь. Я понимаю!
- Нет, нет! – Вновь повторяю я громким голосом и наступаю на брата. – Мне никогда не
было страшно, мне и сейчас не страшно. Мне больно!
Брат застывает, а я уязвлено зажмуриваюсь и хватаюсь ладонями за лицо.
- Все горит, – признаюсь я, – повсюду. Мне невыносимо даже дышать, даже думать.
- Я хочу помочь тебе.
- Это адски жжет, Хэрри. Невыносимо. Я убил ребенка.
- Мэтт, это случайность.
- Я убил Эби. – Поднимаю взгляд на брата и сглатываю горечь, застрявшую в горле.
Убил. Убийца. Воспоминания накатывают на меня, словно цунами, и я с ненасытной
злостью надавливаю пальцами на виски, надеясь самоуничтожиться. Почему не выходит?
Почему я все еще жив, если я этого не заслуживаю? Я должен был подохнуть прямо там, с Эби
рядом, на поляне. Свалиться без сил и накормить червей. Но никто нас не наказывает за плохие
поступки. Бог не пронзил меня молнией, никто от меня не отвернулся. Все меня все еще любят,
не отпускают, успокаивают. Идиоты. Что они делают. Куда смотрят.
- Я знаю. Тебе нужно время. – Голос Хэрри вырывает меня из мыслей. Помнится, и я когда-
то говорил ему нечто подобное. – И я буду рядом.
- Это не сеанс психотерапии, Хэйдан.
- Мне твои слова помогли.
- Не сравнивай.
- Я буду сравнивать, понятно? Буду, потому что, как бы ситуации не отличались, они похожи
последствиями. Мне было плохо. Теперь тебе плохо.
- Господи, мне не плохо. И я вообще не хочу ничего обсуждать. Это идиотизм. Тебе, как
всегда, весело. Ты, как всегда, ничего не понимаешь. Ты думаешь, это очередная игра, в которой
мы спасаем друг друга и бла-бла-бла. Человек умер! Я убил человека! Неужели до тебя не
доходит, что все катастрофически вышло из-под контроля?
- До меня все прекрасно доходит, Мэтт.
- Тогда почему ты еще здесь? В этом доме? Почему ты еще говоришь со мной?
- Потому что ты – мой брат.
- И что?
- Ты обо мне всегда заботился. Теперь я о тебе позабочусь.
- Обо мне не надо заботиться, – нервно мотыляю головой, – я сам справлюсь.
- Каким образом? Убежишь? – Хэрри отворачивается и беззащитно обхватывает себя за
туловище руками, будто ему холодно. – Без тебя мы не поможем Ари.
- Что?
- Без тебя мы не...
- Я услышал тебя. Но ты, кажется, не понял, гений. – Подхожу к брату и стискиваю в кулаки
пальцы. – Я не собираюсь помогать Ариадне. Она – больше не главный герой. Она умерла в
прошлой серии, Хэйдан. Теперь мы имеем дело с настоящим злодеем. А знаешь, что случается со
злодеями во всех историях? – Брат молчит, выжидающе глядя мне в глаза растерянным взглядом,
а я шепчу. – Их убивают.
Его челюсть отвисает, я и сам не верю, что сказал это вслух. Но это правда. Это, черт
возьми, полная правда. Ари умерла. Ее больше нет, есть чудовище, которое находится в ее теле, и
мы просто обязаны остановить его. Вот, в чем заключается моя дальнейшая цель.
Из мыслей меня вырывает оплеуха, которую Хэйдан отвешивает мне по затылку.
Я изумленно расширяю глаза, а он восклицает:
- Ты выжил из ума?
- Какого...
- Еще раз скажешь нечто подобное, и я все дерьмо из тебя выбью!
- Ты ударил меня.
- Да, ударил! – Горячо отвечает брат и пятится вперед. – И еще раз ударю, если ты об Ари
нечто подобное скажешь, уяснил? Она нам жизнь спасала сколько раз.
- Это была не та Ари. – Разъяренно чеканю я. – Это был совсем другой человек.
- Это она же! Ей нужно помочь, мы должны ей помочь, а ты несешь полную чушь!
- Она убивает людей, она нас едва не поджарила в доме. Теперь Ари еще и заставила меня
убить Эбигейл. Неужели ты не понимаешь, что мы потеряли Ариадну? И уже давно.
- Не верю, что это твои мысли.
- Мы должны дать отпор этой твари даже ради самой Ариадны. Она бы никогда вред людям
не причинила. А эта марионетка распоряжается жизнями направо и налево.
- Знаешь, что?
- Что?
- Ты был прав.
- Я всегда прав.
- Уходи. – Хэрри нервно передергивает плечами и грозно выдыхает. – Давай, вали. Я не
собираюсь с тобой разговаривать, пока у тебя мозги на место не станут.
- У меня все в порядке с мозгами, Хэйдан. Не нарывайся.
- Раньше бы ты за такие слова голову снес. А теперь ты сам их говоришь.
- Я многого не понимал.
- Отлично, знаешь? Замечательно, что сейчас ты все понял. Давай. – Хэйдан ладонью
недовольно взмахивает и поворачивается ко мне спиной. – Катись.
- Хорошо.
- Придурок.
Это последнее, что я слышу от брата, прежде чем он переступает порог коттеджа и в
бешенстве захлопывает дверь. Хэрри больше нет, нет больше его болтовни, и я киваю.
- Отлично.
Так даже лучше.
Срываюсь с места и поправляю ворот пальто. Если никто со мной не согласен, это не
значит, что я не прав. Я прав. Я всегда прав. Ариадна опасна, и я должен остановить ее. Ко мне в
голову приходит безумная идея, и я повинуюсь. Бреду вдоль темных улиц и думаю о том, как
пусто в груди. Уверен, опусти я сейчас глаза на свое туловище, я замечу дыру. Из этой дыры
торчат обнаженные нервы, которые вибрируют и заставляют меня сердиться до безумия, кричать
до исступления и ненавидеть себя до отчаяния. Я сам себе мерзок. Все, о чем я могу сейчас
думать, это о том, как тяжелы руки, перепачканные в крови. Как слепы глаза, закрытые мутной
пеленой. Я повинуюсь инстинктам, которые раньше меня никогда не подводили. А теперь, такое
ощущение, что инстинктов больше нет. Нет интуиции.
Нет воли.
Будто очередная марионетка, сломанная и бракованная, я плетусь вперед, решаясь на нечто
опасное и отвратительное. Мое сердце против. А голова согласна.
Я всегда слушал голову.
Взлетаю по ступенькам на уютное крыльцо и звоню в дверь. Мне открывают тут же.
- Привет. – Говорю я и стискиваю зубы до скрипа. Я уверен, что поступаю верно. Да, я
уверен. Уверен. – Ты была права. Я могу пройти?
- Конечно. – Джиллианна кивает и вымучивает фальшивую улыбку. Однако затем на ее лице
появляется новое выражение, с которым я еще не сталкивался. – Проходи. – Глаза у нее
вспыхивают яркими, обжигающими искрами. – Мы ждали тебя.
ГЛАВА 15. НОВЫЕ СОЮЗНИКИ.
Отец Джиллианны – пастор Хью – наливает мне чай и садится напротив. Я давно тут не
был. Забыл, как выглядит идеальный дом Хью, идеальный порядок, идеальная чистота. Даже
воздух здесь легкий, совсем не такой, как на улице, стерильный.
Я не хочу пить. Я не хочу обманывать и притворяться. Я устал.
- Что вы можете мне предложить? – Мой голос тверд. Я намерен избавиться от зверя, который поработил тело Ариадны Монфор. И ничто меня не остановит.
- Я знал, что рано или поздно ты найдешь к нам путь, сын мой.
Пастор Хью – высокий, седовласый мужчина с серыми глазами, в которых плавает и
застаивается пустота. Я ненавидел его проповеди. Я не считался с его мнением. Мне было
спокойно рядом с его дочерью, и это единственное, что нас связывало. Любовь к Библии –
одержимость, о которой мне ничего неизвестно. Я уверен, что с помощью религии многих
людей просто заставляли делать то, что было выгодно высшим сословиям. И потому меня, да
простит Господь, всегда удивляло желание примкнуть к стаду необразованных психов.
Необразованными психами я всех фанатиков называю за глаза.
На данный момент, пастор Хью – союзник, который знает, как избавиться от зверя, и потому
я готов терпеть его общество, терпеть звук четок, которые скользят в его пальцах.
- Ты не пьешь чай.
- Я не голоден.
- Мне больно глядеть, каким мучениям ты подвергся. – Мужчина сочувствующе мне в глаза
смотрит. Я не покупаюсь на эту жалкую попытку войти в доверие. – Мне жаль.
- Я пришел не за жалостью.
- Тогда зачем ты пришел?
- Отец, – вмешивается Джил и робко поводит плечами, – Мэтту нужна помощь.
- Мне нужна информация, – бесстрастно бросаю я. – Что вы знаете о Монфор, каким
образом я могу помочь, что от меня требуется.
- Столько вопросов, мальчик мой. Ты настроен решительно.
Молчу. Просто смотрю на него и не двигаюсь. Я пришел не болтать, и мне наплевать на весь
этот фарс, на теплый чай и церковные проповеди про понимание и сочувствие. Так уж
случилось, что я больше не обладаю этой маниакальной верой в лучшее. Я изменился, я рад, что
я вспомнил, как думать головой, а не непредназначенными для этого органами.
- Как долго ты дружишь с Ариадной Монфор?