– Мне лучше знать, где я живу! И живу я в городе!
– Да у вас домов не больше сотни, – парировал мужчина.
– Зато она ка-а-аменные! – нараспев объяснила я.
– Мне не нравится, что город такой крошечный. Вы же там наверняка знаете друг друга в лицо.
– И в лицо, и по имени. Конечно мы знаем друг друга, мы очень дружная община! Словно одна большая семья.
– Надеюсь, ты сдержишь свое слово, – скривился Маркус.
Я задумчиво начала рассматривать каменный забор, тянущийся вдоль дороги и отделяющий ее от поля. Маркус не понял, почему я его не смогу выдать. Если его задержат, он расскажет всем, почему он за мной волочился. И мгновенно весь город узнает, что я сделала. Узнает про мои долги, про чип. А в Вайоне, что знает один – вскоре узнает даже соседский кот. Я стану изгоем в родном городе, а как начнут коситься на мою семью? И что подумают родители?
– Ты что, обдумываешь, как отвести меня к местной страже? – окликнул меня Маркус.
– Я тебя не сдам, – твердо ответила я. Лучше не буду рассказывать, почему. Вдруг он придумает, как еще меня шантажировать.
– Я на это очень рассчитываю.
– Зайдем к моей подруге только, я хочу, буквально на минутку, – я потянулась на соседнюю дорогу.
Прошла мимо старого абрикоса. Он все еще стоял на месте, несмотря на то, что несколько лет назад ствол надломился от старости. Мимо колодца под деревянной крышей, которым никто не пользовался. В детстве это было место нашего сбора. Пустой участок, на котором когда-то давно стоял дом, но сгорел, по словам жителей города. А вот и знакомая голубая калитка. Сердце заколотилось быстрее, словно весь этот путь я пробежала, а не прошла. Я так давно не была здесь, так давно не видела Милу.
– Подожди меня, – бросила я Маркусу и толкнула калитку.
Она заскрипела, как обычно. В мире могло произойти что угодно, но эта калитка Милы неизменно будет протяжно скрипеть, сколько бы ее ни смазывали. Я зашла на участок, и сразу заметила новую дорожку. Раньше она была каменной, теперь же была выложена темно-розовой плиткой. Я пошла дальше, к дому из добротного камня. Покатая крыша тоже изменилась, старая черепица была заменена на новую. Видимо, муж Милы вплотную взялся за улучшение жилищных условий своей суженой.
Я поднялась на деревянную веранду, и заметила колыбельку, стоящую у двери. Не веря своим глазам, я подошла к кроватке и заглянула. На белой подушечке с рюшиками, замотанный в толстое одеяло, лежал упитанный розовощекий младенец, сосредоточенно глядя на меня в ответ. Я открыла рот от ошеломления. Неужели Милын? Младенец распахнул рот в ответ и громко что-то мяукнул. Дверь дома мгновенно распахнулась, и на пороге показалась Мила. В первое мгновение я узнала ее лишь по золотой косе, оплетшей ее голову подобно обручу. Больше ничего от моей любимой Милы в ней не осталось. Заплывшее круглое лицо, потерявшее свои утонченные черты, мешки под глазами, невероятно полная фигура вместо идеальных форм, несуразное яркое платье… Я невольно отшатнулась от этой женщины, не желая верить в то, что вижу. Но Мила, увидев меня, выпучила глаза, а следом сгребла в горячие объятия.
– Нико-о-оль! – завопила она так громко, что, наверно, услышала вся округа. – Ты вернулась, поверить не могу!
– Мила… – пробормотала я, обнимая ее в ответ. На глаза навернулись слезы. Как бы она ни выглядела, сколько бы лет ни прошло, это была моя Мила. Мила, с которой я вместе с самого детства, с тех пор, как себя помню.
– Ах ты кошка бродячая, где ты пропадала столько времени? – Подруга отпустила меня и внимательно осмотрела. – Совсем не изменилась! – она внезапно заглянула мне за спину и всплеснула руками. – Ты не одна? Ты – и не одна?!
Я удивленно обернулась. Маркус стоял на дорожке, внимательно переводя взгляд между мной и моей подругой. И кто просил его идти за мной?
– Ну да, это… попутчик… – заворчала я, мельком состроив Маркусу гримасу. Его бровь едва дернулась, давая мне понять, что он и не собирался оставлять меня одну ни на минуту, все еще ожидая от меня предательства.
– О, я вижу, да-да, – Мила засмеялась и толкнула меня локтем.
– Ой, перестань, – легонько пихнула ее в ответ, отчаянно краснея. – Неужели это твой?.. – я перевела взгляд на колыбель.
– Да, это наш с Виктором Алан. – Мила достала ребенка из колыбели, и нежно улыбнулась, глядя на него.
– Поздравляю… – пролепетала я, все еще с трудом воспринимая то, что видела.
– Хочешь подержать? – подруга с легкостью протянула мне живой сверток, и я испуганно отступила.
– Ой, извини, я… боюсь. Он такой… маленький.
– Ничего, вот заведешь своих – перестанешь бояться, – снова засмеялась Мила. Алан угукнул и потянул ко мне свои крошечные ручки с невероятно махонькими сморщенными пальчиками. – Ты домой идешь? – спросила подруга.
– Да, хотела заглянуть на денек-другой, прежде чем дальше идти. Ты не знаешь, сейчас там никого нет?
– О, конечно, нет, – ответила Мила, укладывая Алана обратно в кроватку. – Что, погулял, да? Поспал на свежем воздушке? Познакомился с новой тетей, милый? Понравилась тетя? Это мамина подруга, – засюсюкала Мила. Убедившись, что ребенок хорошо укрыт, она снова повернулась ко мне. – Так семейка твоя вся разбежалась. Как перелетные птицы, выпорхнули из гнезда – поминай, как звали. – Мила начала загибать пальцы, перечисляя судьбу моих родных. – Кевин и Нейтан остались в городах, в которых учились. Я слышала, что Нейтан собирается жениться. Диана как жила с мужем в соседнем городе, так и живет. Они открыли свою мясную лавку. О, она тоже родила, кстати, так что ты теперь тетушка! Тетушка Николь! – Мила громко расхохоталась, и я поморщилась. Уже и позабыла, какая она шумная хохотушка. Я даже немного удивилась, что Алан был совсем не против шума, и спокойно подгукивал из своей кроватки, вторя маме. – Эстер со своим молодым человеком уехали поближе к центру страны в поисках лучшей жизни. А твои родители поругались, поругались на то, что ты сбежала, да укатили путешествовать.
– Так и думала, – усмехнулась я.
– Ты ж домой хочешь зайти? – засуетилась Мила. – Твои родные оставили мне руну, они дом запечатали перед отъездом.
– Ого, правда?
– Да, заходи, я тебе ее отдам, – Мила открыла дверь и зашла в дом. Я бросила взгляд на Маркуса и вошла следом, оставив дверь приоткрытой, чтобы следить за ним. Или чтобы он следил за мной? Мила подошла к тумбочке у входной двери и начала в ней рыться.
– Ну ты даешь, подруга, такого мужика отхватила, – тихо прошептала она и подмигнула мне.
– Я?! – прошипела в ответ. – Да он мне никто, и надеюсь, что скоро куда-нибудь учешет от меня подальше!
– О, конечно, а то я не вижу, как вы друг на друга смотрите, и как он пялится на твою задницу, – усмехнулась Мила. – Поверь мне, мой Виктор на меня смотрел точно так же, когда мы познакомились.
Подруга вытащила из недр ящика каменную руну размером с ладонь и вручила мне.
– Спасибо, – буркнула я.
– Идем, я вам еды какой-нибудь с собой дам. А то у тебя ж дома наверняка шаром покати, а уже почти ночь. Где вы что сейчас купите, все лавки закрыты, – запричитала Мила, ведя меня на кухню. Я села на стул, терпеливо следя, как она носится вокруг. Выйдя замуж, она решила, что ей будет лучше жить с мужем у ее родителей, потому дом был мне хорошо знаком. Я здесь бывала сотни раз. Мила снова заговорила: – Зря ты только такого красивого выбрала. От них одни хлопоты. Нужно было кого попроще, вот, как мой Виктор. Когда мужик не блещет внешностью, то он и сам не уйдет, и его не уйдут.
– Мила… – проворчала я, краснея. – Он просто путник, с которым мне по пути.
– По пути в постель? – Подруга громко захохотала, вгоняя меня в краску еще пуще прежнего. – Смотри, веди себя дома очень плохо! – она повернулась ко мне, держа в руках корзину, и подмигнула.
– Ну Мила… – снова заныла я.
– Я закончила, забирай, – она подвинула мне корзину.
– Спасибо, но правда не стоило, – я неловко улыбнулась.
– Да что ж я, голодной тебя оставлю? От нас не убудет, – беспечно махнула рукой Мила.
Мы вышли на улицу. Маркус стоял там же, где я его оставила, нетерпеливо скрестив руки на груди. Он бросил взгляд на корзину и перевел его на меня. Я лишь слегка пожала плечами и повернулась к подруге.
– Ну, иди домой, – сказала она, снова обнимая меня.
– Конечно. Спасибо еще раз!
– Не за что, отдохни хорошенько! Ты ведь потом снова куда-то побежишь?
– Ну да, – я улыбнулась. – Дорога зовет, знаешь ли.
До моего дома мы с Маркусом шли в тишине. Он даже не спросил, что я несла в корзине. Наверно, сам по запаху разобрал, что это была еда. Но я чувствовала его напряжение. Наверняка он до сих пор ожидал, что я вот-вот начну кричать на всю округу, и был готов оказывать сопротивление.
Мы подошли к дому, когда на город опустилась тихая безветренная ночь. Вокруг нашего участка едва заметно мерцало защитное поле. Никто не рисковал надолго покидать свой дом, не запечатав его. Конечно, местным и в голову бы не пришло грабить своих же, но вряд ли об этом правиле были осведомлены дикие звери, которые изредка забредали на наши улицы.
Я вытащила из кармана руну и поднесла ее к барьеру, сжав в ладони. Только те, кто принадлежал к моей семье, мог активировать ее. Я почувствовала, как потоки магии устремляются через мою ладонь к камню, и тот, слегка завибрировав, направил их на барьер, медленно его растворив. Путь домой был свободен.
– Идем, – бросила я Маркусу, и повела его по мощеной дорожке к дому.
Глава 11. Дома.
Старая дверь с витражом, который мы не раз выбивали с братьями и сестрами во время игр, тихо открылась, пропуская меня в темный коридор. Мне не нужен был свет, чтобы знать, куда идти. Я сбросила ботинки у двери и поднялась на маленькую ступеньку, отделяющую прихожую от коридора. Меня окутала мертвая звенящая тишина. Неудобная, оглушающая. Дома никогда не бывало так тихо. Но теперь здесь никого не было. Одна я и…
– Твою ж мать! – гаркнул у меня за спиной Маркус, громко споткнувшись о порог.
– У нас там ступенька… – беспечно произнесла я, идя вперед по коридору, на кухню.
– Я уже заметил! Тут темно как в Бездне! – возмутился мужчина из прихожей.
Я взмахнула рукой, зажигая светильники, витающие под потолком по всему дому. Комнаты озарились ярким светом, в котором заплясали потревоженные моими шагами пылинки.
– Проклятье! – снова воскликнул Маркус уже из коридора.
– Что у тебя происходит? – вздохнула я, бросая мешок на пол кухни и осторожно ставя корзинку Милы на стол.
– Почему у вас все из крайности в крайность? – проворчал Маркус, появляясь в дверном проеме. Он нахмурено тер глаза. Наверно, яркий свет ослепил его.
– Ты же говорил, что видишь в темноте, так чего возмущаешься? – уселась на стул и тяжело вздохнула, откинув голову на спинку. – Я дома…
Меня охватил радостный трепет. Я так давно не была здесь. Почти успела забыть запах родного дома, но стоило переступить его порог, как все сразу вспомнилось. Каждый день, проведенный в этих стенах. Родные люди, встречающие меня на кухне по утрам. Запахи маминой стряпни, разносящейся на все три этажа. Теперь все разъехались. Мы действительно как птицы…
– А у вас большой дом, – произнес Маркус с восхищением. Я открыла глаза и взглянула на него, сидящего за столом напротив меня. Он крутил головой, рассматривая полочки, заполненные мамиными специями, сушеные травы под потолком, светильники. Он напомнил мне ребенка, попавшего в музей.
– Так и нас много в нем живет… жило, – проправилась я.
На меня внезапно навалилась нечеловеческая усталость. Будто мы шли не один день, а весь год, не останавливаясь на привал ни на минуту. Ноги налились свинцом, и меня словно придавило к злосчастному стулу во главе стола, на котором обычно сидел папа.
– Знали бы Безымянные, как я устала, – вздохнула я и сложила руки на столе, положив голову сверху. Темная древесина пахла терпкой смесью всех запахов, что успели побывать на кухне за столько лет. Хоть мама и вычищала его каждый вечер, запахи было невозможно убрать до конца.
– Уже поздний час… – голос Маркуса звучал так непривычно в моей домашней обстановке. Я привела чужака. Мама бы меня убила. А папа убил бы Маркуса. Так и были бы мы, два трупа.
– Да, ты прав, – я отняла голову от рук и поднялась. – Спать хочу – умираю. Идем, покажу спальню для гостей.
Я провела его по коридору до деревянной массивной лестницы с витиеватыми резными перилами. В детстве я могла часами рассматривать узоры из ветвей и цветов, высеченные умелой рукой неизвестного мне мастера. Пока мама не увидела это и не поручила мне раз в месяц чистить эти проклятые перила от пыли, неизменно набивающейся в деревянные изгибы.
– Три этажа, с ума сойти, – прокомментировал Маркус, когда мы поднялись на последний.
– На первом родительская спальня, кухня, папин кабинет, гостиная, игровая, – занудно объяснила я. – На втором жили старшие дети. На третьем – я и кладовка. – Я хихикнула. – Меня называли в семье привидением, потому что я одна бегала по целому этажу и топала по головам старшим. А когда они приходили на разборки – сбегала к себе.
Я подвела Маркуса к двум дверям, соседствующим в конце коридора.
– Левая – ванная для гостей, можешь принять душ. Правая – наша постирочная. – хитро улыбнулась и открыла дверь, пропуская Маркуса. – Заходи, тебе тут понравится, ты вряд ли такое видел.
Я вошла следом и закрыла за нами дверь, отделяя комнату от света. Мгновенно со своих мест снялись ярко-синие огоньки и заметались по помещению, ожидая, когда им подкинут работу.
– Что это такое? – восторженно выдохнул Маркус в темноте. Он протянул руку к одному из комочков и схватил его. Разжав ладонь, я разглядела в мерцающем полумраке на ней уничтоженного в прах чистильщика. – Ох, я что-то… что я сделал? Я его убил? – мужчина звучал растерянно. Он повернулся ко мне и протянул раскрытую ладонь, прося помощи, словно боялся ухудшить положение.
– Нет, они не живые, – успокоила его и, взяв за руку, отряхнула ладонь. – Это пыль и пух, что хранят в себе частичку магии. Они здесь для того, чтобы чистить одежду. Я могу создать еще таких, если их станет слишком мало, не волнуйся. Когда помоешься, просто вернись сюда и развесь одежду на веревках – и эти малыши сами все сделают. – Я указала Маркусу на множество бельевых веревок, на которых гроздьями громоздились голубые шарики. – Только дверь не открывай нараспашку, потому что они разлетятся по всему дому, и я потом задолбаюсь их ловить и сгонять в кучу. Надо бы тебе найти сменную одежду, – проворчала, выходя обратно в коридор из комнаты. – Эта дверь – спальня для гостей, – указала на деревянную коричневую дверь. – Эта – моя спальня, – резная, из светлого дерева и с круглой ручкой. – Здесь у нас кладовка, – распахнула еще одну дверь и завела Маркуса внутрь. Под потолком зажглась одна лампа и подлетела поближе, освещая шкаф, который мне был нужен.
– Она… летает? – осторожно спросил Маркус. – Как?
– Магия, конечно же, как еще? – удивилась я. Подманила пузатый светильник, приплюснутый сверху и снизу, позволяя Маркусу его рассмотреть. – Так, чью бы одежду тебе дать? – задумчиво пробормотала я, рассматривая фигуру мужчины. Слишком мощная для моей семьи. Папа невысокий, и братья тоже. Хотя Кевин всего на полголовы ниже Маркуса, и где-то у него валялись штаны, которые были ему длинны, и он запихнул их в кладовку, чтобы не мешались…
– Любуешься? – насмешливо произнес Маркус. Я вздрогнула и отвела от него взгляд.
– Размышляю, в чью одежду мог бы поместиться пингвин, – пробормотала, отворачиваясь к шкафу и начиная в нем рыться.
– Что-что ты сказала? – прорычал за спиной Маркус, но почему-то мне показалось, что я не услышала в его голосе злобы. Как когда большой пес ворчит на щенят, снующих вокруг, просто чтобы они не забывали, что он может быть большим и страшным.
– Ничего, – буркнула я, с силой выдергивая из стопки старую хлопковую рубашку бежевого цвета папы и светло-желтые штаны брата. – На, – ткнула одежду в руки Маркуса и вышла в коридор. – Спокойной ночи, – я зевнула и пошла к себе, оставив своего гостя разбираться со своими делами самостоятельно.