— Ага.
— Блин, я худшая подруга на свете!
— Вот-вот. Могла бы хоть изредка думать и о других.
— Но ведь ты могла позвонить дяде Бобу.
— Не хотела никого втягивать. К тому же, мне было стыдно.
— Ты к себе слишком строга.
— Ничего подобного. Для такого дерьма я слишком умна. Сама знаешь, мне деньги на фиг не нужны. Но эти колеса, Чак… — Пари прижала ладони к сердцу. — Двадцатидюймовые полированные алюминиевые диски, тормоза «Брембо»[10]…
— А некоторым девушкам нравятся бриллианты.
— Я тебя умоляю! — фыркнула подруга. — Дай мне движок V12 на шесть с половиной литров и семиступенчатую механическую коробку — и я пошлю к черту бриллиант размером с булыжник.
— Ладно-ладно! Так что же произошло?
— Несколько дней назад Гектор притащился в салон уже после закрытия. Тре вернулся из Калифорнии, но в ту ночь уже ушел домой. Гектор, как обычно, чем-то накачался. Ну и напал на меня. Заявил, что никакая сучка не посмеет от него уйти, а если и посмеет, то только в сосновом гробу.
— Чувак явно не умеет принимать отказы.
— И это не единственная его проблема.
Пари замолчала, и я дала ей время собраться с мыслями.
— Короче говоря, — почти сразу же продолжила она, — он вполне серьезно пытался меня убить.
Я наклонилась вперед и взяла ее за руку. Из-за очков потекли слезы, и Пари их сердито вытерла.
— Он… он меня душил.
Чтобы скрыть вспыхнувшую во мне ярость, я сжала ладонь подруги.
— Он оказался таким сильным! Я всю жизнь хожу на занятия по самообороне и разным боевым искусствам, но даже сбросить его с себя не смогла. — Стиснув зубы, она отвернулась. — Я уже теряла сознание, как вдруг в салон вернулся Тре. Забыл бумажник.
— Слава богу! — выдохнула я.
Пари кивнула и, тяжело вздохнув, продолжила рассказ:
— Тре стукнул Гектора бейсбольной битой, которую я храню под рукой на всякий случай, а тому хоть бы хны. Не знаю, что за наркотики он принимает, но штука мощная. Гектор набросился на Тре, как разъяренный бык. Мы с ним как будто несколько часов боролись, пока Тре не удалось его придушить. А как только Тре его отпустил, он вскочил и убежал.
— То есть как это? — удивилась я. — Он смог встать и убежать?
— Да. Но когда все кончилось, повсюду была кровь. У меня в кабинете, на полу, на стенах… Когда Гектор весь избитый убежал, его шатало по всему салону. А через два дня в пустыне нашли его труп.
— Сколько он был мертв к тому моменту, как его нашли?
— По предварительным отчетам, около двух дней.
— Это тебе детектив сказал?
— Не совсем.
От ужаса у меня комок к горлу подступил.
— Нет, Пари, ты же этого не делала?
— Делала.
— Ладно. Значит, так. Пока все не уляжется, никаких больше взломов баз данных. Ты же знаешь, что тебя могут выследить.
— Я запаниковала.
— Понимаю. Но почему ты в ту же ночь не позвонила в полицию?
— Тре убедил меня, что толку не будет. Он знал Гектора. Точнее его мать.
— И что?
— Ее зовут Эдина Феликс. Она держит в кармане весь Эль-Пасо. Прямо-таки матриарх.
— Матриарх? — Странное словечко.
— У нее несколько вполне законных компаний, но Тре божится, что эти компании — лишь прикрытие для огромной преступной группировки.
— Надо же, как… амбициозно.
— В общем, судя по словам Тре, психические отклонения у Гектора наследственные.
— В смысле? — уточнила я, начиная беспокоиться все сильнее и сильнее.
— Девочку, которая бросила сыночка Эдины, нашли в переулке истекающую кровью. С изрезанным лицом.
Я сдвинулась на стуле назад.
— С Гектором, само собой, это никак не связали, но та девочка… Бедняжка.
— Почему ты называешь ее девочкой? Сколько ей было лет?
Сняв очки, Пари ущипнула себя за переносицу, и я ощутила, как на подругу волна за волной накатывает страх. Я никогда не видела, чтобы Пари кого-то или чего-то боялась. Она всегда была сильной, никогда не унывала и плевать хотела на каждого, кто пытался ее прищучить. Но Гектора она боялась по-настоящему.
— Пари, сколько лет было девочке?
— Шестнадцать, — сказала она наконец. — Ей было шестнадцать.
От шока я заметно вздрогнула. Кем надо быть, чтобы так поступить с шестнадцатилетней девочкой?!
— И нашли ее несколько месяцев назад, — добавила Пари.
— А Гектору сколько было?
— Тридцать два.
— То есть он еще и растлитель малолетних?
— Похоже на то.
— Девочка погибла?
— Тре не знает. Говорит, что вряд ли, но ее семья переехала.
— Мне нужно поговорить с Тре.
— Удачи. Он испарился.
— Как это?
— Уехал, чтобы его тоже не нашли в переулке порезанным на лохмотья, — принялась защищать парня Пари. — Исчез на следующий день после того, как Гектор на меня напал.
— То есть Тре просто взял и бросил тебя здесь одну?
— Нет! Все было совсем не так. Он умолял меня поехать с ним. Но все не так просто, когда у тебя есть бизнес. Не могу я бросить своих клиентов и свалить из города.
— Еще как можешь! — воскликнула я, всеми фибрами души поддерживая эту идею.
— Не могу, и ты прекрасно это знаешь, Чак.
По выражению лица Пари я поняла, что тут кроется что-то еще, а потом вспомнила об испытательном сроке.
— Пари, даже в твоей ситуации людям можно без разрешения выезжать из города.
— Мне нельзя. Мой офицер по надзору та еще сволочь. Хотя я подумываю пригласить его на свидание. Он невероятно сексуально ухмыляется.
Я тихо рассмеялась:
— У тебя есть его номер? Хочу задать ему парочку вопросов.
— Ради всего святого, Чак! Ты замужняя женщина! На кой черт тебе сдался мой надзиратель?
— Номер Тре, — сказала я и закашлялась, потому что чуть не подавилась кофе. — Я говорю о Тре.
— А-а, ну ладно.
Я дала Пари свой сотовый, и она вбила туда номер.
— Так что за детектив к тебе приходил?
— «Богоподобный» — одно слово или два? — поинтересовалась подруга, все еще записывая номер мне в телефон.
— Неужто Тре настолько хорош в постели?
— О да. Более чем. — Закончив, Пари отдала мне сотовый. — А приходил ко мне детектив Джоплин.
Я застонала вслух. Что еще плохого принесет мне этот день?
— Джоплин меня ненавидит.
— Ну, мне он не показался приятным парнем. Скорее он кошмарно… въедливый.
Пари все еще боялась, и этот страх трепетал под раскрашенной чернилами кожей и внешним спокойствием. Однако понять ее можно. Джоплин и на меня страх нагоняет. Пари нужны ответы, но еще больше ей нужно знать, что все закончилось. А мне остается только молиться, чтобы Гектор умер не от ран, полученных в драке. Если Пари поймет, что убила кого-то, даже защищая саму себя, она никогда с этим не смирится.
— В общем, если Джоплин снова объявится, молчи. Он зацепится за любую мелочь, поэтому ничего ему не говори. Сразу звони адвокату.
— Но разве это не будет означать, что я признаю свою вину?
— Солнце, если он опять к тебе нагрянет, значит, ему уже все известно. Но ты не переживай. Я выясню, почему умер Гектор. Из-за вашей драки или нет. Ну а пока… — Я осмотрела стены забитого всяким барахлом кабинета. — Тебе очень нравится это здание?
Глава 7
Я скажу вам, что не так с нашим обществом.
Никто больше не пьет из черепов своих врагов.
Пари так и не позволила мне сжечь дотла ее салон дефис квартиру, чтобы избавиться от улик. Беда в том, что полностью оттереть брызги крови невозможно. Поэтому, вместо того чтобы раскрывать преступление, я планировала одно из них скрыть. Плюс у меня уже имелись кое-какие наметки. Оставалось только заручиться помощью друга.
В итоге я несколько раз пыталась дозвониться этому самому другу — ясновидящей по имени Николетта Лемэй, которая по ночам в кошмарных снах видит, как умирают люди, глазами самих умирающих. Слава Богу за изобретение психотерапии.
Трубку Николетта не брала, а значит, либо она заблокировала мой номер (что можно понять), либо находилась на работе. Надеясь на последний вариант, я помчалась обратно к офису, прыгнула в Развалюху и двинулась в пресвитерианскую больницу, где Николетта работала в послеоперационном отделении.
Десять минут спустя я стояла у сестринского поста и ждала, когда она появится из-за какой-нибудь двери. И Николетта появилась, выбрав почему-то дверь с табличкой «Гастроэнтерология. Входа нет». Шла Николетта быстро, но, едва взглянув на меня, удивленно притормозила.
Обо мне она знала только необходимый минимум, но этого хватило, чтобы она занервничала. Мигом придя в себя, она натянуто улыбнулась и пошла дальше, вот только коридор тут был длинным.
Николетта Лемэй может похвастать естественной красотой, кожей цвета корицы и длинными, ниже талии, черными волосами, которые сегодня были собраны сзади и заткнуты под шапочку. А венчали всю эту красоту глаза. Огромные. Темные. Соблазнительные… Чтобы заиметь хотя бы что-то похожее на такие глаза, люди выкладывают уйму денег на подводки и накладные ресницы.
— Чарли, — поздоровалась Николетта, остановившись передо мной. — Как вас сюда занесло?
Может быть, зря я все это затеяла. При виде меня она заметно занервничала и просто излучала нервозность, о которой не менее ясно говорил выступивший на лбу и над верхней губой пот.
— Просто заскочила поздороваться.
Да уж, выкрутиться теперь будет непросто.
— Очень сомневаюсь, — сощурилась Николетта и вдруг, наклонившись ко мне, прошептала: — Что-то случилось?
— Ну… как бы… да, но не в том смысле. Кстати о птичках. Вы, похоже, нервничаете. Все в порядке?
— Нет. Только что мне показалось, что я на минутку заснула.
— Надеюсь, что все-таки нет. — Я быстренько обняла собеседницу. — Когда вам кто-то снится, он умирает через пару дней.
— Не всегда.
— Правда?
— Иногда он умирает в тот же день.
Я рассмеялась и уже серьезнее спросила:
— Так как у вас дела?
— Ничего, — пожала красивыми плечами Николетта. — Никаких убийств, иначе я бы позвонила. С нашей с вами встречи было всего три случая, но все по естественным причинам.
— Что ж, отлично. Даже замечательно.
Я попялилась на обои, на степлер на столе, на стакан с ручками, вокруг которого кто-то повязал желтую ленту.
Николетта хихикнула:
— Так вы расскажете, зачем приехали, или нет?
Осознав, что моя просьба может показаться ужасной, я прикусила губу. Однако назад дороги не было.
— Может, отойдем? — предложила я и жестом позвала Николетту подальше от сестринского поста, пока мы не оказались у входа в зал ожидания, где сидела пара, явно не находящая себе места от переживаний. — Я хочу попросить вас об услуге. И услуга, мягко говоря, немаленькая.
— Я заинтригована.
— Я рада, поскольку то, что я скажу, может показаться ужасным, поэтому постарайтесь не принимать все сразу в штыки.
— Чарли, пусть мы с вами не так давно знакомы, но однажды вы оказали мне огромную услугу. Полагаю, меньшее, что я могу сделать, — это ответить вам тем же.
— Вы ничем мне не обязаны, Николетта. Вы ведь это знаете?
— Разумеется. Но хорошая карма никому не помешает.
— Тоже верно. — Все-таки она мне нравится! — В общем, не могли бы вы стащить для меня пару литров крови?
Не распознать удивления на лице Николетты было просто-напросто невозможно. Она явно не ждала, что я попрошу ее совершить преступление. Странно.
— Могу я спросить, зачем вам понадобилась кровь?
— Лучше вам не знать.
— Хм-м. — Николетта поджала губы, обдумывая ответ и решая, как бы поделикатнее выразиться. — Нет.
Что ж, это было не так уж сложно.
— Ладненько. Спасибо, что уделили мне время.
Мягко рассмеявшись, Николетта потянула меня назад, когда я уже собралась уходить, подалась ближе и шепнула:
— Дело не в том, что я не хочу вам помочь, а в том, что не могу. За каждый пакет крови нужно расписываться.
— Серьезно? Неужели их так часто крадут?
— Такие порядки, — пожала плечами Николетта. — Единственный способ украсть кровь и не попасть на скрытую камеру — это ограбить банк крови или один из фургонов для донорского забора крови среди населения.
— Вот оно что, — протянула я, прямо-таки чувствуя, как мысли понеслись вскачь.
— Я пошутила. Вы же это поняли, правда?
Я попятилась.
— Ну конечно! Еще как поняла. — Надо было спешить, потому что мне предстояло спланировать идеальное ограбление. — Большущее спасибо. — Я развернулась и пошла к выходу, но на полпути оглянулась. — Маме удалось выдать вас замуж? Когда мы разговаривали в последний раз, она собиралась дать объявление в газету.
— Ага, собиралась, но от объявлений, оказывается, никакого толку. Мама говорит, мои яичники вот-вот усохнут, и не видать ей внуков.
— А не слишком вы для этого молоды? — фыркнула я.
— Так я ей и сказала. А она твердит, что у нас в семье генетическое отклонение, которое называется «ранняя дисплазия яичникового развития».
Тут я рассмеялась вслух, но резко умолкла.
— Минуточку. Это взаправдашняя фигня?
Сложив руки на груди, Николетта улыбнулась:
— Нет.
— Что ж, удачи с мамой.
— Спасибо.
***
На обратном пути в офис я позвонила Куки:
— Привет, Кук. Выясни как можно скорее, будут ли сегодня вечером по городу ездить фургоны для забора крови.
— Вроде фургонов Красного Креста?
— Именно. Мне срочно нужно один из них обчистить.
— В смысле? Ты собираешь ограбить фургон для забора крови?
— Ответ утвердительный.
— Могу я поинтересоваться зачем?
— Затем, что ограбить фургон проще, чем здание. В здании охрана лучше.
— Не сомневаюсь, что охрана у них хоть куда. Но я не о том. Какая муха тебя укусила, чтобы ты вдруг воспылала желанием стащить кровь?
— Это для проекта.
— Какого?
— Эм-м… кровавого.
— Чарли…
— Слушай, просто доверься мне, лады? Мне нужна кровь разных людей.
— А ты не думала, что кровь, которую ты планируешь украсть, люди отдают не просто так? Вдруг кто-то умрет, потому что в больнице не хватит нужной группы крови?
— Ну уж нет. Не могла ты бросить мне в лицо такой кошмар.
— Еще как могла. Ты где?
— В Развалюхе. Во всех смыслах. За «Вороной».
В окне сверху появилась голова Куки.
— Почему ты там сидишь?
— Потому что пока не хочу выходить.
— А почему ты не хочешь выходить?
— Потому что жду, когда отсюда свалит сердитый архангел, который пялится в мое окно! — Последние два слова я проорала, очень надеясь, что послание дойдет до Михаила. В конце концов, он сам посланник Божий, блин!
Увы, никуда он не свалил, а продолжал возвышаться надо мной зловещей статуей. От сочетания темных волос, серебристых глаз и огромных крыльев захватывало дух.
— У твоей машины стоит ангел?
В окне появилась еще одна голова. Под покровом и в декорациях простеньких одежд. И дело тут не в отсутствии денег и не в наличии дурных привычек.
— У тебя посетитель.
— Вижу.
Я взволнованно помахала своей землячке — сестре Мэри Элизабет. Она живет в местном монастыре. В том самом, который принял Квентина, когда ему некуда было идти. Он у нас особенный, и мать-настоятельница сразу это поняла. А я буду всем им вечно за это благодарна.
— Поднимусь, как только избавлюсь от ангелочка.
Повесив трубку, я опустила стекло.
— Меня ждут в офисе.
— Рейазикин пробудился.
По коже промчался разряд тока. Ангелов я видела много раз, но оказаться так близко к одному из них, тем более к архангелу — это просто неописуемые ощущения.
— Ага, я в курсе. Сама его пробудила. Правда, ненарочно. Но я уже над этим работаю, и у меня есть план. Теперь ты уйдешь?
— В третий раз опасный бог свободно разгуливает по этому миру.
— И виновата во всем я?
Подняв стекло, я открыла дверь, вынуждая Михаила посторониться. Он отошел, чтобы я могла выйти из машины.