— И как можно быстрее, пока он там не забил или забыл … — Мирх махнул рукой.
— Лететь вперед подобно свету… — голос парня дал петуха.
— Разгон сотня, перевожу мощность на маневровые, — звезды мягко качнулись.
— Зачем она все это говорит? — спросил у капитана помощник, — Кому?
— Пилоты крейсеров работают в связке с напарником, и часто обозначают действия вслух, — пояснил за меня Мирх.
– Не слышать жалкие наветы,
Не раз, не два, не три, не…
— Надеюсь, он не все цифры будет перечислять, — буркнул Тииз, наблюдая сквозь обзорные экраны за Вереском, с такого расстояния, он казался огромным.
Тритон отклонился с прямого курса, ныряя под прикрытие перерабатывающей отходы системы.
— Я края не видел…
— Куда? Ладно он, Тень, но ты-то края видишь?
— Не лезь, — рявкнула я, облетая сортировочный бак.
— Вот, что значит доверить мужскую работу девке. Ты Вереск видишь? Нет? Чего тогда виляешь, как непорочная дева, перед потерей этой самой непрочности.
— Мирх надень на него намордник!
— Ах ты!
— Едины наши помыслы и души…
— Заткнись, Тииз, — беззлобно проговорил капитан. — Если на Вереске террористы, вряд ли они будут молча наблюдать, как мы нарезаем круги вокруг корабля. Так что пусть виляет.
— Ну, раз тебе так больше нравится, кэп.
— Не вынимайте потроха, больную душу обнажая… — голос парня дрогнул, видимо, болезная душа и впрямь нырнула в потроха.
— Идиот! — проговорила я сквозь зубы.
— Глупая девка! — не менее ласково ответил Тииз.
— Пусть будет мир по всей земле…
— Заткнулись оба, пока я вам ад по всей земле не устроил. — Мирх опустился в соседнее кресло, — Напомните, почему я не дождался патруля?
— Не знаю, — ответила я.
— Я тоже.
— Наша сила в единстве, — прокомментировал поэт-песенник.
Маневренность у Тритона была потрясающей, катер не летел, а плыл, крался, словно дикий кот, двигатель бесшумно отрабатывал такты, менял высоту, одну горизонталь на другую, повинуясь легкому движению штурвала. Стабилизаторы принимали на себя перепады, компенсируя давление в пределах четырёхсотых секунды. Не корабль, а мечта. Свет и мрак, как бы я хотела, дать на ходовые максимум и рвануть в чернильный мрак космоса.
— Они засекут нас в течение тридцати секунд, — отрапортовала я, — И могут заблокировать стыковочный узел.
— Мы рвемся в бой за правду… — подбодрил нас террорист-стихоплет.
— Поэтому пойдем на максимуме.
— И что это нам даст, кроме перегрузок? — поинтересовался Мирх.
— Это сократит их время на раздумья.
— Я бы на месте террористов, обесточил узел сразу, — хмыкнул Тииз.
— Принято к сведению, — серьезно кивнул кэп.
— Да бросьте, — я увеличила мощность, и катер откликнулся чуть слышным гудением, — Кто верит, что там на самом деле террористы, поднимите руки.
— Тогда зачем идти на максимуме? — спросил Мирх.
Я не ответила, потому что банальное «хочу» в такой ситуации звучало почти кощунством.
— Настанет день, когда твоя любовь увянет…
— Моя, — сплюнул Тииз, — уже увяла.
— Готовы? Ускорение на три, два, раз, — я коснулась сенс-панели, и катер рванулся к Вереску, словно собираясь красиво размазаться по его борту.
Искин выразил протест столбиком цифр на экране и перечислениями возможных повреждений, стоящий рядом Тииз — ударом о пол, Мирх — матом.
Обшивка Вереска рывком приблизилась. Система закончила перечислять грозящие нам переломы и бодро поинтересовалась: а не вызвать ли доктора?
Взвыл сигнал тревоги, к счастью, заглушая непонятого поэта.
— Тень, чтоб тебя… и мать твою… — сирена была полностью согласна с кэпом, — И того, кто учил тебя летать туда же!
— Три, два, один, — снова отсчитала я, и перевела двигатели на реверс. Скорость упала. К гулу добавилась едва заметная вибрация. Катер затормозил так близко от Вереска, что я могла бы пересчитать каждый светодиод, на внешней приборной панели.
В ответ на автоматический запрос, стыковочные узлы пришли в движение. Не отключили. Не смогли или не захотели? Варианта два: либо на Вереске не было террористов, либо они не имели ничего против нашего визита и уже разливали тормозную жидкость по хрустальным фужерам.
Катер замер подрагивая. Сирена смолкла, Мирх тоже. Искин несколько секунд раздумывал, а потом застенчиво предложил вызвать уже не врача, а коронера.
— Не знаем мы отврата, не знаем мы стыда, — вернулся в эфир воодушевленный террорист.
— А я, кажись, вот-вот его познаю, — прохрипел поднимаясь Тииз, — Отврат я имею в виду.
— Тритон, вызывает Коробочка. У вас опасное сближение…
Крепежные винты вошли в пазы и система отрапортовала о завершении стыковки. Искин помигал курсором и обиженно объявил о повреждении третьего и четвертого стабилизаторов, а потом добавил к ним дефект обшивки. Все-таки предел прочности у разведывательного крейсера и почтового катера совсем разный.
Снова поползли унылые столбики цифр…
— Пункт назначения — транспортник Вереск. Благодарю, что воспользовались услугами компании Космических самоубийц, будем рады никогда не видеть вас снова, — я улыбнулась, вытащила ключ-карту.
— Такая морда должна быть у бабы. Когда она из-под мужика выползает, — высказался Тииз, — А не из-за штурвала.
— Я бы тоже предпочла вылезти из-под мужика, — я заулыбалась еще старательнее, — Но жизнь полна разочарований.
— Отставить разговоры, — сказал Мирх, поднимаясь из кресла.
Я отстегнула ремень и надела респиратор, Тииз торопливо проверял систему подачи воздуха.
— Готовы? — кэп, единственный кто пренебрег фильтром, опустил полупрозрачный лицевой щиток шлема и приложил ладонь к сенсору. — Переходим на пятую частоту, — раздался его голос в ухе, и я тоже опустила лицевой щиток. Стихоплета фоном по третьей.
Автоматика издала влажный полный сожаления звук.
— А может не надо? — поинтересовалась я, — Пусть себе читает, но не нам?
Мирх не ответил.
— И я, войдя в ее глубины… — с придыханием проговорил поэт.
— Тьфу, еще не дай бог приснится, — прошептал Тииз.
Переходная камера с шипением выравнивала давление. Самый опасный момент, сейчас мы слишком уязвимы, и когда дверь откроется… Что нас ждет? Росчерки лазеров? Или..?
Я отступила за спину Мирха. Вся наша затея вдруг показалась мне неимоверно глупой. Надо было ждать патруль, а не лезть в неприятности. Я пошла на поводу у чувства вины, ведь Розу лысеющий купил в моей лавке. К угрызениям совести примешивалось желание сесть за штурвал, сесть спустя три года после той аварии. Села. Теперь довольна?
Автоматика игриво подмигнула лампочками, сменив красный огонек на зеленый, двери, словно испугавшись направленного на них Мирхом лазера, разъехались и…
— Моя психика безвозвратно травмирована, — сдавленно проговорил Тииз.
Кэп стоически промолчал, электроника еще раз пиликнула, на всякий случай.
Нас действительно встречали. Полностью обнаженный мужчина самозабвенно что-то малевал на стене напротив шлюза. Его китель, брюки, ботинки валялись на полу, как и коммуникатор, прикрытый фуражкой. Тииз тут же нагнулся, подхватил чужой комм и надел на правую руку. Художник обмакнул кисточку в мешанину красок, выдавленных из тюбика прямо на пол, и с одухотворенным лицом добавил мазок к «картине».
— Искусство требует жертв, — проговорила я.
— И, похоже, человеческих, — добавил Мирх, даже террорист прервал вещание и всхлипнул.
Больше всего «картина» напоминала кровавое пятно, что могло остаться на стене, если бы я все же размазала по ней катер с людьми.
— Надеюсь, он не в свои кишки влюблен и рисует не с натуры, — Тииз боком обошел обнаженного, судя по нашивкам на валяющемся кителе, первого помощника капитала.
— Еще страшнее, если в чужое, — Мирх опустил лазер, достал медицинский пистолет и скомандовал, — Прикрой.
Художник опустил левую руку, присматриваясь к рисунку, краска капала с кисти на пол и на голые ноги. Тииз направил оружие в пустой коридор.
— Конец наш предопределен… — грустно продекламировал террорист.
Мирх прижал иньектор к шее живописца и вколол первую дозу антидота. Помощник капитана дернулся, возмущенно посмотрел на Кэпа, даже открыл рот, чтобы сказать что-то очень важное и, без сомнения, матерное. Но «картина» не терпела соперников и снова завладела его вниманием. С чувством голубого удовлетворения мужчина поставил на стене алую точку и хрюкнул.
— А если это не цветок? — спросила я, следуя за мужчинами по коридору.
— Антидот найдет что вывести, токсины там всякие, да мало ли в организме говн… — Мирх замялся.
— Если он такой без стимуляторов, то ему уже точно хуже не будет — вставил Тииз, — Потому что хуже некуда.
— Вывести на экраны план транспортника, — скомандовал кэп, — Рассчитай ближайший путь в рубку.
— Сейчас направо, — отрапортовал помощник, сверяясь с трофейным коммутатором.
— Налево, — поправила я.
— И лабиринты истинного чувства, пройдем со знаменем в руках, — голос террориста окреп.
— Мирх, уйми свою девку!
— Мирх, уйми своего парня!
— Заткнулись! Тииз, ты уверен?
— Так точно, кэп.
— Он ком левши на правую руку нацепил, — с удовольствием сказала я, жаль за щитком не видно, как вытянулось его лицо, — Карту переверни, умник, или включи автонастройки.
— Да откуда ты знаешь, что они выключены?
— Оттуда, — веско ответила я. — Леворукие — это не стандарт, у нас второй пилот левшой был, я тоже как-то его коммутатор…хм, одолжила.
— А сразу сказать, нельзя было? — буркнул Тииз.
— Нельзя бросаться в омут страсти, нельзя не броситься в него, — надзирательно ответил поэт.
До рубки дошли быстро, встретив по пути еще двоих членов экипажа. Мирх первым вышел к перекрестку, где сходились два коридора. Вышел и замер так, что шедший следом Тииз вынужден был обойти кэпа… и тоже остановился. Я выглянула из-за мужчин готовая увидеть что угодно от террориста с плазнометом до президента Товарищества с бокалом шампанского и объявлением, что мы уволены.
На округлом пятачке находились двое, слишком увлеченные друг другом, чтобы реагировать на внешние раздражители. Мужчина в фуражке капитана стоял, раскинув руки в стороны, а девушка с длинными черными волосами и эмблемой мед службы на плече старательно расстригала его форму. Ворох кителей был свален тут же на полу, и я не хотела представлять, с кого они их снимали. Может, требование «костюма» не блажь, а необходимость?
Работа кипела, от брюк остались одни воспоминания, и кусочки этих воспоминаний стыдливо прикрывали особо отличительные места мужского организма. Девушка уже выпорола рукава кителя и вырезала на груди «вырез», который без стеснения выставлял на всеобщее обозрение курчавые седые волосы на груди модели.
— Всегда мечтал примерить платье, — зажмурившись от счастья, проговорил капитан Вереска.
Девушка уже нарезала по низу кителя бахрому.
— Этот цветок надо сжечь, — решительно проговорил Тииз.
— Что, какие-то проблемы с женским платьем? — поинтересовалась я.
— Никаких, — буркнул он. — Нет платья — нет проблем.
Ножницы щелкали в непосредственной близости от отличительного капитанского знака, и чуть дрогнули, когда молчаливый Мирх вколол ей дозу антидота.
— Интересно, чего всю жизнь хотела она? — Тииз посмотрел на ножницы и сглотнул.
— Рвать, метать и жечь железом… — ответил новый народный поэт Кистер-Терры, — И нет преград стремленью.
Мирх сделал укол капитану Вереска, и спросил:
— Террористы на борту есть?
— Кто? — переспросил мужчина в коротком платье-кителе, заворожено глядя на иньектор.
— Посторонние, — терпеливо пояснил наш капитан службы безопасности.
— Нет, только свои, — ответил мужчина, хотя теперь это определение казалось спорным, — Как бы я чужим в таком виде показался?
Нас, видимо, уже причисляли к своим.
— Не дергайтесь капитан, а то останетесь без фестончиков, — проговорила — девушка-медик.
— Сердце кровью обольется… — посочувствовал террорист и снова стал бубнить-то что-то о любви и своей утрате. На месте патрульных, я предоставила ему все, что он хочет, только бы прекратить словесные муки. Наши.
Свет в коридоре мигнул, Мирх оставил модельера и его модель дальше заниматься любимым делом.
— Тритон вызывает Коробочка, — прогнусавил динамик обеспокоенным голосом Тары.
— Вы там живы или уже нет? — перебил ее Лоэн.
— Уже нет, — ответил кэп, — Ты рад?
— Безмерно. Доложи обстановку. Сколько единиц противника обнаружено и убито?
Я хмыкнула.
— Юродствуешь?
— Убиты надежды, убиты мечты, — словно почувствовав, что о нем говорят, оживился террорист.
— Патруль будет у станции через двадцать одну минуту. Вереск снесет вышку через пятнадцать. Успеете?
— Если нет, ты узнаешь об этом раньше патруля.
— Уйти оттуда успеете? — пояснил владелец станции.
— А зачем? Все равно записи покажут, что мы тут были.
— Записи Рэм подчистит.
— А с датчиков Вереска? — иронично спроси Мирх, ответили ему молчанием, даже террорист застенчиво замолчал, — Не городи огород, мы оказываем помощь гражданским согласно директиве «В» сто тридцать один.
— Сам будешь с патрулем объясняться, — буркнул Лоэн и отключился.
— Если что-то пойдет не так, он от тебя открестится. Скажет, уволил еще в прошлом году и знать не знает, что в твою контуженую башку пришло, — предупредил Тииз.
— Разберусь, — отрезал Мирх.
Очередной серый коридор с ровными стенами и пластиковым полом закончился автоматическими дверьми, оснащенными функцией герметизации. Если, не дай космос, что-то случится, активируется одна из линий безопасности корабля. Но иногда не помогает и она, особенно когда космос продолжает откусывать от крейсера кусочек за кусочком.
— Так и позавидуешь тебе, кэп, — Тииз посмотрел на Мирха, который по-прежнему пренебрегал респиратором, и вроде пока не собирался сходить с ума, видимо, увернийцы были правы, его организм выработал антитела после первой понюшки. — Подумаешь, признался в любви хорошенькой девке, другие-то фестончиками балуются, — он передернул плечами, — Если я начну такое же вытворять, пристрелите. Сразу же.
— Договорились, — кивнула я, — Как придешь с цветами, так и пристрелю, — он фыркнул. — Ибо нечего плодить конкурентов.
— Кстати, кэп, ты как, — Тииз посмотрел на начальника и встал по одну сторону от двери — Не испытываешь желания зажать нашу Тень в укромном уголке?
— Испытываю, — невозмутимо ответил Мирх, — становясь по другую сторону, — Но в экипировке это проблематично, да и ты рядом крутишься.
— Войду в тебя тихо, войду в тебя нежно, до самого дна, — пообещал ему поэт.
— Кэп, я могу говорить начистоту? — спросил Тииз, приподнимая руку с коммутатором.
— А что ты до этого делал?
— Значит, могу. Смотри, ты лез к цветочной девке…
— Сколько раз это будут еще повторять? — с тоской проговорила я, Мирх бросил на меня быстрый взгляд, но ничего не сказал и не велел заместителю заткнуться.
— Вся станция ржала. Было и прошло. Сейчас шутка уже не кажется смешной. Чтобы они не говорили, тебе, кэп, по кратеру. Это как прививка, и теперь у тебя иммунитет, — он вздохнул вместе с террористом, тот читал, что-то совсем печальное, — Но при всей своей сумасшедшей влюбленности, ты продолжал жить. Ты каждое утро приходил в центр управления, пусть и корчил особо печальную рожу. Работал, отслеживал нарушителей, карманников. Ты был вменяем, и не позволял никому нарезать фестончики. Так объясните мне, почему эти, — он дернул головой, — ведут себя, как пациенты госпиталя Лунных колец?
— Тогда, — ответила я, становясь рядом с Мирхом, — Кэп хапнул разовую дозу, сунув нос в контейнер. Эти же… Думаю, цветок продолжает выбрасывать пыльцу, система разносит ее по кораблю. Доза увеличивается с каждой минутой, и любовь переходит в одержимость.
— Интоксикация с летальным исходом возможна? — быстро уточнил Мирх.