- А ты всё такой же нелюдимый и угрюмый мальчик! Всё прячешься по тёмным углам?
Юки, внутренне сжавшись, посмотрел на человека, который неожиданно появился рядом с ним. Над ним возвышался Ив. В джинсах и белой сорочке, с аккуратно убранными волосами, он выглядел как модель с обложки фэшн-журнала. Юки поднялся на ноги так быстро, как смог, и Ив, увидев, что юноша сжал кулаки, издевательски рассмеялся:
- Что, испугался? Не бойся, я не буду тебя резать.
- Я тебя не боюсь, - прошипел Юки со злостью. – Зачем пришел?!
- Слышал, что тут твоя старая карга-бабуля подыхает, а ты всё время крутишься рядом с ней. Вот я и решил прийти, поболтать с тобой по душам. В самом госпитале это сделать трудно – там тебя всё время пасут, а вот здесь, в этом замечательном уголке, нас с тобой твои телохранители найдут не сразу.
- Меня никто не пасет, что ты мелешь! - взорвался юноша. – И вообще, убирайся!
- Ой, как мы умеем командовать, - издевка Ива стала еще сильнее. – Ты что, Юки, сладкий мой, не знал, что Акутагава приставил к тебе бодигардов? Я и упустил из виду, насколько ты простодушный и поэтому дальше своего носа ничего не замечаешь. Бодигарды повсюду за тобой следят: держатся на расстоянии, чтобы ты не нервничал от их опеки, но из виду тебя не теряют. Акутагава хорошо присматривает за тем, что ему принадлежит, не так ли?
Юки молча смотрел на него, его колотило от бешенства.
- Ты меня ненавидишь, не так ли? – осведомился зеленоглазый юноша. – Как странно, а ведь раньше я тебе очень даже нравился. Помнишь, как ты стонал, когда мы трахались? Тебе это очень и очень нравилось, разве нет?
- Ты подонок, - процедил сквозь зубы Юки. – Я в курсе, что ты дал мне наркотик тогда, Акутагава рассказал. Так что, знаешь, катись ты куда подальше со своими намёками. Дай мне пройти!
Юки сделал два шага, пытаясь обойти Ива, но тот пнул его по ногам и юноша, не успев даже сообразить - что произошло, рухнул животом на опавшие желтые и багровые листья. Бедро, где делали биопсию, стрельнуло болью. Ив наклонился над ним, коленом упершись в его позвоночник, и заговорил:
- Ты знаешь, что я могу сломать тебе хребет одним движением, а? Чуть надавлю и ты покойник. Ну, до сих пор меня не боишься, маленький упрямец?
- Иди к черту! – с трудом выдавил Юки, не в силах шевельнутся; колено Ива давило ему в нервное сплетение, почти парализуя всё тело.
Ив пренебрежительно фыркнул:
- Ты дурак, Юки. Что, такой человек как ты, делает рядом с Акутагавой, а? Какая ему от тебя польза, ты, жалкое и слабое ничтожество? Ты только мешаешь, ты обуза ему - вот ты кто! Ты слезливый щенок, который много тявкает, но в принципе не может укусить!… Ты не то, что нужно Акутагаве на самом деле. И он рано или поздно это поймёт! И, когда это случится, поверь мне, я буду рядом. Я дам ему то, чего не мог дать ты… Ты ведь сейчас, нюхая носом землю, думаешь, что я сумасшедший, да? В общем, конечно, это не далеко от истины, но суть не в этом – суть в том, что я отлично знаю это: Акутагава хочет меня. Он хочет меня, слышишь, Юки? Я завожу его, ему нравится то, какой я есть на самом деле - его это возбуждает. Ты слышишь меня, мелкий сученок?
Он отпустил юношу; Юки с трудом приподнялся и, покачнувшись, встал на ноги.
- Пока вы жили в Британии, он заставлял меня работать здесь, в Японии, - Иву доставляло удовольствие разглядывать помятого и бледного Юки. – Я не мог так часто его видеть. Но сейчас, когда вы переехали сюда, я доволен. Ты даже не можешь представить, как я доволен. Ему недолго осталось хранить тебе верность, Юки. Он будет моим… Ну, съел, слабак?… Что пыхтишь от гнева? Ну, давай, хотя бы для приличия замахнись на меня кулаком, покажи, что ты еще не совсем обабился – находясь у Акутагавы на содержании, как какая-то потаскуха!
Лицо Юки исказилось, глаза его налились кровью, он вскинул кулак, но Ив с хохотом увернулся от него.
- Я же сказал, что ты ничтожество! – с этими словами зеленоглазый юноша попятился, затем исчез из поля зрения.
Юки, сотрясаясь от напряжения, снова оперся на стену, прижимая ладонь к ноющему бедру. Телефон, который он оставил здесь, на выступе, снова подал сигнал. Пришла новая SMS-ка: «В чем дело? Ты не отвечаешь». Юки всхлипнул и, повинуясь внезапному порыву, отшвырнул от себя телефон – тот ударился о ствол дерева и разлетелся на части.
Юки в отчаянии закрыл лицо руками.
_________
6
- Я несколько раз сбрасывал тебе сообщения, почему ты не перезвонил?
- Что? А… Я нечаянно сломал мобильник. Он упал на землю и, кажется, слишком сильно ударился. Прости, ведь это был твой подарок.
- Ничего. Завтра же у тебя будет новый, - улыбнулся Акутагава, потом серьезно прибавил: - Значит, ты согласился на биопсию?
- Да, пересадка костного мозга единственная надежда. Биопсия показала совместимость моих клеток с бабушкиными на 90 процентов, - произнес Юки, делая глоток апельсинового сока из бутылочки и глядя в сторону. – Это очень хороший результат, так сказал доктор. Операцию назначили на послезавтра, мне надо будет лечь в госпиталь завтра.
Они с Акутагавой находились на крыше трехэтажного киотского особняка, где был разбит небольшой живописный садик: декоративные газоны, гравийные тропинки, карликовые деревца в кадках, цветочные клумбы, миниатюрный фонтан и коллекция каменных валунов, которые своим видом, по задумке ландшафтного дизайнера, должны были передавать различные оттенки настроения человека. Юноши не сидели на качающейся скамейке, что находилась в глубине сада, а устроились на кирпичном парапете, наблюдая за закатом над древним городом. Юки старался не смотреть Акутагаве в глаза, опасаясь, что тот слишком много всего в них заметит – лгун из него и вправду никудышный.
- Ладно, – кивнул Акутагава. – Если хочешь, я побуду с тобой во время операции, она ведь проводится под местной анестезией.
- И что, будешь держать меня за руку как маленького? Нет уж, спасибо! – не сдержался Юки, но тут же осёкся. Он же решил, что никоим образом не покажет своего истинного настроения Акутагаве! Он же решил, что ни за что ему не признается в том, что произошло этим днем в госпитале. Покосившись на юношу, Юки смущенно прибавил: - Извини, не хотел нагрубить. Я весь на нервах из-за бабушки.
- Ясно, - Акутагава взял из его рук бутылочку и отпил сок. – Так мне прийти?
- Лучше не надо. Мне и без того будет не по себе.
Они помолчали, допивая сок. Юки снова стал смотреть в сторону. Акутагава закурил, задумчиво постукивая пальцами по кирпичной кладке. Где-то внизу, у черного входа, госпожа Фынцзу громко ругалась с курьером, который привез заказанные в магазине товары – китаянке показалось, что сроки годности на упаковках изменились, следовательно, в магазине подменили свежие продукты на старые. В небе проносились нестройные стаи птиц. Осенний ветер с привкусом дождевой воды шумел в кронах карликовых деревьев.
«Почему он обратил внимание именно на меня? – думал Юки с горечью. – Почему из всех людей в том школьном автобусе он выделил меня? Если бы он тогда не заметил меня, то моя жизнь сложилась совсем по-другому. Я оказался бы в доме ребенка, но ведь такова моя история и это моя жизнь! А он вмешался и спутал всё, абсолютно всё! Я всегда думал, что, когда ты влюблён и тебе отвечают взаимностью, то ты беспрекословно счастлив. Оказывается, иногда безответная любовь приносит больше радости, чем та, которую согласились разделить! Я схожу с ума рядом с ним. Я люблю его. Но образ его жизни не для меня, сейчас я начал это понимать. Мы совсем разные, мы чужды друг другу. Мы никогда не сможем понять друг друга – и, чтобы не поссорится из-за противоположности взглядов – вынуждены будем отмалчиваться, лгать, изворачиваться… И как долго мы сможем это выдержать? Как долго?..»
- Пойдём в спальню, - сказал Акутагава, докурив и бросив окурок через невысокую литую ограду, обвитую плющом. Он спрыгнул с парапета и потянул Юки за руку: - Идём же. После операции мне придется тебя беречь некоторое время, поэтому сегодня давай начнем пораньше.
В его голосе и внешнем облике сейчас не было ни капли романтики. Он просто сухо и уверенно констатировал факт: ему хочется заняться сексом. Акутагава держал себя так, что и без лишних слов было ясно – он не ожидает возражения со стороны Юки, он знает, что немедленно получит желаемое.
Юки спустился с парапета и последовал за ним. Любовник не отпускал его руку. Они зашли в спальню, которую вместе делили, Акутагава запер дверь. Он одним движением стянул через голову футболку, обнажая торс – мускулистый, отшлифованный ежедневными тренировками, расстегнул ремень на джинсах. Затем он рывком притянул Юки к себе, так, что их тела оказались тесно прижаты.
- Поцелуй же меня, - прошептал Акутагава.
Юки послушно приподнялся на цыпочки, скользя ладонями по широким плечам, и коснулся своими губами его губ. За всё то время, что они были вместе, Акутагава в совершенстве обучил его искусству поцелуя. Вначале Юки был неумелым, потом освоил технику, а сейчас уже не задумывался над своими действиями – тело отлично помнило усвоенные уроки. Юки поцеловал Акутагаву так, как тому особенно нравилось – сразу сильно и жадно, просовывая влажный язык в горячую глубину…
«Я ничего ему не скажу и про Ива, и про его слова, - думал Юки, когда Акутагава, освободив от одежды, повалил его на постель. – Я просто не могу себе позволить с ним поссориться. А мы обязательно, неизбежно поссоримся, если затронем эту тему. Лучше промолчать».
Когда Акутагава ритмично двигался, придавив его к перине, когда их влажная кожа терлась между собой, почти слипшаяся от пота – Юки, сдавленно постанывая, думал:
«…Я не могу поссориться с ним - из-за бабушки. Не могу! Если не будет Акутагавы, то кто ей поможет?… Наверное, Ив прав. Я действительно веду себя как потаскуха. Сам не заметил, как оказался в таком положении, но от правды не убежишь… Я живу за чужой счет. И я завишу от Акутагавы теперь не только эмоционально – он купил меня с потрохами… И все это видели и знали, только я, болван, не замечал или не хотел замечать…»
- Скажи, что любишь меня, - горячий шепот Акутагавы обжигал ухо Юки.
- Я люблю тебя, - послушно ответил Юки. Он теперь понимал, что ему надо быть послушным.
Бабушка Мика перенесла операцию по трансплантации костного мозга хорошо. Её поместили в стерильную комнату, а Юки – в палату для восстановления после процедуры забора костного мозга. Теперь нужно было надеяться, что у пожилой женщины не произойдет отторжение трансплантата и стволовые клетки начнут восстанавливаться. Через 2-3 недели после операции ситуация должна была разъясниться. Оставалось только ждать.
Юки забрали из госпиталя через несколько часов после операции. Акутагава решил, что дома ему будет гораздо комфортнее и удобней, нежели в госпитале, где обстановка напоминает проходной двор. В особняке юношу уложили в постель, несмотря на его уверения в том, что он чувствует себя вполне сносно. Акутагава сидел в ногах у Юки, а вызванный доктор осмотрел юношу и рекомендовал ему постельный режим, по крайней мере, в первые сутки.
- Я оставлю вам снотворное, господин Кимитаки, - сказал доктор напоследок. – Вам лучше сейчас поспать.
- Я не хочу валяться целый день в постели, - хмуро ответил Юки. – Я не болен. Процедура прошла отлично, разве нет?
- Давай послушаем доктора, - предложил Акутагава, принимая из рук мужчины таблетки снотворного и протягивая их юноше. – Тебе не стоит сейчас много двигаться, а если ты не будешь спать, то обязательно нарушишь предписание. Пей, Юки, и мне будет спокойнее.
Юки взял с его ладони снотворное, поморщился, но проглотил. Сделав несколько глотков воды из стакана, он откинулся на подушки. Акутагава проводил доктора до двери, затем вернулся к постели и вновь сел на край. Юки перебирал пальцами простыню, глядя на свои руки, ему не хотелось ничего говорить.
- Давай через пару дней съездим куда-нибудь, где всё еще лето и много солнца? – заговорил Акутагава.
- Я не хочу.
- Из-за твоей бабушки?
- Просто не хочу.
- Что-то опять не так, да?
- Нет, всё превосходно.
Акутагава молчал несколько минут – и в спальне атмосфера ощутимо накалилась - потом поднялся:
- Хорошо, отдыхай. Не буду тебе мешать, - сказав это, он вышел, оставив Юки одного.
Юки хоть и противился действию снотворного, но все же минут через десять благополучно уснул. В течении дня он просыпался, слабо приоткрывая глаза и оглядываясь по сторонам: в спальне царила умиротворяющая тишина и покой. Поморгав немного, он снова погружался в сон. Вечером Юки почувствовал, как в постель лёг Акутагава – перина прогнулась под тяжестью тела. Акутагава не стал пододвигаться к нему, устроившись на своей половине.
«Он здесь, он рядом», - подумал Юки сквозь дрёму.
Спустя некоторое время, уже глубокой ночью, он услышал, как зазвонил телефон на прикроватной тумбочке. Акутагава, сонно перевернувшись со спины на бок, снял трубку, проговорив: «Я слушаю…» Выслушав собеседника на другом конце провода, юноша сел на кровати.
- Я понял, - Акутагава пошарил рукой в поисках халата. – Хорошо, я сделаю это немедленно. Передайте генералу, что я буду его ждать. Всё.
Он положил трубку, затем оглянулся на Юки. Видя, что его глаза закрыты, а грудь мерно вздымается, Акутагава накинул на обнаженное тело халат и быстро покинул комнату. После его ухода Юки медленно открыл глаза. Он не решался подняться с постели, размышляя о том, какие дела могут быть у Акутагавы посреди ночи. И причем тут какой-то генерал? Когда за окном послышался шум колес на подъездной дорожке, хлопнувшая дверца и шаги в доме, Юки осторожно встал с постели.
«Чем ты занимаешься, Акутагава? Что ты от меня скрываешь?»
Выйдя в коридор, он спустился по лестнице вниз, на второй этаж. Голоса раздавались на первом этаже, в гостиной. Юки спустился еще ниже и остановился напротив широких двустворчатых дверей-купе, ведущих в гостиную. Первый этаж был распланирован таким образом, что из гостиной было два выхода – один к лестнице, ведущей на верхние этажи, а другой – к «внешним» помещениям вроде прихожей, холла, столовой и кухни. Все, кто входил в дом, попадали в гостиную через вторые двери, и поэтому Юки мог не волноваться, что кто-то внезапно зайдет с улицы и застукает его за подслушиванием.
В гостиной слышался басистый мужской голос, штормовыми волнами прокатывающий по воздуху. Юки аккуратно коснулся пальцами ручки, нажал, и, молясь, чтобы из-за громкого голоса присутствующие не услышали щелчка, немного отодвинул в сторону дверь.
Гостиная была залита ярким светом. У дверей напротив дежурили Тэкесима и Сугавара. Мужчина в армейской форме с погонами и военной выправкой обращался к Акутагаве, стоявшему чуть опершись на секретер в стороне:
-…Тридцать заложников. Требуют тридцать пять миллионов долларов. Местонахождение неизвестно… Господин премьер-министр сказал, что у вас есть нужный человек.
- Да. Он будет с минуты на минуту, - кивнул Акутагава. Он уже успел переодеться: вместо халата на нём были легкие брюки и небрежно накинутая рубашка. – Присаживайтесь, господин генерал. Карты местности вы, надеюсь, прихватили?
- Да, конечно, - мужчина тяжело опустился на диван, указав на несколько свертков на журнальном столике. – Я всё привез с собой.
- Отлично, – Акутагава небрежно сунул сигарету в рот и закурил. – Выпьете что-нибудь?
- Нет, благодарю, - широкое и обветренное лицо генерала приняло весьма озабоченное выражение. – Какая выпивка, когда такая проблема! Это же международный скандал! В онлайн-новостях уже прошли первые сводки, а утром начнется форменный бардак, а мы даже не знаем…
- И чего же вы такого не знаете?… – поинтересовался зеленоглазый юноша, бесшумно раздвинувший двери и оказавшийся в аккурат между Тэкесимой и Сугаварой. Те рефлекторно положили руки на кобуры с оружием - так, на всякий случай. Это рассмешило Ива. Он шаловливо подмигнул телохранителям: - Ну привет, мальчики. Как ваше ничего?
Голова Ива была повязана черной банданой да и одет он был во все черное; в его правой руке был нож, с лезвия которого медленно стекала на пол кровь. Юки вначале отпрянул от щелки, но потом вновь вернулся к наблюдениям – он не мог сейчас просто взять и уйти, напряжение не позволяло ему.