— Я купил кое-что, — сказал я, поставив пакеты на стол, а затем протянул Джеку букет. — Это тебе. Ты дарил мне цветы, так что было правильно сделать ответный жест.
— Спасибо. — Он запечатлел на моих губах ласковый поцелуй. Потом с улыбкой, от которой мое сердце замерло, взял цветы и стал копаться в кухонном шкафу, пока не нашел, что искал. Старая банка из-под варенья стала вазой. Он налил туда воду и с крайне довольным видом поставил цветы на подоконник.
Я достал из пакетов свои покупки и показал ему сидр, а он прочел этикетки на сыре.
— Идеально. — Он взял два бокала, нож, сложил все в корзину и кивнул на заднюю дверь. — Сюда.
Я еще не был у Джека на заднем дворе, поэтому с любопытством пошел за ним следом. Двор оказался огромным — зеленое поле подстриженной травы было похоже на береговую линию, переходящую в лес. Повсюду росли кустарники и цветы, а на бельевой веревке в углу колыхались под дуновением ветерка кухонные полотенца. Но мое внимание привлекло не это.
В центре газона было расстелено покрывало, на котором лежали подушки. Джек поставил корзину на землю, повернулся ко мне и сделал приглашающий жест в сторону пикника.
— Твой сегодняшний обеденный стол.
Не сомневаюсь, я улыбался как сумасшедший. Положив руку на сердце, я через рубашку почувствовал, как быстро оно стучит.
— Ничего милее и придумать нельзя.
Он опустил свое мощное тело на покрывало, вытянул ноги и, откинувшись на локтях, похлопал рядом с собой.
— Уверен, ты поместишься здесь.
Я присоединился к нему и, обхватив руками его лицо, жестко поцеловал.
— Уверен, что помещусь.
Он открыл корзину и достал оттуда контейнер с маленькими треугольными сэндвичами.
— Проголодался?
Я хихикнул.
— Я не ел сэндвичей, нарезанных таким образом, чуть ли не со времен детского сада.
С широкой улыбкой Джек протянул мне один идеальный белый треугольник.
— С веджимайтом? Или с арахисовой пастой?
— Без разницы.
Прибежала Розмари и принялась обнюхивать все вокруг.
— Если за ней не следить, она стащит сэндвичи с арахисовой пастой.
Я похлопал по покрывалу между нами, подзывая ее.
— Ложись, — сказал я ей. Она послушалась, и пока Джек с улыбкой смотрел на нас, я почесал у нее за ухом.
Он откусил от своего сэндвича.
— Ты здесь ради меня или ради собаки?
— Ради вас обоих. И мы не должны исключать ее. Не хочу, чтобы она подумала, что из-за меня ты уделяешь ей не все сто процентов внимания.
Он потрепал шерстку на голове Розмари, а затем наклонился и одарил меня поцелуем со вкусом арахисовой пасты. Он ничего не сказал, лишь безмятежно улыбнулся, ложась назад на покрывало. Засунув подушку под голову, он положил в рот следующий сэндвич.
— Ну, и как проходит это свидание?
Я наблюдал, как на деревенский пейзаж опускается вечер. Солнце клонилось за дом, синее небо было расцвечено оранжевыми мазками, а теплый летний воздух понемногу становился прохладным.
— Думаю, оно идеально.
Он счастливо вздохнул.
— Рад, что тебе нравится.
И в этот момент мимо нас пролетела, порхая, простая белая бабочка.
— О-о, — сказал Джек. — Что это за бабочка?
— Pieris rapae. Или белая капустница.
— Есть ли что-то, чего ты не знаешь о них?
Я задумался.
— Думаю, всегда есть что-то, чего мы не знаем. Но об уже открытых видах я знаю всю известную информацию. Хотя не хотелось бы думать, что мы уже изучили все, что могли.
Рассеянно поглаживая Розмари, он улыбался в небо, словно ему по-настоящему понравился мой ответ.
Я налил нам два бокала медового сидра, и Джек с благодарностью взял один. Затем я порезал яблоко и сыр, открыл пачку крекеров и покормил его, чередуя кусочки. Мне нравилось ухаживать за ним. В конце концов, он устроил четыре свидания, на которых готовил для меня, так что это было наименьшим, что я мог для него сделать.
Когда мы наелись, а бутылка сидра почти опустела, мы поболтали немного о том о сем — от биоразнообразия до музыки и кино. К тому времени небо потемнело, но от дома шло достаточно света, чтобы мы могли видеть друг друга.
После того, как весь сыр закончился, Розмари убежала. Я лег и, ощущая приятное опьянение после сидра, положил голову на сгиб руки Джека. Мы долго молчали, глядя, как вечернее небо сменяется ночным.
Джека, похоже, вполне устраивало просто лежать, но я хотел большего. Я приехал сюда с намерением позволить ему взять меня, но он, казалось, в равной степени был счастлив просто лежать, обнимая меня, и смотреть на звезды. Что было идеально, но желание, бурлившее в моей крови, не позволяло мне оставаться безучастным...
Я развернулся в его руках и плавно лег сверху, а потом, опираясь на руку, склонился к нему, остановившись в паре дюймов от его лица.
Его улыбка была теплой и удивленной.
— О. Привет.
— Хочу проверить одну теорию.
Он убрал волосы с моего лба.
— Какую?
— Могу ли я усовершенствовать совершенство.
Я поцеловал его, склонив голову, — сперва мягко, а потом, когда он приоткрыл рот, крепче, и от соприкосновения наших языков меня затопило теплом. Я поставил руку около его головы, чтобы иметь возможность тереться о него, нуждаясь в ощущении под собой его силы.
Поняв, чего я хочу — а может, почувствовав то же самое, — он обхватил меня своими руками. В его мощных, теплых объятьях, окруживших меня точно стена, я ощущал себя в безопасности, чувствовал его обожание — а еще я был тем, кто задавал темп и ритм.
Я терся своей эрекцией о его сквозь слои нашей одежды. Комбинация жара и твердости была всем, чего я хотел, и в то же время мне было мало ее. Покачивая бедрами, я вжался в него, и он застонал мне в рот.
Тогда я встал над ним на колени. Он выглядел бесподобно. Его футболка задралась, оголив кожу над поясом, покрасневшие губы были влажными и припухшими, а сам он — задыхающимся и прекрасным.
Я расстегнул пуговицу на его джинсах, осторожно опустил молнию и, проникнув под резинку трусов, высвободил его член. Боже милостивый, он был раем на земле. Его кожа серебрилась в свете луны, а на головке члена поблескивала капелька смазки. Я наклонился, слизнул ее и застонал от солоноватого вкуса.
— О, Лоусон, — прошептал он.
Улыбнувшись, я расстегнул свои штаны, и ноздри Джека затрепетали, а дыхание прервалось. Власть над ним опьяняла меня. Я вытащил свою плоть и под его неотрывным взглядом, который светился абсолютным благоговением и мольбой, несколько раз приласкал ее. Переместившись чуть выше, я соединил наши члены и захватил их в кулак. У Джека закатились глаза.
— О, черт, — вырвалось у него.
Все было слегка неуклюже, но он, казалось, не замечал этого. Более того, он извивался от удовольствия. Проведя руками по моей рубашке, шее, лицу, он притянул меня для жесткого, глубокого поцелуя и отодвинулся, лишь когда нам потребовался воздух.
— Боже, я так скоро кончу.
Я задвигал рукой сильнее, наша плоть была скользкой от естественной смазки.
— Мне хотелось, чтобы сегодня ты взял меня, но я не мог больше ждать. Мне было необходимо почувствовать тебя прямо сейчас.
Он коснулся моего лица и погладил уголок рта большим пальцем, а я обхватил его губами и втянул в рот. Джек напрягся, его член в моей руке резко дернулся. Сперма начала выплескиваться из него толчок за толчком, и ее вид, ее запах, отправили меня через край.
Спираль у меня в животе развернулась, боль в яйцах сменилась наслаждением, и я тоже кончил. Джек поддерживал меня, пока оргазм сотрясал мое тело, и поймал, когда я рухнул на него, абсолютно опустошенный.
В тишине звучало только наше дыхание и биение наших сердец. Джек поцеловал меня в макушку.
— Кажется, ты вдохнул новый смысл в понятие совершенства.
Я весьма неделикатно фыркнул, по-прежнему не имея ни на что большее сил.
— Кажется, этот оргазм переписал мою ДНК.
Джек рассмеялся, и его смех отозвался теплым и громким эхом в моем ухе, прижатом к его груди.
— Это же хорошо, а?
Туман в моей голове начал рассеиваться, и я осознал, что именно только что сделал ему под открытым небом. Слава богу, поблизости никто больше не жил.
— Ну… секса на свежем воздухе у меня никогда еще не было.
Он усмехнулся и сжал меня.
— У меня тоже. Думаю, внутри тебя сидит дьяволенок, который в спальне выбирается поиграть.
Я поднял голову и огляделся.
— Странная спальня.
Он улыбнулся, но затем вновь стал серьезным, а его глубокий взгляд потемнел.
— Однажды ты увидишь мою.
Я прижал к его губам палец, а затем заменил его на свой рот.
— Обязательно.
Прежде чем у него получилось ответить, я вскочил на ноги и поправил одежду.
— Нам стоит вернуться в дом и привести себя в порядок.
Я начал собирать остатки нашего пикника. Джек сразу стал мне помогать и, свернув покрывало, повел меня к дому.
— Я дам тебе другую рубашку, — сказал он.
— Все в порядке. Я взял смену одежды. И собрал сумку для ночевки…
Ему потребовалась секунда, чтобы понять.
— Ты остаешься?
Я кивнул, и он одарил меня незабываемой улыбкой, от которой все внутри меня сжалось.
— Только схожу за ней.
Я забрал из «дефендера» сумку, а Джек встретил меня у двери. Я шагнул внутрь, он поднял мой подбородок и сладко поцеловал, а затем закрыл за мной дверь.
Глава 11. Джек
После того, как мы приняли душ и переоделись для сна, я откинул край одеяла и, запрыгнув в кровать, протянул в приглашении руку. Он был таким симпатичным, когда, прикусив губу, забирался ко мне в своих клетчатых пижамных штанах и простой футболке.
Я выключил лампу на тумбочке и быстро сгреб Лоусона в объятия. Зарывшись носом в его волосы, я чмокнул его в висок, и он тут же расслабился.
— То, что ты оказался в моей постели, ни к чему тебя не обязывает, — прошептал я. — Я не говорю, что не хочу наброситься на тебя, но тот переписавший ДНК оргазм, который ты подарил мне полчаса назад, вроде как, снял напряжение.
Я почувствовал, как он улыбнулся.
— Так тоже хорошо. Даже очень хорошо, если честно.
Я вздохнул и, словно в теплую ванну, погрузился в состояние полного удовлетворения. Нас быстро сморил сон, и, засыпая, я успел подумать о том, что утренний секс — это чертовски хорошая вещь.
***
— Просыпайся, соня.
Я нахмурился и потянулся на другую сторону кровати, к Лоусону, но нашел лишь холодную простынь. Я разлепил глаза. Он был не в кровати, а стоял рядом с чашкой кофе в руках.
— Вот, заварил для тебя.
Я со стоном потянулся. Утренний стояк тяжестью улегся поперек моего бедра.
— А как же утренний секс?
Рассмеявшись, он поставил чашку на тумбочку.
— Мне бабочек надо искать.
Было решительно невозможно расстроиться, когда он был таким милым и буквально вибрировал энтузиазмом.
— Я приготовлю тосты, — сказал он, направляясь к двери.
Я сел и с улыбкой на губах отпил кофе. М-м-м, вкусно.
— А ведь к такому я могу и привыкнуть, — пробормотал я.
— Что? — крикнул он из кухни, звеня тарелками и столовыми приборами.
— Ничего, — откликнулся я, улыбаясь в пустой проем двери. Суть заключалась в том, что мне нравилось его присутствие здесь. Нравились звуки чьей-то суеты, и очень, очень нравилось, что это был Лоусон.
После остановки в уборной я пошел на кухню, где Лоусон делал два бутерброда. На один тост он, не спрашивая меня, намазал арахисовую пасту, а на второй — веджимайт, после чего подвинул мне тарелку. Взяв чашку с кофе, он сделал глоток.
— Надеюсь, ничего, что я немного тут похозяйничал?
— Конечно.
Он взял тост с веджимайтом и с улыбкой стал есть его.
— Итак, ты поедешь сегодня со мной?
— А тебе этого хочется?
— Да.
Его прямой ответ взволновал меня.
— Тогда я присоединюсь к тебе.
Лоусон поставил тарелку в раковину и протер стол, болтая при этом, что он не знал, завтракает ли обычно Розмари и не хотел дать ей что-то неподходящее. Он старался скрывать волнение, но своим невнятным жужжанием выдавал себя.
— Ладно, ладно, — сказал я, запивая тост кофе. — Пойду одеваться.
Он облегченно вздохнул.
Уходя по коридору в ванную, я крикнул ему:
— И кстати, любимая еда Розмари в контейнере в прачечной.
Приняв душ, побрившись и одевшись для рабочего дня, я нашел Лоусона возле «дефендера». Розмари сидела на заднем сиденье возле его оборудования, и он вместе с ней проверял инвентарь.
— Твой ассистент — просто прелесть.
Лоусон хмыкнул.
— Она такая.
— Я разговаривал с Розмари.
Рот Лоусона раскрылся, но я по его взгляду уловил тот момент, когда до него дошло, что прелестью назвали его.
— Я не ее ассистент.
— Конечно нет.
— Это подразумевало бы, что она занимает позицию надо мной.
Я привалился к «дефендеру» и улыбнулся ему.
— А что, тебе так не нравится?
Он понял намек.
— Единственный, кого я хочу видеть в такой позиции над собой, — это ты. — Он приподнял бровь. — Я твердо намерен сделать это сегодняшним вечером, но если ты в течение получаса не поможешь мне попасть в национальный парк Северного Скоттсдейла, этого не случится вообще.
Я выпрямился и хлопнул в ладоши.
— Точно. Кто за рулем?
***
Национальный парк Северного Скоттсдейла находился к северо-востоку от мест наших прежних поисков и добраться туда можно было единственно по грунтовке, которая вела, как и следовало из названия, на север от Скоттсдейла. Области, которые мы вчера отметили на картах Лоусона, располагались на глинистых почвах городской части горы. Леса здесь были густыми, как и подлесок. В теории Элтемская медянка не могла обитать в подобных местах. Но Лоусон был твердо уверен в обратном. На эту местность указывало все — сочетание верных типов почвы, среднее количество осадков и температура, подходящая для муравьев Notoncus. Собранные за много лет снимки местности свидетельствовали о том, что там растет бурсария, — однако убедиться в этом можно было, лишь приехав на место.
Но, что самое главное, Лоусон нутром чувствовал, что найдет ее.
Я помог ему распаковать контейнеры и подождал, пока он приготовится.
— Что ты будешь делать, если найдешь… целую колонию?
Он даже не поднял взгляд.
— Колонию кого?
— Элтемских медянок, которые на самом деле даже близко не рядом с Элтемом.
— Калейдоскоп.
— Что?
— В английском собирательное существительное для группы бабочек — калейдоскоп.
— О. — Я обдумал это. — Слушай, как здорово.
Он оторвал взгляд от айпада и улыбнулся.
— Да.
— Кто придумывает эти названия? Они все такие разные. Армия муравьев, свора собак.
— Косяк рыб, — добавил он.
— Косяк? Кто, к черту, назвал их так? И кто вообще может их знать?
— Я, например.
— Да, но ты — гений. — Затем я обдумал и это. — Вообще-то, косяк рыб — довольно меткое название.
Лоусон улыбнулся.
— Семья леопардов.
— Табун лошадей.
— Отара овец.
— Гурт волов.
— Прайд львов.
— О-о, а вот это хорошее, — сказал я. — Вижу, я не единственный, кто находит собирательные существительные интересными.
— Я, бывало, почитывал о них в детстве.
Мысль о маленьком Лоусоне-заучке вызвала у меня улыбку.
— Когда ты поймал свою первую бабочку?
— В четыре года.
— Ух ты. Совсем маленьким.
— Да, мой дедушка был энтузиастом. На четвертый день рождения он подарил мне сачок.
— Сачок?
— Ну да, такой черенок с пластмассовым кольцом и маленькой сеткой.
— А, у меня такой был. Я ловил им кузнечиков.
Лоусон улыбнулся, листая что-то в айпаде.
— На следующее Рождество он подарил мне настоящий энтомологический сачок с морилкой. Я был в восторге.