Я остановился и посмотрел прямо на него.
— Вы издеваетесь?
Он улыбнулся.
— Это уж слишком сильно сказано. Скорее шучу, возможно, с ноткой сарказма.
— Я не поклонник сарказма.
— Тогда почему вы улыбаетесь?
— Потому что так вышло, что я люблю шутки.
Мы стояли лицом друг к другу с контейнерами в руках и улыбались.
— Что в этих контейнерах? — наконец спросил он.
— Мое оборудование.
Уголок его рта дернулся вверх.
— Ваше оборудование? Серьезно?
Я закатил глаза и поставил контейнеры на землю.
— Мое полевое оборудование. Рюкзак, тетради, документы, заметки, емкости для образцов. GPS, аварийный маяк, термометр, барометр, спутниковый телефон. — Пока я перечислял, улыбка Джека становилась все шире. — Что?
Он поставил контейнеры на землю рядом с моими.
— Ничего. Сам не знаю, чего я ожидал. — Он по-прежнему улыбался, но теперь так, будто втайне был рад. – У вас есть все необходимое снаряжение.
— А как же иначе.
— Если честно, большинство ученых типов заявляются без запасов, без отслеживающей аппаратуры и без малейшего понятия, что делать.
— Вы полагали, что я безответственен?
Джек обдумал ответ, прежде чем заговорить.
— У меня, скажем так, имелись сомнения, но вы приятно удивили меня.
— Будучи ребенком, я провел множество выходных и каникул в национальных парках рядом с Мельбурном, и мне с самого начала внушили, что безопасность — прежде всего. Теперь, когда я стал взрослым, я провожу множество полевых исследований в одиночку. Например, когда я был в Голубых горах, то прекрасно осознавал свою изолированность от цивилизации.
— Вы всегда проводите полевые исследования самостоятельно?
— В основном. — Я пожал плечами. — Я люблю это занятие. И мне достаточно комфортно в компании самого себя, чтобы часами, днями быть в одиночестве.
Джек нахмурился.
— Вас беспокоит то, что я здесь?
— Нисколько. Хотя мне нужно работать.
— Верно. — Он шагнул назад, сражаясь с улыбкой. — Тогда я не стану мешать вам делать… что бы вы ни планировали делать, чтобы найти бабочку, которой не существует. — Он сделал еще несколько шагов назад — уже с открытой улыбкой, а потом развернулся и пошел обратно к «дефендеру».
Джек Брайтон действительно был очень хорош собой, а его игривость и флирт волновали мне кровь. Но еще сильнее меня будоражило предвкушение. Я был очень заинтересован в том, чтобы между нами произошло что-то в физическом плане, и не испытывал проблем с тем, чтобы, если придется, проявить инициативу первым. Но сейчас было неподходящее время. Профессор Тиллман поручил мне то, что могло стать наследием его карьеры.
Он поклялся мне, что тот вид был именно здесь. Он увидел его своими глазами. Много лет назад, в конце семидесятых, когда на его стороне были молодость, острый ум и сильное тело, он путешествовал по этим местам. Профессор не взял с собой бумагу с карандашом, а в его фотоаппарате закончилась пленка. Он увидел один-единственный экземпляр. И все. Вернувшись домой, он зарисовал по памяти то, что увидел, и за прошедшие годы возвращался сюда сотни раз. Но тот вид больше ни разу не попадался ему на глаза.
Его разум по сей день оставался острым, а вот тело исчерпало возможности. Он сказал мне, что за прошедшие десятилетия общался со множеством лепидоптеристов, но не нашел среди них ни одного, кому можно было бы доверять. Пока не встретил меня.
Выражаясь его словами, я не принадлежал обществу. Да, я работал под началом всемирно известного профессора Майкла Эстерли в университете Мельбурна. Да, я был его лучшим и самым способным учеником; я начал публиковаться в научных журналах за годы до своих однокурсников, и да, я был одним из лучших. И дело заключалось даже не в том, что я специализировался на Lycaenidae. А в том, что я не был любим ученой бандой, как профессор называл наших коллег. Потому-то, по его словам, он и выбрал меня. Как выяснилось, он тоже никогда не обращал внимания на их мнение.
Когда он рассказал, что увидел в Тасмании Элтемскую медянку, они посмеялись над ним. Как она могла ею являться, если была замечена не в окрестностях Элтема? Элтемские бабочки получили такое название, потому что были найдены в одном-единственном месте — в Элтеме, штат Виктория. Но профессор Тиллман был непреклонен. Он сказал, что та бабочка была похожа на Элтемскую, хотя у нее были отличия: отчетливые пятна на задних крылышках, как ни у одной из медянок, описанных в книгах. Что делало ее новым открытием. Новым видом.
Но у него не было доказательств. И после десятилетий бесплодных поисков он передал эстафету мне.
С этими мыслями я открыл первый контейнер и начал работать.
Я собрал данные о температуре, направлении ветра, геолокации и положении солнца. Затем сделал записи о типах растений и почвы. Было понятно, почему профессор выбрал эту местность для поиска медянок. На бумаге она выглядела идеально.
Элтемские медянки предпочитали северную сторону из-за более теплой погоды. Они обитали в вегетации, классифицирующейся как лесистая местность, а здесь присутствовали оба этих фактора. Будь я спорщиком, то сказал бы, что, если эти бабочки и водятся где-то помимо штата Виктория, то у них есть приличные шансы обнаружиться здесь.
Собирая информацию, я, как всегда, настолько увлекся, что забыл, что Джек остался в «дефендере». Я вроде как вообще позабыл о нем.
— Хэй! — Голос Джека, хоть и прозвучал в отдалении, но все равно испугал меня.
Я развернулся и увидел, что он пробирается сквозь кустарник.
— Боже, вы меня испугали, — признался я, приложив руку к сердцу.
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы подойти достаточно близко для разговора.
— Это у вас привычка такая — уходить, не предупредив остальных?
— Ну, нет. Обычно я работаю в одиночестве, — объяснил я, вытаскивая из рюкзака GPS и спутниковый телефон. — И я знаю, где я.
— Да, но я-то не знал. Я закончил заполнять документы, поднял голову, а вас нет.
— О.
— Жуть как перепугался за вас.
— Извините. — Я расстроился из-за того, что заставил его волноваться. — Как вы нашли меня?
Он наконец улыбнулся.
— Вы насвистывали. Какую-то песенку.
— Да? — Коллеги не раз говорили, что у меня есть склонность насвистывать, когда я погружаюсь в работу, особенно на природе. — Я не осознавал.
— Хорошо, что вы не успели уйти далеко, иначе я не услышал бы вас. — Джек кивнул на кусты, откуда пришел, и, проследив за его взглядом, я едва сумел разглядеть вдалеке свой белый «дефендер». — Нашли что-нибудь?
— Пока нет. На этой стадии я в основном занимаюсь сбором информации. Но все условия правильные. Элементы и растительность подходят для обитания медянок. Правда, я не увидел ни колоний муравьев, ни, если на то пошло, каких-либо бабочек.
— Как они выглядят? — спросил он. — Я к тому, что мог видеть их, но не знать, что это они.
— Вы когда-нибудь обращали внимание на бабочек?
Уголок его губ опустился вниз.
— Ну… В общем, нет.
Я достал из кармана ксерокопию рисунка профессора и показал ему.
— Они выглядят так.
Это был детальный набросок — тот самый, который профессор сделал десятилетия назад. Медный цвет крылышек и дал виду название.
Джек перевел взгляд с рисунка на меня.
— Она коричневая.
— Это ксерокопия старого рисунка. Бабочка медного цвета. Отсюда ее название — Элтемская медянка.
— Окей, не коричневая, а медная. — Я был удивлен, что он не закатил глаза.
— Медянки принадлежат роду Lycaenidae, а Элтемские находятся под угрозой исчезновения. Так вышло, что я изучал их в рамках деятельности по сохранению вида.
— Под угрозой исчезновения?
— Да. Они встречаются только в нескольких очень маленьких и сокращающихся участках растительности в штате Виктория. Так что я уверен, вы можете оценить важность находки профессора.
Джек кивнул, вся его веселость исчезла.
— Да, конечно. Я не знал, что они на грани исчезновения. — Он ненадолго задумался. – Как вы собираетесь их искать? Они же не птицы, не звери. Тасманийские дьяволы, например, роют норы, оставляют царапины на деревьях и бревнах и следы на верхнем слое почвы. Или оставляют остатки пищи или помет. Они те еще грязнули. Бабочки не оставляют столько следов.
Это был хороший вопрос, один из тех, что мне часто задавали.
— Следы есть, если знать, что искать. Элтемские медянки имеют очень сложную трехстороннюю зависимость от муравьев Notoncus и Bursaria spinosa…
— Бурсария? Кустарник?
— Да. Он вам знаком?
— Ну да. Он растет здесь повсюду.
Флора и фауна. Ну конечно. Я разулыбался.
— Вы можете указать площади его произрастания на моей карте?
— Конечно могу. Это моя работа.
Я встал на цыпочки и запечатлел на его губах легкий поцелуй.
— Вы настоящий подарок судьбы.
Он широко улыбнулся. Я и не предполагал, что один маленький поцелуй сможет вызвать у него такую улыбку.
— Может, пройдемся по всем вашим картам сегодня за ужином?
— Вы установили довольно-таки высокую планку для ожиданий от ужина, — поддразнил я. — Даже не знаю, что вы сможете сделать, чтобы переплюнуть вчерашний вечер.
— Я что-нибудь придумаю.
— Тогда я с удовольствием соглашаюсь.
Джек наклонился и за подбородок приподнял мое лицо. Он прижался губами к моим — сначала нежно, потом сильнее — и, скользнув ладонью по моей челюсти, приоткрыл мой рот языком. Боже, как он целовался…
В этот идеальный момент земля перестала вращаться. Все перестало существовать, кроме него. Он похитил мое дыхание, вскружил голову и внушил уверенность в одной вещи.
Что в сегодняшнем меню будет не только ужин.
Глава 7. Джек
Я не смог удержаться. Я был обязан поцеловать его. Ну, формально он начал первым. И пусть его поцелуй был целомудренным, но все равно это был поцелуй. А я никогда ничего не делал наполовину. Уж если я поцелую его, то поцелую как следует, чтобы он запомнил мой поцелуй на всю жизнь.
И, черт побери, что за поцелуй это был.
Когда я отстранился, его глаза были расфокусированными, а губы — красными и влажными.
От его вида у меня перехватило дыхание.
— Вы потрясающий.
— О. — Он покраснел, и цвет его щек совпал с аппетитным цветом губ. — Меня еще никто так не называл.
Я провел по его щеке большим пальцем.
— Значит они были дураками.
Лоусон прикусил губу. Я и подумать не мог, что стеснительность сможет настолько меня привлекать. Обычно меня тянуло к парням, которые в физическом плане напоминали меня самого: к мужественным и обладающим скорее мускулами, нежели мозгами, — но в этом гении, гоняющимся за бабочками, было нечто такое, что меня по-настоящему притягивало.
Он издал тихий смешок и шагнул назад — видимо, чтобы сделать пару глотков воздуха.
— Кажется, я переживаю когнитивную дисфункцию, когда вы так близко.
Я рассмеялся.
— Звучит серьезно.
Он приложил руку ко лбу, и я, вероятно, забеспокоился бы, если бы он не улыбался.
— Может быть. — Он поднял взгляд в небо. — Нам пора возвращаться?
Я посмотрел на часы.
— Наверное. Уже пятый час.
Мы вернулись на поляну. Лоусон аккуратно упаковал все в контейнеры, мы загрузили их в машину и выдвинулись назад в город. Какое-то время он вел молча, а потом спросил:
— Так что вы запланировали для нашего сегодняшнего свидания? Если мы поедем в Лонсестон, то мне понадобится время, чтобы перенести данные в свой лэптоп.
— Вы хотите поехать в Лонсестон?
— В общем, нет. Не особенно. Какой бы манящей ни была мысль о шикарном ужине, мне надо работать.
— Почему вы решили, что я не смогу устроить вам шикарный ужин в Скоттсдейле?
— Ну, столик на двоих в кондитерской будет нелегко превзойти.
Я усмехнулся.
— Мистер Гейл, это прозвучало как вызов.
Он счастливо вздохнул.
— Полагаю, так и было задумано. У меня высокие стандарты, помните?
— Как я могу забыть? — Я взял с приборной панели его GPS.
— Что вы делаете?
— Добавляю адрес, куда вам нужно будет приехать для лучшего свидания в вашей жизни. — Я положил GPS обратно. — А работу, которую вам надо сделать, возьмите с собой.
— Вы уверены? — Он взглянул на меня, потом вновь перевел глаза на дорогу. — Это не значит, что я не благодарен за предложение, но работать на свидании?
Я отвернулся к окну и попытался изобразить спокойствие.
— Ну, вы приехали всего на неделю, а работа, которую вы выполняете, не только важна, но и очень ограничена по времени. Я не против, если нам придется делать несколько дел одновременно.
Он долгую секунду смотрел на меня, после чего вновь повернулся к дороге.
— Спасибо. За эти слова.
— Какие? Что я не против нескольких дел одновременно?
— Нет. Что моя работа важна.
— Сохранение окружающей среды — крайне важное дело.
Лоусон улыбнулся.
— Знаете, вероятность того, что сегодня вечером вам в некоторой степени повезет, достаточно велика. Вам нет нужды умасливать меня.
В ответ я рассмеялся.
— Не могу сказать, что когда-либо использовал молочную продукцию в качестве лубриканта, но я не против попробовать.
Он уставился на меня с разинутым ртом — мне показалось, наполовину с веселым изумлением, наполовину с ужасом.
— Пожалуйста, смотрите на дорогу. — Я указал на лобовое стекло. — У нас не будет второго лучшего свидания в жизни, если мы погибнем в аварии.
***
К моему дому подъехал «дефендер», и я увидел, как из него выбирается Лоусон. Кажется, он не сразу понял, что это мой дом. Хотя я дал ему именно этот адрес, он медлил возле калитки, и потому я открыл дверь. Он был в тех же синих брюках, но надел другую рубашку — с короткими рукавами и треугольным рисунком. И, матерь божья, еще на нем был галстук-бабочка. Мне потребовалось успокоить дыхание, прежде чем я смог заговорить.
— Привет. Вы будто бы заблудились.
Он пригладил свою и без того идеально уложенную прическу.
— Ну, я не ожидал… В принципе, я вообще не знал, чего ожидать. Адрес, который вы дали, был за городом, и это единственный дом на несколько миль… Затем я увидел ваш рабочий пикап.
Я вышел к нему и увидел, что он осматривается. На северо-востоке высились горы, а на западе простиралась долина. Я жил в аккуратном деревянном коттедже с тремя спальнями, бледно-желтыми стенами и верандой с белой отделкой, которая шла по периметру всего дома. Коттедж был старым, однако с характером. И, что самое лучшее, стоял на десяти акрах земли, а значит, в пределах видимости других домов не было.
— В общем, вот он. Мой дом.
Он улыбнулся мне.
— Такой необычный. — Он на секунду прислушался. — И тихий.
— Потому я и люблю его. — Я наклонился и мягко поцеловал его в губы. — Спасибо, что приехали.
Он счастливо вздохнул, после чего развернулся к машине.
— Поможете мне занести вещи?
Я понятия не имел, что это были за вещи.
— Конечно.
Он открыл багажник «дефендера», вытащил один из контейнеров, которые брал на поляну, и передал его мне, а сам взял сумку с лэптопом и прижал ее к груди.
— Чем-то очень приятно пахнет.
— Ужином или жасмином? Или мной? А то я принял душ.
Он улыбнулся.
— Я говорил о еде. Хотя жасмин тоже пахнет приятно. А вас я не нюхал. — Он сделал паузу. — Пока. — Затем заглянул за меня и кивнул на дверь. — Вы собираетесь пригласить меня внутрь, или сегодня мы ужинаем на свежем воздухе?
— О, да, конечно. — Я прошел по тропинке к веранде. — Кое-кто жаждет познакомиться с вами.
— О, — пробормотал он. Я остановился на ступеньках и повернулся к нему. Он выглядел немного испуганным и смущенным. — Я не ожидал, что здесь будет кто-то еще.