Его глаза проследили за моей рукой, и он тяжело сглотнул.
— Работа, да. — К счастью, тут он отвернулся и начал собирать остатки нашего обеда. Сложив их в холодильник, он погладил Розмари и стрельнул в меня потемневшим взглядом. — Думаю, работа — это очень хорошая мысль.
Так мы и проработали весь оставшийся день. Нашли следующий отмеченный на карте участок, находившийся в километре от нас. Лоусон обошел всю выделенную территорию, а я взял еще образцы почвы и сделал фото растений и гнезд дымчатого лягушкорота. Мы не отслеживали абсолютно все виды животных и птиц, но помечали места обитания и жизнедеятельности, что всегда было кстати.
Лоусон снова ничего не нашел, и, хотя он сказал, что не рассчитывал на результат в первый же день, было заметно, что он немного разочарован. Когда мы ехали назад в город, я видел это по его взгляду, по сжатым губам и по тому, как он ерзал у себя на сиденье.
— Завтра ведь будет новый день, верно?
Его лицо слегка просветлело.
— Да.
Тут ожил мой телефон. Это было сообщение от Ремми. «Загляни на обратной дороге. У меня есть кое-что для вашего ужина».
Я улыбнулся.
— Знаешь, судя по всему, Ремми считает меня бесполезным. — Я протянул телефон, чтобы он мог прочесть сообщение.
— Ты рассказал ей, что у нас сегодня свидание?
— Ну конечно. Помнишь, я встречался с ней утром, чтобы собрать нам обед?
Он кивнул.
— Да, точно.
— Ну вообще-то мне не пришлось ничего говорить. Он догадалась сама, едва я вошел.
Он посмотрел на меня, а затем снова перевел взгляд на дорогу.
— О чем ты?
Я указал на свое лицо.
— Улыбка. Она определенно меня выдала.
Он медленно улыбнулся в ответ.
— О.
— Так что она взяла на себя наш сегодняшний ужин. Я сказал ей, что пока не придумал, что сделаю, но это должно быть нечто особенное — ну, из-за того давления, которое ты оказываешь на меня, ожидая идеальных свиданий.
Он фыркнул.
— Я уже говорил, что не нуждаюсь ни в чем экстравагантном. Основное внимание я обращаю на компанию и разговор. Не на еду.
— Приятно знать, что давление оказывается лишь на мои личностные качества и ни на что больше.
Лоусон рассмеялся.
— Именно.
***
Когда наши пути с Лоусоном разошлись, я постучался в дверь-сетку Ремми. Внешняя деревянная дверь была открыта, чтобы впускать ветерок, поэтому я видел, что происходит внутри. Я услышал быстрые шаги, а потом увидел их виновника. Перед дверью, хихикая, появился Лука — со своими русыми кудряшками и милыми ямочками на щеках.
— Дядя Джек!
— Привет, тигренок, — ответил я.
Лука зарычал, и в это время Ремми подошла к двери, вытирая руки кухонным полотенцем. Когда она впустила меня, я взял Луку на руки.
— Боже, ребенок, ты становишься слишком большим! Ты играл в мамином огороде? Ты растешь, словно помидорный куст!
Лука засмеялся.
— Я тебе покажу, — сказал он и, извиваясь, спустился вниз. Я пошел за ним на кухню, где он, встав на цыпочки, дотянулся до стола и подтащил к себе миску с домашними овощами. — Они из моего огорода. — Он взял помидор в одну руку, а цуккини в другую. Они едва помещались в его маленькие ладошки. — Я умею готовить ратуй.
— Рататуй, — мягко поправила его Ремми.
Боже. Ребенку было четыре года, и он готовил лучше меня. Полагаю, так и получается, если твои родители — француженка и португалец — повара.
— Проследи, чтобы меня пригласили, когда приготовишь его, хорошо?
Малыш просиял, а затем убежал к холодильнику, чтобы взять себе попить. Он поставил кувшин с соком на стол и под взглядом Ремми налил его в чашку.
— Он поймает тебя на слове, — с любовью сказала она.
— И хорошо. Буду ждать с нетерпением.
— На следующей неделе?
— Это свидание.
Она усмехнулась.
— Кстати о свиданиях… — Ремми пошла к холодильнику и достала оттуда поднос с чем-то похожим на пекарский бумажный конверт. — Вот. Для сегодняшнего идеального свидания.
— Ты была не обязана этого делать, — с теплотой произнес я.
— Пустяки. Я готовила это нам на ужин, вот и сделала побольше, еще и для вас. — Она отогнула уголок конверта. — Я надлежащим образом использовала ту двадцатку, которую утром ты положил в мою кассу. Это радужная форель с капелькой тайских специй. Я не знала, нравятся ли Лоусону пряности, поэтому мариновала совсем недолго. Все, что осталось сделать — поставить ее минут на двадцать в духовку. Рыба приготовится на пару в бумаге. Подай с овощами, и ты в шоколаде.
— Ты ангел.
На кухню зашел Нико.
— А, мужчина с идеальным свиданием, — сказал он, сердечно пожимая мне руку. — Рад тебя видеть, мой друг.
Я усмехнулся.
— Моя цель — три идеальных свидания из трех. Думаю, Ремми практически обеспечила мне это. — Я показал на приготовленную ею форель.
Нико похлопал себя по животу.
— Не знаю, почему я еще не размером с амбар. — Он поцеловал Ремми в щеку. — Вот какие трудности тебя ждут, когда женишься на кондитере.
— Да уж, теперь я не знаю, что буду готовить для Свидания Номер Четыре, — сказал я. — Превзойти форель, приготовленную настоящим шеф-поваром, будет сложно.
— Я приготовлю для тебя, дядя Джек, — вмешался Лука. Он сидел на коленях на стуле рядом со мной и попивал свой сок. — Сделаю ратуй.
— О, Лука, — сказала Ремми. — Дядя Джек не захочет, чтобы мы присутствовали на его свидании, дорогой.
— Я не возражаю, — сказал я. — И уверен, что Лоусон тоже будет не против. — Потому что если он не захочет провести время с моими лучшими друзьями, тогда в будущем нам мало что светит. — Мы можем поужинать у меня. Если вы, конечно, согласны.
— Можно, мама? Можно? — стал упрашивать Лука.
Серьезно, малыш был непередаваемо мил с этими своими большими глазами и ямочками.
Я выдал Ремми свою лучшую улыбку.
— Соглашайся давай. Будет весело. И я знаю, что тебе до смерти хочется устроить Лоусону допрос третьей степени.
Нико фыркнул от смеха.
— Так и есть.
— Тогда позволь мне приготовить десерт, — сказала Ремми.
— Тебе и так предстоит много сделать! — попытался я урезонить ее.
Я знал, что кулинарные упражнения Луки проходили под контролем Ремми — и под «контролем», я имею в виду большую часть готовки.
Ремми отмахнулась от моего беспокойства.
— О, ерунда.
Нико сочувствующе улыбнулся мне.
— Ты же знаешь, что она счастлива, только если накормит кого-то.
Это было правдой.
— Что ж, спасибо. Я очень благодарен.
— Подожди до ужина, прежде чем благодарить нас, — сказала Ремми, подмигивая Луке. — И я бы предложила тебе предупредить о нас Лоусона.
— И в чем тогда будет веселье? — спросил я. — Посмотрим, любит ли он сюрпризы.
Ремми засмеялась.
— Полагаю, это единственный способ увидеть истинное лицо человека. — Она показала на форель. — Бери. Не хочу заставлять его ждать. Мы приедем завтра вечером в шесть, чтобы в семь тридцать уже перестать вам докучать. — Она многозначительно пошевелила бровями. Нико расхохотался, а Лука был занят тем, что выстраивал на столе ряды из цуккини и помидоров.
Я поцеловал Ремми в щеку.
— Спасибо тебе. И до завтра.
***
Когда я добрался до дома, мне едва хватило времени перед приездом Лоусона на то, чтобы принять душ и поставить готовиться овощи. Услышав, как подъехал его «дефендер», я пошел к двери встречать его. Лоусон тоже принял душ и теперь был одет в коричневые брюки, выцветшую джинсовую рубашку с длинными рукавами и свой фирменный галстук-бабочку. Я забыл, как дышать. Наклонившись, я нежно поцеловал его в губы.
— Привет.
Он протянул мне небольшую баночку и нахмурился.
— Я не был уверен, должен ли принести в знак признательности подарок или что-то еще. Знаю, обычно гости так и делают, но я не мог придумать ничего подходящего, а в местном супермаркете выбор был небольшим. Но я нашел это, и учитывая, что это продукт местного изготовления, а ты любишь готовить, решил, что…
Я взял баночку и прочел этикетку. Это было клубничное пюре — местный деликатес.
— Тебе не нужно было приносить что-то, однако спасибо.
Он наградил меня улыбкой, от которой у меня внутри все перевернулось.
— Пахнет изумительно.
— Ужином, который я не могу приписать в заслуги себе. Это все дело рук Ремми. Надеюсь, ты любишь форель по-тайски?
Он хмыкнул.
— Звучит аппетитно.
Мы зашли внутрь, где он погладил Розмари, и я подумал, что сейчас подходящий момент для того, чтобы рассказать ему о планах на завтрашний ужин.
— Не хочу самонадеянно предполагать, что будет Свидание Номер Четыре, но я, возможно, уже организовал кое-что…
— О? — Он непринужденно облокотился на кухонный стол. — Ты настолько самоуверен, что надеешься на четвертое свидание?
Я пожал плечами.
— Самоуверен. Полон надежд. Это одно и то же.
Он улыбнулся, и его щеки покрыл легкий румянец.
— Мне надо проверить свое расписание, но думаю, я буду свободен.
Я усмехнулся.
— Хорошо. Потому что персонально для нас будет готовить шеф-повар.
Он уставился на меня.
— Ты серьезно?
Я кивнул.
— Ага. И он тоже прелесть. Хотя есть и минус.
— Какой?
— Мы будем ужинать не одни.
— О.
— Но они обещали рано уйти. Надеюсь, ты не возражаешь.
Его румянец стал ярче.
— Ничуть.
Я провел пальцем по его горячей щеке, затем помахал ресницами у его скулы, делая поцелуй бабочки. У него перехватило дыхание, и он, положив руку мне на затылок, привлек меня для настоящего поцелуя. Черт. Я прижал его к кухонному столу, и он с гортанным стоном прильнул к моим губам глубже.
Боже, я был готов целовать его вечно.
Но стоило мне набрать воздуха для нового поцелуя, как нас испугал сигнал микроволновки. Я рассмеялся над тем, как только что вздрогнул, а Лоусон облизнул нижнюю губу.
— Это рис, — пробормотал я, не в силах оторвать взгляд от его рта. — Который мы могли бы полностью игнорировать еще какое-то время. — Я снова поцеловал его, но в этот раз нас прервал сработавший таймер духовки.
Лоусон хихикнул.
— Думаю, вселенная пытается нам что-то сказать.
— Да. Если я сожгу форель Ремми, она убьет меня.
И я накрыл на стол. Лоусон похвалил рис, а также приготовленные на пару фасоль и молодой кабачок, зная, что это единственное, что сделал я сам. Мы пили вино и понемногу разговаривали о новых законах об охране окружающей среды, об изменении климата, о музыке, но между нами постоянно чувствовался какой-то глубинный заряд сексуального напряжения.
Оно чувствовалось в каждом движении его рта, когда он подносил к нему вилку, в каждом глотке вина. В его взгляде, когда он смотрел на меня, в том, как его пальцы обнимали бокал. Даже в линии его челюсти, в его шее, в тембре его голоса. Все, что он делал, заводило меня.
Он сделал глоток вина и медленно поставил бокал на стол.
— Если ты продолжишь смотреть на меня таким взглядом, я соглашусь на все, что бы ты ни захотел сделать со мной.
Ох, черт.
Я на мгновение онемел. Чтобы заговорить, мне пришлось сделать вдох.
— Я ничего не могу с этим поделать. Я даже не могу заставить себя извиниться. Ты до безумия сексуален, Лоусон, и даже не представляешь, что именно я хочу с тобой сделать.
Его щеки вспыхнули, но глаза потемнели. Он дерзко встретил мой взгляд.
— Означает ли это, что в какой-то момент твои губы окажутся на моем теле?
Игры кончились, и я пропал. Каждый нерв в моем теле гудел, член пульсировал, а яйца ломило от страсти. Я встал, со скрежетом отодвинув свой стул, и обошел вокруг стола. Лоусон даже не пытался подняться. Он просто сидел, смотрел на меня с понимающей дерзкой ухмылкой и ждал, каким будет мой следующий ход.
Глава 10. Лоусон
Джек, протянув руку, поднял меня на ноги, но вместо того, чтобы, как я надеялся, отвести на диван или в спальню, подтолкнул меня к краю стола, а потом прижался ко мне всем своим телом и поцеловал так, словно я принадлежал ему.
По силе, с которой он стиснул меня, я почувствовал степень охватившего его безрассудства и чистейшего, собственнического желания. Он вторгся языком ко мне в рот, объявляя своим все, к чему прикасался.
Он явно был возбужден — его эрекция прижималась к моей. Не отрываясь от моих губ, он терся о меня, чего мы оба так жаждали.
Между нами вспыхнула страсть, о существовании которой я и не подозревал. Я вожделел его каждой клеточкой своего тела.
Он прижал меня к столу с такой силой, что тот сдвинулся с места. Я поднял ноги и обхватил ими его, уже готовый взмолиться, чтобы мы перешли на кровать.
Джек подхватил меня своими большими руками под бедра, но стоило мне подумать, что сейчас он отнесет меня в спальню, как он поставил меня на пол. Протестуя, я отодвинулся. Я был до крайности возбужден, не меньше, чем он, и мне было необходимо, чтобы он дотронулся до меня…
— Джек, пожалуйста.
Его губы были влажными и припухшими, а взгляд расфокусирован и наполнен огнем, которого я не видел прежде. Его грудь вздымалась, ноздри трепетали. А потом он медленно опустился передо мной на колени.
— О, боже.
Расстегнув мой ремень, он резко выдернул его за пряжку. Затем расстегнул пуговицу и опустил молнию так, словно обезвреживал бомбу. Он не торопился, видимо, смакуя момент, и все, чего я хотел, — это почувствовать его рот.
Я погрузился пальцами по его волосы.
— Джек, — произнес я, возможно, чуть резче, чем собирался.
Он поднял глаза и улыбнулся.
— Да?
— Пожалуйста. — Я умолял его, уже находясь за гранью стыда, потому что отчаянно нуждался в его ласке, в его губах, хоть в чем-нибудь. Он потянул мои трусы вниз, наконец высвобождая мою напряженную плоть. Но облегчения не подарил. И тогда я сжал его волосы в кулаках. — Просто соси уже, б…ь.
Хмыкнув, он наконец-то взял головку моего члена в рот. Ощущение горячего, влажного жара было поистине упоительным. Он всосал меня до упора, языком пройдясь по моему стволу, потом выпустил изо рта.
— Мне правда нравится, когда мы материшься. — Он загнул мой член к животу и провел по всей его длине носом. — Представляю, насколько грязным станет твой рот, когда я наконец окажусь внутри тебя.
Мой член дернулся в его хватке, и он опять усмехнулся.
— Так я и думал. — Затем он снова взял меня в рот и, сжимая одной рукой основание, начал жестко отсасывать мне.
— О, боже. Джек, я скоро кончу.
Он хмыкнул, не выпуская меня изо рта, поощряя меня кончить. По-прежнему держась за его волосы, я толкнулся ему в горло, и он принял меня. Я попытался было предупредить его, но не успел, оргазм накрыл меня, и я выплеснулся ему в горло.
Комната закружилась, и меня поглотил идеальный вихрь блаженства и наслаждения. Когда дымка эйфории рассеялась, я увидел, что Джек уже стоит на ногах и с самодовольным видом облизывает губы. Он тут же поцеловал меня, делясь со мной моим вкусом. Я едва справлялся с дыханием. То, что он сделал, понравилось мне от первой до последней секунды.
Я притянул его ближе, и давление его по-прежнему твердого члена напомнило мне о его нуждах. Я прервал поцелуй.
— Теперь твоя очередь.
— Ты не обязан, — прошептал он.
Я приподнял бровь.
— Но я хочу. Пожалуйста, скажи, что я могу это сделать.
Он глухо, отчаянно зарычал.
— Боже, да.
Я взял Джека за руку, повел за собой и толкнул на диван, после чего быстро опустился между его ног на колени. Я расстегнул его ремень, затем пуговицу и молнию на штанах. Его глаза потемнели, грудь тяжело вздымалась и опадала. Он приложил к моей щеке руку — молча, словно растерял все слова. А я, не отрывая взгляда от его глаз, вытащил его член на свободу. От мускусного запаха его страсти мой рот наполнился слюной.
Я опустил глаза на его член. Он был большим и пропорциональным — добрых восемь дюймов твердого, увитого венами совершенства.