Глава 11
Впервые, сколько я себя помню, в нашем магазине сразу два покупателя. И каждому из них нужна помощь.
Я не очень хорошо нахожу общий язык с детьми – вероятно, именно поэтому и не помогаю маме во время посиделок, – так что мама сразу направляется к мамочке с малышкой, а я подхожу к женщине среднего возраста.
– Здравствуйте, могу ли я вам чем-нибудь помочь?
– Да, я приходила сюда несколько месяцев… а может быть, полгода назад. Не уверена… но кукла стояла тут.
На этом она замолкает.
– Я должна узнать подробности, обычно мы не разрешаем куклам разгуливать по магазину.
Из нее вырывается вялый смешок.
– Знаю, я должна быть более конкретной. – Она прогуливается среди полок, внимательно осматривая каждую куклу, одну за другой.
Я следую за ней.
– Если вы ее опишите, то я создам фоторобот подозреваемой.
– Темные волнистые волосы, ямочка на левой щеке.
Женщина описывает себя. Многие люди влюбляются в кукол, которые похожи на них самих. Так что я изучаю внешность покупательницы и пытаюсь вспомнить куклу, похожую на нее.
– Тина, – наконец говорю я. – Это кукла сидела?
– Да. – Женщина широко улыбается. – По-моему, ее звали Тина.
– Она должна быть здесь. Сейчас проверю. – Я иду в угол магазина, где должна находиться Тина, но ее там нет. – Я посмотрю в кладовке.
Мы всегда заказываем несколько экземпляров куклы, если она хорошо продается.
Одна из стен в кладовке занята полками, в каждой секции на полке лежит одна-единственная коробка. На крышке каждой коробки написано имя куклы. Это наша собственная усыпальница фарфоровых кукол. На одной из верхних полок замечаю коробку с Тиной. Тащу к этому месту стремянку и спускаю коробку, которая кажется слишком легкой.
На полу, после копания в оберточной бумаге, до меня доходит почему – куклы внутри нет. Странно. Несколько секунд я стою в замешательстве, не понимая, что делать, а потом возвращаюсь в магазин и прерываю маму на полуслове.
– Прости, мам, можно тебя на минуточку?
Она поднимает один палец и, закончив разговор с покупателями, подходит ко мне.
– Что случилось?
– Я искала Тину, но ее, видимо, похитили.
– Ох, прости. Я продала ее некоторое время назад и забыла положить карточку в ящик.
– Хорошо, просто я испугалась. Я сообщу покупательнице, что мы можем заказать для нее Тину.
– Кайман, – говорит мама, понизив голос.
– Да?
– Может быть, для начала попытаешься продать то, что есть, прежде чем заказывать еще куклу?
Я киваю. Конечно. Теперь все встало на свои места. Мама хочет продать кукол, которые имеются в наличии, прежде чем заказывать следующую партию. Это хорошая идея для того, чтобы выбраться из долговой ямы. А еще это означает, что у нее есть план по ликвидации огромной суммы задолженности в гроссбухе.
– Мне очень жаль, – говорю я женщине. – Тина нашла другой дом, но у нас есть множество других кукол, которые на нее похожи. Позвольте мне показать вам свои любимые. – Ну, это я преувеличила, скорее, наименее пугающие.
Женщина оказалась очень мягкой. После того, как я показала ей несколько двойников Тины, она очень расстроилась. Ее голос стал дрожать, а на щеках залегли тени.
– Я хочу именно Тину. Мажет, ее можно заказать? У вас есть каталог?
Мама, только попрощавшись со своими покупателями, присоединяется к нам.
– Вам помощь?
– У вас была кукла, которую я хочу купить, а теперь ее нет.
– Тина, – напоминаю я маме.
– Кайман показала вам другие куклы?
– Да, но они мне не нравятся.
– Есть ли в Тине что-то необычное, что делает ее для вас особенной?
– Да, когда я была маленькой, мой папа подарил мне куклу. Ее отдали, когда я была подростком, а мой отец умер. А увидев Тину несколько месяцев назад, я поразилась, как сильно она похожа на ту куклу. Тогда я ее не купила, но так и не смогла выкинуть эту куклу из головы. Поэтому я хочу именно ее. – Несколько слезинок вытекают из ее глаз, и она поспешно их смахивает.
Я отворачиваюсь, смутившись из-за ее слов. Или тут нечто большее. Может быть, я ревную, что у кого-то могут быть настолько теплые отношения с отцом, что даже всего лишь мысль о нем после его смерти может так расстроить. Когда я думаю об отце, то ощущаю только пустоту.
Мама поглаживает ее руку и говорит:
– Я очень хорошо вас понимаю. – Но может ли она на самом деле понимать? Ведь ее отверг собственный отец. Думает ли она об этом, пока успокаивает покупательницу? Думает ли об этом вообще? Или же она, как и я, пытается запихнуть эти мысли в темный уголок в надежде, что они никогда не всплывут, особенно в присутствии посторонних?
– Я так сожалею о вашей потере, – продолжает мама. – Порой мелочи возвращают нам особые воспоминания. – Она показывает рукой на меня. – Кайман иногда перебарщивает, но мы определенно закажем ту куклу. И даже предоставим вам скидку.
Прекрасно, теперь я козел отпущения. Но я могу с этим справиться и полностью взять вину на себя. Однако тот факт, что мама в очередной раз не думает о наших финансовых проблемах, очень меня беспокоит. Мог ли магазин разориться из-за того, что мама постоянно делает скидки и разрешает девочкам забирать слишком много одежды во время посиделок?..
– Конечно, – говорю я. – Позвольте мне показать вам каталог, чтобы мы убедились, что это именно та кукла. – Я делаю пару шагов. – Мы берем предоплату за заказ.
Последнее, что нам нужно, так это заказывать куклы, которые потом никто не заберет.
Когда женщина уходит, мама поворачивается ко мне.
– Кайман.
– Что?
– Поверить не могу, что ты около получаса пыталась продать другую куклу, так и не узнав, почему женщина хочет именно Тину. Мы печемся о своих клиентах, Кайман. Я встречала слишком много эгоистичных людей для того, чтобы вырастить дочь, которая не думает о других, даже если они незнакомцы.
Мама не настолько скрыто оскорбляет моего отца, чтобы я этого не поняла, но ее обобщение меня беспокоит. Разве не возможно, что причиной плохого отношения, которое те ужасные богатые люди на нее вываливали, были вовсе не деньги?
– Ты сказала попытаться продать то, что есть.
– Но не в ущерб ее чувствам.
– В отличие от кукол, чувства ничего не стоят.
Она улыбается и гладит меня по щеке.
– Дорогая моя, в один прекрасный день ты поймешь, что чувства – это самое ценное в мире.
И это приведет нас к банкротству.
Позже, находясь в своей комнате, ее фраза раз за разом прокручивается у меня в голове. «Чувства – это самое ценное в мире». Что это значит? Нет, я понимаю смысл этого высказывания, но что оно значит для нее? Она имела в виду моего отца? Своего?
Я достаю с верхней полки тетрадку с надписью: «Донор органов», открываю ее на чистой странице и записываю фразу мамы. В этой тетради я храню всю информацию об отце. Я знаю уже многое: его имя, где он живет, даже как он выглядит. Пару раз я искала данные о нем в Интернете. Он работает на какую-то крутую юридическую фирму в Нью-Йорке. Но знание о ком-то не является эквивалентом общения с этим человеком. Так что в этой тетради я записываю все, о чем когда-либо говорила мама. Информации немного. Она знала отца, когда была еще совсем юной; это был короткий роман, который неожиданно оборвался. Я часто задаюсь вопросом: знала ли она его вообще? Мама редко могла ответить на мои вопросы, поэтому я прекратила спрашивать. Но иногда, мимоходом, она говорит о вещах, которые мне хочется запомнить. Факты, которые могли бы мне помочь узнать... его? Себя?
Даже мысли об этом делают меня злой. Как будто я в нем нуждаюсь. Он бросил маму на произвол судьбы. Как я могу хотеть быть на него похожей? Но я практична и рациональна, и потому хочу знать как можно больше о нем на случай, если я захочу его найти.
Я закрываю тетрадь и подчеркиваю название еще раз.
Никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться почка или что-то еще.
Вот почему я храню эту тетрадь.
И это единственная причина.
Глава 12
На следующее утро мое состояние совсем не изменилось. Мысли об отце всегда портили мне настроение. Да еще и пустая коробка с куклой помогла мне понять, что наш магазин находится в более сложном положении, чем я думала. Во мне теплилась надежда, что мы всегда работали, пытаясь покрыть убыток, но теперь я точно знаю – это не так. И то, что мама заказала куклу для женщины в УБЫТОК нам, говорит о том, что она не сможет вывести нас из кризиса. Уже через месяц мы можем стать бездомными. Я чувствую, как этот груз ложится мне на плечи, и понятия не имею, что с этим делать.
Хватаю свой рюкзак и выхожу из магазина. Сегодня холодно, и когда я выхожу на улицу, мои щеки начинает покалывать. Когда я прохожу почти полквартала, на моем пути появляется Ксандер и протягивает мне я-уже-от-туда-отпил напиток. Я наслаждаюсь теплотой напитка, которая согревает меня изнутри. Не могу поверить, что он провожает меня в школу уже неделю. Пытаясь скрыть свою улыбку, я делаю большой глоток.
– Ты в порядке?
Я поднимаю на него взгляд и замечаю, как он пристально меня рассматривает.
– Что? Да, конечно.
– Когда ты выходишь, у тебя обычно всегда наготове какое-нибудь саркастичное замечание. Неужели он настолько хорошо меня изучил?
– Значит, я твоя ежедневная доза?
–Типа того. – Ксандер прокашливается. – Ладно, у меня есть новая игра. Испытание. Интересует?
– Вся во внимании.
– Ты не знаешь, что делать со своей жизнью, а я не знаю, что делать со своей. Но мы оба точно знаем, что не хотим заниматься семейным бизнесом.
– Звучит ужасно, но это так.
– Поэтому я собираюсь найти твою судьбу, а ты – мою.
– Эм, что?
– Я попытаюсь понять, чем тебе нравится заниматься.
– Как?
– Пробуя все. День профессий. И я буду первым. Завтра в час. Будь готова.
– Завтра суббота. Разве ты не хочешь посмотреть теннисный матч или еще что-то?
– Нет, я ненавижу теннис.
Я озираюсь по сторонам.
– Такие вещи ты должен говорить только шепотом. Ты же не хочешь, чтобы тебя исключили из клуба.
– Ты пытаешься увильнуть?
– Я работаю по субботам.
– Самое время начинать подавать сигналы.
Я вспоминаю наше ежемесячное расписание. Мы с мамой составили его еще в начале месяца, как делаем всегда.
– У нас запланированы посиделки. Я никак не могу оставить ее одну. – Но, может быть, после...
Он не говорит ни слова, лишь иронично смотрит на меня. Давление от бремени на моих плечах усиливается, и меня обдает волной гнева. Почему я должна отвечать за магазин мамы? Почему у меня нет выбора?
– Хорошо, в час.
***
Наступает суббота, а я так и не рассказала маме, что хочу уйти. Та короткая вспышка гнева вскоре переросла в чувство вины. Мама постоянно нервничает, а магазин на грани краха. Неподходящее время для протеста. Хотя будет ли вообще когда-нибудь подходящее время? Из-за одного дня все не развалится... по крайней мере, я на это надеюсь.
В расписании стоят одни посиделки для именинниц с десяти до полудня. Будет просто идеально, если я помогу маме и как раз закончу, чтобы пойти с Ксандером. Пойти с Ксандером. На свидание. Это же свидание, верно? Я стараюсь не улыбаться, но улыбка расплывается сама собой. Напоминаю себе, что он назвал это Днем профессий, и, кажется, это помогает.
Мама заканчивает приготовления в подсобном помещении, в то время как я присматриваю за магазином. Знаю, мне нужно поговорить с ней, но я боюсь. Чувство вины гложет меня изнутри. В магазине нет клиентов, поэтому я прохожу через маленький холл и вижу маму, раскладывающую на столе одежду для кукол.
Она поворачивается, чтобы взять следующую стопку, и замечает меня.
– Эй, – она оглядывается, – что-то случилось?
– Нет, просто хотела убедиться, что тебе не требуется помощь. – Какая же ты тряпка, Кайман.
– У меня все в порядке. Ты уже приготовила краски для глаз?
– Да.
– Тогда, думаю, мы готовы.
– Хорошо. – Я делаю шаг назад, но заставляю себя остановиться. Она снова занимается одеждой. Мне гораздо легче разговаривать с ее затылком.
– Гм... ничего, если сегодня я уйду в час? Хочу погулять с другом.
Она выпрямляется и поворачивается ко мне, отряхивая руки. Семнадцать лет я ждала закрытия магазина, прежде чем уйти. Вся моя жизнь зависела от режима работы магазина. И все ради того, чтобы избегать ее разочарованного взгляда. Но то, что я вижу, заставляет меня чувствовать еще большую вину – истощение. Оно берет свое начало в морщинках на переносице и спускается к щекам. Однако его нет в ее голосе, когда она говорит:
– Конечно, Кайман. Повеселись. Чем вы со Скай будете заниматься?
– Нет, я пойду гулять не со Скай. С… просто другом из школы. – Я еще не готова объяснять маме, почему решила пойти против всех ее принципов, которые сама же разделяю, чтобы потусоваться с мистером Богатым парнем. Дополнительный стресс ей сейчас ни к чему. Какая разница, если через пару недель Ксандеру самому наскучит смотреть на то, как живут простые смертные? Ему станет скучно со мной, и он начнет искать следующий объект для изучения.
Она возвращается к своему занятию.
– В час.
Глава 13
Когда десять малышек заходят в магазин, я направляю их в подсобку к маме и не вижу ее до тех пор, пока она не начинает приносить мне куклы и говорить, в какой цвет раскрашивать их глаза. Я полностью сосредотачиваюсь на глазах, выдавливая на палитру черные и зеленые оттенки. Кто-то попросил карие глаза, поэтому добавляю немного коричневого цвета. Затем выдавливаю золотую краску и слегка макаю в нее кисточкой. Максимально сосредоточившись, вырисовываю золотистые крапинки на карих глазах.
Звенит дверной колокольчик, и я подпрыгиваю, размазывая краску по черному зрачку.
– Черт, – выдыхаю я и поднимаю взгляд.
– Я немного раньше, – говорит Ксандер, замечая в моих глазах удивление.
На часах тридцать минут первого. Посиделки должны были закончиться полчаса назад. Я даже не заметила, что уже так поздно. Хотя если бы я и следила за временем, то все равно не стала бы торопить детей из-за своих планов.
Ксандер подходит ближе и потирает пальцем по щеке.
– У тебя что-то на лице. Может быть, краска?
– Ох. Да. – Я тру щеку.
– Она все еще там.
Он подходит еще ближе, и я понимаю, что до сих пор держу кисточку с золотой краской, а кукла с каре-золотистыми глазами сидит на прилавке передо мной.
– Ты последишь за магазином пару минут? – выпаливаю я, спрыгивая со стула. Беру куклу и направляюсь к подсобке, так и не удосужившись дождаться ответа.
– Мам, вечеринка слишком затянулась.
– Что? Уже? – Она хлопает в ладоши. – Так, пора закругляться, девочки. – Она бросает взгляд через плечо, в котором читается: «Мне жаль» и «Ты же меня знаешь». Я действительно ее знаю, и этот взгляд заставляет меня смеяться.
– Ты уже закончила с куклой? – Мама берет специальный прибор, чтобы высушить краску на глазах.
Я смотрю на куклу в своих руках.
– Да. Ох, подожди. Нет. Я ее испортила.
Она изучает куклу.
– Выглядит симпатично, – говорит она. Золотая полоска на зрачке мерцает, и создается впечатление, что она была сделана специально. – Мне кажется, тебе стоит оставить все как есть.
Я протягиваю ей куклу.
– Хорошо. Мой друг уже здесь. – Мама окидывает комнату взглядом. – Я уйду, когда девочки закончат, но не убирайся без меня. Я потом тебе помогу.
– Было бы неплохо.
Я поворачиваюсь и слышу, как позади меня мама говорит девочкам: