– Ладно, а теперь давайте оденем куклы.
Когда я возвращаюсь в зал, то застаю Ксандера, в очередной раз рассматривающего визитку.
– Там нет скрытого послания, – говорю я.
Он кладет визитку обратно.
– У тебя нет мобильного.
– Тебе визитка об этом сообщила? – Я закрываю колпачки на красках, затем заматываю кисточки в бумажное полотенце, чтобы унести в кладовку. Оглядываюсь через плечо в надежде, что мама не появится прямо сейчас. Мне нужно придумать способ выпроводить Ксандера из магазина, не объясняя причин.
– Ты никогда не держала его при мне в руке, у тебя на карманах джинсов нет бугра от телефона, и ты не дала мне свой номер.
– Ты совершенствуешься в наблюдении. Хотя, думаю, последнее замечание не подтверждает твою теорию. – Я складываю все баночки с красками в пластмассовую коробку. – Сейчас вернусь. Почему бы тебе не подождать меня в машине?
Ксандер не двигается.
– Я быстро.
– Хорошо.
Дожидаюсь, пока он направится к двери, затем отношу кисточки в раковину в подсобке, промываю с мылом и оставляю сушиться в банке. Девочки собирают свои вещи и сравнивают куклы. Я их обгоняю и, повернув за угол, замечаю Ксандера, стоящего на том же месте. Я резко останавливаюсь, и дети обходят меня. Он улыбается, когда девочки чуть его не сбивают. Я разворачиваюсь и обхожу пару девочек, закрывая обзор маме.
– Что случилось? – спрашивает она.
– По-моему, одна из девочек забыла кофту в комнате.
– Хорошо. Сейчас принесу.
Одна малышка останавливается возле Ксандера.
– Ты выглядишь как мой Кен, – говорит она, глядя на него.
– Правда? – спрашивает он.
Она кивает.
– А знаешь, на кого похожа ты? – Он садится на корточки и начинает доставать телефон, но к тому моменту я уже подхожу к нему, хватаю его за руку и тащу к выходу.
– Нам пора.
– Кайман, я разговаривал с маленькой девочкой, – ворчит он.
– Это была иллюзия.
– Спасибо большое.
– И ты больше похож на брюнета Дерека, чем на Кена. – Я провожаю его до машины. – Минутку.
Мама выходит из подсобки как раз тогда, когда я возвращаюсь.
– Я не нашла кофту.
– Должно быть, я ошиблась. Прости.
– Ничего. – Она вздыхает. – Было весело. Именинница все время обнимала свою куклу.
– Кажется, они хорошо провели время. – Я нервно переминаюсь с ноги на ногу. – Меня уже ждут. Увидимся позже? – Я торопливо направляюсь к выходу.
– Эй, Пикассо! – зовет она.
Я останавливаюсь, думая, что она заметила Ксандера снаружи и собирается запретить мне уходить. Медленно поворачиваюсь.
– У тебя на лице краска. – Облизнув палец, мама подносит его к моей щеке.
– Не смей. – Я вытираю щеку.
Она смеется.
– Повеселись.
– Спасибо, мам. Мне жаль, что я оставляю тебя одну.
– Все в порядке, Кайман.
– Спасибо.
Когда я сажусь в машину к Ксандеру, он переключает радио. Запах новой кожи атакует мой нос. В его автомобиле столько кнопочек и экранов, сколько я еще в жизни не видела ни в одной в машине. Он выключает радио, когда я пристегиваюсь.
– Значит, если бы у тебя был мобильник, ты бы не дала мне свой номер?
Мне требуется секунда, чтобы понять, что он имеет в виду.
– Не совсем. Я сказала, что конкретно это замечание не подтверждает твою теорию.
Ксандер откидывает солнцезащитный козырек передо мной, открывая зеркало.
– У тебя до сих пор краска на лице. – Его палец прочерчивает линию на моей щеке, повторяя мазок краски, и на несколько секунд я перестаю дышать. Кажется, его палец дольше, чем необходимо, задерживается на моем лице.
– Дурацкая краска. – Я поворачиваю голову, чтобы лучше рассмотреть испачканную щеку, и тру ее, пока краска не сходит.
Ксандер открывает бардачок возле меня и достает кожаные перчатки. Когда он надевает их, я начинаю смеяться.
– Что?
– У тебя есть перчатки для вождения.
– И?
– Это забавно.
– Может быть, это очаровательно?
Я качаю головой.
– Ну, если ты так говоришь.
Он поворачивает ключ зажигания и выезжает на дорогу.
– Почему у меня сложилось впечатление, будто ты не хотела, чтобы я встретился с твоей мамой?
Я думала, он не заметил. Очевидно, это не так.
– Потому что я не хотела.
– Что ж, это все объясняет.
– Она... Давай просто скажем, что мне нужно больше времени, прежде чем вы познакомитесь, – Примерно лет пятьдесят.
– Уверен, она мне понравится.
Я смеюсь.
– Тебе-то она понравится.
Он останавливается на перекрестке и пропускает трех женщин в цветных пальто.
– Подожди, ты думаешь, что я ей не понравлюсь? Я еще не встречал ни одной матери, которая не была бы от меня без ума.
Мой взгляд останавливается на его перчатках.
– Все бывает в первый раз. – Я смотрю, как мимо нас проносятся витрины. – Куда мы едем?
– Увидишь.
Через пятнадцать минут мы подъезжаем к отелю «Конец дороги».
Глава 14
– Твой отель? Я абсолютно уверена, что не хочу быть горничной, – говорю Ксандеру, когда мы едем по парковке.
– Даже если бы и хотела, я не уверен, что смогла бы. Это очень тяжелая работа.
Я хочу сказать что-нибудь саркастичное в ответ, но его комментарий слишком впечатлил меня, чтобы что-либо придумать.
Он паркуется перед зданием и выходит. Я следую за ним.
– Мы не будем изучать гостиничный бизнес, отель – лишь фон.
– Для редрум[5]? – говорю я хриплым голосом.
– Что?
– Ты не смотрел «Сияние»?
– Нет.
– Джек Николсон? Медленно сходит с ума?
– Нет.
– Наверное, это даже хорошо, ведь твоя семья владеет отелями. Я бы не советовала его смотреть. Это фильм ужасов, и действие происходит в отеле. Такой. Страшный.
– Что за красный ром?
– Это «убийство» задом наперед. – И произношу еще три предупреждающих звука: – Дум, дум, дум.
Он недоверчиво смотрит на меня.
– Звучит пугающе.
– Именно так. Хотя, знаешь, ты должен его посмотреть. И плевать, если после этого ты не сможешь войти ни в один отель. Ты его посмотришь.
Он бросает ключи от машины швейцару и открывает дверь. Вестибюль великолепен. Роскошная мебель, пышные цветы, блестящий пол и... он больше, чем вся моя квартира. Весь персонал улыбается, когда мы проходим мимо.
– Добрый день, мистер Спенс.
Он кивает и ведет меня по залу, положив руку мне на поясницу. Я покрываюсь мурашками. Мы подходим к двойной двери золотого лифта, и он нажимает на кнопку вызова, убирая руку с моей спины. В лифте стоит парень в голубом пиджаке с большими золотыми пуговицами. Когда он здоровается со мной и Ксандером, я машу ему в ответ. Парень нажимает на кнопку рядом с номером двадцать, и лифт поднимается все выше и выше и наконец со звонком останавливается.
Большой холл, в который мы попадаем, ведет только к одной двери. Понятия не имею, что может находиться за дверью пентхауса и как это может помочь мне узнать, чего я хочу от жизни.
Ксандер выглядит взволнованным, когда поворачивает ручку и открывает дверь. Я ошарашена хаосом и шумом. Два парня расставляют большие белые прожекторы. Несколько женщин раскладывают подушки на диване. Мужчина с камерой на шее бродит по комнате, анализируя всевозможные ракурсы, и каждый раз, находя новый, достает какую-то черную продолговатую штуку и нажимает на кнопку на ней.
– Что мы здесь делаем? – спрашиваю я у Ксандера.
– Это фотосессия. Мой папа хочет сделать новые фотографии этого номера для сайта, поэтому прислал меня понаблюдать. – Он подходит к большому комоду у стены, достает камеру и прикрепляет к ней объектив. – Ты будешь тенью фотографа. Что-то типа его ученика.
– Ты предупредил его, что девчонка, ничего несмыслящая в фотосъемке, будет преследовать его все день?
– Ага. – Он встает передо мной и перекидывает ремешок от фотокамеры мне через голову, а затем освобождает из-под него мои волосы. Я стараюсь не дышать. От него пахнет дорогим мылом и стиральным порошком. – Он был польщен, что кто-то хочет у него учиться.
– Ну, если это действительно так.
Звонит его мобильный, и Ксандер отворачивается, чтобы ответить.
– Что значит, где я? – Его голос становится жестким и холодным. – Да, на фотосессии. Там, где ты сказал мне быть... Да, сегодня я решил, что... Хорошо... Да... Нет, у меня другие планы на вечер. Отлично. – Он вешает трубку, даже не попрощавшись.
Я поднимаю брови, глядя на его телефон.
– Отец. – Он пожимает плечами, как будто вся та отчужденность была напускной.
– Мистер Спенс, – зовет фотограф. – Если вы готовы, мы можем начать.
– Да, только дайте мне переодеться.
Переодеться?
Когда он уходит, фотограф подзывает меня к себе и демонстрирует несколько основных функции камеры, как и когда фотографировать. Ксандер возвращается в шикарном костюме, что полностью соответствует его финансовому положению. В другой одежде и с консервативной прической он выглядит гораздо старше семнадцатилетнего парня. Он берет журнал со столика и присаживается на диван. Серьезно, я никогда не видела, чтобы кто-то так хорошо выглядел в костюме. Фотограф делает несколько снимков, а затем начинает управлять позами Ксандера. После дюжины отснятых фотографий он поворачивается ко мне и говорит:
– Почему бы тебе не попробовать сделать пару снимков, пока я готовлю следующую площадку? – Затем удаляется на кухню – в номере есть даже она – и начинает переставлять мебель.
– Ты не говорил, что подрабатываешь моделью.
– Разве я не рассказывал, что папа делает меня лицом компании? – говорит он и опускает глаза. Я впервые вижу его смущенным. – Это странно, но он решил, что людей больше привлекают снимки с жизнью на них.
– То есть они будут на флаерах?
– В основном на нашем сайте, но и на флаерах тоже.
Сайт. Почему у нас нет собственного сайта с магазином кукол? Я улыбаюсь и поднимаю камеру.
– Хорошо, профессионал. Работай.
Смотреть на Ксандера через объектив фотокамеры потрясающе. Я могу спокойно на него пялится. В течение дня я научилась увеличивать масштаб, фокусироваться на улыбке или глазах. Кожа Ксандера изумительна, а прическа просто идеальна. Волосы немного завиваются, но все равно лежат великолепно.
Я делаю несколько снимков, играю со светом из окна. Сначала я делаю акцент на его лице в солнечном свете, потом меняю эффект на камере и фотографирую Ксандера в тени. Из номера открывается великолепный вид, поэтому после я фотографирую его на фоне океана.
– Расслабься, Ксандер, – говорю я в какой-то момент.
– Что? Я расслаблен.
– Ты слишком серьезен. Ты же в отпуске на этих фотографиях, правильно? Вот и расслабься.
– Я в костюме. Скорее всего, я на деловой встрече.
– Деловая встреча для нервных сотрудников?
– Эй, прекрати. – Он смеется, и мы с фотографом начинаем щелкать камерами.
Как раз тогда, когда мы заканчиваем съемку, дверь в номер открывается, и красивый мужчина средних лет заходит внутрь. Мне даже не нужно слышать, как Ксандер тихо ругается, чтобы понять – это его отец. Сходство сразу же бросается в глаза: у обоих карие глаза, светло-каштановые волосы, высокие скулы и пухлые губы. И каждый из них подает себя так, будто владеет целым миром. Отец Ксандера осматривает комнату и останавливает свой взгляд на мне.
Глава 15
Мистер Спенс пристально рассматривает меня в течение нескольких секунд, акцентируя свое внимание на моих старых конверсах и стрижке, которую делала мне мама шесть месяцев назад. Потом он кивает мне, как бы понимая, кто я. Кажется, он решил, что я – помощник фотографа, и если Ксандер захочет оставить это так, то я не буду его винить.
Ксандер смотрит в пространство между мной и своим отцом. Если я не собиралась знакомить его со своей мамой, то могу только предположить, как он чувствует себя сейчас. Я держу рот на замке и крепко сжимаю ремень камеры.
Мистер Спенс замечает открытый ноутбук в углу. Фотограф, моментально уловив намек, говорит:
– Это еще сырые, необработанные снимки, но вы можете посмотреть, какие фотографии мне удалось отснять.
Ксандер встает.
– В любом случае, мы закончили. – Он направляется в спальню, но, прежде чем открыть дверь, оборачивается и говорит: – Кайман. – Звучит так, будто он предполагал, что я последую за ним. Я смотрю на него в недоумении, и Ксандер протягивает мне руку. Мое сердце замирает, я тяжело вздыхаю и медленно иду к нему. Глупо брать его за руку, поэтому просто прохожу мимо него прямо в комнату. Он следует за мной и закрывает дверь.
По какой-то причине я не могу дышать.
Одежда, в которой Ксандер пришел, аккуратно сложена на стуле в углу, и он идет к ней, бормоча что-то себе под нос. Когда он снимает пиджак и начинает расстегивать рубашку, до меня доходит. А что, если я его сигнал? Еще одно сообщение отцу о том, что он не хочет быть частью его мира, и я всего лишь пешка в его игре под названием «Протест»? Поэтому он стал со мной общаться? Развлекаться с бедной девчонкой? Это действительно заденет его отца до глубины души. Я отворачиваюсь к стене, пока он переодевается, снимаю камеру с шеи и обвожу пальцем серебряную кнопку наверху.
– Не переживай, – говорит он. – Я не буду раздеваться здесь. Пойду в ванную.
Но когда я поворачиваюсь, решив, что он одет, то вижу, как он направляется в ванную в полностью расстегнутой рубашке и переброшенной через руку одеждой. На моих щеках расцветает румянец от вида его обнаженной, идеальной груди. И даже после того, как дверь в ванну закрывается, мое сердце продолжает стучать в сумасшедшем ритме.
Я медленно брожу по комнате, пытаясь успокоиться. Ксандер не может производить на меня такой эффект. Я этого не допущу.
Мебель и постельное белье гораздо лучше, чем у меня дома. Провожу рукой по дорогому материалу.
Когда Ксандер выходит переодетым, я спрашиваю:
– Ксандер, это твоя камера или фотографа?
– Моя.
– Могу я одолжить ее на несколько дней?
– Конечно. Зачем?
– У меня фетиш – фарфоровые куклы. Хочу сделать пару качественных фото.
Он качает головой.
– Давай попробуем еще раз. Зачем?
– Мне нравится идея с сайтом. Может быть, пришло время и нам его создать. – Это может спасти нас от банкротства.
– Хм. Не думаю, что это наилучший способ продемонстрировать своей маме, что ты совсем не интересуешься магазином.
Я пожимаю плечами.
– Я только создам сайт и скажу маме за ним следить. Приведу ее в современный мир. – Возможно, сайт даже сможет заменить меня. Люди будут размещать свои заказы, мы – получать больше денег... а дальше мама сможет позволить нанять помощницу. Я стараюсь не возлагать большие надежды, потому что этот процесс займет месяцы, но сама идея мне нравится.
Он не отвечает, но берет камеру и кивает в сторону двери, где находится его отец. Насколько плохо будет, когда мы выйдем туда? Поведение Ксандера кардинально изменится?
Должно быть, он чувствует мою нерешительность.
– Мне все равно, что он думает, Кайман.
Конечно, ему все равно. Он просто делает все для того, чтобы его отец считал, что между нами двумя что-то происходит.
– Ладно. – Я открываю дверь и пытаюсь выйти как можно естественней. Мое лицо не бледнеет и не краснеет.
Его отец все еще изучает снимки на мониторе в углу комнаты. Я поворачиваюсь к Ксандеру, не зная, куда идти. Он поднимает камеру и делает снимок. Я, протестуя, поднимаю руки.
– Не надо.
– Перестань, теперь твоя очередь быть по ту сторону объектива. Мне нужно узнать, хочешь ли ты стать моделью.
– У меня нет шансов.
– С такими глазами? – Он снимает меня еще раз. – У тебя определенно есть шансы.
Возможно, это игра моего воображения, но… он что, со мной флиртует? Я сглатываю.
– Эти глаза могут редрум.
Он смеется громче, чем я когда-либо слышала, подтверждая мою гипотезу о его выгоде в нашем общении.