верха блокнота. Таннер чуть ли не смеется. Они голубые, такие же, как те, что хранят его злость,
любовь и драму.
– Напишите на них свои имена, – произносит мужчина. – Себастиану будет проще
подписывать их лично, когда подойдет ваша очередь.
Веревка стягивает грудь Таннера, а Отэм издает небольшой сочувственный стон.
– Когда ее подпишут, вы сможете оплатить ее у стойки администратора, – персоналу
никогда и в голову не придет, что кто– то может забрать книгу и уйти с ней, даже не заходя
внутрь.
Мужчина отходит, и Отэм поворачивается к нему, вцепившись в свою копию.
– Это очень странно по нескольким пунктам.
– Ага, – Таннер внимательно рассматривает роман в своих руках. На обложке огненный
пейзаж – выжженная долина, горы все еще пышут зеленью, нависая над посягнувшим огнем.
Очень красиво. Расцветка насыщенная, практически трехмерная. Мальчик, скрытый плащом,
стоит у подножия горы, в руке удерживая факел. У его ног, заголовок переходит из бумажного в
плотную фольгу.
ОГНЕННАЯ БУРЯ.
Себастиан Бразер.
Название пока не несет никакого смысла для Таннера. Возможно, никогда и не будет. Сама
мысль провести – он перелистывает в конец – четыреста страниц с творческим разумом
Себастиана кажется почти невыносимой. Возможно, однажды, когда он переедет, и это все просто
останется болезненной ссадиной в его истории, он откроет ее, посмотрит на его имя небрежно
выведенное в ней, и сможет на самом деле оценить эту историю между обложками.
– Нет, я хочу сказать, что это странно для меня, – произносит Отэм, врываясь в его мысли.
– Я даже не могу представить, какого тебе.
– Я начинаю задаваться вопросом, какого черта мы здесь делаем. Это может превратиться
в катастрофу.
– Ты не думаешь, что он тебя чуть ли не ждет?
Таннер задумывается еще ненадолго. Он не пытался связаться с Себастианом, нет, после
того «прощального» письма. Несомненно он думает, что Таннер просто исчезнет. Он, наверное,
должен просто исчезнуть.
– Нет.
Она указывает вперед, в конец квартала.
– Ну, мы очень удачно стоим рядом с хозмагазином Emergency Essential , если тебе что– то
нужно.
– Это так по– мормонски, такой магазин в городе, – бормочет Таннер.
Отэм не спорит. Они смотрят на вывеску торгового центра с тремя огромными
рекламными объявлениями крупных компаний: Desert Book. Emergency Essential. Avenia Bridal.
– Здесь все по– мормонски, – соглашается она.
– Тебе не хватает церкви?
Она наклоняется к нему. Ее макушка едва достает до его плеча, так что когда он обнимает
ее рукой, она устраивается прямо под его подбородком.
– Иногда, – она смотрит на него снизу– вверх. Любой, кто посмотрит на них, сочтут их
парой. – Мне не хватает мероприятий и той уверенности, что все счастливы рядом с тобой, что ты
делаешь все правильно.
Таннер морщит нос на это.
– Отстой.
– Именно, – отвечает она, хлопая его по груди. – Именно такое мое мнение. Себастиан не
делал с тобой ничего плохого.
Он многозначительно оглядывается и понижает голос:
– Да неужели.
На этот раз Отэм шепчет.
– В том, что ты здесь, нет ничего плохого.
Очередь начинает двигаться, и в желудке Таннера ухает. Разве в том, что они здесь, нет
ничего плохого, даже немного? И если это не определение нанесения неожиданного удара, тогда
оно ужасно близко. Да, Себастиан и Отэм действовали за его спиной, чтобы сдать книгу, но здесь
люди. Себастиан должен будет держать себя в руках. Таннер должен будет держать себя в руках.
Он забирает ручку у Отэм, когда она заканчивает писать свое имя, и пишет собственное.
Он делает это не для того, чтобы показаться нахальным; он делает это из– за практичности: вполне
возможно, что Себастиан будет слишком взволнован, чтобы вспомнить как пишется Т– а– н– н– е–
р.
Очередь продвигается медленно. Таннер представляет Себастиана за стойкой или столом,
очаровывающего всех, кто подходит.
В животе урчит, а солнце висит низко на небе перед тем, как сдаться и нырнуть за горы.
Когда солнце уходит, воздух становится прохладнее впервые за весь день.
Отэм прибивает комара на его руке.
– Ладно, давай пройдем через это.
– Пройдем через что?
Она обеспокоенно смотрит на него.
– Для чего ты здесь.
Он делает глубокий, резкий вдох.
– Я собираюсь просто поблагодарить его за то, что он сделал – он поймет, о чем я – и
пожелать ему удачи в туре и его миссии.
– И все?
– И все.
Она тянется, целует его в челюсть.
– Ты милый.
– А ты надоедливая.
– По крайней мере, больше не надоедливая девственница.
Люди перед ними оборачиваются, от шока, распахивая глаза.
Отэм издает притворно– униженное: «Упс»
Таннер низко склоняет голову, пытаясь не засмеяться.
– Однажды эта шутка станет очень– очень неудачной.
– Я была очень близка к этому.
Теперь они почти у входа, и могут видеть, что внутри очередь состоит всего из пятнадцати
человек до конца. До Себастиана.
Таннер не видит его, но замечает странную, веселую атмосферу первых рядов. Помещение
полно мужчин в костюмах, женщин в платьях, праздничных стаканчиков с пуншем. На столе
капкейки и овощи с соусом в сторонке. Кто– то испек торт. Это не просто автограф– сессия, это
стартовая вечеринка.
Здесь родители Себастиана, разговаривают в небольшом кругу с женщиной с бейджиком и
еще одним человеком – мужчиной в костюме и галстуке. Отэм шагает внутрь, и Таннер следует за
ней, придерживая дверь для человека позади него в очереди. Дверь ударяется об
демонстрационный стол, и на этот звук Дэн Бразер поднимает взгляд, инстинктивно улыбаясь, но
его выражение становится каменным.
Таннеру не приходило в голову, что он может столкнуться с родителями Себастиана, что
они узнают его, что он будет ассоциироваться у них с раком, который заражает их сына. Но
естественно все так.
– А вот и папочка, – произносит Отэм, кивая на Дэна напротив них.
– Ага.
Мать Себастиана поднимет взгляд на Дэна Бразера, чтобы оценить его реакцию, как будто
ищет инструкции. Они оба умудряются, после паузы, вернуть своим лицам нейтральное
выражение.
Отэм пропихивает свою руку под руку Таннера.
– Ты как?
– Я хочу уйти. Но слишком поздно.
Слишком поздно. Теперь их отделяет двое человек, и Таннер видит Себастиана. Он
рассматривает его. На нем аккуратно отглаженная голубая рубашка и темный галстук. Его волосы
короче. И его маска с улыбкой на месте. Но даже в этом книжном магазине для мормонов, за
стеной из мормонов, он все равно выглядит, как парень с той прогулки, парень, поедающий
китайскую еду, парень, на капоте машины.
А потом Себастиан поднимает взгляд и замечает, кто следующий в очереди, и маска
трескается на одну лишь секунду. Нет – дольше. Взгляд дважды, и он такой до боли знакомый.
Таннер шагает вперед, протягивая свою книгу.
– Привет. Поздравляю.
Челюсть Себастиана подрагивает, и он прочищает горло, хмурит брови.
– Привет, – он смотрит вниз, притягивая ближе книгу Отэм, медленно срывая стикер с
обложки. – Эм… – он выдыхает с дрожью на выходе. Он снова прочищает горло, открывая книгу
на титульном листе, поднимая ручку дрожащей рукой.
Отэм судорожно переводит с одного на другого взгляды.
– Привет, Себастиан.
Он бросает взгляд на нее, заметно смаргивая, чтобы сосредоточится на ней.
– Отэм. Привет. Как ты?
– Хорошо все. Уезжаю в Коннектикут через пару недель. А какая твоя первая остановка в
книжном туре?
– После этой? Я еду в Денвер, – он перечисляет города на автомате. – Портленд, Сан–
Франциско, Феникс, Остин, Даллас, Атланта, Чарльстон, Чикаго, Миннеаполис…
Эм…Филадельфия, Нью– Йорк, а потом домой.
– Вау, – произносит она. – Безумие какое– то.
Себастиан издает сухой смешок, подписывая первой ее книгу, простым: «Удачи в Йеле. С
наилучшими пожеланиями и благодарностью, Себастиан Бразер».
Он протягивает Отэм ее книгу, а затем подтягивает ближе экземпляр Таннера. Коротко
нахмурившись из– за стикера, он сминает его в кулаке и швыряет в мусорку у своих ног.
Таннер молчит несколько секунд, а Отэм осторожно толкает его локтем в бок.
«Скажи что– нибудь», – произносит она одними губами.
– Я пришел поблагодарить тебя, – начинает он тихо, надеясь, что находится вне пределов
слышимости людей вокруг – и особенно родителей Себастиана. Себастиан напрягается и
сосредотачивается на том, что он там пишет. – За то, что ты сделал. Я не уверен, что понимаю,
зачем ты это сделал, но я благодарен.
– Спасибо что пришел сегодня Таннер, – великодушно произносит Себастиан. Как– то
восстановив свое самообладание, его голос разносится за пределы безопасного пространства
стола.
Его интонация до отвратительного фальшивая, что Таннер почти смеется. Наконец, он
снова встречается глазами с Себастианом, и в них сокрушенное выражение. Его голос может и
восстановился, но глаза – нет. Взгляд непроницаемый и блестящий от слез.
– Боже мой, прости, – тихо говорит Таннер. – Я не должен был приходить.
– Ты поклонник фантастики? – его голос все еще насильственно– веселый. Он шире
раскрывает глаза, чтобы сдержать слезы.
Им двоим больно, и сейчас Таннер ощущает себя чудовищем.
– Надеюсь, что твой книжный тур будет удивительным, – произносит он, не заботясь о
продолжении этой фальшивой беседы. – Надеюсь, что и миссия тоже. Я уезжаю в ЛА в августе, но
звони мне в любое время, – он в последний раз поднимает взгляд. – В любое время.
Он забирает книгу из руки Себастиана, даже не глядя на нее, и разворачивается, оставив
оплату на Отэм. Таннер проталкивается сквозь толпу и выходит обратно на улицу, туда, где есть
кислород, незамкнутое пространство и полное отсутствие мерцающих, как солнце– в– озере– глаз,
смотрящих на него в ответ.
Себастиан.
Книжный тур, как возможность глотнуть свежего воздуха. Здесь нет сопровождающих или
родителей. Здесь нет церкви.
И не сказать, что его мама не пыталась прицепиться следом. Он не совсем уверен, что
появление Таннера спровоцировало это или она просто в последнюю минуту распереживалась, но
она написала его агенту за два дня до отъезда. Слава богу, его агент смог объяснить, что перелеты
и размещение в гостиницах уже забронированы, и только если его мать не готова оплачивать
перелет через всю страну и отели в тринадцати городах тура, то она опоздала.
Себастиан выезжал из Юты в школьных поездках или на семейный отдых, но никогда вот
так. Его издательство арендовало машину и водителя, чтобы забрать его из аэропорта и завозить в
отель; у него был куратор, который отвозил и привозил его с мероприятий, а остальное время
было в его распоряжении.
Следующая автограф– сессия в Денвере, и конечно она не такая же огромная, как та, что
прошла дома, но все равно достаточно людная. Всего лишь парочка пустых стульев во время его
обсуждения. Сюрреалистичное понимание, как дуновение чего– то вкусного, что незнакомцы в
этом помещении даже не знают, какой он.
Очередь состоит в основном из девочек, но разбавлена несколькими парнями. Себастиан
знает, что Таннер не придет, но это не отменяет того, как его ручка сползает со страницы от звука
низкого голоса в конце очереди, или как его взгляд взметается в надежде увидеть темную
макушку над толпой.
Временами он не может поверить, что Таннер действительно приходил. Его родители
определенно не хотели создавать из этого событие. Не было никого, к кому бы он мог обратиться,
когда Таннер с Отэм ушли, чтобы спросить: «Это, правда, был Таннер?
Он хотел бы рассказать ему, как сильно ему понравилась книга, как после ее прочтения
что– то изменилось внутри него, и как он распечатал ее на следующее же утро, зная, что возьмет
ее с собой в тур. Но он не мог, не там. Он не хотел, чтобы Таннер уходил, но не мог
сформулировать, что сказать, потому что слова «я скучаю» проталкивались на свободу яростно и
настойчиво.
Это «скучаю» не дает ему спать по ночам – в Денвере, Остине, Кливленде – и каждый раз
он тянется за ней, ищет в сумке и достает книгу Таннера. Он может открыть ее где– угодно – на
двадцатой странице или восьмидесятой – потому что на каждой он найдет историю любви,
которая освещает тьму, грязные уголки его ненависти к себе, которая напоминает ему, что кое–
что произошло и было настоящим. И правильным.
Иногда он думает о том, что написал в экземпляре «Огненной Бури» Таннера, и задается
вопросом, откроет ли вообще Таннер книгу, чтобы посмотреть.
Всегда твой,
Себастиан Бразер.
Себастиана врезается в стену жары, выходя их международного аэропорта Солт– Лейк–
Сити, и жалеет, что не успел сменить рубашку и галстук до отъезда в аэропорт Кеннеди.
– Не могу поверить, что ты побывал в Нью– Йорке, – произносит Лиззи, прижимая
блестящую статую свободы к своей груди. Она вернулась к себе прежней, и ему становится
интересно – это потому, что все ждут, что он тоже вернулся к себе прежнему? – Там так же
классно, как и по телевизору?
– Еще круче, – он обнимает ее плечи одной рукой и притягивает к себе, прижимаясь
поцелуям к ее волосам. Было здорово сбежать, но он не может при этом поверить, как ему не
хватало ее. – Возможно, как– нибудь мы сможем поехать туда вместе, – произносит он. – Когда
выйдет следующая книга.
Лиззи изображает пируэт, пока идет по пешеходному переходу.
– Да!
– Если Лиззи поедет в Нью– Йорк, тогда я думаю, мы должны поехать в Сан– Франциско
и посетить «Алькатрас». Ты был там? – спрашивает Фейт, глядя на него снизу– вверх.
– Нет, но видел ее с пирса. Мой куратор возил меня на ужин в морской ресторан, и мы
прошлись вдоль воды. Я не знал, что ты хотела поехать, тогда бы отправил тебе снимок. Кажется,
у меня есть один в телефоне.
Фейт забывает обо всех возможных обидах, когда Себастиан сгребает ее в свои руки,
чтобы понести на плече. Ее восторженный визг оглушителен на всей площади парковки.
Миссис Бразер отпирает замки, и вопрос застревает камнем в груди Себастиана.
– Отец и Аарон не смогли приехать?
– Твой отец забрал Аарона на несколько вызовов на дом сегодня, но просил передать, что
вы увидитесь за ужином.
Себастиан общался со своим отцом считанное количество раз за прошедшие две недели, но
появляется ответная реакция на его отсутствие здесь. Отсутствие отца на возвращении – как
пульсация на кончике отрезанного пальца. Он ощущает это так остро, так непрерывно, потому что
это неправильно.
Но к счастью, ему не удается на этом задержаться, потому что как только Лиззи пропевает,
что на ужине будет сюрприз, Фейт – неспособная больше хранить секрет – кричит:
– Будет пицца!
Лиззи прихлопывает своей рукой рот Фейт и оставляет громкий чмок на ее щеке.
– Вот способ испортить сюрприз, дурында.
Себастиан наклоняется вперед, помогая Фейт с ее ремнем.
– Пицца для меня?
Она кивает, ее хихиканье все еще приглушено весом ладони Лиззи.
Себастиан сгружает свою сумку назад.