— Да, да, — эхом отозвалась Кира.
Она суетливо сунула фотоаппарат в сумку и бросилась Вале на помощь. Вдвоем они извлекли Антошку из-под стола и, невзирая на его протестующий рев, заточили в манеж.
— Посиди-ка ты в неволе, голубок, — назидательно проговорила Валя, грозя малышу пальчиком, — подумай о жизни. Слишком уж ты стал самостоятельным, сладу нет.
Антошка горько рыдал, норовя протиснуть мордашку между манежными прутьями. Вскоре, однако, он утешился и занялся яркой, красно-желтой погремушкой, деловито пробуя ее на зуб.
Валя и Кира отошли от него и уселись на диван.
— Я глупо выглядела, когда стояла на четвереньках? — спросила Валя с улыбкой.
— Ты выглядела отлично. Впрочем, в последнее время ты вообще выглядишь потрясающе. Как я понимаю, у вас с Вадиком все в полном ажуре?
— Ну… — Валя на мгновение замялась, затем осторожно выговорила: — Да, пожалуй.
— Можешь не перестраховываться, — усмехнулась Кира. — Или боишься сглазить?
— Кто же этого не боится?
— Напрасно. — Кира укоризненно покачала головой. — Вадик — это ведь не твой, как его… Тимур…
— Тенгиз, — подсказала Валя.
— Ну да, точно, Тенгиз. Все время путаю эти восточные имена. Так вот, Вадим — абсолютно другой человек, ему всецело можно доверять. Считай, что ты вытащила счастливый лотерейный билет. Красавец, богач, к тому же свободный, не женатый — о таком лишь мечтать.
— Меня не интересует его богатство. Я не собираюсь за Вадима замуж.
— Правда? — Кира недоверчиво прищурилась. — Не собираешься, потому что не веришь, что он может сделать тебе предложение. А если вдруг сделает? Что тогда? Откажешься?
— Н-не знаю, — выдавила Валя с неохотой.
Она и верно не знала, привыкнув не загадывать далеко вперед и жить сегодняшним днем. Сейчас в ее сумке под старыми вещами лежала весьма внушительная долларовая сумма, через полгода, к концу контракта она должна увеличиться вдвое, и что потом? Кормить грудью Антошку будет больше не нужно, необходимость в Вале отпадет, и она покинет дом Вадима. Покинет не той нищей, затюканной и бездомной девчонкой, какой была до встречи с ним, а вполне обеспеченной, цветущей и уверенной в себе молодой женщиной. Однако все равно — покинет, уйдет.
Или… не уйдет? Не сможет уйти, расстаться с ним, как и он, в свою очередь, не сумеет отпустить ее.
«Пожалуй, Кира, как всегда, права, — подумала Валя. — Если Вадим предложит мне стать его женой, то я соглашусь. С радостью соглашусь».
— Ты кривишь душой, Валентина, — мягко упрекнула Кира, точно прочитав ее мысли, — все ты отлично знаешь. Хочешь таиться от меня, Бога ради. Я лично вижу тебя без пяти минут хозяйкой дома. Да и не только я — спроси прислугу, все лишь об этом и говорят.
— Говорят обо мне? — испугалась Валя.
— О том, что Вадим ожил. Что ты помогла ему справиться с утратой, что имеешь на него огромное влияние. Честно говоря, когда я увидела тебя впервые, я сразу решила, что у вас будет роман.
— Но почему? — Валя удивленно уставилась на Киру.
— Да потому, что ты ужасно похожа на Лику! Ужасно!
— Ерунда! Я видела Лику. Мы похожи лишь прическами. У обеих длинные волосы.
— Не только. Вы похожи и типажом, и взглядом. И даже характером.
— Ну что ты говоришь, Кирочка! — Валя искренне рассмеялась. — Лика была коренная москвичка, училась в престижном колледже, имела редкую и прибыльную профессию. А я одиннадцатилетку закончила с пятью трояками, никуда дальше Ульяновска не выезжала, папаша у меня законченный алкаш. Разве можно нас ставить на одну доску?
— Можно, — убежденно проговорила Кира. — Во-первых, кто тебе сказал, что у Лики была уж такая культурная семья? Вовсе нет. Ее отец работал простым слесарем на заводе, мать, хоть и слыла красавицей, не имела никакого образования, кроме общего, среднего, и занималась тем, что вязала на заказ для клиентов. Да и вообще, не в семье дело. В вас… в вас обеих энергия бьет ключом. Вернее, в Лике она била. Всегда, до самой смерти. Она могла все преодолеть и не сломаться. — Кира понизила голос и произнесла, глядя на Валю в упор: — Врачи сказали, что она ужасно кричала перед тем, как умереть. Так вот… я не верю этому, не могу поверить.
— Кричала, — тихо проговорила Валя. — Я слышала.
— Это означает лишь одно — ее сознание выключилось, она не могла контролировать себя. Иначе бы Лика терпела молча.
— Наверное. — Валя тяжело вздохнула.
В ее памяти всплыли жуткие мгновения в родовой палате — невыносимая, раздирающая боль, одиночество, страх и леденящие душу вопли из-за стены. Не приведи Господь испытать такое еще раз.
— Ладно, — Кира тоже вздохнула и решительно тряхнула головой. — Не буду больше мучить тебя воспоминаниями о Лике. Может быть, Вадим вовсе не замечает вашего сходства, и ты для него просто новая женщина, которой он увлечен. Во всяком случае, увлекся он не на шутку, и это главное.
— Пожалуй, — согласилась Валя, радуясь в глубине души, что тягостная тема прикрыта и больше не обсуждается.
21
В октябре Вадим уехал в командировку. Он обещал вернуться недели через две, но конкретную дату не назвал.
Валя, неожиданно для себя, тяжело переносила разлуку, впала в апатию, стала плохо спать, раздражаться по пустякам. Ей казалось, что весь огромный дом с отсутствием Вадима сиротливо опустел, сделался тихим и безжизненным, как заколдованное царство.
Каждое утро она начинала с того, что вычеркивала в календаре очередное число, сокращая таким образом время, оставшееся до предполагаемого возвращения Вадима. Ее тоску немного рассеивал лишь Антошка — он уже делал первые шаги по комнате, обеими руками держась за стены. Глядя на сияющее личико малыша, слыша его веселый лепет, Валя слегка отвлекалась, оживала, начинала улыбаться ему в ответ.
Дни стояли серые и пасмурные, шел бесконечный, мелкий и унылый дождик — благодатная теплынь бабьего лета кончилась как-то разом и бесповоротно. В доме было промозгло и сыро, и Кира распорядилась включить батареи, чтобы не промерзнуть самим и не застудить малыша.
С самого утра в комнате царили густые сумерки, горели лампы. Кира по обыкновению вязала, а Валя, зябко кутаясь в плед, сидела в кресле и смотрела в одну точку. Все ее существо находилось в какой-то вялой полудреме, она с трудом заставляла себя встать, куда-то идти, заниматься привычными делами.
Перед выходными дождь зарядил с новой силой. Он гулко барабанил по крыше всю ночь напролет, не давая Вале сомкнуть глаз. Когда в восемь утра она поднялась кормить Антошку, ее шатало от слабости. Немного саднило горло, ныла спина.
Пришедшая вскоре Кира заставила Валю измерить температуру. Оказалось тридцать семь с мелочью.
— Не дай Бог, грипп, — перепугалась Кира. — Еще заразишь ребенка.
Она уложила Валю в постель, напоила горячим чаем с малиновым вареньем, растерла ей грудь и спину какой-то пахучей мазью и велела лежать в течение всего дня.
Валя валялась на диване, закрыв глаза, и пыталась уснуть, но у нее не выходило. Она неотступно думала о Вадиме. Все-таки, конечно, она любит его. Любит, иначе не страдала бы так, не считала бы дни до его приезда, не хандрила, ощущая себя полной развалиной.
Любовь бывает разная: светлая и легкая, как летнее утро, и мучительная, с терзаниями ревности, порой переходящая в ненависть. Есть любовь-страсть и любовь-дружба, любовь с первого взгляда и пришедшая в результате многолетних отношений — всякая…
Так, или приблизительно так, рассуждала Валя, нежась под теплым, стеганым одеялом и слушая монотонный и заунывный шум дождя за стеклами.
— Закрою-ка я шторы, — сама себе сказала Кира и, отложив вязание, подошла к окну.
До Вали донесся легкий шорох передвигаемой портьеры, но она так и не открыла глаза, продолжая лежать, погруженная в собственные мысли.
— Смотри-ка, — в голосе Киры зазвучало удивление, — кажется, к нам гости.
— Какие еще гости? — лениво поинтересовалась Валя.
— Понятия не имею. Какая-то машина. Ума не приложу, кто бы это мог быть — все друзья Вадика знают, что он в отъезде.
Валя с трудом оторвала голову от подушки, нашарила возле дивана тапочки и, волоча ноги по ковру, приблизилась к окну. В сплошной серой пелене дождя за стеклом с трудом угадывался силуэт дворника, открывающего ворота. С улицы во двор въезжал автомобиль. Валя вгляделась в него повнимательней, и ей показалось, что она спит, или у нее начались галлюцинации. Она узнала «десятку» Тенгиза. Тот же цвет, те же затемненные стекла, антенна на капоте.
Валю моментально охватила нервная дрожь, пробирая до самых костей. «Глупости, — попыталась она успокоить саму себя, — мало ли похожих машин? Почему это обязательно должен быть Тенгиз? Наверняка кто-то из знакомых Вадима, кого он не проинформировал о своем отсутствии». Тем не менее руки ее против воли потянулись за теплой, пуховой шалью.
— Пойду гляну, кто это, — произнесла Валя нарочито равнодушным тоном.
— Ты? — Кира окинула ее скептическим взглядом. — Куда тебе, и так простуженная. А впрочем, — она махнула рукой, — впрочем, иди. А то у меня голова разболелась, прямо мочи нет. От дождя, наверное. Смотри только, не стой на сквозняке.
— Ладно. — Валя уже была у порога.
Выйдя из детской, она быстро спустилась по ступенькам и поспешила к парадной двери. Нюта уже открывала на звонок. Потянуло холодом, шум дождя на мгновение усилился, стал близким и почти осязаемым. В вестибюль вошел Тенгиз. В его черных волосах блестели одинокие, серебристые капли, лицо было сосредоточенным и в то же время решительным. Он заметил Валю и кивнул.
— Здравствуй.
— Здравствуй, — проговорила она, стараясь сохранять спокойствие.
— Так это к тебе, — догадалась Нюта, запирая дверь на засов, — а я-то думаю, что за визитеры! Вы идите в холл, а то здесь дует.
— Пошли, — коротко приказала Валя.
Тенгиз молча последовал за ней. Она привела его в просторный, полукруглый холл, кивком указала на диван.
— Садись.
Он сел, вытянув перед собой длинные ноги в черных, кожаных брюках. Валя смотрела на него и отчетливо понимала, что ничего не чувствует. Ни желания, ни нежности, ни боли. Ничего. Как будто они были совершенно чужими друг другу, незнакомыми людьми.
— Зачем ты пришел?
— За тобой.
Валя усмехнулась.
— Не поздновато ли?
— Лучше поздно, чем никогда. — Тенгиз с вызовом поднял на нее черные глаза.
— Не говори глупостей. — Валя отошла от дивана чуть в сторону. — Где ты был раньше? Все это время — когда я мучилась родами в больнице одна-одинешенька, когда валялась в палате, обколотая наркотиками после смерти нашей девочки? У нас была девочка — ты, небось, и не знаешь об этом?
— Знаю, — глухо проговорил Тенгиз.
— Теперь это не имеет значения.
— Имеет. — Тенгиз встал и приблизился к Вале. — Я пришел за тобой, Валя-Валентина. Потому что… потому что, я не могу без тебя.
— Вот как? — она насмешливо заглянула ему в лицо. — И даже твой папа не помеха? Ну да, конечно, я была опасна для него, лишь когда носила в себе твоего ребенка. А теперь можно не бояться — шансов женить тебя на себе у меня нет, стало быть, для постели я сгожусь.
Подбородок Тенгиза дернулся, его скулы напряглись.
— Замолчи!
— Почему я должна молчать? Разве я у тебя в доме? Ты мне рот не затыкай!
— Замолчи!! — повторил Тенгиз уже с угрозой.
Раньше он никогда так не разговаривал. Валя привыкла видеть его мягким и добродушным, и ее удивил этот резкий, повелительный тон. «Пусть злится, — мстительно подумала она. — Раз злится, значит ему больно. Так же, как когда-то было мне».
— Послушай, Валя-Валентина, — Тенгиз взял ее за руку, — я виноват перед тобой и не отказываюсь от своей вины. Но не надо так. Слышишь, не надо!
— Да что «не надо»? — вспылила Валя. — Ты даже не понимаешь, чего требуешь от меня! Как я могу взять вот так и уйти? У меня теперь совсем другая жизнь, новая работа. Что же мне, по-твоему, бросить грудного ребенка, лишить его молока?
— Тебе не нужно работать, — сквозь зубы бросил Тенгиз, — я дам тебе все, что пожелаешь.
— Это на чьи же денежки, интересно? — с ехидством осведомилась Валя, — На папины?
— Отец здесь ни при чем. Мы с друзьями отрыли фирму, она приносит неплохой доход. Ты не будешь ни в чем нуждаться, клянусь тебе.
— Спасибо, — Валя покачала головой, — но мне ничего не нужно. По крайней мере, от тебя.
Тенгиз весь вскинулся, глаза его грозно сверкнули.
— Значит, от другого нужно? Эх, Валя-Валентина, быстро ты забыла нашу любовь!
Валя вдруг испугалась. Откуда Тенгиз знает про другого? Как вообще ему удалось разведать, где она находится? И ей, дурехе, даже в голову не пришло спросить его об этом!
— Ты… как сюда попал? — тихо проговорила она.
— Тетка твоя адрес дала. Ей в больнице сказали — она о тебе беспокоилась, справки наводила, что да как.
— Понятно. — Валя облегченно вздохнула.
Ясно, Тенгиз ничего не знает о Вадиме, просто ляпнул наугад, из ревности.
— Так мы едем? — он смотрел на нее с надеждой. — Если да, то собирайся. У меня не так много времени.
— Нет, Тенгиз. — Валя постаралась произнести эти слова, как можно мягче, но в голосе ее все равно звучала прохлада. — Нет. Я никуда не поеду.
— Дура! — крикнул Тенгиз и, сжав ее запястье, рванул к себе. — Дура! Я тебя, можно сказать, замуж зову! Ты кто здесь? Прислуга, нянька! Об тебя ноги вытрут и выбросят, когда придет срок!
— Заткнись! — тоже закричала Валя, изо всех сил дергая руку, пытаясь освободиться. — Не смей здесь командовать! И отпусти сейчас же, мне больно!
— Не отпущу! — Он ухватил ее еще крепче. — Я тебе покажу! Я объясню…
— Идиот! Сумасшедший придурок! Скотина!
Позади раздались быстрые шаги, приглушенные толстым ковром. Валя, продолжая отчаянно рваться из рук Тенгиза, мельком обернулась и увидела Киру. На ее лице были написаны изумление и испуг.
— Что здесь происходит? Валя, это кто? — Кира кивнула на Тенгиза, который при виде нее, нехотя разжал свою железную хватку.
— Это? — Валя отпрянула в сторону, презрительно усмехнулась и проговорила с издевкой: — Это тот самый Тенгиз Теймуразов, о котором ты наслышана! Явился не запылился, собственной персоной.
— Зачем? — не поняла Кира.
— Зовет меня с собой. Забыл, бедненький, как бросил меня с пузом, точно ненужную собачонку.
— Валя! — глухо и умоляюще произнес Тенгиз.
— Что — «Валя»? Разве это не так? Или память отшибло?
— Погоди, Валентина. — Кира поморщилась, как от боли. — Зачем так шуметь? Вас на весь дом слышно.
— А как не шуметь, если он мне руки выламывает? — возмущенно парировала Валя.
— Вовсе я тебе ничего не выламывал! — не выдержал Тенгиз. — Что ты врешь? Подержал только, и все.
— Ага, подержал! Вон, все красное. Теперь синяки останутся. — Валя озабоченно взглянула на действительно вспухшее запястье.
— Но, Валечка, нельзя же так выяснять отношения, — ласково, но твердо проговорила Кира, — криком делу не поможешь.
— А чем поможешь?
— Нужно поговорить. Спокойно, без взаимных оскорблений и упреков. Выслушать друг друга. Это необходимо, чтобы решить все проблемы миром.
— Я не желаю его слушать, — буркнула Валя.
— Напрасно. — Кира подошла к ней, мягко обняла за плечи. — Ведь молодой человек разыскал тебя и приехал в такую даль не забавы ради. У него есть свои соображения. Ты не обязана выполнять его требования, но должна выслушать — так поступил бы на твоем месте любой культурный, воспитанный человек.
Предложение Киры Вале совсем не нравилось. Больше того, оно казалось ей глупым и бессмысленным. Зачем ей снова слушать Тенгиза, если она только что его уже выслушала? Ничего нового он ей не скажет, только время зря тратить и нервы. Нервов особенно жаль. Однако привычка во всем подчиняться старшей подруге одержала верх. «Если Кира так считает, ладно, — решила Валя, — Может, ей и видней».