Прошло минут сорок. За дверью послышались шаги. В комнату вошла Кира, вид у нее был весьма озадаченный, на лбу залегла морщинка.
— Поговорила? — вяло спросила Валя.
Кира молча кивнула и уселась в кресло.
— И что же он сказал?
— Ничего особенного. — Кира обернула к Вале лицо, губы ее растянулись в принужденной улыбке. — Сказал, что ты все выдумала, что он просто загружен работой и у него нет времени на развлечения.
— И ты веришь этому? — Валя скорбным жестом подперла щеку ладонью.
Кира кинула на нее пристальный, долгий взгляд.
— Честно говоря, нет, не верю.
Валя безнадежно махнула рукой.
— Все бесполезно, я так и знала. Вадим ничего тебе не скажет, как ни старайся. Он что-то затаил в себе, какую-то нелепую обиду и…
— Не в этом дело, — перебила Кира, продолжая как-то странно, чересчур внимательно разглядывать Валю, словно собираясь рисовать с нее портрет.
— А в чем?
Кира слегка замялась:
— Не знаю, стоит ли тебе знать об этом…
— О чем? Перестань говорить загадками! — Валя вскочила с дивана и подошла к креслу, в котором сидела Кира. — Давай, говори, не мучай меня попусту, и так сил нет.
— Ладно. — Кира тоже встала.
Они с Валей стояли теперь друг напротив друга, лицом к лицу, только Валя была существенно выше ростом, и Кирины глаза находились на уровне ее подбородка.
— Мне кажется, у Вадима появилась другая женщина, — сказала Кира безразличным, отстраненным тоном.
— Женщина? Откуда? — Валя в изумлении отшатнулась, больно ударившись боком о край стола. — С чего ты так решила?
— Оттуда, куда он ездил. Выслушай меня спокойно, не перебивай. — Кира властно взяла Валю за плечо, почти насильно усадила на свое место. — Я только что была у Вадима в кабинете. Там… стоит фото, которого я никогда прежде не видела.
— Фото?
— Да. Молодая женщина, шатенка, очень недурна собой. Он поставил ее себе на стол. Раньше там всегда стояла фотография Лики. Теперь Вадим переставил ее в шкаф.
Валя молчала, опустив голову. То, о чем сейчас говорила Кира, проливало свет на многое, давало ключ к разгадке. Вот, значит, как все просто и обыденно. У Вадима есть другая. Валя была ему интересна лишь несколько месяцев, а затем захотелось сменить пластинку.
— Это все? — мертвым голосом спросила она Киру.
— Нет.
— Что же еще?
— Стол завален письмами. На конверте штемпель Екатеринбурга. Отправитель не указан, но почерк явно женский.
— Ты хочешь сказать, она… пишет ему? Пишет Вадиму?
— Да. И, по-видимому, каждый день. Во всяком случае, через день точно.
Валю вдруг пронзила догадка. Она с силой сжала ладонью подлокотник кресла.
— Не только пишет. Она еще и звонит.
— Верно, — Кира кивнула, — я тоже заметила.
— Господи, — прошептала Валя, криво улыбаясь, — какая же я дура! Полная идиотка. Бог знает, что воображала себе, а ларчик-то просто открывался.
— Сказать по правде, я в шоке, — призналась Кира. — Не ожидала от Вадика такого. Думала, у него к тебе действительно чувство. Радовалась за него, за Антошку. А теперь что…
— А теперь пусть они сами радуются с этой его… этой… — Валя в сердцах треснула по подлокотнику кулаком и вскочила на ноги.
Внутри у нее все кипело и бурлило от гнева. Подлый предатель! Нет, чтобы прямо обо всем сказать, объясниться начистоту — нужно было мучить ее, морочить голову, смотреть зверем, будто она виновата в том, что ему встретилась другая! Да пропади он пропадом, этот Вадим!
— Знаешь, Кир, я уеду! — Валя гордо вскинула голову, тряхнула роскошной косой.
— Куда уедешь? — удивилась Кира. — А Антошка?
— Ему почти десять месяцев. Может обойтись и без грудного молока.
— Да ты что? — Кира смотрела на нее со страхом и укоризной. — Он же тебя мамой зовет. Не жалко?
— Жалко. — Валя сделала глубокий вдох, чтобы не зареветь в голос. — Жалко! И себя мне тоже жалко! Не желаю больше быть посмешищем.
— Кто тебе сказал, что ты посмешище?
— Сама знаю.
— Тебе ведь некуда идти. Станешь комнату снимать?
— Стану.
— Жилье нынче дорогое, все деньги заработанные истратишь.
— Значит, истрачу. Новые заработаю.
Кира осуждающе покачала головой.
— Таких не заработаешь. Молоко в груди не вечно будет. Кончишь кормить, оно исчезнет понемногу.
— Я много чего умею, не только титькой кормить. Пойду в магазин.
— Ой, Валя, Валя, зря я тебе все рассказала. — Кира сокрушенно вздохнула.
— По-твоему, лучше было меня обманывать? — Валя бросила на нее колючий взгляд.
— Да нет, конечно. Правду все равно не скроешь, — согласилась Кира нехотя.
— То-то и оно.
Валя отошла к окну, прижалась лбом к холодному стеклу. Сердце у нее разрывалось на куски. Как она бросит Антошку? Как сможет просыпаться по утрам и не слышать его нежного, звонкого голоска, не видеть розового, чистого личика, сияющего улыбкой? Как забудет его, ставшего частью ее самой, как забудет этот дом, подаривший ей столько чудесных мгновений, спасший от смертельной тоски, отчаяния и одиночества?
«Все равно придется уходить, рано или поздно, — утешила Валя сама себя, — так лучше раньше, скорей переболит».
Кира за ее спиной молчала, исчерпав, видимо, все аргументы.
«Уеду через неделю, — решила Валя, — а перед этим зайду в кабинет. Погляжу, кто эта краля, на которую он меня променял».
23
Назавтра она пересчитала все свои накопления. Оказалось, что у нее есть немногим более десяти тысяч долларов. «На первое время хватит с лихвой, — приободрилась Валя, — сниму квартиру, начну лечить Таньку, потихоньку подыщу работу».
После обеда она, вместо того чтобы лечь отдыхать, потихоньку от Киры спустилась вниз. Подкараулила, пока Вадим выйдет из кабинета, шмыгнула внутрь, подошла к столу.
Действительно, там стояла фотография в серебряной рамке — красавица, чуть постарше Вали, темноволосая, темноглазая, немного скуластая, как сам Вадим.
Валя долго разглядывала карточку, позабыв об осторожности, о том, что Вадим в любую минуту может вернуться и застать ее здесь за таким занятием. Ее терзали муки ревности.
«И чем она лучше меня? — недоумевала Валя. — Разве что богачка, раз работает в фирме. Значит, для Вадима это имеет значение».
Ей стало еще больней и горше. Она порылась в стопке бумаг на столе и откопала несколько конвертов, помеченных штемпелем «Екатеринбург». Имя и фамилия Вадима были и вправду выведены на бумаге изящным, чисто женским почерком. Лезть в конверт и читать письма Валя не стала, брезгливо морщась, засунула их обратно в бумажную гущу и выскользнула вон.
Шесть дней она жила, как во сне. Кормила Антошку, купала его, переодевала, ходила с ним на прогулку — и одновременно с этим строила планы, как скажет Вадиму о своем уходе. С Кирой они договорились, что будут звонить друг другу, а по возможности и встречаться.
Валя собрала все Вадимовы подарки, аккуратно упаковала их в две большие коробки из-под сапог, заклеила скотчем и велела Кире передать по назначению после ее ухода из дому. Та посмеялась, но обещала выполнить Валину просьбу.
Близилось воскресенье — день, установленный Валей для окончательного объяснения с Вадимом и отъезда. Накануне, в субботу, она в последний раз вышла с Антошкой прогуляться. Теперь, вместо березовой рощицы, они ездили в сквер, расположенный в самом центре городка, возле торгового комплекса. Воздух там был не такой чистый, зато вокруг имелось много интересного, на что стоило посмотреть: новенькие, блестящие автомобили у обочины дороги, яркие рекламные щиты, нарядно убранные витрины магазинов.
Валя катала Антошку взад-вперед по дорожкам, посыпанным мелким, оранжевым гравием, рядом такие же молодые мамаши, роскошно и модно одетые, толкали перед собой коляски с розовощекими, толстыми карапузами.
После неожиданных холодов немного потеплело, и на Вале были брюки и короткая кожаная курточка. Она машинально болтала с малышом, корчила ему смешные физиономии, а мысли ее блуждали далеко, предвосхищая завтрашний день.
Завтра вечером ее уже не будет здесь. Малыш останется с Кирой, потом ему наймут няню. Наверное, он и ей станет говорить «мама». Наверное…
Валя внезапно остановилась как вкопанная. В двух шагах от нее на тротуаре стоял Тенгиз. Он смотрел на Валю и улыбался — точь-в-точь, как тогда, в магазине, в первый день их знакомства.
— Ты? — Валя попятилась назад, потянула за собой коляску. — Что тебе опять надо?
— Выслушай меня, Валечка, дорогая! — Тенгиз быстро шагнул к ней, крепко взял за руку. — Выслушай, умоляю.
— Говори. — Она почувствовала, что не испытывает к нему былой неприязни, напротив, его вид даже вызывал у нее некое подобие жалости.
Тенгиз молча погладил Валины пальцы. Потом, ни слова не произнеся, опустился на колени, прямо на сырой от недавнего дождя гравий.
— Что ты? — испуганно проговорила Валя. — С ума сошел? Встань сейчас же!
— Встану, если только ты согласишься уехать со мной, — непоколебимым тоном проговорил Тенгиз и обхватил Валины ноги в изящных замшевых сапожках.
Прохожие вокруг начали с любопытством оборачиваться. Валя беспомощно кусала губы, не зная, куда деться от стыда.
— Прекрати этот балаган! Встань! — она дернула его за воротник, пытаясь поднять, но Тенгиз не двинулся с места, оставаясь в той же позе.
— Я сказал — не встану. Я жить без тебя не могу, умираю. Хочешь, верь, хочешь, не верь, Валя-Валентина.
— Вот дурак, — жалобно проговорила Валя, с тревогой озираясь по сторонам. — Ну встань же ты, поговорим по-людски. — Она вспомнила, как учила ее Кира: любую проблему можно обсудить спокойно, без оскорблений.
Тенгиз поколебался и поднялся на ноги. Взял у Вали коляску, покатил к ближайшей скамейке. Она послушно следовала за ним.
— Сядь, — велел Тенгиз.
Валя села. Он продолжал стоять перед ней, неотрывно глядя ей в глаза.
— Я люблю тебя. Хочешь, можешь ударить меня за все, что я тебе сделал. Можешь убить. Только не покидай.
«А ведь это судьба, — мелькнуло у нее в голове. — Она дает мне шанс. Я же тоже когда-то любила его. Или думала, что люблю. У нас был ребенок. Только Бог никогда не ошибается, а человек всегда грешен. Прости и да прощен будешь».
— Что ты молчишь? — спросил Тенгиз. В голосе его слышались боль и отчаянье.
— Думаю.
— Правда? — его лицо расцвело в улыбке, глаза зажглись надеждой. — Думай сколько хочешь, сколько угодно. Только не говори «нет». Умоляю тебя, не говори «нет»!
— Куда мы поедем, если я соглашусь?
— Ко мне поедем, ко мне. Я мебель купил, красивую мебель, испанскую. У тебя теперь свой шкаф будет, зеркальный, трехстворчатый. Накупим вещей, будешь, как королева ходить. Да ты и есть королева, Валя-Валентина, краше тебя никого на свете нет.
— А женишься на мне? — холодно спросила Валя.
— Женюсь. Пусть отец хоть удавится от злости! У меня теперь свои средства, мне его денег не нужно.
— Да ладно. — Валя равнодушно усмехнулась. — Мне тоже не нужно твоего штампа в паспорте.
— Ты согласна? Значит, ты согласна?! — Тенгиз сгреб Валю в охапку со скамейки, закружил, осыпая поцелуями ее лицо. — Спасибо Аллаху, счастье какое! Какое счастье!
Она подумала, что он валяет дурака, просто прикалывается смеха ради. Но потом поняла, что Тенгиз все говорит всерьез. Он действительно был в эйфории: как безумный, закатывал глаза, называл Валю самыми нежными и ласковыми словами, какие только можно было придумать, обнимал, тормошил, не обращая внимания на проходящих мимо людей.
— Хватит уже, — испуганно попросила она. — Отпусти меня. А то я решу, что ты психбольной.
— Я без тебя больной, — счастливо улыбнулся Тенгиз, — а с тобой я здоров, как бык. У меня машина там. — Он махнул рукой в сторону стоянки у магазина. — Отвези коляску домой и возвращайся. Можешь даже вещи не брать, мы по дороге домой заедем в универмаг, и все купим. Все, что пожелаешь.
— Что, прямо так, сразу? — заволновалась Валя. — Может, завтра?
— Сегодня. Завтра ты передумаешь.
— Но… я же должна поговорить с Вадимом, объяснить ему…
— Зачем что-то объяснять? Просто отдай ребенка, там же есть эта, как ее…
— Кира. — Валя задумчиво кивнула.
Тенгиз прав. Если решаться, то сразу, не колеблясь и не раздумывая. Прямо сейчас — отвезти Антошку, собрать шмотки, черкнуть Вадиму пару строчек. Или… или вообще ничего не писать, просто передать через Киру.
— Хорошо, — твердо проговорила она, — жди меня здесь, на этой лавочке. Через полчаса я приду.
— Может, мне тебя проводить? Ты только скажи.
— Нет. Не нужно. Я сама.
Она быстро пошла от него по скверу, толкая вперед коляску.
— Пожалуйста, скорей! Я не могу долго ждать! — донеслось ей в спину.
Валя грустно улыбнулась. Почему это происходит сейчас, а не год назад? Тогда она была бы самой счастливой женщиной на свете. А теперь… теперь она знает Вадима, и это мешает ее счастью.
Во дворе коттеджа возился с машиной Леша. Увидел возвращающуюся Валю с малышом, удивленно округлил глаза.
— Что так мало гуляли? Или памперса не хватило? — он весело захохотал, довольный своей остротой.
— Помоги завезти, — коротко бросила Валя, кивнув на коляску.
— Момент! — Леша обтер о колени перепачканные автомобильным маслом руки и поднял коляску на крыльцо.
— Спасибо. — Валя распахнула дверь и тут же увидела Киру.
Та давала какие-то указания стоящей рядом Наталье.
— Что случилось? — испугалась она, глядя на въезжающего в холл Антошку. — Почему вы так рано?
— Можно тебя на пять минут? — Валя цепко взяла ее за руку.
— Конечно. — Кира недоуменно пожала плечами и строго велела Наталье: — Жди меня здесь. Скоро вернусь.
Валя вытащила Антошку из коляски и быстро направилась к лестнице. Кира шла следом, время от времени заинтриговано поглядывая на нее.
— Да что же все-таки произошло?
— Сейчас узнаешь.
Валя зашла в детскую, сняла с малыша комбинезон и шапочку, поставила его в манеж. Затем приблизилась к Кире вплотную.
— Я ухожу.
— Ты же хотела завтра. — Кира смотрела на нее с волнением и тревогой.
— Сегодня. Там, на улице, Тенгиз. Он заберет меня на машине к себе.
— Тенгиз? — Кира отступила от Вали на шаг, недоверчиво поджала губы. — Зачем он тебе? Ты же его больше не любишь.
— Зато он любит меня, — жестко произнесла Валя. — Он только что на коленях передо мной ползал по земле.
— И ты его простила?
— Да, простила. Если вдуматься, то он не так уж и виноват передо мной. Просто боялся отца. Он у него один, мать давно умерла.
Кира покачала головой.
— Это ты сейчас так рассуждаешь. А тогда, когда он бросил тебя…
— Он не бросал. Он просил немного подождать. Я сама виновата в том, что случилось. Сама накрутила себя, побежала на улицу, на ночь глядя. Сидела бы дома, родила бы в срок, и ребенок был бы жив. Все, Кир, я не хочу больше ничего обсуждать. Бери Антошку на себя, а я отчаливаю.
— А как же Вадим? Ты же должна ему сказать.
— Ты все скажешь. В контракте указано, что каждая из сторон может прервать соглашение в любой момент. Вот я и прерываю.
— А как я объясню ему, почему ты ушла?
— Надеюсь, он сам все поймет. — Валя резко развернулась и скрылась в гардеробной.
Вещи ее уже были сложены, оставалось собрать лишь кое-какие мелочи. Все это заняло не более пяти минут. Она даже переодеваться не стала, только вместо блузки, удобной для кормления, надела легкий джемперок.
Кира так и стояла посреди комнаты, словно оцепенев, неподвижно глядя на играющего в манеже малыша.
— Я готова, — тихо проговорила Валя, поудобней устраивая на плече сумку.
Кроме нее в каждой руке она держала по объемистому пакету — это были вещи, купленные за время работы у Вадима.
Кира всхлипнула и вытерла глаза.
— Мне будет тебя не хватать.
— Мне тоже, — дрогнувшим голосом проговорила Валя.
Они обнялись. Кира прижала ее к себе, трижды поцеловала, перекрестила. Потом Валя приблизилась к манежу. Постояла, глядя на Антошку, — тот, не обращая на нее внимания, пробовал на зуб резиновую белку.