— Доброе утро, Мариша. У вас новенькая, гляжу. Как зовут?
— Колесникова, Валентина, — представилась Валя, стараясь говорить хоть и вежливо, но с достоинством, не заискивая.
— Уже работаешь? — сладко осведомилась менеджер.
— Пытаюсь.
— Умница, — похвалила Галина и, покосившись на сосредоточенную Марину, произнесла фальшиво ласково: — Что-то ты хмурая, Мариночка. Не приболела ли?
— Нет, Галина Вячеславовна, все в порядке.
— И голова не болит? — продолжала лить патоку Галина.
— Говорю же, нет.
— Ну-ну. — Менеджер понимающе покивала. — А то, помнишь, третьего дня, когда ты мужчине вместо семисот грамм «ливерной» двести завесила — тогда головка-то «бо-бо» была. Верно?
— Верно, — совсем тихо, себе под нос, буркнула продавщица.
— Вот я и подумала, может, сейчас тоже что-нибудь? А то, вижу, покупательница ушла из вашего отдела недовольная, просто жуть. Как бы жалобу не написала.
Марина уже и не пыталась отвечать, стояла, молча опустив глаза, и теребила подол своего фартука. Вале стало ее ужасно жалко. Точно ведь, стерва эта Галька! Всю душу из человека вынет!
Она уже открыла рот, чтобы сказать что-нибудь колкое, но вовремя опомнилась. Да что ж это с ней! Сегодня утром нагрубила тетке, сейчас собралась ссориться с начальством. Ее ведь даже еще на работу толком не приняли, в любую секунду могут выгнать вон.
Галина между тем, добившись того, чего хотела, а именно полной Марининой подавленности и страха, еще раз медово улыбнулась и отошла от прилавка.
— Слава тебе, Господи! — Марина незаметно перекрестилась. — Значит, она все видела и слышала. Как мы с тобой болтали и как баба та взъерепенилась.
— Да ладно тебе переживать, — попробовала успокоить новую подругу Валя, — увидишь, все обойдется.
— Твоими бы устами да мед пить, — грустно проговорила Марина и подошла к очередному покупателю: — Что желаете?
Вале стало скучно. Прошло уже полтора часа, как она торчит в отделе, а дела настоящего нет. И куда подевалась Зоя Васильевна? Можно уже обслуживать покупателей или надо дальше сидеть, как чурбан, и глазеть на эту пессимистку Маринку?
Не успела она это подумать, как позади раздался знакомый, спокойный голос:
— Вот и я. Заждалась, поди? Как успехи?
Зоя Васильевна стояла рядом с Валей и улыбалась, мягко, по-доброму, чем-то напоминая Нину. Валя тоже улыбнулась в ответ:
— Все хорошо. Могу я поработать самостоятельно?
— Теперь, думаю, можешь. Пройди вот сюда. — Зоя Васильевна вывела ее из угла и поставила между Мариной и другой девушкой, веселой, рыжеватой толстушкой. — Мариша, Вера, следите за новенькой. Пусть она будет у вас на подхвате.
— Проследим! — задорно пообещала толстушка и ехидно подмигнула Вале: — Чего зеваешь? Вон твой покупатель.
У прилавка действительно стоял пожилой мужчина приятной наружности, с седым ежиком волос и добродушным, загорелым лицом.
— Здравствуйте! — в тридцать два зуба улыбнулась ему Валя. — Чего желаете?
— Доброе утро, девушка, — приветливо проговорил загорелый, — мне, пожалуйста, полкило «Краковской», и порежьте, если вас не затруднит.
«Ого, какой!» — с восторгом подумала Валя и, перекинув косу за плечо, весело прощебетала:
— Что вы, конечно, не затруднит. Это же наша работа. Сейчас все сделаем, в лучшем виде.
За ее спиной насмешливо хмыкнула Вера. Валя обернулась, сердито сверкнув глазами.
— Ты что?
— Я ничего. — Та невозмутимо пожала плечами.
— А чего фыркаешь?
— Да это я чихнула. Насморк одолел.
Валя смерила ее уничтожающим взглядом и занялась «Краковской». Через пару минут она с сияющей улыбкой подала загорелому лоток.
— Вот, пожалуйста. Приятного вам аппетита.
— Большое спасибо, — поблагодарил мужчина и, положив колбасу в корзинку, двинулся к соседнему прилавку.
На его месте оказалась молодая, краснощекая женщина. У ее ног вертелся малыш лет четырех, из-за прилавка виднелась лишь его стриженая макушка.
— Девушка, мне «венских сосисок» триста грамм и окорок.
— Нарезать? — с готовностью поинтересовалась Валя.
— Нет, не надо. Миша, не трогай стекло руками, оно может разбиться! — женщина дернула ребенка за рукав.
Тот тут же отчаянно заревел. Краснощекая принялась его увещевать вполголоса:
— Ой, как стыдно! Что тетя о тебе подумает? Вот сейчас она как выгонит нас из магазина!
— Не выго-онит! — орал пацаненок. — Не вы-ыго-онит!!
— Не выгоню, не выгоню, — успокоила малыша Валя, — гляди, какие сосиски красивые, длинненькие. Сейчас я тебе их взвешу и положу в пакетик. А ты их сам понесешь. Хорошо?
Ребенок затих и посмотрел на Валю удивленными, полными слез глазами.
— Хорошо? — еще ласковей повторила та.
— Холосо. — Малыш звучно шмыгнул носом и протянул ручонку: — Давай капет.
— Не капет, а пакет, — засмеялась Валя, — а во-вторых, подожди чуть-чуть.
Она быстро взвесила сосиски и окорок и отдала один сверток матери, а другой ребенку.
— Спасибо, — искренне поблагодарила краснощекая. — Он такой капризуля, хоть вообще с ним в магазин не ходи.
Они ушли. Больше за прилавком никого не было.
— Тебе бы воспитателем работать в садике, — насмешливо проговорила Вера, — смотри, какой у тебя подход к этим соплякам.
— Было бы у тебя трое младших сестер, ты бы тоже имела подход, — сухо ответила Валя.
— А у тебя три сестры? — оживилась Вера.
— Да. Одной десять, а двум младшим по семь.
— Двойняшки? — догадалась Вера и прибавила уже другим, свойским тоном: — Я сама двойняшка. Только у меня брат. На четыре минуты младше.
Валя смотрела на девчонку без прежней настороженности. Честно говоря, она нравилась ей куда больше, чем затюканная, тихая Маринка. За словом в карман не полезет, зато с такими и весело.
— Здесь есть обеденный перерыв? — спросила Валя, чтобы поддержать завязавшийся разговор.
— Есть, но обедают все по очереди, чтобы не оставлять покупателей без обслуживания. А ты поболтать хотела? — проявила проницательность Вера.
— Хотела, — призналась Валя.
Она действительно страстно нуждалась в общении. Шутка ли сказать — со вчерашнего утра ей довелось произнести не более трех десятков слов. Это было невероятно мучительно для человека, который привык стрекотать без умолку и всегда находиться в гуще внимания.
Надежда на общение с теткой отпала у Вали еще вчера утром, и получалось, что магазин отныне являлся для нее тем единственным местом, где она могла наговориться всласть.
— Ладно, — успокаивающе проговорила Вера, глядя на огорченную физиономию новенькой, — не расстраивайся. Успеем потрепаться и во время работы. Тут главное держать ухо востро, чтобы никого из начальства рядом не было. А покупатели и подождать могут, не баре.
Такой подход к делу Валю весьма обрадовал. Она продолжала обслуживать очередь, но теперь ее внимание было равномерно поделено между людьми по ту сторону витрины и Верой, работающей рядом в поте лица. Девушки оживленно, хоть и вполголоса переговаривались.
Оказалось, что Вера — коренная москвичка, причем живет совсем поблизости от дома Евгении Гавриловны, что она в позапрошлом году закончила школу, поступала в торговый, но провалилась. Родители устроили ее в «Надежду», и с тех пор она тут.
— Уходить не собираюсь, — сообщила Вера Вале, — мне здесь нравится. Это пусть Маринка ищет, где покруче, она у нас все мечтает о тридевятом царстве, тридесятом государстве. А нам с Катюшей, — она кивнула на третью девушку, нарезавшую колбасу чуть поодаль, — нам у Муртаза в самый раз. И ты привыкнешь, я же вижу, ты крепенькая, не из нервных. — Вера дружески похлопала Валю по плечу.
Они еще поболтали о том о сем, обсудили личную жизнь, а вернее, отсутствие таковой, и, наконец, сговорились после работы посидеть в баре напротив универсама.
— Я угощаю, — великодушно пообещала Вера.
Валя с охотой кивнула.
Марина, отлично слышавшая всю беседу и явно обиженная на то, что ее по негласному соглашению исключили из компании, с ожесточением орудовала машинкой, время от времени бросая на сослуживиц уничтожающие взгляды.
Незаметно приблизилось обеденное время. Народу в зале прибавилось, у прилавка с колбасами уже теснились, дыша друг другу в затылок, человек пятнадцать, если не больше. Валя и Вера теперь не успевали переговариваться, каждая, едва обслужив одного покупателя, тотчас переходила к следующему. К девушкам присоединилась Зоя Васильевна и еще одна продавщица, рябая, востроносая девица с давно немытыми, сальными волосами. Девицу звали Альбина, говорила она с заметным акцентом. Валя долго прислушивалась и все не могла понять, с каким. Наконец, любопытство ее не выдержало, и она спросила об этом Веру.
— С Карпат она, молдаванка, — пояснила та, — беженцы они, всей семьей сюда приехали. Там у них детей мал мала меньше, вот Альбинка и пашет за всех, чтобы хоть как-то прокормить эту ораву. Мать-то у нее инвалид.
Альбина, почувствовав, что ее обсуждают, нервным жестом пригладила и без того гладко прилизанную голову и втянула ее в плечи. «Небось такая же трусиха, как Маринка», — решила про себя Валя, хотя Альбина почему-то внушала ей больше симпатии.
Она выпрямилась, давая секундный отдых уставшей спине.
— Девочки, — негромко проговорила Зоя Васильевна, — ступайте, перекусите. Сначала ты, Валюта, потом Мариша. Вера, ты пойдешь последней, не возражаешь?
— Ничуть, — беззаботно отозвалась та, хотя Валя отчетливо видела, что она устала не меньше ее.
Сама она была рада сделать передышку — от сосисок и колбас уже рябило в глазах, руки с непривычки дрожали. Валя отошла от машинки, сняла целлофановые перчатки и направилась в подсобку.
— У тебя полчаса, — сказала ей вслед Зоя Васильевна.
Валя кивнула и юркнула за дверь. Первое, что она увидела в коридоре, был старый, венский стул. Он оказался как нельзя кстати. Валя, не раздумывая, плюхнулась на него, с наслаждением вытягивая перед собой измученные трехчасовым стоянием ноги. Есть не хотелось, а вот пить ужасно.
«Посижу чуть-чуть и вскипячу себе чаю, — решила она. — Наверняка тут имеется чайник, а заварку у кого-нибудь одолжу».
Мимо прошел давешний рыжий грузчик, Валера, неся за плечами огромный мешок с картошкой. Увидел Валю, хитро подмигнул.
— Отдыхаем?
— Отдыхаем.
— А чего ж не обедаешь?
— Аппетита нет.
— Не порядок, — усмехнулся Валера, — с такими щечками, как у тебя, аппетит должен быть отменный. — Он приостановился, спустил мешок на пол и деликатно поинтересовался: — Может, у тебя того… средств нет? Так ты скажи, не стесняйся, я тебе займу. С получки отдашь.
— Спасибо, Валер, со средствами у меня все о’кей, — соврала Валя. Ей не хотелось посвящать парня в свои проблемы: пока что он ей никто, ни сват ни брат.
— Ну, как знаешь, — легко согласился тот, снова подхватывая мешок. — А насчет вечерочка не забудь, думай быстрей. А то я другую найду, посговорчивей. — Он засмеялся и скрылся за поворотом коридора.
Валя посидела еще немного, потом зашла в комнату для отдыха, поставила чайник и, позаимствовав пакетик «Пикквика» у обедавшей там кассирши, сделала себе стакан крепкого чаю. Та же кассирша угостила ее бутербродом с сыром, от которого Валя не отказалась, сочтя, что одалживаться у женщины совсем не одно и то же, что у мужика, имеющего на тебя явные виды.
После этого она почувствовала себя бодрой и отдохнувшей и вернулась в зал на пять минут раньше позволенного срока. Марина, лишь только заметила ее, тут же покинула свое место и двинулась в подсобку.
— Ну что, подкрепилась? — с улыбкой осведомилась Вера.
— Вполне, — ответила Валя, умалчивая о том, что ее рацион составил лишь стакан чая с бутербродом.
— Ходила куда-нибудь или с собой еду брала?
— С собой.
— А я в кафешку смотаюсь, — мечтательно произнесла Вера, — тут совсем рядышком отличная забегаловка. За полтинник запросто можно перекусить.
«Ничего себе «за полтинник», — с ужасом подумала Валя, прикидывая в уме, в какую сумму выльется такой ежедневный перекус. За неделю выходило почти четыреста «рэ», а в месяц, стало быть, больше полутора тысяч, почти треть от зарплаты. «Нет уж, — сказала она сама себе, — я и чаем с бутербродом обойдусь. И вовсе незачем быть такой пампушкой, как эта Верка».
— О чем задумалась, Валентина? — мягко спросила Зоя Васильевна. — Устала?
— Нет.
— Тогда работай. Вон, очередь ждет.
Валя кивнула и поспешила к очередному покупателю.
К концу дня у нее немного болела голова, но в целом она чувствовала себя сносно. Они с Верой повесили в шкаф форменную одежду, вместе зашли в секретарскую, забрали Валин паспорт, новенькую, пока что совершенно пустую, медкнижку и, как и договаривались, пошли в бар.
Верка заказала два лимонных коктейля и пачку соленого миндаля. Девушки устроились за уютным столиком возле окна. Напротив сидела какая-то изрядно подвыпившая компания, в основном парни лет двадцати-двадцати пяти. Была среди них и пара девушек, довольно потасканного вида, беспрестанно дымивших сигаретами. Глядя на них, Вера тоже достала пачку «Кента» и зажигалку.
— Ты куришь? — спросила она Валю, с видимым удовольствием делая глубокую затяжку.
— Нет. А ты разве куришь? — Валя с удивлением глядела на подругу: за весь день она ни разу не заметила, чтобы в руках той была сигарета.
— В том-то и беда, — с сожалением ответила Верка, — у нас в зале курить запрещено. Приходится дожидаться перерыва. — Она сморщила скорбную мину и тут же хитро ухмыльнулась: — Правда, я все равно пару раз за день убегаю, когда никто не видит. Сегодня вот только с тобой заговорилась и время упустила. Ты попробуй, хорошие сигареты. — Вера протянула Вале пачку.
Та нехотя взяла сигарету, прикурила от Вериной, вдохнула в себя едкий, горьковатый табачный дух.
— Неужели никогда не баловалась? — изумилась Вера, глядя на то, как Валя давится кашлем.
— Мне мама не разрешала, — виновато призналась та.
— Подумаешь, «мама»! — Вера презрительно подняла вверх аккуратный носик. — Давай учись, а то будешь, как белая ворона.
— Научусь, — пообещала Валя, мужественно глотая дым.
— Вот, уже лучше, — одобрительно произнесла Вера, потягивая из трубочки коктейль.
Они просидели минут сорок, беспечно болтая о всякой всячине. Потом вдруг Верка спросила безо всякого перехода:
— Скажи, тебе нравится вон тот брюнет?
— Какой? — слегка опешила Валя.
— Ну вон сидит, справа, — Вера кивнула на одинокого мужчину за столиком неподалеку. — По-моему, он классный. Пожалуй, я с ним познакомлюсь.
— Как, прямо так, сразу? — не поверила Валя.
— А чего церемониться? — захохотала Вера. — Смотри, малышка, как это делается. — С этими словами она встала из-за столика и, виляя бедрами, направилась к незнакомцу.
Валя с любопытством наблюдала за тем, как Верка идет, как небрежным, царственным жестом отодвигает свободный стул, садится, вальяжно откинувшись на спинку и с вызовом глядя на незнакомца. Издалека ей был хорошо слышен их разговор.
— Приветик, — произнесла Вера вибрирующим, грудным голосом.
Брюнет посмотрел на нее с иронией.
— Здравствуй, коли не шутишь. — Тон его был лениво-снисходительный, движения замедленными и расслабленными — чувствовалось, что он прилично выпил, однако, очевидно, умел держать себя в руках.
— Не шучу. — Вера игриво заглянула ему в лицо, — Потанцуем?
— Я не танцую. — Мужчина равнодушно пожал плечами.
— Тогда угостите даму коньяком, — нахально потребовала она.
— Это можно. — Брюнет плеснул из полупустой бутылки в свою стопку и пододвинул ее Верке: — Пей.
«Неужели она выпьет?» — Валю передернуло от омерзения.
Верка, однако, как ни в чем не бывало, выдула стопку до дна.
— Ты здесь одна? — В глазах мужчины зажегся наконец интерес.
— С подругой. — Вера кивнула на столик, за которым осталась Валя, и незаметно подмигнула ей.
— Что ж это она скучает в одиночестве? — удивился мужик. — Непорядок. Зови ее сюда.
— Да она не пойдет, — засмеялась Верка, — слишком скромная.