— Но почему вы расстались? И сейчас общаетесь, как кошка с собакой…
— Если честно, расстались из-за такой ерунды, — призналась Царева. — Ничего страшного не произошло… Просто меня всегда напрягало желание Ярика стать популярным. Он все время тянулся к крутым ребятам, а они откровенно над ним ржали. И мне было за него обидно. Подростком Елизаров был очень нескладный и даже карикатурный. Длинный, худой, в очках и брекетах… Это с годами он возмужал, окреп, стал посещать спортзал. Кожа с возрастом стала лучше, шмотки моднее. Представляю, как стали кусать локти все эти дуры из школы, которые до этого потешались над ним…
Ксеня со злорадством захихикала, а затем продолжила свой рассказ:
— Отлично помню его в самом начале своих изменений. В один день он пришел ко мне и похвастался, что его пригласил на какую-то закрытую вечеринку один перец из параллельного класса. Ярик всегда стремился попасть к ним в тусовку. Он и меня попросил с ним прийти, но я отказалась. Потому что это тупость — дружить с людьми, которые практически все школьные годы над тобой насмехались. А потом случилось самое страшное…
— Дай угадаю? — подала голос я. — Ярослав предложил и тебе измениться?
— Ага!
— О-о-о, — протянула я, зная упертую гордую Цареву.
— Этим он меня еще больше выбесил. Я вдруг начала его не устраивать. Должна была быть ему под стать. Это все влияние его дурацких новых дружков… К тому же, для Ярика всегда было важно общественное мнение. Особенно в то время, когда нам было по шестнадцать-семнадцать лет. Тогда мы в первый раз крупно поругались. Я сказала, что таким мне Ярослав совсем не нравится. Он поменялся не только внешне и может проваливать в свою «золотую» компашку, тем более, у меня есть на примете новый парень…
— Петька?
— Угу. Ну, это я так, сгоряча ляпнула. А Елизаров, к моему разочарованию, сам обиделся и долго бегать за мной не стал. Да, и превращаться обратно в старого-доброго Ярика тоже не желал. Уже потом я узнала, что он начал встречаться с другими девчонками. Знаешь ли, вошел во вкус, — горько усмехнулась Царева. — С теми самыми, которые бы раньше над ним только поржали. И пофиг ему, что я полюбила его таким, какой он есть…
— Ярослав начал встречаться с другими девчонками…
— А я так и не нашла человека, который бы меня заинтересовал так же сильно, как и Елизаров.
— Но ведь тогда можно было пойти на какие-то компромиссы? — осторожно начала я.
— Да, конечно, можно! — заверила Царева. — Но мы были такими обиженными и злыми друг на друга. Я — из-за того, что Ярослав так быстро отказался от наших отношений. Яр дулся на меня, ведь я не поддержала его… В общем, вот так… Родители наши потом реже встречаться начали, потому как прежние добрые посиделки превращались в скандалы. Вот так намолчимся, обиду в себе выносим, а, встретившись, «нагавкаться» друг на друга не можем…
— Ты бы хотела наладить с ним хотя бы дружеские отношения? — спросила я.
— Наверное, — вздохнула подруга. — Да, хотела. Но мы оба слишком упрямые…
Ксеня замолчала. Затем раздалось какое-то шуршание. Краем глаза я заметила, как подруга запихнула в рот сигарету и щелкнула зажигалкой.
— Царева, ты с каких пор куришь? — зашипела я.
— Вот скажи, Горошкина, — затянувшись, спросила Ксеня. — Почему я такая дура? Уже все от меня сбежали…
— Дура, — просто ответила я, забирая у Ксени сигарету. Попробовала затянуться сама и громко закашлялась. — Фу, гадость какая!
Я, поморщившись, отдала сигарету обратно.
— Я, честно, и Грохольскую из тебя сделала, пытаясь повторить успех Ярика. Чтоб получилось наверняка, — проговорила Ксеня. Затем подруга забубнила как по учебнику: — Доказано, что мозгу требуется от девяноста секунд для того, чтобы влюбиться. При этом ключевыми фактором привлекательности являются сигналы тела…
— Ксень? — поморщилась я.
— А?
— Заглохни, пожалуйста, со своим экспериментом, — сердито проговорила я. Хватит уже, наэкспериментировались.
— Конечно-конечно! — смутилась Ксеня. В этот момент во дворе кто-то начал пускать салют. Разноцветные огоньки едва долетали до нашего этажа. Царева приподнялась на локте и проговорила: — Кто ж фейерверки в воскресенье устраивает?
— А знаешь какой фильм я вспоминаю всю эту неделю? — спросила я у Ксени, глядя на пролетающие за окном красные горящие блестки. — Ну, в образе Грохольской…
— Какой же?
— «Москва слезам не верит». Потому что сколько ни притворяйся, лучше, чем есть, не станешь.
Неожиданно для самой себя я всхлипнула.
— Горошкина, ну ты чего? — испугалась Царева. — Прости, пожалуйста! Ну, хочешь, я все книжки по психологии выброшу? Да к черту эксперименты! Сожгу эти книжки вообще! Хочешь?
Я отрицательно замотала головой, пытаясь согнать застилавшие глаза слезы.
— Просто понимаю, что все подошло к концу! — проговорила я. — И вот тут, слева под ребрами… почему-то стало так тоскливо.
— Хочешь чайку? — снова смутившись, предложила Ксеня. — Крепкого, с сахарком? Я пойду чайник поставлю!
Царева вскочила на ноги и убежала в комнату. А я осталась лежать на балконе под громкие залпы салюта. На том самом пледе, на котором несколько дней назад мы с Димой впервые поцеловались. Все это было нечестно. Мы просто играли, блефуя. Я шмыгнула носом и вытерла слезы, которые текли по вискам. Все в этой жизни можно пережить. Правда, перед этим хорошенько наревевшись.
Глава 18
Дима
В город мы вернулись вечером в понедельник. Я первым вышел из машины и вдохнул свежий воздух. Тут же раздался растерянный голос мамы:
— Надо же, действительно, добрались до дома за три с половиной часа…
— Я же говорил!
— Это потому что ты был за рулем. Дмитрий Григорьевич, куда вы все время так гоните?
— Трасса была пустая, — проговорил я, глядя на маму поверх автомобильной крыши, — тем более, скоростной режим я не нарушал.
— Вряд ли ты так спешишь на подготовку к завтрашнему зачету…
Я в это время как раз бросил взгляд в сторону соседнего дома.
— Слушай, я уже у ба достаточно подготовился к зачету, — поморщился я. Особо делать загородом с родней было нечего. Еще и без телефонной связи. Волей неволей пришлось засесть за учебники. — И ты права, спешил я не на подготовку…
На протяжении этих двух дней все мои мысли занимала Алена. Это какое-то наваждение. Закрывая глаза, я видел ее перед собой. В моих воспоминаниях девушка всегда смеялась. И, кажется, даже ее звонкий смех остался в моих ушах. Я вспоминал наше последнее свидание. Как Алена вышагивала по высокому бордюру, приговаривая: «Это так круто, Дима, быть собой! И никого из себя не строить…». Я решил сегодня во что бы то ни стало вывести Грохольскую на откровенный разговор. Хватит мне валять дурака и обманывать девушку, которая мне безумно нравится. Всю дорогу, вцепившись руками в руль, я обдумывал, как лучше признаться во всем Алене. Не знаю, что там было у нее в прошлом, кто ее так обидел, но надеюсь, что моя ложь не причинит ей сильного зла. Потому что мои слова по поводу влюбленности — чистая правда. Отныне я хочу быть искренен с Аленой. Всегда. Она этого заслуживает, как никто другой… И, в конце концов, никого из себя не строить, действительно, круто. И быть собой мне тоже всегда нравилось.
— Дим? — негромко позвала меня мама. — Ты о чем задумался? Мы идем домой?
— Сейчас, только покурю…
Мама укоризненно покачала головой, но ничего на это не ответила. Прошло то время, когда я прятался от нее.
— Давай-ка ключи от моей машины…
Я бросил маме ключи, она их тут же ловко поймала.
— Ужин разогреть? — спросила она напоследок.
— Спасибо, за эти дни наелся на всю жизнь вперед, — рассмеялся я. — И мы же заезжали по пути в МакАвто…
Когда родительница уже подходила к подъезду, я выкрикнул:
— Может, к Ярику еще сегодня заскочу… Не теряй!
— Ты словно кот, который гуляет сам по себе, — по-доброму проворчала мама. — Ладно, я домой. Не знаю, как тебя… А меня дорога утомила.
Когда она скрылась в подъезде, я, закурив, отправился к соседнему дому. Обогнув его, задрал голову вверх. Стал высчитывать шестнадцатый этаж. На большой панорамной лоджии в этот поздний час было темно. И почему-то от этого стало так тоскливо. Я курил, задрав голову, и продолжал заглядывать в чужие спящие окна. Внезапно у Алены зажегся свет. Я улыбнулся. Так соскучился… Она даже не подозревает, насколько я сейчас близко от нее. Конечно, немного волнительно перед предстоящим разговором. Но Грохольская должна понять меня. Черт возьми, мы же на одной волне! Мы родственные души! Должна понять! И поймет… Я выбросил окурок и решительно взбежал на крыльцо.
Без труда проник в подъезд и поднялся на шестнадцатый этаж. Сердце бешено стучало. То ли от волнения, то ли от того, что сейчас я вновь встречусь с Аленой. Обниму, поцелую ее… Я нажал на кнопку звонка. Тут же раздался громкий пронзительный лай. Странно, откуда здесь взялась собака?..
Дверь какое-то время не открывали. Может, Алена не одна? Например, с родителями… И это их пес сейчас истерично тявкает за дверью?
Наконец, один из замков щелкнул. А я уже собирался уходить, думая, что Алена не хочет меня знакомить со своими родственниками… Дверь распахнулась, и на пороге возникла высокая блондинка с маленькой собачкой подмышкой. Кажется, это порода чихуахуа. Хотя я толком не разбираюсь. Собака продолжала звонко заливаться лаем. Тут девушка громко шикнула на пса и тот, наконец, умолк.
— Вы курьер? — спросила она, внимательно оглядывая меня.
— Курьер? — переспросил я. Кто она такая? Может, сестра Алены? Хотя они совсем непохожи…
— Да, я жду вечером курьера, — кивнула девушка.
— Понятно, — ответил я.
Блондинка снова непонимающе кивнула, ожидая объяснений. Я кивнул в ответ. Она снова кивнула. Что за фигня? Кажется, я ошибся этажом… Покосился в сторону лифта. Но нет, рядом на стене красовалась цифра «16». И расположение квартир то же…
— А Грохольская… — начал я.
— Кто-кто? — нахмурилась девушка.
— Гм, Грохольская! — повторил я. — Разве она не здесь живет?
Девушка тут же застенчиво улыбнулась:
— Молодой человек, видимо, вы ошиблись! Корпусом, этажом, квартирой… Но тут никогда не было и нет никакой… простите, как вы сказали?
— Грохольская, — назвал я фамилию Алены в третий раз.
Блондинка отрицательно помотала головой.
— Первый раз слышу! Здесь есть только я! И Финик! — она кивнула на примолкшего на руках пса. — Меня, кстати, Настей зовут!
Девушка вновь улыбнулась.
— Очень приятно! Дима! — задумчиво отозвался я. — Кажется, действительно, ошибся. Всего доброго! Простите за беспокойство!
Я развернулся и пошел к лифту. Чувствовал на себе озадаченный взгляд блондинки. Почему-то она так и осталась стоять на прежнем месте, пока я не вошел в лифт. Перед тем, как железные створки сомкнулись, я встретился взглядом с Настей. Девушка, усмехнувшись, помахала мне напоследок и закрыла за собой дверь. Я все-таки успел разглядеть золотую трехзначную цифру. Нет, это точно квартира Алены. Тогда что происходит?
В лифте связь не ловила. Я вышел на улицу и попробовал вновь дозвониться до Грохольской. Но абонент был вне зоне доступа. Это шутка такая? Моя девушка решила меня разыграть? Успела сменить место жительства и номер телефона? Но почему? Что такого могло случиться всего за два дня? Почему Алена не берет трубку? И что, черт возьми, в квартире Грохольской делает незнакомая блондинка Настя и ее чихуахуа? Столько вопросом и пока ни одного ответа…
Я еще несколько раз попытался дозвониться до Алены, но все было тщетно. Со злости пнул пустую урну. В тихих сумерках раздался противный звяк, затем откуда-то издалека донесся лай уличных псов. Потом все, как по волшебству, резко замолкло. Только машины продолжали шуршать со стороны проспекта.
Ненавижу, когда случаются такие вещи, которым я не могу найти никакого объяснения. Все это походит на какой-то развод… Очень несмешной развод. Я набрал номер Ярика.
— Да, привет, — отозвался друг. — Ты уже вернулся?
— Ты где?
— Я в «Черемухе», — тут же ответил Ярослав. — Вообще не планировал, но отец просил подъехать, кое-что уладить с бухгалтерией…
— Ну, ты уладил? — усмехнулся я.
— Ага. Потом решил ненадолго тут остаться! — Ярик замолчал. На фоне играла музыка, и как обычно слышался смех. — А ты че не в духе?
— Да, есть тут причина…
— Подвалишь?
— Ну!
— Жду, мой котик! — рассмеялся Ярик. — Поплачься мне в жилетку…
Я вышел на широкий проспект и без труда поймал машину. По пути отправил Алене пару сообщений, но они, кажется, так и не дошли до адресата. Во мне смешались сразу несколько чувств: и неизвестность, и раздражение… и страх. А если с ней что-то случилось?
В «Черемухе» Ярослав сидел за нашим дальним столиком в окружении нескольких знакомых парней и девчонок. Правда, у Елизарова был такой отрешенный вид, что, кажется, он не замечал ничего вокруг. И впервые за долгое время не принимал участие в общем веселье. Их всех за эти два дня подменили что ли? Яр сидел в белой выглаженной рубашке и задумчиво пялился в столешницу, в то время, как остальные рядом с ним что-то бурно обсуждали. Будто завтра никому не нужно было в университет на пары…
— Ты чего такой нарядный? — улыбнулся я Ярику после того, как поздоровался со всеми остальными. — Над бухгалтерией корпел?
— А? — не сразу отозвался Ярослав.
Я сел напротив и, наклонившись, спросил:
— С тобой все в порядке?
— Ага… — настороженно ответил Ярик. — А с тобой?
Я неопределенно пожал плечами.
— Нет, — ответил я. — Все-таки со мной не все в порядке. Со мной происходит какая-то хрень…
— О чем ты?
— Алена пропала!
Ярослав, поморщившись от слишком звонкого девичьего смеха со стороны, быстро спросил:
— В смысле пропала?
Я пересказал другу все, что произошло со мной сорок минут назад. Как я решился открыть Алене правду, но в ее квартире меня встретила какая-то незнакомая блондинка с маленькой собачкой подмышкой.
— Причем, девушка говорит, что слышит о Грохольской впервые в жизни… — заключил я. — Что это, Яр? Розыгрыш такой?
— Как ты сказал, зовут ее собаку? — спросил Ярик.
— Финик! — обескураженно ответил я. — Блин, ты что издеваешься? Какое это имеет значение?
— Я собираю все, что может пригодиться для следствия, — со смехом сказал Ярослав.
— Знаешь, по-моему, ты просто идиот! — доверительно сообщил я. — Серьезно, где мне теперь ее искать? Не удивлюсь, если она учится на такого же филолога, как я на программиста…
Хотя вопросы про творчество Стендаля из воздуха не возьмутся. Вряд ли в этом глобальном розыгрыше надо мной замешен весь университет…
— А… телефон? — спросил Ярослав.
— Трубку не берет, — ответил я, снова уткнувшись в горящий экран. Набирал новое сообщение для Алены, чувствуя, как Ярик внимательно смотрит на меня. Поднял глаза, и тут же встретился взглядом с другом. Елизаров кивнул мне на выход.
— Ты что-то знаешь? — быстро спросил я.
— Здесь слишком шумно! — ответил Ярик. — Выйдем на улицу?
Мы выбрались из-за стола, потревожив всю компанию. На улице я уселся на крыльцо и вытянул ноги. Я ничего не понимал. Еще голова с дороги гудела. Ярослав стоял рядом, с задумчивым видом пялясь на горящий неподалеку уличный фонарь. Серьезно, для чего он напялил сегодня эту белую рубашку и брюки со стрелками?
— Значит, она с тобой так и не поговорила? — спросил вдруг Ярик.
— Ты это о чем? — тут же насторожился я. Отлично, кажется, я последним узнаю все новости.
— Значит, она все-таки испугалась? — задумчиво задал новый вопрос Ярослав. Но не мне, а куда-то в пустоту.
— Твою мать, Елизаров, я так и знал, что ты с самого начала во всем этом замешан…
— Тихо-тихо! — примирительно поднял руки Ярик. Несколько секунд он будто что-то обдумывал. Затем вздохнул: — Ладно, раз дело приняло такой оборот… Я тебе сейчас все расскажу! Знаю я, где искать твою Грохольскую…