— М, нет! Так дело не пойдет! — не согласился Ярик. А меня уже как обычно охватил азарт.
— Ладно, тогда ты проспоришь мне желание, — решил я. — Которое, клянусь, не будет связано со Светой! — тут же добавил пискляво: — И в «Баскин Роббинс» сводишь.
Ярослав сердито посмотрел на меня:
— Ты все-таки такой дурак! Ладно уж…
Друг тут же быстро вышел из комнаты, а затем вернулся с большой дорожной сумкой.
— Куда поехал? — поинтересовался я.
— Ты поехавший, а у меня тут старые шмотки хранятся… Со времен школы. Мать ничего не выбрасывает…
Ярик принялся доставать из огромной сумки какие-то безмерные футболки с изображенными на них героями из анимэ или нелепыми «юморными» надписями. Широкие джинсы с карманами, неприметные водолазки… Я вытащил из кучи одежды большой оранжевый свитер с вышитым солнцем в темных очках.
— Ты серьезно все это носил? — веселился я.
— Прекрати ржать! Бабуля сама связала…
— Видимо, все чувство стиля досталось твоей сестре…
— Я и сейчас без нее шмотки не выбираю, — признался Ярик. — Вот в этом свитере завтра и пойдешь…
— Это слишком жестоко, — серьезно сказал я. — Мне не то что номер телефона не дадут… а в «дурку» заберут.
— Тебе давно там самое место! — расхохотался Ярик. — Водолазки тебе точно не подойдут… Ты подкаченный для них. Я в школе вообще в зал не ходил!.. Так! Вот то, что нужно!
Ярослав вытащил черную футболку с крупной белой надписью «I’m virgin» и кинул мне ее в руки.
— Классика! — рассмеялся я. — Теперь понимаю, почему тебе раньше девчонки не давали… номера телефонов.
— Светка, шутница, на шестнадцатилетние подарила, — поморщился Ярик. — А я как бы вообще за шмотки не заморачивался. К тому же, немецкий в школе учил…
Подобрав мне самый нелепый в мире наряд, Ярослав критично осмотрел меня. Затем демонстративно зевнул. Я последовал его примеру. На улице уже рассвело.
— Слушай, ну рожу-то твою смазливую не спрячешь, — покачал головой друг. — Погоди! Я сейчас…
Ярослав снова вышел из комнаты и вернулся с очками в старомодной металлической оправе.
— Мама в начале нулевых носила, для солидности. Они «пустышки», бери! Для одного дня, чтобы попросить телефончик, сойдет.
Я надел очки.
— Круто! И волосы еще тебе гелем залижем. Нормальный из тебя додик получится… В роль ты вживаться умеешь. Нужно только придумать, где тебе гламурную девчонку встретить. В клуб все равно не пустят в таком виде…
— Завтра… вернее уже сегодня суббота. Что делают интересующие нас девчонки по выходным? — сказал я.
— В магазы за шмотками ходят? — оживился Ярик. — Точно! Пойдем в самый крупный торговый центр, там к кому-нибудь и подкатишь…
Ярослав в предвкушении потер руки.
— Ты похож на большую муху, которая села на… — начал я.
— Заткнись и готовь денежки, клоун! — отозвался Ярослав. — Скоро пойду тратить штуку баксов… И по такому торжественному случаю надену свои новые «Джорданы».
— Если что, я люблю кленовое с грецким орехом, — посчитал нужным сообщить я. — И готовься кукарекать на свидании с очкастой Царевой, на которое пойдешь после того, как на груди набьешь ее портрет…
— Чего-чего? — возмутился Ярик. — Это и есть твое желание? Ты сейчас сам закукарекаешь…
Мы стали лениво переругиваться. В какой-то момент мне надоело спорить. Дико захотелось спать. Я пытался уснуть, ворочаясь в кресле-мешке, с мыслью о том, что заключать пари с похмелья в полседьмого утра — не самая удачная идея. В это время Ярослав уже храпел лежа на своей кровати, заваленной безвкусными вещами из его прошлой несчастливой жизни.
Глава 3
Алена
Петька передал мне под столом еще одну чесночную гренку. В тайне от Царевой. Я в знак благодарности с силой пнула друга ногой. Петя сделал страшные глаза, что, наверное, означало: Горошкина, ты ужасный человек! И больше от меня ничего никогда в жизни не получишь…
Я тяну гренку ко рту. Она такая теплая, хрустящая… Конечно, от меня потом за версту будет разить чесноком. Ну, и что? Что ж мне целоваться что ли с кем-то?
Внезапно я встречаюсь взглядом с симпатичным парнем. Почему-то не могу рассмотреть его лицо как следует… Сердце бешено стучит где-то в горле, и в голове совсем немного шумит. Может, это от мартини? Я вижу только его глаза. Карие. Очень глубокие. Бездонные.
Этот парень подходит к нашему столику и, нагнувшись к моему лицу, негромко произносит:
— Ты пахнешь, как любовь. Ты сумасшествие с первого взгляда.
— Что, простите? — переспрашиваю я. Во рту пересохло. — Это вы мне?
— Ты пахнешь шоколадом. Пахнешь, как цветы… — продолжает парень, не отводя от меня взгляд. И я таю, как ванильное мороженое, которое в сорокоградусную жару оставил на скамейке какой-то непутевый ребенок.
— Пахнешь, как мечты воплощаемые с нуля. Пахнешь, как желание — чистое животное желание…
— Прошу, не останавливайтесь! — говорю парню, позабыв даже о жирной вкусной гренке в руках.
— Но ты пахнешь на шестнадцать. Ты, как первое свидание…
Внезапно парень начинает исчезать. Прямо на моих глазах становится полупрозрачным.
— Эй, здрасте приехали! — возмущаюсь я. — Вы куда это? А дальше?..
А дальше я понимаю, что это был всего лишь сон. И парень проговаривал слова из песни, которая стояла на звонке. Трубка, вибрируя на полу около кровати, продолжала скандировать:
— Ты пахнешь так, что ты пьянишь. Пахнешь, как незабываемый движ…
Я схватила телефон и сердито гаркнула:
— Слушаю!
— Ой, Горошкина! — тут же отозвалась Ксеня. — Ты че так орешь? Не в духе что ли? Спишь?
Чувствую, как щеки горят от смущения. Это после странного, но очень приятного сна.
— Конечно, сплю! Суббота! Как бы выходной!
— Как бы выходной, значит? А про пари наше ты не забыла? Мы ж договаривались с самого утра подготовку начать! Быстро дуй в квартиру Насти!
Ксеня так быстро трещала, что и слово мне не давала вставить.
Я откинула одеяло, подошла к окну и открыла жалюзи. Тут же в комнату проник ласковый солнечный свет. Во дворе ни единой души. Конечно, все нормальные люди в выходной отсыпаются… А мне тащиться на эту каторгу. Хотя погода вроде хорошая. Располагает к утренним прогулкам по пустому городу.
— Ты слушаешь меня вообще? — возмутилась Ксеня. — Уже скоро стилист-визажист придет…
— Визажист? — ахнула я. — Стилист? Настоящий?
— Нет, надувной! — продолжала сердиться Ксеня. — В Роспечати купила за семьдесят рублей! Можно его с собой в бассейн брать…
— Какая ты шутница, Царева! Отключаюсь!
Я нажала «отбой» и отправилась в душ. Родители еще спали. Выйдя из ванной, столкнулась в коридоре с папой.
— Куда это ты с утра пораньше? — спросил отец. — Кофе будешь?
— Мне с Ксеней встретиться надо, по магазинам пройдемся!
Папа с подозрением посмотрел на меня. Вообще я обычно не питаю особую любовь к шопингу. Особенно в выходные, когда все магазины заполнены толпами покупателей.
— А, ну давайте!..
Я прошла в свою комнату. Так. Я настроена решительно на то, чтобы перевоплотиться в Грохольскую — «девушку из высшего общества». Подкатила стул к платяному шкафу и на свой страх и риск потянулась к самой верхней полке. Оттуда достала обувную коробку. В ней лежали бежевые лакированные лодочки, которые я надевала один раз на выпускной. Только на торжественную часть. После, конечно же, переобулась в любимые кеды. Самое время картинно сдуть пыль с коробки и научиться сносно ходить на каблуках. Иначе никак…
Родители завтракали, когда я приковыляла на кухню. Мама застыла с чашкой кофе в руках. А папа даже жевать бутерброд перестал.
— Ну че? Как я вам?
— Отличный след от подушки на щеке, дочь! — похвалил папа.
— Спасибо, конечно, но я о туфлях…
— Тогда ты мне напоминаешь мима на ходулях… — папа рассмеялся.
Мама уставилась на мои ноги.
— Аленушка, а чего это ты? — спросила озадаченно она.
— Ксеня мне бросила вызов! Я должна проходить на них целый день!
— Ох, уж эти ваши вызовы… — покачал головой папа. — Когда с Ксенией своей повзрослеете? Смотри, ноги не переломай!
— Да уж как-нибудь… — пропыхтела я, потянувшись за сырником.
На улице меня встретило утреннее теплое солнышко. Я посмотрела на голубое глянцевое небо и улыбнулась. Какой ясный денек! Красота! И небывалая тишина вокруг. Только птички весело о чем-то поют, и свежая листва над головой шелестит…
Я решила доехать до Настиного дома на трамвае. А то сотру все ноги. Ведь мне предстоит такое ответственное задание! Я почувствовала себя агентом под прикрытием. Даже важно водрузила солнечные очки на нос. Правда, из-за них же едва не попала под колеса велосипеда, которым управлял подросток. Почему эти наглые дети не учатся с утра, а на великах гоняют как сумасшедшие? Я вскрикнула и шарахнулась в сторону кустов. И на этих чертовых каблуках чуть ноги не переломала, как и предсказывал мой дорогой папенька…
— Куда пр-решь? — рявкнула я. Пацан тут же затормозил и уставился на меня.
Стоп-стоп-стоп. Еще вчера вечером Ксеня сообщила мне, что игра началась. И мы даже звякнули в честь этого бокалами. Я и туфли с утра на каблуках нацепила. Все-таки Элен Грохольская бы так не отреагировала. Она девушка воспитанная, сдержанная, многогранная…
— Мальчик, а ты почему не в школе? — как можно миролюбивей поинтересовалась я.
— Чего-чего? — басом ответил мне подросток. — Да пошла ты!..
— Ну, знаешь, козявка зеленая! — задохнулась я от возмущения. — Сейчас я тебе…
Я нащупала изящной лодочкой огромный сук и нагнулась, чтобы поднять его с земли. Сейчас запущу палкой в этого грубияна! Пацан, весело звякнув велосипедным звонком, тронулся с места и что есть мочи закрутил педали. А я словно первобытный человек с палкой в руках поковыляла за школьником. Ну, точно! Австралопитек на шпильках. Так и пробежала пару десятков метров с дубинкой наперевес. Вспомнив, как выглядит иллюстрация, на которой изображен эволюционный путь человека, я решила, что все-таки пора и мне остепениться. Выбросила палку в ближайшие кусты, поправила кофточку и поцокала в сторону трамвайных путей.
От остановки до высотного красивого дома я еле плелась. Не удивлюсь, если стилист-визажист успел прийти и, не дождавшись меня, уже уйти. В кедах бы я в два счета добежала до нужного подъезда, а тут…
Я зашла в просторную светлую парадную, миновала спящего консьержа, которого даже не разбудил неуверенный стук моих каблуков, и проскользнула в лифт. Пока поднималась на шестнадцатый этаж, внимательно рассматривала себя в красивое большое зеркало в золоченой раме. Да уж, от «мадам Грохольской» у меня только туфли на шпильках. Заспанная, не накрашенная. Не до конца высушенные феном волосы впопыхах стянула резинкой. Я показала своему отражению язык. Да, Горшкина я, Горшкина! Какая девушка из высшего общества? Что смеяться-то?
Дверь мне открыла высокая голубоглазая блондинка. Я сначала решила, что ошиблась квартирой.
— Ты — Алена? — строго спросила меня девушка, словно была моим новым учителем, а я — опоздавшим провинившимся учеником.
— Ну… да!
— Опаздываешь, Алена! — покачала головой блондинка. Ну, все! Ругать будут! Но незнакомка вдруг просияла: — Молодец! Эффектную девушку грех не подождать!
Точно! Это же из Сэлинджера: «Если девушка приходит на свидание красивая — кто будет расстраиваться, что она опоздала? Никто!». Вообще-то я не люблю опаздывать, считаю это неуважением… Так уж сегодня получилось. Но делать это нарочно, чтобы кто-то «потомился» в ожидании королевишны Горошкиной?.. Ну-ну!
И блонда сказала «эффектную». Что-что, а вот этот эпитет точно не про меня! Или эта особа и есть тот самый визажист «из Роспечати», которым хвалилась Царева? Судя по ее боевому раскрасу в субботу утром, так оно и получается…
— Что ж ты все стоишь на пороге? — блондинка схватила меня за запястье и практически силой затащила в светлую просторную квартиру. Я, цепляя шпильками мраморный пол, залетела в холл.
— Милые туфельки, — кивнула на мои ноги блондинка.
— Спасибо! — искренне отозвалась я.
— Кожзам?..
Я мысленно запыхтела от возмущения. Да кто она такая? Даже не удосужилась представиться! Зато понты стоит гнет…
— Как ты уже поняла, я — Алена… Горошкина! — решила первой представиться я.
— Я знаю, Алена Горошкина, — кивнула девушка. — А я — Света! Елизарова! Прошу любить и жаловать!
А ботиночки тебе не почистить? Из натуральной кожи питона? Или в чем там она ходит?
Вообще я много раз слышала из уст Царевой о ее подруге детства Светке. Но почему-то не представляла ее такой разукрашенной фифой.
Я так же сдержанно кивнула в ответ и с гордо поднятой головой прошествовала в огромный зал. Несколько раз уже была у Насти, и ее квартира всегда вызывала во мне немой восторг. Огромные панорамные окна, большая застекленная лоджия… Светлые стены, благородный паркет, красивая мебель, много картин, цветов, зеркал… Эх, не жилище, а девичья мечта!..
В комнате за длинной барной стойкой восседали воодушевленная Ксеня и сонный Петька. Друг держал в руках маленькую чашку эспрессо. Видимо, уже опробовал кофемашину Насти. Знаю, что Петя вечно с трудом просыпается к первой паре.
— И этот уже с утра здесь трется? — недовольно кивнула я на друга. Не хотелось мне, чтобы он видел весь позор, который предстоит мне с этим переодеванием. Ведь точно потом достанет со своими подколами! Петька — вроде тихий малый, но часто такой бывает язвительный…
— Спасибо, Горошкина, тоже рад тебя видеть, — буркнул Петя. — Не мог, знаешь ли, пропустить перевоплощение гадкого утенка в благородную утку…
— Это ты кого уткой назвал, крякуша? — пошла я в наступление.
Ксеня, как обычно, вступила в нашу перепалку:
— Че разорались опять? Петя, не надоело Горошкину цеплять? Ой, в рифму получилось!
За нами, скрестив руки на груди, с интересом наблюдала Света Елизарова.
— Блин, только прошу, давайте без рифм! — застонал Петька, хватаясь за белобрысую голову.
— А он только и делает, что ко мне цепляется! — сказала я. — Хотя иногда у него это неплохо получается!
— Точно! Иногда еще можно над этим поржать. Но пора уже кнопку «стоп» нажать…
— Смотри, какой важный пингвин сидит… Будто победитель битвы!
— Ты не сможешь наши рифмы искоренить! Они остры как бритвы! — закончила Ксеня.
Света расхохоталась:
— Ой, девчонки! Ну вы даете! Это сейчас придумали?
— Слушай их больше, — поморщился лениво Петька. — Этот дуэт «Царь-Горох» может до утра всякую чепуху сочинять на ходу…
Над «Царь-Горохом» Света веселилась еще больше. Я посмотрела на блондинку с подозрением. Уж не понравился ли ей наш Петька? Чуть ли ему в рот не заглядывает…
— Предлагаю приступить к тому, зачем мы собственно все здесь и собрались! — торжественно произнесла Ксеня. Я тут же почувствовала себя в очереди к врачу на операцию и от непонятного волнения (а что меня вообще ждет-то?) немного затряслись коленки. Видимо, такие ассоциации возникли не у меня одной…
— Пациент, я за своим докторским чемоданчиком! — сказала мне Света. — А потом жду тебя в «процедурном»!
Света выпорхнула из комнаты.
— Мужчина! — громко обратилась я к Петьке. Невыспавшийся друг тут же встрепенулся, словно попугай, которому неожиданно шандарахнули по его клетке. — Знаете, я передумала! Можете вместо меня идти! А мне пока в другой кабинет очередь занять надо…
— Это в какой же такой кабинет? — тут же заинтересовался Петя. — Уж не тот ли, о котором я подумал? Так страшно, что боишься в штанишки…
— Петька! — прорычала я от злости и кинулась на друга. Петя тут же вскочил с высокого барного стула и обогнул стойку. Я за ним, словно Том, который пытается догнать Джерри. Парень ловко перепрыгнул через большой светлый диван и отбежал к двери. Я не обладала столь длинными ногами, поэтому на этом препятствии немного застопорилась. Зато на глаза мне попалась красивая мягкая подушка, которую я поспешила зашвырнуть в Петю. Мой «снаряд» едва не угодил в вошедшую со своим «докторским чемоданчиком» Свету Елизарову. Блондинка от неожиданности вскрикнула. Петька ловко перехватил подушку, тем самым, спасая девушку. Света с такой благодарностью посмотрела на Петю, будто он по меньшей мере уберег ее от смерти, на скаку остановив дикого коня, который уносил блондинку в сторону пропасти… Я едва сдержала смех.