Когда я была моложе, чтение было не самой моей сильной стороной, но по прошествии лет оно заменило мне потерянный голос. Это было похоже на то, как если бы персонажи книг жили у меня в голове и делились своими мыслями со мной, а я с ними.
За последние десять лет я прочла больше восьмисот книг. И прожила около восьмисот жизней. Влюблялась шестьсот девяносто раз. Тонула в похоти, наверное, раз двадцать и ненавидела, кажется, десять миллиардов раз. Путешествуя по этим страницам, я курила травку, прыгала с парашютом и купалась голышом. Друзья наносили мне удары в спину — физически и морально. Я оплакивала потерю близких. Я проживала жизнь каждого персонажа в стенах своей спальни.
Каждые две недели, в день выплаты зарплаты, папа приносил мне новую книгу. Ну, или пять. Полагаю, процентов двадцать своей жизни он проводил в книжных магазинах, выбирая для меня следующую книгу.
Больше всего я любила ту часть дня, когда ребята возвращались из школы и играли свою музыку в гараже, а я сидела на кухне и читала. Но их споры по поводу текстов или аккордов, или игры барабанщика — Оуэна — постоянно отвлекали меня от чтения.
— Я просто говорю, Рудольф, что ты опаздываешь на два такта, — со стоном проговорил Оливер, клавишник.
Оливер был крупным парнем, который потел быстрее, чем дышал. Его рубашки постоянно были мокрыми от пота. Когда он поднимался со своего стула, даже брюки на его заднице были мокрыми, над чем парни постоянно издевались. И, в добавок, Оливер все время был голоден — хронически. И если он не ел, то говорил о еде. Это был типичный мясоед, любивший мясо во всех его проявлениях. Кроме потливости и любви к стейкам, Оливер был еще и самым большим плюшевым медведем, который никогда ни с кем в группе не спорил, за исключением Оуэна, больше известного как Рудольф. С ним они бодались каждый день по любому поводу. Сегодня они сцепились, потому что Рудольф опаздывал на два такта — он всегда так делал.
— Оли, неужели ты сам не понимаешь, что несешь полную хрень? Это ты играешь слишком быстро. Тебе нужно замедлить темп.
Рудольф — полная противоположность Оливера. Он вегетарианец, поэтому и был абсолютно тощим и всегда одевался тепло, потому что, независимо от температуры воздуха, постоянно мерз. Его нос всегда был красным — отсюда и прозвище.
— Чувак, ты издеваешься? Ты в этом совсем не разбираешься. Тебе нужно…
Рудольф оборвал его:
— Нет, это тебе нужно…
— ПРОМЫТЬ УШИ! — выкрикнули оба хором. И буквально через секунду они уже стояли лицом к лицу, с воплями раздавая друг другу тычки и пинки. Оливер обхватил Рудольфа за шею и зажал его голову у себя под мышкой.
— Фу! Вонючка! Хорош, Оли! Таких пыток не заслуживает никто! — выкрикнул Рудольф, чье лицо сравнялось по цвету с носом. — Отпусти!
— Скажи это! Скажи! — приказывал ему Оливер. — Скажи, что я лучший клавишник.
— Ладно, придурок, ты самый лучший клавишник.
— И скажи, что мама любит меня больше, потому что я первый родился! — насмехался Оливер.
— Да пошел ты… — Оливер затолкал голову Рудольфа еще глубже себе под мышку, заставляя того скулить, как несчастный щенок. — Ладно! Мама любит тебя сильнее, ты, жирная котлета!
Оливер выпустил из своего захвата младшего брата — младше на семнадцать минут — и, широко улыбаясь, довольно захлопал в ладоши. Эти двое были близнецами и частенько вот так воевали. Это зрелище всегда было забавным.
Пока я наблюдала за продолжающейся битвой парней, Брукс и Келвин, отойдя в уголок, смотрели в блокнот, в который обычно записывались тексты песен и разные идеи относительно группы. Большую часть времени Брукс и мой брат были полными придурками, как и близнецы, но только не на репетициях. Здесь они становились собранными, сосредоточенными и полными решимости стать теми самородками из Харпер-Каунти, штат Висконсин, которые покорят Голливуд.
На кухню вошла мама с четырьмя пиццами в руках и крикнула:
— Мальчики! Кушать!
Этого было достаточно, чтобы затащить их всех в дом. Ведь лучше Голливуда может быть только пицца пепперони. Я сидела за столом с парнями, а они обсуждали свои планы, как будут покупать огромные особняки, «Феррари», яхты и сорить пятисотдолларовыми купюрами, как только прославятся.
— Никто не подумал, что раз уж мы планируем стать великими, нужно придумать группе название? — спросил Рудольф, набивая щеки своей вегетарианской пиццей.
— Подождите, а разве «Сиротливые попугаи» не подходит? — спросил Брукс, вытирая рот тыльной стороной ладони.
— Думаю, это будет круто, — предположил Оливер.
— Мне кажется, это нелепо, — не согласился Рудольф. — Нам стоит придумать что-то, связанное с ниндзя.
— Нет, с пиратами!
— Пиратские ниндзя! — выкрикнул Келвин.
Парни начали спорить друг с другом, а я тихо сидела, жевала пиццу и наблюдала за ними. Находясь среди людей, я чаще всего ощущала себя мухой на стене, тихонько подслушивающей их жизни и почти незаметной из-за своего молчания.
— А ты что думаешь, Магнит? — Брукс слегка подтолкнул меня в бок, и от этого небольшого прикосновения внутри у меня потеплело. Его улыбающийся взгляд был направлен на меня. Сердце забилось быстрее, и мне это нравилось. Нравилось, что он видел меня, когда весь остальной мир забыл о моем существовании. Я слегка улыбнулась и пожала плечами.
— Давай, — сказал он, открывая блокнот на чистой странице и протягивая мне ручку. Забирая ее, я позволила своим пальцам ненадолго задержаться на его руке. Он наблюдал за каждым моим движением, и я убедилась, что каждое из них он замечал. Ощущал ли он это? Мой жар? Мое желание? Мою потребность в нем?
Я начала писать, а он с улыбкой следил за движениями моей руки по листу бумаги. Закончив, я подтолкнула блокнот к нему.
— Crooks (Примеч.: в переводе с англ. — жулики), — прочитал он вслух, держа в руке блокнот.
— Crooks? — воскликнул озадаченный Рудольф.
— Crooks, — эхом отозвался Оливер, опережая Оуэна.
— С — Келвин (Calvin), О — Оливер, О — Оуэн, а остальное, видимо, от Брукса (Brooks)? — пояснил он. — Правильно, Мэгги?
Я кивнула.
Да. Да.
От того, что он понял смысл названия без пояснений, у меня чуть не случился разрыв сердца. Как у него получилось прочесть мои мысли без слов? Как ему удается читать меня с такой легкостью?
— Жулики! — выкрикнул Келвин, хлопнув ладонью по столу. — Мне нравится. Мне чертовски это нравится, — зааплодировал мой брат. — Вы только представьте нас на сцене: «Привет, мы «Жулики», и мы здесь, чтобы сегодня похитить ваши уши!».
Я хихикнула про себя, а они продолжили свою болтовню.
— Мы «Жулики», и мы здесь, чтобы сегодня похитить ваши деньги! — пошутил Оливер.
— Мы «Жулики», и мы здесь, чтобы сегодня вечером похитить ваши сердца! — рассмеялся Брукс.
— Да! Да! Или так: «Мы «Жулики», и… и… и… — Рудольф нахмурился. — Черт, вы разобрали все лучшие кричалки.
— Ты все проспал, маленький братец. Возможно, если бы в твоем рационе было больше белка, то мозг работал бы не так медленно, — усмехнулся Оливер.
— Да, Оли, ты питаешься мясом невинных животных, и именно это делает тебя умным. Так и есть. Вероятно, поэтому у тебя пятерка по математике, верно? — заметил Рудольф с издевкой. — Ой, подожди, у тебя же двойка с минусом.
Близнецы начали спорить, и я знала — их ничто не остановит. Пока не появилась она. Шерил. Она, казалось, полностью отошла от недавнего выяснения отношений со своим бывшим, и к ней вернулось привычное кокетство.
— Привет, ребята, — пропела Шерил, покачивая бедрами и накручивая локон на пальчик.
Я научила тебя этому жесту, когда мы были детьми.
— Не знала, что сегодня все вы будете здесь, — в присутствии парней Шерил всегда говорила непривычно низким грудным голосом. Она пыталась звучать соблазнительно, но мне ее голос напоминал голос мужика, выкуривающего пятнадцать пачек в день. Смешно. И, естественно, она знала, что у них будет репетиция — они постоянно торчали у нас дома.
— О, привет, Шерил! — близнецы оживились, и их взгляды опустились ниже, на ее собственных двойняшек, подчеркнутых одеждой.
— Отлично выглядишь, — пробасил Рудольф.
— Нет, ты выглядишь шикарно, — выкрикнул Оливер.
— Потрясающе!
— Сногсшибательно!
— Сексуально! — хором скандировали близнецы.
Не моргнув и глазом и полностью их игнорируя, она устремила свой взгляд на Брукса, который даже не обратил на нее внимания. Келвин и Брукс уткнулись в свой блокнот, изучая планы на будущее. Моя сестра никогда не интересовала Брукса, наверное, потому, что он знал ее с пеленок. Я точно знала, что это не давало Шерил покоя. Каждая девушка хотела, чтобы Брукс обратил на нее внимание… и я не исключение.
— Привет, Брукс, — сказала она. — Как дела? — она продолжала накручивать локон на палец, а я снова закатила глаза.
Брукс взглянул на нее и улыбнулся, после чего отвернулся и снова уткнулся носом в блокнот.
— Отлично, Шерил. А у тебя?
Она навалилась на стол и выпятила сиськи, прижав к ним согнутые в локтях руки. — Я в порядке. Джордан расстался со мной сегодня.
Да что ты? Это он расстался с тобой? Я слышала другое…
— Да? — из вежливости ответил Брукс, не проявляя ни малейшего интереса. — Жаль об этом слышать.
— Да. Ходят слухи, что ты расстался с Лэйси, — она нахмурилась, конечно же, наигранно. — Или, ну… что она рассталась с тобой. Это ужасно.
Брукс пожал плечами.
— Полагаю, так и есть.
— Да, это полный отстой, потому что я должна была пойти с ним на выпускной. И даже купила платье.
— Я свободен! — выкрикнул Рудольф.
— Я тоже! — подскочил Оливер.
— Но у вас двоих еще нет смокингов. Я знаю, что Келвин с Бруксом уже ездили и купили себе… Ой! У меня есть идея! — воскликнула Шерил, захлопав в ладоши.
О, нет.
— А если мы с тобой пойдем вместе, Брукс? Мы могли бы пойти в качестве друзей, а? Нам нет смысла пропускать такое событие, верно?
Природная доброта не позволит Бруксу отказать. Он не захочет опозорить Шерил отказом перед всей своей группой, и Шерил это тоже знала. Видимо, поэтому она и спросила его перед всеми.
— Мэгги, как ты думаешь, разве это не отличная идея? — сказала Шерил, бросая на меня предупреждающий взгляд, после чего обратилась к Бруксу своим приторным голосом: — Мэгги единственная, кто поддержал меня сегодня после разрыва с Джорданом. Она знает, насколько важен для меня был этот выпускной. Мы обсуждали его несколько недель.
Нет, не обсуждали. Я даже не подозревала, что моя сестра собирается туда, пока бывший бойфренд не ударил ее.
На секунду я закрыла глаза.
Ш-ш-ш-ш…
— Ну, — голос Брукса сорвался, и я открыла глаза. Он почесал затылок и посмотрел на меня, взглядом умоляя о помощи. Но что я могла сказать?
Ничего.
— Думаю, это будет круто — пойти просто как друзья.
Я поразилась, как в заполненной людьми комнате никто из них не услышал звук разбивающегося сердца.
Глава 11
Мэгги
Я ненавидела все, что имело отношение к выпускным балам — платья, медленные танцы, цветы. Ненавидела всю искусственность и наигранность этого действа, всю его фальшь. Но больше всего мне был ненавистен тот факт, что сама никогда не смогу посетить выпускной бал, потому что учусь на дому. А еще бесило то, что Шерил, едва окончив среднюю школу, уже второй раз шла на выпускной к старшеклассникам.
— Ты ведь в любом случае не могла бы пойти с ним, а идти одному для него бессмысленно, понимаешь? — Шерил снова и снова надувала и лопала пузыри жвачки, стоя перед моим туалетным столиком, где наносила пятнадцатый слой красной карамельно-яблочной помады. Я сидела на кровати, прижимая к груди книгу, и слушала, как моя сестра ездит мне по ушам.
Она стерла красную помаду и нанесла другую, сочно-фиолетовую. Закончив, Шерил улыбнулась своему отражению в зеркале с такой гордостью, словно ее красота была делом исключительно ее собственных рук, а генетика вообще не при чем. Длинное золотистое платье переливалось на ней при каждом покачивании бедер — а бедрами она виляла часто.
— Плюс, — она злорадно усмехнулась, — кажется, он запал на меня.
Я усмехнулась про себя. Нет, не запал.
Она повернулась ко мне лицом и вытянула губы трубочкой.
— Как думаешь, этот цвет? Или красный? — она нахмурилась. — Хотя, у кого я спрашиваю? Ты же ничего не смыслишь в макияже. А могла бы знать больше, если бы не торчала постоянно в книгах, — она быстро подошла и села ко мне на кровать. Я сильнее прижала книгу к груди, но она выхватила ее и бросила на пол.
О, Боже! Это может считаться некой разновидностью насилия? Она буквально наставила синяков десятку героев книги — десятку моих друзей. Вырвать книгу у меня из рук — это грубость, но бросить ее на пол — веский повод для разрыва наших родственных отношений.
— Серьезно, Мэгги. Ты и так странная, потому что не разговариваешь и не выходишь из дома. Тебе действительно хочется, чтобы тебя знали исключительно как девушку-книжного червя? Это как-то стремно.
Это твоя физиономия стремная.
Я просто улыбнулась и пожала плечами. Она встряхнула волосами.
— Итак, вернемся к главному. Я имею в виду, что почти уверена, Брукс все еще расстроен из-за расставания с Лэйси прямо накануне выпускного. Кроме того, я знаю, как ты за него переживаешь, поэтому и предложила себя в качестве пары, потому что понимаю — ты не захочешь, чтобы он пропустил то, чего так долго ждал. Я иду с ним только ради тебя, Мэгги.
Какое благородство.
Усилием воли я сдержалась и не закатила глаза, глядя в лицо своей сестре. Сестре ли? Сегодня я уже не была уверена в значении этого слова.
— В любом случае, я сказала Бруксу, что ты поддержала мою идею пойти с ним, так что спасибо за поддержку, — она подарила мне слащавую улыбку и снова встряхнула своими кудрями. — Думаю, что Келвин и Стейси будут ждать нас с Бруксом на заднем дворе, чтобы сфотографироваться. Ну так что, какая помада?
Я указала на фиолетовую — мне хотелось, чтобы она выглядела ужасно.
Она выбрала красную, которая смотрелась на ней потрясающе.
— Идеально! — она встала с моей кровати, расправила свое потрясающее платье и в последний раз повертелась перед зеркалом. — Мне лучше выйти на улицу. Брукс будет ждать, — и вышла из комнаты, виляя бедрами.
Как только она скрылась из виду, я бросилась к своей книге, подняла ее и протерла обложку. Простите, друзья. Крепко сжимая книгу в руках, я подлетела к окну, выходящему на задний двор, и увидела своего брата и его девушку — смеющихся, обнимающихся, нарядных. Келвин всегда находил способ развеселить Стейси, и ее смех разносился по всей округе. Она, как всегда, прижимала ладони к его груди, а он не отводил от нее своего взгляда. Интересно, на что это похоже: смотреть в глаза, наполненные любовью?
Затем я посмотрела на Шерил, которая делала селфи в ожидании, когда появится Брукс, чтобы быть ее спутником. Он никогда никуда не опаздывал, поэтому я была несколько удивлена, что его до сих пор не было. В животе затянулся тугой узел, и я бросилась к другому окну, чтобы взглянуть через дорогу — а вдруг он еще в доме своих родителей. Не помню, когда в последний раз видела Брукса в смокинге, но врать не буду, мне не терпелось на это взглянуть. Он всегда выглядел таким красивым… и таким счастливым. С бешено колотящимся сердцем я ожидала, когда он выйдет из дома, перейдет дорогу, окажется на нашем дворе и замрет от восхищения при виде Шерил. Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох и мысленно произнесла короткую молитву.
Не делай этого, Брукс.
Он заслуживал гораздо лучшего. Гораздо большего, чем игры Шерил. Он заслуживал любви от человека, который бы знал, как красивы его полуулыбки, как блестяще он умен и как здорово с ним общаться, не произнося ни слова.
— Ты в порядке сегодня, Магнит?
Это была моя любимая комбинация слов.
Распахнув глаза, я обернулась и увидела стоящего в дверях Брукса — на нем был темно-синий смокинг, галстук в черно-белый горошек и в такой же горошек одинаковые носки. Его темно-каштановые волосы были зачесаны назад, карие глаза, само собой, улыбались — как и всегда. В руке он держал прозрачную коробочку, в которой лежала бутоньерка из желтых цветов с розовой лентой.