Может, для него это и было так просто. Но не для меня.
— Я ценю это, но ты достаточно взрослый, чтобы понимать, что делаешь. Ты достаточно взрослый, чтобы знать, что слова имеют силу и их нужно использовать с умом. Ты зол на Баббу, критикуй его, а не какую-то женщину, которую даже не знаешь.
— Я же сказал, что, когда злюсь, могу наговорить много того, чего на самом деле не думаю. И я не имел в виду то, что сказал о тебе, — повторил он, начиная выглядеть таким же раздраженным, как его голос.
— А я сказала, что ты достаточно взрослый, чтобы знать, что так делать не следует, — повторила я, наверное, тоже выглядя раздраженной.
— Дело не во мне, — ответил он.
— Что ж, это явно тебя мучает, и это твое наказание, потому что у меня есть чувства, а ты их растоптал, и ты не можешь приказать мне забить на это, чтобы тебе стало легче. Они здесь, выжжены у меня в мозгу, и я не могу просто забыть их, потому что ты так сказал. Так что тебе придется с этим жить. Если ты не можешь и хочешь, чтобы я ушла, скажи сейчас, потому что мне нравится Бетти и завтра вечером я встречаюсь с Шамблсом и Солнышком и ужинаю с ними, и я предпочитаю не привязываться, если мне нужно будет уезжать, потому что мой босс собирается от меня избавиться.
— Шамблс и Солнышко? — спросил Тейт.
— Шамблс и Солнышко, — ответила я, но не стала вдаваться в подробности. — А теперь можем мы просто оставить эту тему и постараться работать вместе и в последующем избегать друг друга или ты хочешь, чтобы я ушла?
Он подвинулся вперед еще на дюйм, и я снова подавила порыв отступить.
— Прощение — добродетель, — мягко сказал он. Я никогда не слышала, чтобы он говорил мягко. У него был очень приятный голос, но когда он становился мягким, он был прекрасным.
И это тоже отстой.
— Я не добродетельна, — возразила я. — И еще я не Крутышка и не Детка. Я Лорен. Если тебе не нравится мое имя, не зови меня вообще никак. Теперь я могу заняться чертовым столом?
Мне пришлось откинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза, но я поняла, что ему потребовалось усилие, чтобы удержать свое тело на месте.
— Мне жаль, Крутышка, — произнес он все тем же мягким голосом.
— Мне тоже, — моментально ответила я, ясно дав понять, что не принимаю его извинений, что было не очень вежливо, но опять же, я тренировалась не быть вечно хорошей и обнаружила, что его слова настолько ранили меня, что я могла это сделать. — А теперь я могу вернуться к работе?
Тейт подался вперед, так что теперь между нами был далеко не фут, и вторгся в мое пространство.
— Крис рассказала мне твою историю, — тихо произнес он. Я вздохнула, но ничего не ответила. — Своему мужу ты тоже выкручивала яйца?
У меня внутри все застыло, не самое приятное ощущение.
— Ты сейчас злишься? Поэтому ведешь себя как козел? — спросила я.
— Нет, просто интересно.
— Тогда нет, — ответила я и выложила горькую правду: — Я любила его. Он был для меня всем. Я думала, что мы счастливы, по большей части. У нас случались и дрянные времена, но большую часть времени я думала, что мы счастливы. По крайней мере я была. Так что мне не было нужды выкручивать ему яйца, потому что я любила его, нам было хорошо вместе и у нас была хорошая жизнь. Так и было, пока я не узнала, что все это было ложью, до последней мелочи, и тем не менее я все равно не выкручивала ему яйца. Я дала ему развод, продала наш дом и отошла в сторону. Я могла бы выжать из него все, но это только продлило бы мои страдания и оставило горечь, так какой смысл?
Тейт смотрел на меня, пока я говорила, его взгляд был прикован ко мне, и странным образом казалось, будто мои слова оставили глубокий след в его душе. Когда я закончила, он спросил:
— Значит ты простила его за то, что он оказался неверной скотиной, и обманщиком, и мудаком, который настолько туп, что выкинул то хорошее, что у него было, но не можешь простить меня за то, что я сказал несколько глупых слов?
— Я не простила его. Я просто не выкручивала ему яйца. Ты спрашивал об этом, я ответила. Теперь я могу вытереть стол?
Несколько долгих мгновений он молчал, прежде чем сказать:
— Да, Крутышка, ты можешь вытереть стол, и мы можем найти способ работать вместе, но скажу тебе прямо: я не стану прилагать усилия и избегать тебя только потому, что ты цепляешься за то, что не имеет значения. Ты можешь попытаться избегать меня, но это маленький бар и маленький городок. Ты высокомерная и чертовски упрямая, но у тебя не получится меня избегать. Наши пути пересекутся.
Я подняла глаза к потолку:
— Здорово, еще одна причина потерять сон.
— Детка, — окликнул он.
Я посмотрела на него и потребовала:
— Перестань называть меня деткой.
Тейт меня проигнорировал.
— Хочешь сладких снов — кончай выпендриваться, и может статься, что я тебе их обеспечу.
Мое тело напряженно застыло от его слов, но он уже закончил. Он развернулся и пошел прочь, прямиком в коридор, пока его не поглотила темнота, и я потеряла его из вида.
Так я и стояла, застыв на месте, пока новые слова Тейта, сказанные глубоким голосом с хрипотцой, эхом отдавались в моей голове.
«...и мудаком, который настолько туп, что выкинул то хорошее, что у него было...»
И как будто этого недостаточно...
«Хочешь сладких снов — кончай выпендриваться, и может статься, что я тебе их обеспечу».
Первое было безусловно приятно. Но вторую фразу я совсем не поняла.
— Привет, Лорен, — услышала я и вздрогнула. Резко развернувшись, я увидела вошедшего Джима-Билли. — Я рано, но можно мне пива?
Я посмотрела на часы, потом на Джима-Билли.
— Сейчас только половина двенадцатого.
— У меня было тяжелое утро, — ответил Джим-Билли, направляясь к своему стулу.
— Что случилось? — спросила я, оставив все еще грязный стол, и подошла к Джиму-Билли.
— Я проснулся, — ответил Джим-Билли и замолчал.
— Ты проснулся... — подтолкнула я.
— Да, — сказал он. — А теперь можно мне пива?
Я не смогла удержаться. Вся эта сцена с Тейтом, его слова и то, что они могли бы значить, тот факт, что он мне очень не нравится, а мне не только приходится работать с ним, он еще и мой босс — после всего этого слова Джима-Билли так меня насмешили, что я откинула голову и громко расхохоталась. Может, это и не было так забавно, но мне было очень нужно расслабиться с помощью смеха, так что я это сделала.
Я положила тряпку и спрей и направилась за барную стойку.
— Не знаю, разрешено ли это, но раз уж тебе пришлось проснуться и все такое, ты заслуживаешь пиво. — Я взяла кружку и пошла к кранам. — И к тому же, может быть, меня уволят за то, что я тебя обслуживаю.
— Ты хочешь, чтобы тебя уволили? — спросил Джим-Билли.
— Сейчас — да, — ответила я.
— Ты здесь всего два дня, женщина, — напомнил мне Джим-Билли. — А три дня назад ты практически умоляла Кристал тебя взять.
— Да, но эти два дня я работала с Кристал, а сегодня здесь Тейт, — сказала я ему, наполняя кружку пивом.
— Дорогуша, любая другая официантка в этом баре и большинство женщин в этом городе смотрели бы на это совсем иначе, — ответил Джим-Билли.
— Я не они, — возразила я, нажала на кран и отнесла пиво Джиму-Билли. Он сидел, подняв брови и наморщив лоб, так что на нем появились длинные морщины.
— У тебя проблемы с Тейтом? — недоверчиво спросил он.
И поскольку я, в отличие от Тейта, умела сдерживаться, я не стала произносить слов, которые произносить не следует.
Я положила перед Джимом-Билли подставку и поставила на нее кружку.
— Просто не нашли общий язык.
— Че-ерт, — пробормотал Джим-Билли. Он выглядел так, словно пытался сдержать улыбку.
— Что «черт»? — спросила я.
— Ничего, — пробубнил Джим-Билли в кружку, которую поднес к губам.
— Что «черт»? — повторила я, и Джим-Билли сделал глоток, а потом улыбнулся мне.
— В другой раз, Лорен, когда ты будешь не на работе и мы с тобой будем болтать за кружечкой пива, я расскажу тебе что «черт».
— Господи, Билли, до открытия еще двадцать минут, — услышала я голос Тейта и подпрыгнула на милю, а он подошел сзади и остановился у меня за спиной, слегка в стороне, но потом протянул руку и положил ладонь на стойку, оказавшись почти вплотную ко мне. Настолько близко, что я ощущала тепло его тела. Если я немного сдвинусь, то задену плечом его грудь.
Я снова заставила себя стоять смирно, пока Джим-Билли разглядывал нас с Тейтом, продолжая бороться с улыбкой.
— Ты же знаешь, как оно бывает, Джексон, — ответил Джим-Билли. Это второй раз, когда я слышу, как кто-то называет Тейта Джексоном, и мне стало интересно, почему так. Это его фамилия?
— Я знаю, как оно бывает, Билли, — сказал Тейт своим мягким голосом, после чего добавил: — Крутышка, ты собираешься вытирать эти столы или как?
Я повернула к нему голову. Он уставился на меня сверху вниз и оказался ближе, чем я ожидала, а я ожидала, что он будет чертовски близко. И еще он снова выглядел раздраженным, так что мне пришлось подавить порыв двинуть ему по ребрам локтем.
— Да, мой капитан, уже бегу, капитан, — пробормотала я и, схватив спрей и тряпку, удалилась.
* * *
— Два «Миллер Лайт», водку со льдом и виски с колой, — перечислила я, не отрывая глаз от листочка, на котором записывала заказы.
Примерно через два часа после начала моей смены я выяснила, что это идеальный способ не встречаться с ним взглядом и притворяться, будто его и вовсе не существует. Если постараться, то можно представить, что заказанные напитки появляются по волшебству.
Теперь до конца моей смены оставалось десять минут, и я была почти свободна.
Моя тактика прекрасно работала, и мне удалось прибегать к ней почти всю смену, потому что мы были заняты почти весь день. В половине второго к бару с ревом подкатил десяток байкеров, так что с учетом случайных посетителей и постоянных клиентов я почти все время была на ногах, что стало хорошим поводом держаться подальше от Тейта.
Также я пыталась игнорировать существование Тейта, обдумывая разные стратегии повысить чаевые. Я отслеживала результаты и поняла, что мои действия сработали.
Первым делом я решила быть более дружелюбной и разговорчивой, потратить чуть-чуть времени и поболтать с клиентами, и, похоже, парням это понравилось. Так что, поскольку это сработало, вторым делом я узнала и запомнила их имена. Даже если вы находитесь не в своем любимом баре, каждому нравится чувствовать себя как дома, а для этого нужно или присутствие знакомых или люди, которые ведут себя так, словно вы знакомы, по крайней мере я так предполагала, и судя по возросшим суммам чаевых, оказалась права.
Очень скоро я обнаружила, что, когда я подходила к столикам, чтобы проверить, не нужно ли кому-нибудь освежить напитки, глаза обращались ко мне, на лицах появлялись улыбки и мы обменивались остроумными фразами, иногда я даже не успевала дойти до них, а они шутили или бросали глупый комплимент, который, я знала, ничего не значил.
И иногда они заказывали напитки, даже если их предыдущие и близко не закончились.
И мои чаевые становились все больше и больше.
По этой причине я была очень довольна собой и сегодняшними достижениями, несмотря на то, что этот день мне пришлось делить с Тейтом.
— Детка, — окликнул Тейт, вырвав меня из приятных мыслей о скором окончании смены.
— Да? — ответила я, вытаскивая из-за уха карандаш, чтобы записать следующие напитки.
— Крутышка, — позвал он.
— Да, — снова ответила я, царапая в блокноте.
— Да твою ж мать, Лорен, посмотри на меня, — потребовал Тейт, и я вскинула голову, потому что он впервые назвал меня по имени и потому что звучало это немного сердито.
— Что? — спросила я.
Он нависал над барной стойкой, широко расставив руки и упираясь кулаками в столешницу. Может быть, кто-то другой и смотрелся бы в такой позе непринужденно, но он выглядел агрессивным и подавляющим.
— Что за игру ты затеяла? — спросил он.
— Что, прости? — спросила я в ответ, сбитая с толку его вопросом и явным раздражением.
— Во что ты играешь, — повторил он и покачал головой. — Да похрен, мне плевать. Просто прекрати это.
Я слегка склонила голову набок и спросила:
— О чем ты говоришь?
— Не глупи, — ответил он. При этих словах я подалась ближе к стойке, почувствовав, что мое самообладание трещит по швам.
— Не глупить? — прошептала я.
— Не стоит любезничать с теми парнями, чтобы что-то доказать.
Он дернул головой в сторону бильярдных столов справа от себя, где обосновались мои самые щедрые клиенты и новые приятели, байкеры, приехавшие в половине второго.
— Что доказать? — спросила я.
— И не надо считать меня глупым.
Теперь я точно ничего не понимала.
— Я не считаю тебя глупым.
— Считаешь, если думаешь, что я не разгадаю твою игру.
Я сменила тактику:
— Почему быть любезной — глупо? Я думала, это моя работа.
— Твоя работа — подавать выпивку, а не заигрывать и напрашиваться на неприятности.
Теперь я не была сбита с толку и мое самообладание не трещало по швам, оно просто лопнуло.
Я тоже нависла над стойкой, положила на нее ладонь и тихо прошипела:
— Я не заигрываю!
— Детка, ты серьезно? Я похож на идиота?
— Нет, но ты идиот, если думаешь, что я заигрываю, — ответила я и увидела, как его лицо стало жестким.
Потом он положил руки по обе стороны от моей, опираясь на локти, и еще сильнее наклонился вперед, оказавшись лицом к лицу со мной.
— Завязывай, — приказал он, и по его тону я поняла, что он не просто раздражен, а по какой-то причине очень зол.
— Я не собираюсь завязывать, — сказала я. — У меня отличные чаевые!
— Если до этого ты думала, что у нас проблемы, то очень ошибалась. Продолжай дурачить тех парней и увидишь, что значат иметь проблемы со мной.
Я уставилась на него.
Какие у него могут быть проблемы? Он сказал, что половина его официанток ужасны. Ему бы прыгать от радости, потому что заполучил дружелюбную, которая продает много выпивки.
— Ты что, пива напробовался? — спросила я наполовину недоверчиво, а наполовину вполне серьезно. Но он не слишком хорошо это воспринял, потому что подался вперед и оказался всего в дюйме от моего лица.
— Не зли меня, — процедил он.
— А ты не угрожай, — выпалила я в ответ.
— Привет! Клево! — услышали мы крик. Тейт посмотрел мне за спину, а я обернулась и увидела миниатюрную женщину, подбежавшую ко мне. У нее были темные волосы с короткой стрижкой, которая ей здорово шла, и открытое дружелюбное личико с большими выразительными глазами. Она носила футболку с надписью «Спортзал Маклеода. Сожги все!», джинсы и шлепанцы. На ее лице совсем не было макияжа.
И еще она была подтянутой, очень подтянутой. У нее была настолько хорошая форма, что я видела все мышцы на ее руках.
Эта совершенная незнакомка резко затормозила передо мной и обняла меня своими накаченными руками. Инстинктивно замерев в ее руках, я все-таки не удержалась и обняла ее в ответ.
— Привет! — прокричала она, откинув голову и глядя на меня, потом отпустила меня и шагнула назад. — Я Венди. А ты Лорен! Как клево!
— Привет, — ответила я, автоматически решив, что Венди мне нравится. Раньше я любила обниматься, особенно со своей семьей и в начале нашей жизни с Брэдом. Я любила прикосновения. Я любила прижиматься к человеку и держаться за руки. С мамой, с папой, с Каролиной, с Брэдом — на самом деле со всеми близкими.
Эти дни прошли, меня уже давно никто не обнимал, и неважно, что это была совершенная незнакомка, которая, несмотря на свою миниатюрность, выглядела так, словно может сломать меня как веточку, мне все равно это понравилось и понравилась она.
— Я слышала о тебе. Джим-Билли и Надин сказали, что ты чистоплотная, и мне не терпится поработать с тобой! Разве не здорово?
Она перекатывалась с носка на пятку, в ней было столько энергии и восторга, что это казалось почти неестественным. Складывалось такое ощущение, что ей было нужно так много энергии, что она вытягивала ее из окружающего, включая меня.